Легенды старого городка. Том 3

Гена вышел из холодильника через час после того, как ушла ведьма. Боялся, что если откроет дверь, она тут же набросится на него и растерзает. Когда стоять на полусогнутых ногах стало совсем невозможно, парень решился выйти.

В хранилище крови никого не было. Тишина нарушалась лишь мерным гулом работающих холодильников. Облегчённо вздохнув, Гена зажёг свет. Он подключил своё убежище к сети, вставил обратно полки и занялся поиском пакета с порченой кровью. Подражая судмедэкспертам, он опускал мягкий ворс помазка в пудру и легонько касался им ручек холодильников. Из двух, что не попали в его обзор, один оказался с отпечатками пальцев. Гена открыл его и прошёлся помазком по всем пакетам с кровью и отыскал тот, что побывал у ведьмы в руках. Большего ему было и не нужно.

– Резус-фактор отрицательный. Отлично. – Парень улыбнулся и забрал пакет себе. Вместо него он нацедил пол литра своей крови, отделил на центрифуге эритроциты, добавил консервант, чтобы кровь не свернулась, залил в тетрапак и положил его в холодильник вместо украденного. – Четвёртая отрицательная всем подойдёт. Даже не заметят.

Остаток ночи Гена проспал, сидя в кресле в пункте приёма крови. Сменщик пришёл, как и обещал, вовремя. Ни минутой раньше.

***

После ночной смены Гена не стал заходить домой, а отправился в лабораторию. Поздоровавшись всё с тем же отзывчивым врачом-лаборантом, парень попросил разрешения повозиться с пробирками и химикатами. Сказал, что это нужно для практики, на что получил полный карт-бланш. Студента никто не беспокоил, и он принялся за исследования порченой крови. Парню до конца не верилось, что кровь не отравлена, хоть пакет был не повреждён нигде. Даже резиновый клапан, сквозь который вставляется капельница, был цел. Но это не успокоило Гену, и весь день он докапывался до истины, проведя все возможные анализы на токсины, яды и вредные химические вещества, которые позволяла сделать небольшая Богородицкая лаборатория.

Кровь оказалась идеально чистой. Не найдя никаких отклонений, Гена сдался. Сдался идее о том, что кровь просто порчена. Или заколдована. Или проклята. С верным термином парень пока ещё не мог определиться.

***

Единственное украшение, которое позволяла себе носить Ольга, было ожерелье из невзрачных грубо обтёсанных камешков разного цвета. Пёстрый безвкусный сотуар был привезён давным-давно из какого-то забытого всеми богами уголка Индии во времена Советского Союза. Ольга, тогда ещё молодая женщина, охотилась за ним с тех пор, как узнала о странном племени, поклонявшемся богине мучений. Со слов одного знакомого путешественника, люди этого племени обладали властью над мёртвыми. Ольга приложила все силы, чтобы разыскать их и войти в культ посвящённых Матери Мучительницы. В награду за прохождение испытаний молодому врачу из СССР подарили это ожерелье, дающее возможность обращаться к богине напрямую. Единственное условие, которое с того момента обязана была соблюдать Ольга, – причинение мучений окружающим людям в любой форме. Морально или физически, не имело значения. Питая энергией боли свою богиню, Ольга сама получала толику этой энергии, от чего становилась сильнее и злее. После того как она принесла в жертву ненасытной Мучительнице свою дочь и зятя, Ольга получила право пользоваться могуществом богини, и с тех пор она провозгласила себя ведьмой.

Единственный человек, к которому Ольга испытывала тёплые чувства, был её внук Станислав. Она души в нём не чаяла от того, что он был схож с ней характером, устремлениями и моральными ценностями, а точнее установками, а так же сам имел задатки мага. Его Ольга готовила себе в преемники.

Каждый раз, одевая ожерелье, Ольга содрогалась от воспоминаний о том, какой болью оно ей досталось, и улыбалась, представляя какие мучения она способна теперь доставить своим врагам. Ах, почему бабка Анфиса не видит, как высоко она вознеслась на пути магии! И без всякого там ведьминского духа. Сама. Своей волей. Как бы сейчас Ольга над ней позлорадствовала!

У Ольги появился новый враг. Сопляк-недоучка из какого-то там института. Студент-практикант, вечно путающийся у неё под ногами. Упрямый и назойливый проныра, всюду за ней следящий. Сейчас она проучит этого выскочку так, что костей не соберёт!

Ольга надела ожерелье и легла на кровать, привычным речитативом читая заклинание, соединяющее её с трупом в городском морге. Связь осуществлялась через заклятую кровь и длилась недолго. Мертвец, сделав своё дело, отправлялся обратно, а богиня получала энергию жертвы, умершей в мучениях. Ольга конечно могла бы бросать отработавшие своё тела где попало, но предпочитала возвращать их в морг, чтобы не вызывать лишних вопросов ни у администрации больницы, ни у милиции.

Мертвец пошевелился на железном столе. Патологоанатом ещё не успел сделать вскрытие, и труп был целым. Тем лучше. Таким управлять легче.

Ольга находилась одновременно в двух местах. Тело её лежало дома, а сознание переселялось в мертвеца и управляло им. Освоив простые движения, – каждый раз это приходилось делать заново, – Ольга пустила ожившего покойника в путь. Она давно знала, где снимает квартиру студент. Туда и отправилась, прячась в тенях кустов и заборов. Как хорошо, всё-таки, что в Богородицке скудное уличное освещение!

В дверь постучали. Звук был монотонный, мерный, словно стучавший плохо владел телом.

– Сосед что ли опять пьяный? – пробормотал Гена и направился в прихожую. – Час ночи, блин!

В глазок толком ничего разглядеть не удалось. Кто-то снова выкрутил в подъезде лампочку. Перед дверью стояла всклокоченная чёрная человеческая фигура, подсвеченная из-за спины светом, пробивавшимся с первого этажа. Точно сосед-алкаш. Гена накинул куртку поверх домашней футболки и открыл дверь.

От неожиданности парень чуть не сел на пол. Перед ним стоял совершенно голый труп мужчины. Багровые пятна покрывали его бледную кожу, а пожелтевшие от билирубина глаза с тёмно-красной сеткой сосудов незряче смотрели вперёд. Но мертвец не был слеп. Слегка повернув голову, он сместил взгляд на студента и шагнул через порог.

Ошарашенный Гена с опозданием попытался закрыть дверь. Труп уже почти вошёл. Гена треснул его дверью по голове и навалился на неё, чтобы выдавить гостя обратно на лестничную площадку, но не смог. Бесчувственное тело, не имея привычных для человека ограничений, обладало неимоверной силой. Лишь покачнувшись от удара, мертвец толкнул её плечом и вырвал с петель. Гена упал, и если бы не молниеносная реакция собравшегося, наконец, парня, громоздкая дверь придавила бы его.

Куда можно спрятаться в двухкомнатной хрущёвке? Вопрос, конечно, неуместный, но Гена всё же задал его и сам на него ответил: “Никуда. Прыгать с третьего этажа тоже не выход. Надо сражаться”. Оружия у парня никогда не было, но на кухне лежал набор ножей. Туда он и бросился. Мертвец неспешно последовал за ним.

Перевернув все ящики стола, Гена вооружился большим разделочным ножом и массивным молотком для отбивания мяса. Сердце студента колотилось в бешеном темпе, мышцы напряжены, глаза широко раскрыты. Он был готов дать отпор нежити, пришедшей за его жизнью. Но как победить, что уже мертво? Парень судорожно пытался припомнить все фильмы про зомби, когда-либо виденные им, но ничего толкового не всплывало в памяти в нужный момент. Там мертвецами никто не управлял, они двигались сами, да к тому же замедленно. А этот не сильно уступал человеку в скорости, зато по силе превосходил любого атлета. “Вот и добралась до меня эта гадская ведьма!” – подумал парень.

На удивление, страха не было. Было чувство несправедливости происходящего, и это придавало сил. Воспоминание о бабе Ольге разозлили Гену, распалили его ещё больше, и он уже рвался в бой, словно перед ним сейчас стояло не мёртвое тело, а сама ведьма. На тонкоматериальном уровне, конечно, именно так всё и было. Он ждал схватки, не понимая, от чего мертвяк идёт так долго. В реальности прошло не более десяти секунд с того момента, как он открыл дверь.

Живой труп вошёл в тесную кухню. В грудь ему тут же вонзился нож. По самую рукоятку. Это не произвело на мертвеца никакого впечатления. Он приблизился ещё на шаг к своей жертве. Ольга уже была в предвкушении мучений, которые она собиралась доставить студенту, но этот болван не хотел сдаваться. Удар молотком в лицо вывернул трупу челюсть на бок. На пол посыпались выбитые зубы. Второй удар, нанесённый уже двумя руками, заставил мертвеца вывалиться обратно в коридор. Он развернулся, зацепившись за косяк, и рухнул на пол лицом вниз. Рукоять ножа скрылась в груди, а лезвие вышло из спины.

Ольга разозлилась. Это уже ни в какие ворота не лезло. Наглый пацан посмел сопротивляться. И кому?! Ладно, там Мать Мучительница, но как он посмел огрызаться ей, ведьме Ольге?!

Труп поднялся и ринулся на Гену так быстро, что тот не успел заметить, как обхваченный незнающими своей силы руками, он грохнулся на обеденный стол. Мертвец сжал парня так, что рёбра с незащищённой с правой стороны рукой, хрустнули. Левая рука оставалась свободной. Гена понял, что, как и в фильмах, у этого зомби голова тоже слабое место.

Стол не выдержал веса двух тел и треснул пополам, осыпав дерущихся щепками и всем, что на нём лежало. Объятия сжимались. Боль в боку становилась нестерпимой. Перед глазами Гены поплыли разноцветные пятна. Ещё немного, и мертвец сломает рёбра, их осколки проткнут лёгкое и парень захлебнётся кровью. Надо было что-то срочно предпринимать. Гена заорал что было мочи. Не от боли, а чтобы привести себя в чувства. Хоть крик получился, в прямом смысле, сдавленный, больше похожий на стон, но он свою роль сыграл. Порция адреналина разогнала туман в глазах парня. На несколько секунд он вернул себе способность соображать. Больше времени у него не было. Гена осмотрелся. Ножи лежали вне досягаемости, а молоток он выронил. В отчаянии он стал колотить мертвеца свободной рукой, куда придётся. По голове, плечам, спине. Спина. “Ведь в ней мой нож торчит!” – осенило парня. Осторожно, чтобы не порезаться, он нащупал острие и потянул за него. От напряжения боль в рёбрах усилилась. Ольга не спешила покончить со своим обидчиком. Не ради быстрой расправы она натравила на него мертвеца. Пусть помучается, пусть Мать получит своё.

Нож понемногу выходил из спины мёртвого противника, поддаваясь усилиям Гены. Сантиметр за сантиметром он вытягивал свою последнюю надежду на спасение. Вот уже и рукоятка показалась наполовину. Чтобы по инерции не выкинуть резко освободившийся из тела нож, парень ухватился за рукоять, потянул и, спустя бесконечно долгую секунду, он уже держал его в руке.

Почти теряя сознание от боли и недостатка воздуха, Гена воткнул нож в ухо мертвецу. Крика не было, но хватка врага ослабла. Это позволило парню не только вдохнуть, но и более удобно извернуться, чтобы глубже всадить лезвие в голову трупа, достать до самого мозга. Мертвец обмяк, не издав ни звука. Он не мог кричать, зато кричала его хозяйка. Ольга вопила так, что было слышно на улице, и только плохая репутация ведьмы мешала соседям вызвать скорую или хотя бы проверить соседку. Никто не в силах был помочь Ольге. Её богиня забирала у подопечной обещанную боль, которую та не смогла заставить чувствовать студента.

***

Адская боль отступила примерно через полчаса. Ольга вся в поту поднялась с пола, куда, корчась, упала с кровати. По подбородку текла кровь из прокушенной губы. Шатаясь, ведьма пошла в ванную.

На другом конце города в то же самое время пришёл в себя Гена. Столкнув с себя дважды мёртвое тело, парень, держась за правый бок, побрёл к умывальнику. Он долго плескал на лицо водой, а когда чуть полегчало, сунул голову под холодную струю. Ледяная вода окончательно привела его в чувства, и он стал соображать, что делать с телом.

– Оттащу ка я его в морг. Пусть Виталий Анатольевич объясняет, откуда в трупаке новые дырки и челюсть на соплях болтается. А то ишь ты, мёртвые у него не ходят, понимаете ли! – произнёс Гена. Получилось немного злорадно.

На душе было неспокойно. Ведьма его не оставит в покое. Особенно теперь. Он достал из мусорного ведра пакет с эритроцитарной массой, куда бросил его недавно, не зная каким ещё анализам подвергнуть порченую кровь.

– Всё-таки ты мне ещё пригодишься. – Улыбнулся студент.

Взяв из кладовки огромный китайский клетчатый баул, Гена не без труда запихал в него мертвеца.

– Гляди ка. Будто специально для трупов сделан, – усмехнулся парень и потащил баул в морг.

Идти пришлось долго. Правый бок словно горел. Боль в треснувших, слава Богу, не сломанных, рёбрах давала о себе знать на каждом шагу, заставляя останавливаться на отдых, каждые пять минут. До морга Гена дошёл, когда уже забрезжил рассвет. Скоро на улицах должны были появиться прохожие, и последние сто метров пришлось пройти без остановок, шурша крепким баулом по асфальту. Внутри здания Гена позволил себе передохнуть подольше. Новая смена приходит не раньше девяти утра.

– Надо же! – Гена засмеялся. – С трупом полгорода прошёл, и хоть бы кто что сказал. Не удивительно, что здесь “всякое такое” происходит.

Отдышавшись, Гена спустил тело в подвал, просто скатив его по ступенькам. Силы ему ещё потребуются, чтобы тушу взрослого мужика на стол уложить. Заглянув в кабинет Виталия Анатольевича, и убедившись, что он блаженно спит, Гена положил мертвеца на место. Картину труп представлял плачевную, но эту загадку патанатомии студент доверил разгадывать профессионалам.

– Как сказал бы сам Виталий Анатольевич: “Смерть не красит человека”, – мрачно пошутил Гена и направился к выходу.

Выйдя из морга, Гена лицом к лицу столкнулся с Ольгой Николаевной. Вообще-то уважаемого в городе врача Ольгу Николаевну, то, что встретил Гена, мало напоминало. Всклокоченная с горящими безумием глазами женщина с запёкшейся на подбородке кровью, она напоминала ведьму из сказки. Из страшной сказки, где обычно всё плохо заканчивалось.

– Думал, сбежал? – спросила Ольга, растягивая окровавленные губы в подобие улыбки. – От меня не уйдёшь!

Она прижала Гену к двери морга неожиданно сильной рукой. Парень охнул, чувствительно приложившись о выступы двери повреждёнными рёбрами. Взгляд ведьмы, безумный и жуткий, взгляд шизофреника в стадии обострения, приковал к себе всё внимание парня. Он пленял, лишал сил, способности думать, сопротивляться.

Ведьма начала читать заговор, что Гена уже слышал, прячась в холодильнике. Одной рукой она держала его, а другой перебирала отвратительное ожерелье у себя на шее. Тонкие губы её шевелились, напоминая двух червяков. Она речитативом нашёптывала заклятье. Гена понял, что она хотела сделать. Ведьма собиралась испортить кровь в нём, в живом человеке! Его стало мутить, небо и земля поменялись местами. Парень ощутил себя привязанным к лопасти вертолёта. Ведьма растянула свои искусанные в кровь губы в широкой улыбке, и вдруг всё кончилось.

***

Вращение мало-помалу прекратилось. Всё встало на свои места, но Гену всё равно стошнило. Отерев рот, он посмотрел на Ольгу. Та медленно пятилась, недоумённо глядя на свой живот, в котором торчал большой двадцатимиллилитровый шприц. Поршень его был почти полностью вдавлен внутрь.

– Что…? Это что? Ты что, паршивец сделал? Гадина! – сквозь зубы шипела ведьма.

– Это та кровь, которую ты закляла…, – Гена задумался на секунду, – намѐдни. Не забыла?

Баба Ольга ничего не ответила. Она отбросила от себя почти пустой шприц и бросилась домой. Живот уже начинал гореть, как при перитоните, а спина похолодела. Слёзы гнева и горечи застилали ведьме глаза. Как это было несправедливо, не честно, подло! Всё не должно было закончиться вот так нелепо. И внук, как назло, уехал надолго. Мог бы помочь своими магическими символами. Он уже многое умел в свои семнадцать лет. Как же так-то? Что теперь делать? Ум ведьмы метался в панике, ища ответа, пока порченая кровь уничтожала тело Ольги. Её били судороги, дышать стало тяжело, а лицо потеряло чувствительность.

Прибежав домой, Ольга закрылась на все замки и принялась молиться Матери Мучительнице с таким рвением, с каким никогда раньше не обращалась к ней. Симптомы приближающейся смерти начали было отступать, но стоило ведьме замолчать, как боль с новой силой врезалась в измученное тело.

Ведьма не могла ни есть, ни пить, ни спать. Проведя сутки в постоянной молитве, она поняла, что потихоньку сходит с ума и тогда ей стало по-настоящему страшно. Раньше Ольга никогда не допускала мысли, что может кому-то проиграть, а теперь она проигрывала сама себе, она проигрывала своей богине, которая выпивала из неё силу по капле, питаясь её болью.

Вдруг Ольгу осенило. Да ведь она же крещёная. Ещё в далёком детстве, когда она и слыхом не слыхивала про экзотическую богиню, бабушка водила её в церковь каждое воскресенье и на праздники. Это был её последний шанс. Церковь. Там ей удастся спастись.

Свято-Успенский храм располагался за рынком у кладбища. Дошла до него баба Ольга едва-едва. Она пыталась перестать молиться Матери Мучительнице, но стоило замолкнуть, как боль возвращалась с бо̀льшей силой. Вот так ведьма молясь одному божеству, пришла на поклон к Другому. Прийти-то она пришла, да на освещённую землю ступить не посмела. Не пустил её Храм, оставив за воротами. Обезумев от боли, Ольга с разбегу ворвалась на церковный двор. Вбежала и упала ничком. Со всех концов двора побежали ей на помощь старушки, извечные обитатели русских церквей и служки, кто не был занят. Перевернув тело, бабульки разбежались в разные стороны, как испуганные вороны, крестясь, а служки так и застыли шокированные увиденным.

Вместо лица ещё недавно живого человека на них смотрел череп в обрывках гнилой плоти.

– Ведьма, ведьма, никак! – восклицали то тут, то там испуганные голоса.

Служки кое-как вынесли смердящий труп за пределы освящённой земли и оставили у обочины дороги. Похоронили ведьму на заброшенном кладбище, что за стадионом.

***

2025г.

– Вот такой необычный случай со мной приключился, когда я был студентом, таким же, как вы, – подвёл итог своему рассказу профессор.

– Да не может этого быть! – воскликнули сразу несколько голосов.

– Чего именно? – спросил профессор. – Волшебства? Магии? Передачи мысли на расстоянии? Нервного электричества?

– Мертвецов живых не бывает, – ответил кто-то.

– Вы уверены? – уточнил профессор. – Тело человека ещё недостаточно хорошо изучено, чтобы такое утверждать. Говорите, не существует живых мертвецов, а вы их искали? Может быть в Африке, на Гаити? Да и то племя из Индии, что поклоняется Матери Мучительнице, никуда не делось. Это я вам точно говорю.

***

1956г.

Молодая, лет восемнадцати, привлекательная девушка шла, с осторожностью ступая, по тропинке из битого кирпича, ведущей в густой вишнёвый сад. Она постучала в видавшую лучшие времена обшарпанную дверь. Та отворилась не сразу. В проёме появилась сморщенная старуха со свирепыми глазами. Она вперила в гостью немигающий взгляд.

– Зачем пришла? – спросила старуха полным энергии чистым голосом, хотя самой на вид было лет восемьдесят.

– Здравствуй, баба Анфиса, – поздоровалась гостья. – Меня зовут Ольга. Я хочу стать твоей ученицей.

Во взгляде серых глаз старухи промелькнуло удивление.

– Ну, проходи.

Ольга зашла в почти разваливающийся дом и огляделась. Она отметила про себя старую мебель, кое-где прогнившие полы, и отсутствие пресловутого старческого запаха. Наоборот, пахло свежестью лета, сушёными травами и смертью.

– Учиться, говоришь, надумала? – осведомилась старуха. – И чему же?

– Ты, баба Анфиса, не прикидывайся. – Ольга изобразила на лице всёпонимающую полуулыбку. – Весь город знает, что ты ведьма.

– Знать-то знает, да что с того?

– То, что я готова у тебя учиться. Хочу стать ведьмой, как и ты.

– И что, по-твоему, значит быть ведьмой?

– Силами великими владеть. Людьми управлять. Я бы всех врагов своих к ногтю прижала!

– Откуда у тебя враги-то в твоём возрасте?

– А завистницы, а парни-обманщики, а священники?

– А ты знаешь, что для того, чтобы стать ведьмой, тебе надо обладать ведьминым духом?

– Это я слышала. Знаю. Ну, ты же мне его передашь!

– С чего вдруг?

– Ну, как, ведь у тебя всё равно никого нет. Ты одна. Больше и передавать-то некому. Без передачи и помереть не сможешь, так и будешь мучаться.

– Кто ж тебе такое сказал?

– Люди говорят.

– Люди много чего говорят. Всё их говорение на десять делить надо, и то правды не сыщешь.

– И кому же ты свой дух передашь?

– Не свой, а ведьмин.

– Ой, да какая разница! Ты же поняла, о чём я спрашиваю.

– Грядёт достойная. Не тебе чета!

– Почему ты меня сейчас учить не хочешь? Когда это ещё твоя достойная пригрядёт?! А я вот она я!

– Я тебя не стану учить не потому, что я кого-то другого жду, а потому, что дуру учить – только портить. Иди отсюда и дорогу к моему дому забудь.

– Так, да? А я всё равно ведьмой стану. И ещё тебя за пояс заткну. Вот увидишь.

– Бездуховная ведьма способна только вредить. Так для этого и ведьмой становиться не надо. На это любой дурак способен. Иди себе пока при памяти, да на глаза мне не попадайся. Не то мокрого места не оставлю. Хотя ты и без моей помощи плохо кончишь.

Трасса

1993г.

Огни трассы мелькали где-то впереди. Уже совсем рядом. Вот-вот и она достигнет цели, сбежит от ненавистного мужа, от этого изверга! На этот раз уж точно. И он её не достанет. Никогда. Только добежать бы до трассы, а там…

Что-то больно впилось в палец. Наверное, стоило надеть кроссовки. Туфли мало подходят для беготни по пересечённой местности. Лишь бы он не вернулся раньше времени, а неудобства побега она как-нибудь перетерпит.

Солнце уже село, окрасив горизонт тёмно-оранжевым. Только бы добежать. Больше она никогда и никому не позволит собой помыкать и издеваться. Больше она никому не будет подчиняться и служить! Отныне она сама себе хозяйка. А этот….

Она на секунду обернулась. Никто за ней не гнался, позади было тихо. Не уже ли удалось? На какой раз? Пятый? Уже слышался шум машин. Они шелестели колёсами по мокрому от недавнего дождя асфальту и сулили свободу. Долгожданную. Вожделенную. Она её заслужила! Ещё несколько метров. Вон за теми кустами спасение.

Продравшись сквозь заросли и распоров подол платья, она выбежала на дорогу. Наконец-то свободна. Почти свободна. Сейчас она поймает попутку и здравствуй воля, прощай муженёк-садист. Вроде едет какая-то тачка. Она подняла руку, голосуя. В неверном свете сумерек она не сразу узнала её. Подвёл цвет-хамелеон, в который была выкрашена машина мужа, а передний номер он открутил специально. Когда до неё дошло, что это та самая машина, которую она так боялась увидеть, из груди вырвался рёв – смесь разочарования, гнева, протеста и жалости к себе.

– Стой! – крикнул здоровенный мужик в тёмно-сером костюме, выходя из автомобиля. – Стоять, я сказал!

Женщина в коротком, до колен, жёлтом платье с большими красными маками, бросилась в кусты, из которых только что выскочила. Она бежала сломя голову совершенно без какого-либо ориентира и цели, лишь бы избежать встречи с мужем, рванувшим вслед за ней. Она неслась вперёд, не считаясь со ссадинами на голых ногах, но он оказался быстрее и проворнее. В несколько прыжков догнав её, он повалил женщину в траву. Она брыкалась, царапалась и кусалась, но всё было бесполезно. Сграбастав жену своими мускулистыми ручищами, он взвалил её на плечо, словно куль картофеля. Придерживая дёргающуюся ношу двумя руками, он понёс её к машине, не обращая внимания на крики и визг.

– Ничего, теперь ты никуда не денешься, – уверял он её. – Я за этим прослежу.

Открыв багажник, он бесцеремонно шваркнул туда женщину и пригрозил:

– Ноги убрала, а то прищемлю!

Он грохнул крышкой багажника, похоронив её в железном склепе, и сел за руль. Везти жену домой в салоне он и не думал.

Всю дорогу строптивая жена кричала и бесновалась в глубине автомобиля. Стуча изнутри по крышке, она сначала просила отпустить её, умоляла, а потом начала угрожать и проклинать. Автомобиль набрал приличную скорость на почти пустой вечерней трассе. Мужчина старался побыстрее добраться до загородного дома, чтобы запереть жену в подвале без окон, откуда она не смогла бы сбежать. В который уже раз он вылавливает её? В четвёртый, в пятый? Уже сбился со счёта. Но теперь всё будет иначе. Этот раз будет последний. Мужчина вытер тыльной стороной ладони кровавый след на щеке. “Всё-таки достала своим когтём, стерва!”

– А ну заткнись там, дрянь! – прорычал он глядя в зеркало заднего вида.

В ответ он услышал лишь поток брани.

– Я не останусь с тобой, гад! Да пошёл ты…. Лучше сдохнуть! Нет, лучше ты сдохни, сволочь! Будь ты проклят! Будь проклят!

– Захлопни пасть, достала уже! У тебя ничего не получится. Слышишь?!