Полная версия
Легенды старого городка. Том 3
Для присланного мертвеца более важной была хозяйка квартиры, скулящая от страха за погнутой дверью. Встав на четвереньки, он влез в образовавшийся снизу проём, и бросился на жертву.
Даже тогда, когда холодные руки трупа, покрытые багровыми пятнами, сомкнулись на горле хозяйки квартиры, предательски стойкое сознание не смилостивилось над ней. Бедной женщине, ещё недавно такой грозной и храброй, пришлось испытывать муки удушения до самого конца.
Когда тело перестало дёргаться в его руках, мертвец свернул для верности шею жертве и выбрался из квартиры тем же путём, что пришёл.
Ольга открыла глаза в своей комнате. Всё было сделано как по нотам, и месть свершилась идеально. Почти. Чёрт дёрнул этого студентишку подрядиться на дежурство в морг. Патологоанатом в такое время давно спит беспробудным пьяным сном, а этот…, чёрт бы его побрал, заметил встающее тело. Ну, ничего, ему всё равно никто не поверит. Да и как поверить в то, что жмурики по Богородицку разгуливают по ночам? Ольга ведь тело вернула на место. Даже простынкой накрыла. Никто не подкопается. А что до той склочной бабы, которую она руками мертвеца удавила, так на то и присказка есть: “Жила была девочка – сама виновата!” А Ольге теперь возможности открывались широкие, раз подчинилась ей, наконец, колдовская сила. Не права ты тогда была, бабка Анфиса. Ох, не права! Теперь можно было кое-что и подзаработать на новой ниве. Не для себя, конечно. Ей много не надо. А вот внук у бабы Ольги талантливый. Станиславу и надо помочь!
***
Студент-практикант не считал, что местные врачи правы по поводу возможности возникновения вирусного заболевания, от которого умерло уже три человека. Все эти пациенты находились в больницах недостаточно долгое время, чтобы подхватить больничную инфекцию. Да и нет болезней, которые протекали бы с такими клиническими признаками. Вернее есть, и даже несколько, но к внутрибольничным они не относились.
Погрузившись в учебники, энциклопедии и горы другой медицинской литературы, какую смог достать студент-практикант в Богородицке, он так и не смог найти какого-то одного, удовлетворяющего всем клиническим признакам, заболевания. Удалось отыскать несколько, но ни к вирусным, ни к бактериальным они не относились. Больше всего усердный студент склонялся к заболеваниям крови, но кроме подозрений и догадок у него ничего не было.
– Так не пойдёт, – сказал себе Гена. – Без результатов вскрытия ни фига я не выясню, а на учебниках гадать можно до морковкина заговенья. Надо что-то делать.
Определённо что-то надо было делать, но что сделаешь, если все отчёты хранятся у главврача в кабинете. Придётся рискнуть.
У Гены созрел план в духе шпионского детектива. На вахте дежурила средних лет санитарка. Привлекательная, но одинокая. К ней и решил подкатить парень и в процессе, так сказать, близкого знакомства, позаимствовать у неё ключи от кабинета главврача.
Днём, после обычной работы практиканта, Гена как бы невзначай заглянул на вахту и разговорился со Светланой. Та ответила на его неуклюже-юношеские ухаживания положительно и назначила встречу в десять часов вечера возле основного больничного корпуса. Парень с радостью согласился и был готов уже к девяти.
Подойдя к крылу, где располагались кабинеты врачей и ординаторские медсестёр, запиравшиеся на ночь, Гена услышал оклик Светланы откуда-то сзади.
– О, привет. Ты здесь? – немного смутившись, произнёс Гена.
– Где же мне быть? – Светлана улыбнулась. – Смена-то кончилась. Ну, что, пойдём?
– П-пойдём, – согласился Гена, обескураженный поворотом событий. – А на вахте кто?
– Анна Григорьевна. Кто же ещё? Ты что, график дежурств не смотрел?
– Не-а, – признался Гена, увлекаемый под руку оборотистой Светой.
***
План пришлось менять. С графиком он, конечно, прокололся, но это было полбеды. Плохо было то, что Ольга в ночь вообще не работала, а пытаться проникнуть в кабинет главврача днём не могло быть и речи. Приходилось думать.
– Ну, чаво расселси-то?! – вывел Гену из задумчивости по-старчески надтреснутый голос вахтёрши Анны Григорьевны. – Жопу отморозишь, чаво будешь делать? Тоже мне, врач, твою медь! Чай не май месяц.
“На ловца и зверь бежит” – подумал Гена, а вслух сказал:
– Доброе утро, Анна Григорьевна. А вы со смены?
– А то ж откуда? Знамо дело со смены. А ты чаво такой задумшевый? Ай, со Светкой не срослося? – Анна Григорьевна встала напротив парня и деловито подбоченилась.
Гена покраснел от смущения.
– Срослося, баба Аня, срослося.
– Так чё грустный такой?
– Не грустный, а задумчивый.
– Ишь ты! Задумчивый он. Это о чём же ты так думаешь, ажно дым из ушей валит?
– Да, по учёбе.
– Всё учишься, значит?
– Ага.
– В твоём возрасте уже давно пора всё уметь, а ты учишься до сих пор, – подколола студента баба Аня. Тот не знал, что ответить и просто промолчал. – Ну ка давай колись. Я ж вижу, что не в учёбе дело. Да не боись. Я всё знаю. Ко мне всякий за советом идёт.
Гена не стал особо отнекиваться, тем более что санитарка-вахтёрша никак не могла отрицательно повлиять ни на его практику здесь, ни на учёбу в институте. Он рассказал ей и про умерших пациентов, и про свои измышления на счёт причины их смерти, и про памятную ночь в морге. На сердце отлегло, когда Гена поделился наболевшим, пусть даже и с необразованной санитаркой.
– Да уж, пути Господни неисповедимы, – заключила баба Аня, выслушав рассказ студента. – Всё возвращается на круги своя!
– Это вы о чём? – не понял Гена.
– Да всё о том же, – неопределённо ответила баба Аня. – Я ведь здесь сорок лет назад тоже главврачом работала. Ты знал?
– Как так? – удивился Гена. – А теперь что? Почему так получилось?
– Потому, почему и тебе теперешний главврач запретил в это дело нос совать. – Баба Аня строго взглянула на парня. От простонародного говора не осталось и следа. – Я вот не послушала такого же совета в своё время, меня по служебной лестнице-то и спустили кубарем. А я ведь такое видела, чего тогдашняя советская власть на дух не переносила. Я потом в монастырь ушла, а уж когда вернулась, меня тут все забыть успели. Устроилась вот, вахтёршей.
– Так значит, вы встречали то же самое, что и я? – изумился Гена.
– Нет, не то же самое. Мертвяков ходячих я не видела, – поправила его баба Аня. – Другое видела. Ну, да земля наша на всякое богата. Так ты чаво обо всём энтом думаешь? – Вахтёрша снова перешла на простонародную речь.
– О мертвецах? – уточнил Гена.
– О болезни, дурень!
– Пока отчёт о вскрытии не увижу, чего я об этом думать могу? Так, догадки одни. – Гена развёл руками.
– Энто, бишь, тебе к главному надоть.
– Сам знаю. Так кто ж меня туда пустит? А сам он не даст.
– Знамо, не даст. И нече тебе туды соваться.
– Я, в общем-то, уже сунулся. Меня мертвец, которого я день назад реанимировал, чуть самого в реанимацию не отправил. Голова до сих пор болит.
– Ну-у…, – протянула Анна Григорьевна, – и то правда. Ты знашь чаво, ты завтрева приходь сюды, как я на дежурствие встану. Вместе к нему в кабинет и наведаемси.
Гена был вне себя от счастья. Наконец-то он решит задачу, которую сам себе задал, и можно будет спать спокойно, а может он даже спасёт кого-нибудь.
***
Посещение кабинета главврача отнюдь не решило задачи с умершими пациентами, а наоборот, поставило новые вопросы. Из отчёта Виталия Анатольевича было ясно, что смерти пациентов случились по разным причинам. Тот, которого безуспешно откачивал Гена, умер от остановки сердца, тут, как ни странно, Евгений Васильевич оказался почти прав. Остановку вызвал тромб в левом желудочке сердца. Второй пациент этой больницы скончался от асфиксии вследствие закупорки лёгочной артерии. Опять же тромбом. Смертью пациента в больнице на графской стороне послужили множественные тромбы по всему телу. Его кровь загустела как варенье и попросту свернулась в сосудах, а органы из-за этого отказали.
Везде фигурировали проблемы с кровью. В этом студент оказался прав, за что не применул себя похвалить. Каждому из умерших проводилось переливание крови, взятой из запасов, хранившихся здесь, в больнице, где проходил практику Гена. Никакой привозной, а тем более “левой” не использовалось. Вот только перелитая кровь полностью подходила пациентам по всем параметрам. Не удалось найти никаких отклонений. Эритроцитарная масса соответствовала, как написал Виталий Анатольевич в отчёте, заявленному качеству.
– Если с кровью всё в порядке, она не может вызывать слипание эритроцитов, – рассудил Гена. – Это реакция на несовместимый резус-фактор. Или всё-таки что-то напутали в банке крови?
– Или одно из двух, – буркнула Анна Григорьевна из-за спины студента. – Сходил бы ты в банк энтот, подежурил бы, что ли-то!
– А вот это дельная мысль, баба Аня. Завтра поговорю с Фёдором Емельяновичем.
***
Главврач не возражал против рвения практиканта подежурить в пункте сдачи крови ночью, тем более что патологоанатом поставил парню зачёт автоматом. Фёдор Емельянович не стал выяснять, почему врач это сделал. Может, не пьёт парень, так что ж ему в морге делать? И раз у того высвободилась лишняя неделя, он со спокойной совестью на всё это время назначил Гене дежурство в пункте сдачи крови. Там же находился и банк хранения плазмы и эритроцитов. Рук там всегда не хватало, вот пусть этот фантазёр и поможет.
***
В задачи дежурного санитара, на должности которого находился теперь Гена, входило сидеть и ждать добровольцев, желающих сдать кровь непременно ночью, брать у них анализы, проверять группу крови, выкачивать эту самую кровь и правильно оформлять документы как сопроводительные на хранение, так и донорские для добровольцев.
На эту работу никто не соглашался, так как помирать со скуки никому не хотелось. Комнаты отдыха для дежурных не предусматривалось, а желающих сдавать кровь ночью почти никогда не было. Спасались от безделья кто как мог. Кто книжками, кто радио. Гене скучать было некогда. Закрыв двери приёмного пункта – постучат, если надо будет – он прошёл по тёмному коридору в банк-хранилище.
Предстояла огромная работа по проверке всей документации по каждой отдельной пробе. “Может с донорами что не так?” – предположил парень, и уже приготовился к рутинной работе, как услышал тихий шорох как раз в той комнате, где хранились запасы крови. Не уже ли он нашёл вредителя? Не могло ему так повезти всего лишь на вторую ночь дежурства. Первую-то он провёл со Светланой, которая заявилась к нему почти сразу, как он заступил на пост. А в эту ночь вот…. Повезло. Да, повезло ли? Гена прислушался. Из тёмной комнаты, освещаемой лишь лампами холодильников, доносился невнятный шёпот. Женский. Смысла невозможно было понять, только отдельные слова:
– …наделяю…, Власть…, …по воле моей…, …да будет Смерть…, …во веки…!
Слушая странные слова, Гена гадал, как этот “злоумышленник” проник в банк. Сюда вели только два входа. Один через пункт сдачи крови, второй через массивную деревянную дверь на другом конце здания. Ей пользовались сотрудники банка крови, и через неё же происходила отгрузка заказов в разные больницы Богородицкого района. Ключи были только у врачей, а значит…. Догадка ошеломила парня. Поддавшись любопытству, он приоткрыл чуть шире дверь. Ржавые петли предательски скрипнули. Шёпот резко оборвался. Гена затаил дыхание, даже зажал рот ладонью, боясь пикнуть. Минуту спустя бормотание продолжилось, и парень сумел-таки разглядеть врача, проникшего ночью в банк крови. Ольга Николаевна, старая склочная врачиха, держала в руках пакет с кровью и что-то наговаривала на него в полголоса.
Гена хотел было уйти, но неловко шаркнул подошвой ботинка по полу. Врач взглянула в сторону двери, но там уже никого не было. Дочитав заговор, она бросила пакет обратно на полку холодильника. Ольга вышла тем же путём, что и зашла.
– Хотела поработать сегодня подольше, так нет же! – злобно бубнила она себе под нос. – Кто это такой любопытный выискался?
***
Выяснить, кто подкараулил ведьму за её ночным занятием, не составило труда. Расписание всех дежурств висело возле кабинета главврача.
– Где твой хахаль? – строго спросила Ольга Николаевна Светлану, сидевшую в гардеробной.
– Какой? – удивлённо спросила та.
– А у тебя их много что ли? – рявкнула на вахтёршу терапевт. – Говори быстро, где практикант!
– Да чё вы сразу орёте-то? – возмутилась Светлана. – Вон он на улице. С бабой Аней разговаривает.
Ольга бросила взгляд сквозь прозрачные двери главного входа. Там старая вахтёрша о чём-то беседовала со студентом.
– Какую такую практику ты с ней проходить вздумал? – тихо процедила Ольга и направилась к дверям. Те покорно раздвинулись перед женщиной, но пока она подходила, разговор закончился, и студент ушёл. Ведьма подошла к вахтёрше.
– Что ты ему сказала? – Голос Ольги не сулил ничего хорошего ни бабе Ане, ни практиканту.
– Чего надо было, то и сказала, – в тон ей ответила Анна Григорьевна. – А ты что, испугалась, небось?
Ведьма злобно сверкнула глазами.
– Это тебе бояться надо, старая дура!
– А ты, значит, у нас дура молодая, да? – съёрничала баба Аня. – Иди отсюда, нечистая, пока я сама тебе ро̀ги не открутила!
– Посмотрим, кто кому чего открутит, – бросила Ольга и, не оглядываясь, пошла домой. – Жаль вот только мертвяки одноразовые, – вздохнула она.
Хоронили бабу Аню в закрытом гробу, потому что показывать то, что осталось от несчастной, было не по-христиански.
***
Гена зашёл в кабинет главврача, немного стесняясь. Он и так не знал, с чего начать, а присутствие Евгения Васильевича ещё больше его смутило.
– Ну, проходи, проходи, – пригласил Фёдор Емельянович студента. – Чего в дверях встал? Присаживайся. С чем пришёл?
Гена робко присел на край стула, поздоровался с Евгением Васильевичем и начал:
– Фёдор Емельянович, я тут это…. Короче, я подумал….
– Не тяни кота за причинное место. Дел ещё невпроворот, – подстегнул главврач незадачливого рассказчика.
Гена собрался с духом, продышался и выпалил, наконец, свои соображения:
– Я по поводу тех заражённых, что умерли. Оказывается не заражённые они совсем. Тут, в общем, такое дело. Я как-то дежурил в банке крови и видел такое….
Парень рассказал главврачу всё, что думал и про причину смерти пациентов, и про схожесть клинических признаков болезни у разных никогда не пересекавшихся друг с другом людей. Он выдал свои соображения и о причине смертей, и о предполагаемой виновнице произошедшего. Умолчал он лишь о том, что мысли его подтверждались результатами патологоанатомических вскрытий, знать о которых он не должен был. Чем больше рассказывал студент, тем сильнее хмурился главврач, а когда парень посмел высказать предположение, что один из уважаемых докторов нарочно портит донорскую кровь, окончательно взорвался.
– Что ты такое несёшь?! – завопил Фёдор Емельянович. – Ты вообще понимаешь, на кого замахиваешься? Ольга Николаевна наш лучший терапевт. А ну, пошёл вон, щенок. Практикант чёртов! Я тебе покажу практику!
Гена пулей вылетел из кабинета. Крик главврача смолк лишь когда парень оказался этажом ниже. Там его и догнал Евгений Васильевич.
– Слушай, Ген, – окликнул он студента. – Погоди. Что такое на тебя нашло? Зачем ты так?
– Как “так”? – спросил Гена. Лицо его пылало праведным гневом, руки мелко тряслись то ли от злобы, то ли от потрясения. – Я сказал то, что видел. Зачем мне врать? Что мне с этого?
– Я всё понимаю, всё понимаю. – Попытался успокоить парня врач. – Но зачем же сразу главврачу жаловаться?
– А кому? – удивился Гена. – Я Виталию Анатольевичу пытался рассказать о том, что в морге случилось, так он и слушать не стал. Поставил зачёт автоматом и сбагрил с глаз долой.
– Ты бы про ходячего покойника ещё милиции бы рассказал, – съехидничал Евгений Васильевич.
– Так, наверное, и поступлю, – задумчиво произнёс Гена, видимо, просчитывая в уме варианты.
Врач и студент медленно спускались пролёт за пролётом на первый этаж больницы.
– Ты это прекрати, понял?! – заявил Евгений Васильевич. – Тебе тогда точно практики не видать.
– А сейчас видать?
– Я Федю…, Фёдора Емельяновича, то бишь, урезоню, – пообещал врач. – Парень ты перспективный. Зачем тебе карьеру ломать? Ты и без нас с этим справишься. Ну, ошибся, с кем не бывает.
– А если не ошибся? – угрюмо поинтересовался студент. В голосе его читалось упрямство и намерение идти до конца, чего бы это ни стоило.
– А в этом случае, дам тебе совет. – Евгений Васильевич придержал Гену за локоть и с серьёзным видом продолжил. – Если тут замешана Ольга…. Она баба непростая. Ты уедешь, а нам здесь жить. Так что держись от греха по здорову. Понял? Есть многое на свете, друг Гораций, чего вам в университетах днём с огнём не преподавали!
Гена кивнул.
– Вот и отличненько. С главным я всё улажу, если ты обещаешь ни во что больше не ввязываться и не молоть чепухи про гуляющих покойников.
– Обещаю, твёрдо и чётко, – сказал Гена.
– Чу̀дно. – Евгений Васильевич улыбнулся и направился обратно наверх.
“Не лень же было ему в его возрасте туда-сюда по лестницам бегать” – подумал Гена. – “Ольга, говоришь, баба непростая. А какая? Золотая что ли? Надо у Светки спросить”.
С этими мыслями парень прошёл ещё половину лестничного пролёта и вышел в вестибюль больницы. Улыбчивая вахтёрша была на месте.
– Привет, – поздоровался Гена.
– Ой, привет, – ответила Светлана, довольная, словно кошка, наевшаяся сметаны.
– Как дела? – спросил парень, не зная с чего начать разговор.
– Да, так…. Не очень. – Светлана пожала плечами, изображая смущение, а потом затараторила без умолку. – Баба Аня умерла. Слышал? А мне теперь сменщицу другую поставили. А она злющая, стерва. Смену не принимает, пока всё не отдраю. Я из-за неё вчера на час позже домой ушла. А сама не моет, говорит, что пациенты успели наследить. Прикинь!
Гена завис в недоумении.
– Постой, постой, – удержал он поток информации, лившийся из Светланы непрерывно. – Как это баба Аня умерла? Я же с ней недавно разговаривал.
– Так, намедни и померла, – ответила Светлана. – В аккурат в тот день, когда вы с ней и разговаривали.
– А ты откуда знаешь, когда я с ней разговаривал?
– Ой, да это потому, что ко мне тогда Ольга Николаевна подошла. Злющая такая, блин. Наорала ни за что. Про тебя, кстати, спрашивала.
– Про меня? И ты мне ничего об этом не сказала?
– А я вам чё, передатчик что ли?! Видимо, какие-то дела у неё к тебе были.
– Да какие дела? Вот, блин! – Гена нахмурился. Ему очень не понравилось, что врач, которого он подозревает в порче донорской крови, начала наводить о нём справки.
– Она когда за тобой вышла, – продолжила Светлана, – тебя уже и след поостыл. Она с бабой Аней о чём-то переговорила и ушла.
– С какой стати вдруг врачиха, у которой я не прохожу практику и с которой даже не знаком, начинает обо мне спрашивать. А потом люди пропадают. – Гена не заметил, что сказал это вслух.
– Не знаю, что вы там с Ольгой Николаевной не поделили, – настороженно произнесла Светлана, – но лучше бы ты с ней не ссорился.
– Что? – переспросил Гена. – Думаешь это она её? Ну, бабу Аню.
– Я…. Нет…. Я такого н-не говорила, – начала заикаться Светлана. – Я вообще про Ольгу Николаевну ничего плохого н-не говорила, – сказала она несколько громче, чем это было необходимо. Голос женщины дрожал.
– Ты что, боишься её? – сделал предположение Гена. Он впился взглядом в глаза Светланы, не желая упустить ни малейшего изменения в её мимики и реакциях.
Светлана сначала отнекивалась, ища причины уйти от неприятного разговора, но Гена всё время возвращал её на интересующую его тему. Просто чтобы отвязаться от парня, женщина выпалила:
– Её ведьмой считают!
– Да ладно! – ошарашенный Гена уставился в пустоту.
Пазлы головоломки сошлись. И ходячий труп, и шепоток Ольги в банке крови, и странное высказывание Евгения Васильевича. Да и баба Аня на что-то подобное намекала. Сошлись пазлы, да вот как-то криво. Чтобы понять всю картинку пришлось бы допустить, что всё это правда. Магия, ведьмы и всё такое. Пока Гена соображал, Света грубо ответила:
– В трусах прохладно! Вали давай, мне работать надо.
Видимо парень тронул запретную тему, вот она и разозлилась. Гена мельком глянул на взволнованную женщину и вышел из больницы.
***
Первым делом Гена зашёл в лабораторию. Под видом исследования химикатов, он обратился к лаборанту за разъяснениями. Они долго беседовали, и Гена исправно записывал в дневник всё, что рассказывал ему врач, а когда тот отлучился в туалет, стащил из шкафчика упаковку алюминиевой пудры.
Побеседовав для вида, ещё минут пятнадцать, Гена поблагодарил врача-лаборанта и направился на своё дежурство в пункт приёма крови. Парень пришёл на полтора часа раньше, чем немало удивил сменщика.
– Ты чего так рано? – спросил молодой врач, почти ровесник Гены.
– Да позаниматься надо, а тут тихо, удобно, – объяснил студент. – Сменишь меня тоже пораньше завтра?
– Не, ни фига! – Недавний выпускник мед академии покачал головой. – Я тебя не просил меня раньше менять. Ты сам припёрся. Так что если не нравится, то я свои часы досижу, но пораньше приходить – фиг!
– Ладно, иди. Я тут сам, – с наигранной обидой в голосе произнёс Гена. На самом деле он хотел подготовиться к встрече, и напарники парню были не нужны.
Сменщик ушёл, а Гена занялся делом, благо банк крови уже был закрыт. Для начала он отключил один из пустующих холодильников в хранилище, достал из него полки и спрятал в подсобке. Дверь холодильника Гена оставил открытой, чтобы тот быстрее нагрелся. Затем он прошёлся влажной марлей по всем пакетам плазмы и эритроцитарной массы, хранящихся в пяти оставшихся рефрижераторах и по дверцам с их внешней стороны.
Ближе к двенадцати часам ночи Гена закрыл приёмный пункт и пришёл в банк крови. Он спрятался в уже тёплый холодильник и стал ждать.
– Только бы ты пришла сегодня, – то ли молился, то ли призывал ведьму Гена. – Только бы пришла.
Может, баба Ольга услышала его просьбу, а может парню просто повезло, но она явилась. В первом часу ночи дверь в коридоре скрипнула. В комнату хранилища, слабо освещённую лампочками работающих холодильников, вошла ведьма. Она открыла тот, в котором хранилась эритроцитарная масса. К досаде Гены, он не мог её видеть, но хорошо слышал звуки возни где-то справа от себя. Через оставленную щель в дверном проёме холодильника до студента доносился шёпот:
– Молю тебя, Мать Мучительница, Смерти Победительница! Слова мои к тебе обращу, помощи твоей я обря̀щи хочу. Как не гниёт боль, не избывается му̀ка, придёт мне сила от твоего духа. Волей своей распад останови, власть над плотью мне подари. Кровь могуществом твоим наделяю, власть над телом я обретаю. Му̀ки тела к тебе вознесу, победу над Смертью я обрету. Мать Мучительница, Смерти Победительница, по воле моей мертвец пойдёт, му̀ки и боль он тебе поднесёт. Да будет Смерть подвластна мне во веки веков!
Гена слушал тихое бормотание, и сердце его замирало от ужаса. Он предполагал, что врач Ольга Николаевна портит кровь с помощью какого-то химиката или яда, а оказывалось, что ведьма Ольга по-настоящему “портит” кровь. Он поймал себя на мимолётной мысли о том, что для него теперь наведение порчи – это что-то реальное, как биохимический анализ крови. Холодок пробежал по спине парня, пот лился ручьями по его лицу, а во рту наоборот пересохло. На его глазах происходило нечто, чего он раньше и представить не мог, видел лишь в фильмах. А теперь вот оно, выходи и хватай ведьму с поличным. Да только что потом? Тащить её к главврачу, вот, мол, смотрите, я её изловил. Или на костре сжечь? Прям за больницей возле мусорных баков.
От избытка чувств Гена не заметил, как переступил с ноги на ногу, и внутренняя пластиковая оболочка его убежища слегка хрустнула под его весом. Он быстро дёрнул дверцу холодильника на себя. Прорезиненная по краям, она неслышно закрылась.
Едва баба Ольга закончила заговор-молитву, как в стоящем в глубине хранилища холодильнике что-то хрустнуло. Ведьма насторожилась. Она кинула пакет с порченой кровью обратно на полку и осмотрелась. Подозрительный холодильник, судя по не горящим лампочкам, был отключён. Может треск раздался из-за разницы температур в комнате и постепенно нагревающемся устройстве, а может быть, кто-то за ней следил из него. Ведьма проверять не стала. Если это просто щелчок пластика – ничего страшного, а если там человек, то встречаться с ним лицом к лицу ведьме не стоило. По сути, без своих мертвецов она лишь старая женщина, и студент, она не сомневалась, что это именно он, может ей навредить при прямом столкновении. Баба Ольга займётся им позже. По-своему.