Почтовая марка

– Роман, что с тобой? – произнёс он и заспешил внутрь здания.

– Держи её! – донёсся всё тот же неприятный голос с верхнего этажа.

Бандит развернулся и побежал за Ангелиной. Он схватил за ремешок сумки. Замок не выдержал, расстегнулся, и ремешок ускользнул от бандита сквозь пальцы крупной кисти. Геля выбежала на улицу, он последовал за ней. Вот-вот догонит. Она пробежала вдоль клумб, засыпанных огромными сугробами снега, свернула на дорогу и быстро перебежала перед носом автомобиля. Бандит сделал тот же маневр, но его остановил автомобиль. Скрежет тормозов, звон разбитого стекла. Сразу появились зеваки. Ангелина обернулась. Бандит лежал на дороге около машины, водитель склонился над ним.

Она зашла за бетонную стену, которая поддерживала козырёк возле подъезда соседнего дома напротив, и в небольшое отверстие увидела через диагональ двора, как из подъезда выбежал коренастый бандит. Взглянул на собирающуюся толпу людей, повернул в противоположную сторону от Ангелины и пошёл прочь. Она ещё стояла, боясь пошевелиться, прислонившись к холодной стене. Всё тело пробирала дрожь. Было холодно даже в шубе, но не от морозной погоды на улице, а от страха и от огромного количества адреналина, выброшенного в кровь за последние несколько минут. В голове пульсировала тупая боль, нарастая всё больше и больше. Ноги подкашивались. Геля присела на лавочку около подъезда, стараясь справиться с эмоциями. Комок слёз подступал к горлу. Она никак не могла сосредоточиться, что ей делать. «Надо, наверное, куда-то позвонить. Но куда? В полицию или в «скорую». Может, ещё можно помочь…» Здесь она вспомнила холодный, стеклянный взгляд профессора, его безжизненную позу. Профессор умер. На всякий случай она вызвала и полицейских, и врачей. Ангелина ничего не знала о женщине.

«Жалко профессора. Мы были с ним друзья…» Геля навещала его при любом удобном случае, разговаривали часто по телефону. Иногда оставляла дочку у профессора. Он рад был провести время за рисованием с ребёнком. Девочке тоже нравилось бывать у Самуила Карловича, она называла его дедушкой. «Дочь?! Мариника в садике. Воспитатель просила не задерживаться и забрать пораньше детей…» Ангелина посмотрела на часы и побежала в садик.

*****

Маринике шесть лет, и она прелестная белокурая девочка с большими голубыми глазами – вылитая дочь своего отца. После того как Ангелина вышла замуж за Евгения, через месяц поняла, что беременна. Пошла в женскую консультацию и очень удивилась, что срок беременности два месяца. Оказалось, она ждала ребёнка от Иржиса. Новость её удивила, но и обрадовала. Она ушла от Евгения. Да и он для этого постарался. Ангелина обнаружила, что Евгений завёл роман на стороне. Продала квартиру, переехала в другой район, поближе к парку. И стала ждать рождения ребёнка, гуляя по тенистым аллеям около пруда.

Ангелина долго сомневалась, стоит ли сообщать Иржису, и оттягивала этот момент. Геля не хотела разрушать наметившиеся новые отношения Иржиса с другой девушкой. Помогла подруга. Рената сразу поняла, кто отец ребёнка, и убедила Гелю, что он имеет право знать про ребёнка, так и малышку нельзя лишать отца. Согласившись с доводами подруги, Геля позвонила Иржису и сообщила одну единственную фразу, что у него скоро будет ребёнок, девочка. И сразу отключила телефон, хотелось дать ему время подумать. Больше всего боялась услышать негативную реакцию. Иржис перезвонил через несколько минут, сказал, что успел новость разослать родным. А бабушка, профессор консерватории и оперная дива, придумала имя – Мариника. Как оказалось, у неё многое связано с этим именем – начало её оперной карьеры, исполняла партию героини, которую звали Мариника. Ангелина не стала сопротивляться, назвала девочку этим именем, а дома её звала сокращённо Ника. Родители Иржиса хорошо принимают девочку у себя и всегда рады приезду. Иногда Мариника оставалась у Иржиса на всё лето.

Ангелина зашла в детский сад почти вовремя, но оказалось, из всех детей в саду осталась только Ника. Она выбежала в коридор, как только увидела в окно идущую по дорожке маму.

– Не хотела опоздать, но на дорогах продолжают лежать горы снега, выпавшего накануне. Невозможно проехать, – оправдывалась Геля. – Сегодня утром не смогла откопать машину во дворе и поехала на общественном транспорте, а к вечеру пожалела. Дворники не расчистили дорогу, снег стал таять, появились лужи. Легко ноги промочить, особенно ребёнку. Не знаешь, что лучше: идти пешком или воспользоваться такси и стоять в пробках. Наверное, придётся нести её на руках

– Не волнуйтесь, вы как раз вовремя, – ответила воспитатель. – Перед вами Петрова забрали. Мы с Мариникой недолго ждали. Сама не понимаю погоду, то снег идёт, то тут же тает. Поэтому и просила детей пораньше разобрать. Не известно, сколько в пути придётся добираться.

– Удачно вам съездить, – сказала Ангелина. – После выходных вас ждём. С конференции привезете новые методики для наших деток.

– Будем применять на практике всё интересное, – улыбнулась воспитатель.

Ангелина стала одевать девочку. Та прыгала, вертелась, приседала, нужно было поймать ребёнка и одеть практически в воздухе. Геля привыкла к такому активному поведению Ники и сама иногда пускалась в игру под названием «Одень непослушного бельчонка». Неспособность усидеть на месте – проблема всех гиперактивных детей. Важная задача заключалась в том, чтобы в итоге ребёнок красиво выглядел и одежда была удобной, нигде не тёрла, не давила. Ещё когда Ника начинала учиться ходить, она делала не уверенные, но смелые шаги, стараясь убежать неровной походкой от мамы, пока не шлёпнется на попу. Ангелина собирала её на зимнюю прогулку, надевала на прыгающую непоседу майку, кофту, шерстяные штаны и, наконец, комбинезон, куртку и шапку с варежками. Выходили на улицу, до площадки доезжали на коляске. Дальше Ника бежала играть с другими детьми и кататься с горки. Только вот незадача! Ребёнок у Гели постоянно падал, словно неваляшка. Не успеешь поставить на две конечности, как она сделает несколько шагов – и снова на четвереньках. Ника постоянно кувыркалась. Ангелине лезли в голову самые разные предположения: от «ещё не научилась ходить», до совершенно невообразимых, подсказанных мамочками на площадке: «А вдруг у неё опухоль головного мозга?». Геля отсекла все предположения дам, взяла ребёнка и пошла домой. Её мучил вопрос: почему дитя всё время падает? Дома Геля нашла причину, сняв с дочери комбинезон. Она обнаружила шерстяные штанишки на уровне колен малышки. Они ограничивали свободу и мешали ей бегать, стягивая резинкой ноги, поэтому Ника постоянно падала. Со временем Ангелина научилась правильно одевать непоседливую попрыгунью.

Наконец надела шапку и чмокнула ребёнка в носик.

– Пошли? – спросила она. – Иди скажи «до свидания» воспитательнице, я тебя подожду.

Выйдя на улицу, Ника всю дорогу продолжала щебетать, рассказывая о спектакле, который она сегодня репетировала.

– Я буду играть принцессу, – говорила она, подпрыгивая. – Она всех замораживала.

– Наверное, Снежную королеву, – предположила Геля, поднимая за руки Нику и перенося через лужу снежного месива, оставленную автомобилем.

– Нет, – капризно протестовала девочка, – принцессу. Но она не простая принцесса, а заколдованная, внучка Деда Мороза. Её Снежная королева заколдовала и оставила править в ледяном дворце. Пришёл принц и её расколдовал.

– Интересно, как? – улыбнулась Ангелина.

– Принц подарил ей соловья. Соловей спел песенку и расколдовал принцессу, – продолжала говорить Мариника.

– И она стала Снегурочкой, – предположила мама.

– Не сразу. Она не знала, что является внучкой Деда Мороза. Олень узнал её и привёз к Деду Морозу.

– А олень откуда взялся? – поинтересовалась Ангелина. – Что-то про него не было слышно в твоей сказке.

– Мама… – удивилась Ника, протянув гласные. – Принц приехал на олене в ледяной дворец. Не на лошади же ехать по снегу.

– Конечно, и как я не догадалась? – улыбнулась Геля. – Ведь все принцы по северным снегам ездят на оленях.

– Мне нужны два наряда, – продолжала Ника.

– Не много? – удивилась Ангелина.

– Сначала буду в платье принцессы, а для Снегурочки нужно другое платье, – пояснила девочка. – Пошли покупать.

– Не сегодня, детка, погода не для прогулок. И, честно сказать, очень устала. Как насчёт выходных? Выберешь самые красивые платья.

– Хорошо, – согласилась она. – Обещаешь?

– Мы с тобой договорились: если я что-то обещаю, то делаю, – произнесла Ангелина строго и добавила мягче: – Только напомни мне, чтобы я ничего не планировала на выходные.

– Обязательно! – согласилась Ника, подпрыгнув. – Бежим, кто вперёд, до подъезда.

– Наверное, ты меня обгонишь, – улыбнулась Геля и пошла быстрым шагом за ребёнком.

Дома Ангелина помогла раздеться малышке и сняла шубу сама.

– Мама, – произнесла девочка, округлив и без того крупные глаза. – У тебя блузка порвана и вся рука в крови.

Геля взглянула в зеркало. Из-за страха она не почувствовала, что ранена в руку. На уровне плеча белая воздушная блузка имела небольшой разрез. Ткань рукава была пропитана кровью и прилипла к коже.

– Не волнуйся, милая, – успокоила дочь, – на работе зацепилась за шкаф. Там торчала острая железка, я её не заметила.

– Тебе надо помазать перекисью, – деловито сказала Ника. – Сейчас принесу.

– Не надо, детка! Я сама в ванной помою руку и помажу. Иди пока мультики посмотри, скоро ужинать будем… Придётся блузку выкинуть.

Ангелина стала снимать одежду, и в руке больно кольнуло. Посмотрев, обнаружила торчавший в коже осколок зеркала. Поискала в шкафчике среди разных мелочей – пилочек, ножниц, щёток – и нашла пинцет. Стараясь не кричать и не испугать дочь, выдернула стекло из раны. Кровь снова выступила и потекла тонкой струйкой по руке. Глаза наполнились слезами. Рука ныла и болела, а перед глазами проносились все события сегодняшнего дня. Быстро намочила перекисью вату и приложила к ране, затем достала пластырь и залепила. Усталость навалилась, ей хотелось лечь в постель, заснуть и ни о чём не думать, но нужно было накормить дочь, искупать и уложить спать, прочитав перед сном сказку. Вот когда пожалела, что няня приходит только три дня в неделю.

На редкость удалось сразу накормить Маринику цветными макаронами с мясной подливкой. Вот из ванны вылезти пришлось уговаривать. Ника любит плескаться, пока не наиграется с водоплавающими игрушками. Наконец она в пижаме и улеглась в постель.

– Почитай, – устала попросила дочь.

– Давай поставим сказку на телефоне, – предложила Геля.

– Тогда посиди со мной, пока я засну, – попросила Ника сонным голоском.

– Хорошо, – согласилась мама.

Она включила телефон, и неспешный тихий голос начал повествовать сказку. Положив телефон на край тумбочки, Геля прилегла рядом с Мариникой и не заметила, как задремала. Голос продолжал вещать. Она встала, выключила телефон, укрыла Нику и пошла к себе в спальню, зевая.

*****

– Я проспала, – первое, что произнесла Ангелина, появившись на работе, скорее для себя, чем для оправдания в глазах подчинённых.

«Начальник всегда задерживается, а не опаздывает», – не раз она слышала эту фразу от начальника на её недолгой работе после института иностранных языков.

– Не услышала будильник, – продолжала она. – Не могла уснуть, пока не выпила снотворное, а утром с трудом проснулась. Но Нику в садик к самому завтраку всё-таки удалось закинуть. На ходу пришлось её одевать. Валится всё из рук, никак не приду в себя после вчерашнего. Как вспомню про Самуила Карловича, так в дрожь бросает и слёзы появляются. Думала, меня там вместе с ними положат. Не представляю, как мне удалось выскочить из квартиры.

– И не говори, – произнесла Леночка, наливая кофе в чашки. – Я сама после твоего звонка не могла уснуть, пришлось фильм смотреть всю ночь. Одна мысль не давала уснуть: неужели это я их впустила? Попросила женщину закрыть, но она, наверное, только прикрыла дверь. А ты же знаешь, у Самуила Карловича дверь всегда запиралась только изнутри.

– Ты права, они воспользовались открытой дверью, но ты здесь ни при чём, – сказала Геля. – Меня больше интересует, почему они пришли в эту квартиру. Случайно или их кто-то навёл?

– Может, они шли за той женщиной? – предположила Леночка, допивая кофе.

– Меня это тоже интересует, – раздался неизвестный голос за спиной девушек.

Они вздрогнули и обернулись. За разговором не обратили внимания, что кто-то зашёл в антикварный магазин. Перед ними стояли двое. Брутальный под два метра роста мужчина с короткой стрижкой тёмных волос и карими глазами, в длинном тёмно-синем пальто. Второй – в форме, хорошо им известный местный участковый Никитин Вадим Геннадьевич. Среднего возраста и среднего роста седовласый мужчина, когда-то обладатель пшеничных волос, сейчас они остались только по бокам головы. Его серо-голубые глаза почти всегда с прищуром, от этого его взор был добродушен и приветлив. Внимательным и добрым он был по характеру. Ангелине приходилось несколько раз к нему обращаться, когда оформляла все бумаги на бутик-магазин. Одна вредная женщина в подъезде не хотела подписывать разрешение. Геля ходила к ней несколько раз, уговаривала, предлагала деньги, но она ни в какую не соглашалась. Пожилая дама принимала у себя Гелю с тортиком, но после чаепития сообщала, что не в состоянии сейчас принять столь ответственное решение, и просила прийти в следующий раз. Так прошла неделя, другая, а Ангелина ходила к ней с тортиком, как на работу. На третьей неделе ей всё это надоело и она обратилась за помощью к участковому. И только ему удалось уговорить даму. Как это у него получилось, для Гели осталось загадкой. Только после этого случая у неё с участковым сложились дружеские отношения.

– Следователь Ильин Иван Семёнович, – представился полицейский. – Веду расследование по поводу гибели господина Шаффера и госпожи Мироновой.

– Миронова? – удивились ещё больше девушки. – А это кто?

– Вторая жертва, – сообщил следователь, без приглашения отодвинул стул и присел рядом. – Госпожа Ланская, соседка, Галина Павловна, видела, как вы выбегали из подъезда, а за вами бежал мужчина, по её словам, неприятной наружности. Наверное, бандит, с её слов. Сейчас я с удовольствием выслушаю вашу версию произошедшего. Итак, где можем поговорить?

– Конечно, бандит! – воскликнула Ангелина и предложила пройти в кабинет, пребывая в состоянии растерянности и одновременно негодования.

– Вот сейчас и выясним. А вы не уходите, к вам у меня тоже есть вопросы, – сказал Ильин, обращаясь к Лене.

Кабинет располагался ниже главного зала, пришлось спуститься по лестнице. Здесь так же, как в соседнем архивном помещении, часть площади справа от окна за широким и длинным шкафом отдана под хранение, располагались стеллажи, заполненные экспонатами и картинами. Слева от окна стоял большой дубовый стол, шкаф с книгами и небольшой диванчик. Иногда Геле случалось ночевать в магазине, когда возникало много работы или было лень идти домой. Чаще всего ночёвками злоупотребляла, когда вынашивала дочь. Под конец беременности сильно отекали ноги, вытянуть их на диванчике было высшее блаженство.

Она присела за стол, а следователю указала демонстративно на диван. Он пододвинул небольшой столик к себе ближе, положил кожаную папку. Достал несколько чистых белых листов бумаги. Сбил их в ровную стопку и положил перед собой вместе с шариковой ручкой.

– Итак, начнём, – произнёс он. – Не вызываю вас в отделении лишь по той причини, что вы пока остаётесь свидетелем.

– Как это пока?! – возмутилась Ангелина. – Я самый настоящий свидетель. Меня чуть не убили, даже руку поранили.

– Так это ваши капли крови у входной двери? – спросил он. – Нам надо будет сравнить. Придётся вам прийти в отделение. А теперь по порядку расскажите всё, что произошло в квартире господина Шаффера. Кажется, вы единственная наследница его состояния, а оно, я вам скажу, немалое.

– Не знаю, – ответила Ангелина. – Мы никогда не говорили на эту тему. Насколько мне известно, у него родных не было. По крайней мере, ни с кем не знакома.

– А здесь я вас огорчу, – произнёс Иван Семёнович, постучав по столу карандашом. – У вас нет точилки?

Ангелина протянула точилку и жестяную подставку для мусора.

– У него был сын от первого брака, – сказал он, закончив подтачивать карандаш, и провёл жирную линию на белом листе, подчеркнув заголовок. – Правда, не родной. Он его так и не усыновил.

– Почему был? – спросила Ангелина.

– Потому что, кажется, погиб при побеге, – сообщил он. – Я уже отправил запрос в колонию. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то жду ваш рассказ. Как вы оказались в квартире Самуила Карловича? По какому вопросу пришли? Как давно знаете погибшего, и какие у вас с ним были отношения? Знакомы с нападавшими или со второй жертвой, Ольгой Николаевной?

– Вы засыпали меня вопросами, – сказала Ангелина. – Кроме Самуила Карловича, мне никто не знаком. Часто навещала господина Шаффера. Нас связывала давняя дружба на почве антиквариата. Я тоже заинтересована в поимке бандитов не меньше вашего, а может, и больше. Самуил Карлович мне был близким человеком, как мой любимый дедушка. Несмотря на ваш скептицизм и недоверие, расскажу всё, что произошло в квартире. Итак, пришли мы к нему с Леной в первой половине дня, ближе к обеду, точное время не знаю, не слежу за часами…

В это время Леночка повествовала свою историю участковому, педантично протоколировавшему.

– Выходила из квартиры, когда позвонили в дверь, – говорила она. – Самуил Карлович попросил впустить, что и сделала. Вошла женщина средних лет, замученная жизнью. У неё был усталый вид, круги под глазами, скромно одетая. Подумала: что может связывать её с коллекционером? На человека, интересующегося искусством, она не была похожа. По крайней мере, у меня создалось такое впечатление. Женщина сказала, что у неё договорённость с профессором искусствоведения. Я её пропустила, попросив закрыть за собой дверь. Наверное, она меня неправильно поняла и прикрыла входную дверь, не защёлкнув её на засов. Этим и воспользовались бандиты.

– Вспомните, – попросил участковый, – на лестничной площадке или на улице вы не видели никого подозрительного? Может, был кто-то, кого вы не знаете?

– Нет, не видела, торопилась и не обращала внимания ни на кого, – ответила Леночка, но подумав, добавила: – Хотя этажом выше слышала кокой-то шум. Может, соседи выходили.

– Спасибо, Леночка, – сказал участковый, – подпиши показания и можешь быть свободна. А я схожу побеседую с соседями на верхнем этаже. Может, они заметили что-то интересное. Ты передай майору, куда я ушёл.

Следователь тоже не задержался: опросив Ангелину, накинул на плечи кашемировое пальто и вышел из бутика.

– Ужасный тип, – произнесла Геля, как только за ним закрылась дверь. – На весь день настроение испортил. Такой дотошный. Зачем вы вазу принесли покойному? А какую, опишите… Пристал с вопросом: какие вас связывали с ним отношения?

–Да уж, – согласилась с ней Леночка, – а мне повезло, наш участковый – милый человек. Меня не мучил.

– Честно, мне сегодня не до работы. Нужно ещё позаботиться о похоронах, обзвонить всех друзей и коллег Самуила Карловича, заказать ресторан. Не знаешь, когда можно забрать тело? Забыла спросить следователя.

– Не знаю. Если хочешь, могу помочь.

– Хорошо, пришлю часть контактов, обзвони. Дату тоже вышлю, но позже. Придётся снова пообщаться со следователем, что очень не хочется.

– Квартира опечатанная, как думаешь достать контакты? – спросила Леночка.

– Поищу в кабинете старые записи, – произнесла Ангелина, – схожу в музей, побеседую с его коллегами, может, что-нибудь посоветуют. И, наверное, помещу некролог и фотографию Самуила Карловича в газету. Если до кого не дозвонимся, прочтут в газете. Ты тоже не задерживайся, если никого не будет, иди домой.

– Хорошо, – согласилась Леночка, – созвонимся.

*****

Ехала за город, Ангелина по привычке выбрала дорогу мимо дома профессора. Проезжая около здания из серого кирпича, почувствовала тошноту от вчерашних воспоминаний и вида трупов. Она припарковала машину у обочины и приоткрыла окно, но от паров бензина и выхлопных газов от автобуса, ворвавшихся с улицы, стало только хуже. Ангелина вышла из машины и пошла в маленький магазин на углу дома за питьевой водой. Не любила эту продуктовую лавку, которая славилась просроченными товарами, подделками и неприветливым, грубым персоналом. Воды, марки которой предпочитала Геля, не было, и она достала с полки маленькую бутылку с надписью на этикетке «Вода для детей» и милой пухлой мордашкой. У кассы её остановила соседка Самуила Карловича Галина Павловна, явившаяся свидетелем бегства Ангелины из квартиры профессора в день убийства.

– Как хорошо, что я вас встретила, – произнесла Галина Павловна, двигая наполненную корзину ближе к кассиру. – Подождите, хочу вас расспросить.

В другое время Ангелина сказала бы, что ей некогда, но у неё тоже имелись вопросы к соседке, и она остановилась и даже помогла сложить в пакеты продукты.

– Александра Павловна, давайте я помогу вам донести до квартиры, – предложила Геля.

– Какой кошмар, в нашем доме убийство, и кого! Добрейшего интеллигента, Самуила Карловича, – с сожалением произнесла соседка. – Вы там были. Как спаслись?

– Сама не понимаю, как. А вы случайно не видели ничего подозрительного около подъезда вчера или позавчера? Может, кто-то приходил к Самуилу Карловичу незнакомый?

– Вадим всю неделю ходил. Вас вчера видела, как убегали, а за вами мужчина такой страшный бежал. На моих глазах под машину попал, я как раз к подъезду подходила, он меня чуть с ног не сбил. Какой ужас! И в подъезде ещё один лежал. Весь вечер полиция по квартирам ходила и расспрашивала, «скорая» приезжала. Пришлось снотворное перед сном выпить.

– Вадим в котором часу был?

– Часов в восемь пришёл, а когда ушёл, не видела. Я за молоком пошла, но не в наш магазин, а на троллейбусе поехала в большой супермаркет. Вы думаете, бандиты решили ограбить профессора? Почему в квартиру залезли, когда хозяин дома? Он всегда такой аккуратный, дверь запирал, чужих не пускал. И эта женщина?.. Откуда она?

– Наверное, погибшая с ним договаривалась о встрече заранее. У меня сложилось такое мнение, что он её ждал. А бандиты следили за ней или за домом Самуила Карловича, не знаю… Пришли, вот ваша квартира. Донесёте пакеты до кухни?

Она передала тяжёлые пакеты и улыбнулась.

– Спасибо. Здесь сама справлюсь. Следователь тоже спрашивал про бандитов, но я их впервые видела. Часто хожу в магазин, к внукам в соседний подъезд. Подозрительных не видела. Определённо они следили за женщиной. Это она их привела за собой. Если ещё попытаются в квартиру профессора проникнуть, позвоню в полицию.

– Хорошо. Не думаю, что бандиты вернутся, квартира опечатана.

До музея Ангелина добиралась довольно долго. Всю дорогу, за исключением пары поворотов, когда в её машину дул боковой ветер, леденеющая изморозь и липкий снег плотной коркой облепляли лобовое стекло. Дворники не успевали очищать, свободной от снега была лишь небольшая зона видимости. Наконец несколько километров пути преодолены, узкая загородная дорога вывела её к зданию музея. Около него на большой автостоянке не было ни одного свободного места. Геля объехала здания несколько раз, но втиснуться так и не смогла. Пришлось припарковаться на соседней улице и идти пешком. На ступеньках встретила одного из учеников Самуила Карловича, Сафронова Вадима.

Молодой человек не спеша поднимался по ступенькам, держась за поручень. Ноги, обутые в ортопедические ботинки, осторожно передвигал по скользким ступенькам. Он ещё в детстве перенёс туберкулёз костей и вынужден был ходить в специальной обуви, уравнивая длину ног.

Дворник, насмехаясь над работниками умственного труда или надеясь на их природную сообразительность, высыпал ведро песка посередине лестницы, далеко от перил, с одной и с другой стороны. Все, кто пытался подняться или спуститься, делали это, цепляясь за перила по бокам, скользя и падая, поднимаясь или спускаясь, не отказывали себе в крепких выражениях в адрес дворника вопреки своей интеллигентности.

Ангелина постаралась догнать удаляющуюся фигуру молодого человека. Внешностью он обладал непривлекательной, но в тоже время незаметной. Угловатый, неловкий человек с порывистыми движениями. Верхняя половина тела при хождении чрезмерно подавалась вперёд, напоминая позу просящего крестьянина. Сухие, когтистые по форме кисти с выраженными круглыми костяшками казались ещё более крупными и белыми от напряжения рук. Всё в нём говорило о неуверенности, неловкости, но первое впечатление обманчиво. Ангелине он больше напоминал скользкого ужа.

– Вадим, – позвала его Геля, приступив к непростому подъёму по лестнице, – подождите, пожалуйста. Хотела с вами поговорить.