Нити Арахниса

– Нет, спасибо, ничего не надо. – Девушка растерянно огляделась по сторонам. Небольшая комната в обычной коммунальной квартире. Ни крестов, ни свечей, ни других атрибутов для гадания нигде не было. На письменном столе у окна стоял монитор компьютера. У стола – две табуретки, узкий диван с протертой обивкой. Ляписные обои с цветочным рисунком. В нос бил навязчивый запах вареной капусты: видимо на ужин у хозяев готовился борщ. Знакомая мелодия из «Спокойной ночи, малыши», доносящаяся из соседней комнаты, напомнила Анне, что время уже позднее, а ей ещё долго ехать домой на автобусе. Полосатый серый кот с белыми, словно одетыми в носочки лапками еле слышно проскользнул в комнату и спокойно посмотрел на гостью.

«Ничего о себе рассказывать не буду! Знаю я этих гадалок, сначала выпытывают все, а потом сами же тебе твою историю и рассказывают, все из психологов!»

– Кис- кис, – девушка поманила кота к себе. Он демонстративно отвернулся и прошел мимо.

– И тебе доброго вечера. Присаживайся на стул, к столу поближе, – послышался грубоватый прокуренный голос, и женщина немного за сорок, с кудрявой гривой каштановых волос ворвалась в комнату. Она села за письменный стол, включила компьютер.

– Родилась, когда? Время рождения известно? Хотя бы, примерно? – Тёмные глаза пристально смотрели на девушку.

– Родилась осенью, в октябре, седьмого, время не знаю. Утром, с шести до восьми, мама говорила, что быстро родила, не помнит время точное и бирку не сохранила.

– Плохо. Ну да ладно, посмотрим натальную карту с тем, что есть. – женщина что—то показывала, произносила непонятные названия созвездий, «асцедентов» и тыкала в экран, где светилась картинка, похожая на колесо с ломаными линиями. Анна загрустила.

«Могла бы кофту на эти деньги купить на распродаже, а спустила на ерунду, дура. Луна в каком—то знаке, склонность к самокритике, экзальтации какие—то, ни про парней, ни про будущее, скукотища…»

– Понятно все, бери бумагу, ручку, – рисуй страх свой. – Женщина достала из ящика стола и зажгла странную свечу буро—желтого цвета. Свеча горела ярко и трещала. От неё шёл запах полыни и пчелиного воска.

– Ты беспечной такой не будь! Это нелегкое дело – видеть. У меня, когда я первый раз покойника из соседней квартиры в своем туалете увидела, чуть «кукуха» не поехала. – Женщина снова посмотрела Анне прямо в глаза.

– Вы чего, я не вижу никого и не собираюсь! – Анна от удивления выронила ручку.

– Я руками повожу, ты не пугайся. – Тамара встала из—за стола, подошла к Анне и начала водить вокруг неё раскрытой ладонью, словно ощупывая воздух и что—то еле слышно шепча.

– А, ты рисуй, не отвлекайся! Просто вспомни, когда пугалась сильно в последний раз. Твоя рука – продолжение тебя, твой страх, эмоции через руку перейдут на лист бумаги. Я ладони на твоей голове подержу, одну на лоб, другую на затылок. Прием из кинезиологии… ну, ты голову себе не забивай. Просто делай то, что говорю, глаза прикрой.

Анна послушно взяла ручку, поднесла ее к чистому листу бумаги и закрыла глаза, ощутив, как ее обдало жаром. Воспоминания вереницей образов замелькали в голове. Что—то пульсирующее раскручивалось в солнечном сплетении. Рука машинально начала движение на бумаге, словно подчиняясь не самой Анне, а кому-то другому, сильному, значительному. Перед глазами мелькнул образ из недавнего сна. Мохнатые лапы – и крест на спине. Холодный липкий ужас камнем сдавил грудную клетку.

– Как выглядит твой страх, когда вспоминаешь? Придай ему форму. Где он живет в твоем теле?

– Похож на камень, большой, грудная клетка, сердце, горло – сдавливает… Тяжело дышать и говорить…

– Теперь будешь его убирать. Сама. Ты сможешь. Я помогу. Страх записало твое тело, и, чтобы освободиться от него, нужно вернуться в прошлое, туда, где он зародился.

Перед мысленным взором Анны появился коридор, и она пошла – вглубь…

Тревожный полушепот на кухне.

– Что врачи говорят?

– Голос знакомый: лучшая подруга мамы, тётя Марина. На кухне передвинули стулья. Зазвенели чашки. Чай пьют. Кружится голова, лежу, слабость. Пижама теплая, мишка рядом.

– Сотрясение, постельный режим. Много пить. Лекарств не назначили, сказали наблюдать. Рисунки странные эти, разговоры, пауки, зависает, еще хуже, чем раньше! И это только первый класс! Поведу к Кощеихе, что ещё делать-то?

Кощеиха? Только не она… Ужас сковал тело. Кощеихой пугали мальчишки во дворе. О ней в посёлке рассказывали странное, непонятное, жуткое…

– Как мальчик, тот одноклассник, что Аньку обижал? Может Аню к матери своей отвезешь, ей там получше станет? Огород, родные места, потеплее все же, чем здесь, тайга же кругом.

– Сочувствие в голосе маминой подруги, что-то случилось, что? – не помню ничего… Ноет затылок. Тошнота.

– Да с Сережей все уже хорошо, еще под присмотром врачей. Знаешь, странно… У Ани в альбоме оказался рисунок такого же пса, что на него набросился. Нет, только не к бабушке: далеко, учеба только началась, да и ни к чему глупостями ребенку голову забивать. – В мамином голосе злость. Почему? Вспышками в голове проносятся воспоминания, ускользают, не успеваю рассмотреть, только тело сжимается – то ли от страха, то ли от боли. Ветер холодный свистит в щелях щитового дома, за обледенелыми окнами – температура, не совместимая с жизнью. Вечная мерзлота. Крайний Север. Якутия.

– Красной вспышкой мелькнуло воспоминание, на миг задержалось в сознании. Коричневая дверь, женщина на пороге, приглашение пройти, я с мамой, цепляюсь за руку как за спасательный круг, смотрю в пол. Страшно поднимать глаза. На ногах хозяйки – «чуни», меховые высокие тапки с орнаментом, вышивка местами стерлась. Запах выделанной кожи и сухих трав. На женщине – халат, длинный, байковый, цветастый. Ноги полноватые, крепкие, от женщины веет теплом и силой. Голос низкий. Властный. Сижу на стуле. Внутри все отпускает, зря боялась, в руках женщины – сито. Деревянное. С него понемногу сыплется, как туман, мука. Интересно, она сотрясение ситом мне лечить будет? – еле сдерживаю смех.

Женщина движется вокруг стула, на котором я сижу, легко задевая ситом мою голову, мука окутывает туманным облаком, оставляет следы на моем бордовом вязаном костюме, шепот женщины еле слышен. Внутри, в теле, целая симфония ощущений, голова кружится, образы мелькают, красивая паутина – и на ней что—то знакомое. Резкий удар ситом по голове возвращает в реальность. Внутри солнечного сплетения словно пружина сжимается – и поднимается выше, к горлу.

– Здорова она, здоровее нас всех, а вот куда ходить не следует, туда дорогу я закрыла. Страхом. Как смогла. От нее многое зависит. Страхом заразить легко, но страх же и поможет. Он показывает, где сила, где все ответы. Ты ей мать, пока тебе решать…

«Кощеиха» и мама на кухне тихо шептались, пока я, вернувшись из уборной, счищала муку с одежды. Я вошла, встала у мамы за спиной.

– Анечка, садись, чаю попей, конфеты шоколадные любишь? – Женщина легко и едва заметно сдула муку со своей ладони в мою сторону…

.

– Темно дальше… Как будто страницу вырвали, ничего не помню.

– Здесь и будем убирать. Формируй энергетическую воронку, она похожа на смерч рядом с собой. Просто представляй себе её. Ты все сейчас сознанием видишь, в коридоре прошлого, где ты еще девчонкой была, где память твою закрыли. Видишь страх свой? Посмотри на себя со стороны. – Голос Тамары успокаивал и заполнял изнутри все пространство.

– Да, вижу… Эта пружина так и сидит в солнечном сплетении, а на груди и горле – каменная плита…

– Теперь убирай все это, руками убирай, ты можешь, сумеешь, я тебе помогаю, я рядом.

Треск свечи усилился. Жар пеленой окутывал тело и проникал внутрь вместе со слепящим бело—серебристым светом, который потоком бил в макушку.

Постепенно становилось легче дышать.

– Открой глаза, будем жечь страх твой.

Щёлкнула зажигалка.

Анна открыла глаза и увидела на исчёрканном ручкой листе нечёткое изображение громадного паука. Местами лист был проткнут до дыр. Несколько зажжённых свечей стояли на столе. Глубокая металлическая миска с почерневшим дном стояла прямо перед Анной.

.Что—то дикое и древнее было в танце огня, пожиравшего очертания рисунка на листе.

– А я на сегодня все, что могла, для тебя сделала. Время нужно, чтобы уложилось все. Ты чего загрустила? – Тамара задула свечи. Было ясно, что сеанс закончен.

– Я думала, что про будущее и про женихов узнаю… – Анна разочарованно посмотрела на хозяйку.

– Да ладно тебе! Я что – гадалка? Рассмешила… Как сама захочешь, так и будет, тебе ли не знать? – Тамара хохотнула и заговорщически подмигнула.

– Ты поаккуратнее сегодня будь. Сознание сейчас открыто, расфокусировано. Обострение – это нормально: значит, процесс пошел. А я не гадалка, я специалист по работе с подсознанием, это сейчас так называется. Астрология – так, хобби. Аккуратнее в подъезде, свет не везде горит. – Женщина проводила гостью к выходу. И, уже стоя на пороге, перед тем, как закрыть за Аненй дверь, бросила вслед:

– За платок бабка твоя благодарит!

– Какой платок? Бабушка умерла уже десять лет как. – Девушка, вздрогнув, повернулась к Тамаре.

– Да откуда ж я знаю? Что велено, то и передаю. Сама спроси, бабка к тебе почти каждую ночь приходит, ждет, когда проснешься. Тебе она как ангел-хранитель. Да, бабка твоя сильная была.

Дверь захлопнулась.

«Платок, бабушкин платок… Мне сон всё время снился после смерти бабушки… Накануне похорон она приходила во сне, просила платок найти любимый, с бордовыми цветами, в нем похоронить, приходила, молчала, мысленно говорила, только почему—то как в черно—белом кино была, а платок тот, цветастый, ситцевый, я маму найти попросила, в нем бабушку и похоронили. Какое странное ощущение сейчас, словно за мной наблюдают». – Анна медленно, задумчиво спускалась по лестнице в туфлях на каблуках, которые забыла переодеть после работы – прямо в них и поехала на сеанс. Под тусклым светом мигающей лампочки она осторожно переступала по ступенькам. У неё кружилась голова.

Решив все же заказать такси, Анна остановилась на лестничной площадке, достала телефон. Взгляд её привлекло что—то, мелькнувшее на стекле подъезда. На паутине, мерцающей в темноте, сидел маленький паук. Словно почувствовав взгляд девушки, он, быстро перебирая по паутине лапками, стал спускаться на подоконник. Анна, как заворожённая, смотрела – и чувствовала непреодолимое желание подойти ближе и прикоснуться к ползущему по паутине существу. Положив телефон на подоконник, она протянула руку. Как только маленькая мохнатая лапка коснулась руки девушки, резкий укол пронзил палец. Анна отдернула руку, смахивая с себя наваждение. Но, знакомый пронзительный звук уже нарастал в ушах, заполняя собой пространство.

***

– Дыши! – Бархатный голос обволакивал, звучал мягко, но в нем сквозили нотки металла, которым невозможно было не подчиниться. Как рыба, выброшенная на берег, Анна резко втянула в себя воздух и открыла глаза. Яркий свет заставил зажмуриться, в теле было ощущение пустоты, как будто кто—то надел на неё невидимый скафандр. Пронзительный звук превратился в еле слышный писк.

– Лучше закрой глаза, они не помогут тебе здесь. – словно издалека послышался голос. – Смотри через разум. Ты сейчас на границе двух миров. Сейчас я стану твоими глазами, разреши мне соединить наши сознания. Я не причиню тебе вреда.

Тело словно зависло в невесомости, но на каждое слово что—то знакомое откликалось в груди и между бровями. Страх красной вспышкой озарил сознание. Звук на мгновение стал громче. Внезапно появилось четкое ощущение: «Я уже здесь была».

– Страх не давал тебе видеть. Пока в тебе есть остатки страха, возможность путешествия между мирами недоступна. Дай мне свое согласие, чтобы соединить наши сознания и увидеть…

Внутри начало разливаться тепло, что-то росло и ширилось в груди. Анна была готова довериться. Мозг перестал сопротивляться – и в сердце словно разлилось что-то теплое и сразу распространилось по телу. Тело доверяло. «Да. Согласна».

– Сейчас может быть немного больно. – Звук внезапно усилился, превратившись в визг, острая боль возникла между бровей, что—то маленькое пульсировало там и жгло.

После наступила тишина.

– Теперь можешь открыть глаза. Ты пока мало что можешь видеть: твоё тело не позволяет тебе. Я помогу. Я – Арханов или, Архан, архитектор реальности. Я работаю с твоим миром – миром физической материи. Сейчас ты видишь моими глазами – и лишь то, что способна видеть. Но, со временем ты сможешь больше. Нужно лишь очиститься от страха и крючков реальности.

Анна по-прежнему не видела ничего, кроме слепящего света. И чувствовала, что она – везде.

– Где я? Я умерла?

– Нет, ты жива. В твоем мире ещё не прошло и секунды. Но твое сознание – здесь. Можешь называть этот слой надстройкой Реальности. Здесь формируется физическая реальность и те линии жизней, которые вы именуете судьбой, кармой. Здесь обозначается на тонком плане то, что после произойдет в вашем мире грубой материи. Пока этого тебе достаточно. Оглядись вокруг. Посмотрим, что пропустят твои фильтры.

Анна начала присматриваться. Постепенно из пронзительной чистоты и белизны, словно очертания фотоснимка на негативе, начали проявляться детали нового мира. Вместо неба над головой раскинулся купол огромной, уходящей на невообразимые расстояния паутины, которая переливалась всеми цветами радуги. Увидеть можно было лишь часть пространства этого купола. Далее оно было закрыто облаками. На паутине ярко вспыхивали то тут, то там бабочки. Каждая сияла и переливалась, и от каждой шел вниз луч света. У одних бабочек этот луч был чистого ярко—красного цвета, у других – оранжевого, зеленого, желтого, голубого. Фиолетового и синего было мало.

Анна проследила взглядом за лучами. Они светили, словно прожекторы, падая на копию планеты Земля, совершенно плоскую и необъятную.

Между паутинным куполом и землей Анна рассмотрела, что—то, похожее на часть ствола огромного дерева, кроны которого не было видно. Анна попыталась сосредоточить взгляд на ближайшей бабочке – и не смогла. В луче света играли, появлялись, исчезали непонятные образы, предметы, мысли…

Проследив за красным лучом, Анна «поймала» глазами образы, которые словно обретали форму. Мгновение – и она видит очертания шикарного спортивного автомобиля. Еще мгновение – и это уже телефон. Удерживать образы было сложно, они всё время изменялись. От каждой бабочки на поверхность копии планеты передавались мыслеобразы, они словно ткали красивый разноцветный голографический узор. А в самом центре купола сидело отвратительное существо огромных, невозможных для осознания человеческим разумом размеров с восемью черными, покрытыми щетиной лапами, с хищными челюстями и крестом на спине.

От нахлынувшего ужаса Анна закричала – и тут же провалилась в темноту. Изображение исчезло, и знакомый пронзительный звук начал нарастать в голове.

– Дыши! Это поможет! Не бойся, это Арахнис. Ты его знаешь. И он знает тебя.

– Кто эти бабочки в паутине? Почему они там? Они страдают? – Анна смогла совладать с собой, любопытство взяло верх, звук прекратился. Она стала осматриваться.

– Это монады – души живущих на Гайе или, как вы её называете, Земле. Страдание здесь необязательно. Они сами этого хотят. Их удерживает сила желаний. Каждая душа свободна в выборе своих желаний, но если желание проникло в душу, оно привязывает ее к определенному слою реальности, и она питает его своей энергией.

– Сложно. Какой—то слоеный пирог получается. А сколько всего этих слоев?

– Их много, но тебе, живущей в мире плотной материи, важно пройти семь слоев реальности. И не просто пройти, а подняться, как по этажам, попутно развивая свой опыт, свой дух.

– Расскажи подробнее, на каком я слое сейчас?

– Ты вне слоев. Ты замечала, что желаний у тебя будто и нет? Состояние парения над желаниями, или, как вы это называете, «наблюдение», – это состояние перехода, как бы «лифт» через слои. Но, каждая душа приходит уже связанная нитями с определенным слоем. Нити – это причинно-следственные связи. И бывает непросто выбраться из них. Каждый слой – энергоинформационный, вы все энергоинформационные существа. Вы состоите из энергии, она питает ваши тела и информации и составляет основу ваших тел, это и ДНК, и состав ваших костей, тела. В разных слоях – разная энергия. Душа питается энергией и отдает энергию. Тебе важно знать все слои.

– Как сложно все… Можно попроще? Как на лекции… Ой! – Анна взвизгнула от боли, пронзившей голову.

– Не теряй нить. Тебе нужно научиться фокусировать сознание и держать внимание. Твой мозг еще неподготовлен, сознание дикое, хаотичное. Будешь отвлекаться – тебя выкинет в свою мерность.

Продолжаю. У нас мало времени. Информация загружается сразу и в тело, и в сознание. Первый слой – красный свет, выживание, на этом слое душа проходит опыт освобождения от страха, принятия боли, соединения со своей кровью и родом. На этом слое души учатся жить на Земле, по ее законам. Законы – материальные. Чтобы выживать, всегда нужен кров, пища, безопасность. С каждой эпохой условия меняются, но умение выжить – неизменно. В вашем современном мире это напрямую связано с умением заработать себе на пропитание. Раньше, в других декорациях, это было умение хорошо охотиться, собирательство и создание безопасного жилища, родовая защита по крови.

Второй слой – оранжевый, на этом слое реальности души учатся выстраивать отношения, продолжать свой род. Здесь всегда дается большой запас энергии, – конечно, если его расходовать правильно. Если в первом слое нет искажений, процесс идет постепенно. «Лифтами» здесь мало кто умеет пользоваться.

– Мне нравится этот слой! —Дыхание Анны участилось, перед её взглядом мелькнули манящие сексуальные картины и образы роскошной жизни, в оранжевых лучах спускающиеся от прекрасных бабочек в паутине. И снова внутренний болевой спазм заставил её сконцентрироваться на потоке информации. «Странный этот Архитектор, тренирует как собаку Павлова, а еще и недоговаривает что-то, не нравится мне все это». – Анна озиралась по сторонам. Жгучее любопытство манило и удерживало.

– Не отвлекайся. Иначе будет больно. В ваших декорациях на этом слое реальности души начали превращать энергию продолжения рода в денежную, энергию успеха, славы и другие. Только это происходит за счет вашего потомства все чаще и чаще. Энергия, которая дана для продолжения потомства, души перераспределяют, переводят в денежную энергию. Заметила сколько у вас разного ментального мусора про секс и деньги? В итоге потомство просто не появляется. Нет энергии на то, чтобы провести душу через все слои в ваш нижний мир, да и они не хотят к вам. Роды все чаще закрываются. Каждая душа делает свой выбор. Мы не оцениваем.

Третий слой – желтый, слой власти, управления. На этом слое удерживают желания доминировать, распоряжаться. Многие сильные души застревают на этом периоде. Заметь, здесь больше всего нитей в паутине!

Четвертый слой – зеленый. Это слой милосердия, сострадания, служения. Как видишь, зелёного совсем немного.

Пятый слой – голубой, слой творчества, влияния на большие массы через голос. Здесь – многие ваши ораторы, публичные личности, только цвет не у всех чистый. Обрати на это внимание.

Шестой слой – синий, седьмой – фиолетовый слой. Это – слои духовного развития, на них возможно общение с нами и работа по созданию других миров, подобных твоему.

– Есть еще другие миры?

– Да, конечно. И слоев, и миров – бесчисленное множество. Или ты думаешь, что твоя душа живет только в одном твоем мире?

– А, черный цвет что означает?

– Черный – это завершение воплощения и скорая физическая смерть.

– Что это за огромный паук?

– Это Арахнис. Он – хранитель нитей. Ты связана с ним своим сознанием. Ты можешь видеть только те монады, которые с тобой связаны.

– Почему я?

– Есть люди, которые вне паутины. Их немного, и ты – одна из них. С такими душами мы сотрудничаем. Больше тебе пока не нужно знать.

Боль пронзила иглой голову, снова пронзительный звук заполнил пространство, щеки горели. Анна вернулась в реальность. Она сидела на корточках в полузабытьи, в углу лестничной площадки, рядом с подоконником. Мужчина в «трениках» хлестал её по щекам.

– Ты чего? Тебе плохо? Проснись! Ты же только что вышла!

– Где я? – прошептала Анна.

– Ты только минут пять как вышла от нас! Хорошо, я мусор пошел выбрасывать, увидел! Пошли в квартиру, врача вызовем. – Мужчина подхватил девушку, поднял.

– Нет, не надо врача, лучше вызовите мне такси, пожалуйста… Институтская 25, – еле слышно прошептала девушка.

– Нет, пошли в квартиру, чаем тебя напоим, а потом уже и на такси уедешь. – Мужчина помог Ане подняться по ступенькам.

«Странно, как сон во сне… а муж Тамары отбрасывает красноватую тень… Наверное, освещение плохое».

Глава 2

Леденящий ветер обжигает. Ночь, луна, мелькающие ветки, запах, сладкий и манящий, голод и азартная радость заставляют содрогаться тело. Острое чувство ярости. Не чувствуешь холода, летишь как по горячим углям со всех ног, задача – найти! Следы, звуки, запах, кожа – шелковая, детская, горячие сладковатые капли, крик, ужас, наслаждение, реванш. Боль. Возвращение. Пробуждение.

– Анна, а ты зачем пацана так?

– Ба, он меня обидел! Толкнул, ударил!

– Ты пойми, глупая, у кого сила – у того и ответственность. А силу все чувствуют, особенно те, в ком она спит, она тогда нутро все выжигает злостью. Силой через любовь только управлять можно. Иначе и тебя сожрет, и всех, кто с тобой рядом, за собой утянет. А псина ни при чем была, ее жалко.

Летать будем сегодня. Выбирай птицу. Не хищную.

***

После сеанса с Тамарой Анне каждую ночь снились удивительные сны. Но, как только она открывала глаза и тянулась за разрывающим тишину будильником, видения ускользали безвозвратно.

Странные внутренние процессы происходили в её теле. Мозг не успевал за ощущениями. Казалось, что пружина, которая была сжата долгие годы и уже заржавела, сейчас постепенно распрямлялась. В голове Анны появлялась ясность, а в теле – легкость.

«Прошло всего несколько дней, а бессонница прошла, и кошмары кончились. Сон глубокий, сны яркие, но не помню почти ничего, только самый последний кадр. Вот сегодня словно летала над просторами! Такие реальные ощущения, ноги и руки еще подрагивают…» – Девушка от души потянулась. Сладкое предвкушение разлилось внизу живота.

Андрей обещал заехать сегодня за ней на работу. Недавняя встреча в кафе имела неожиданно приятное продолжение. Анна невольно улыбнулась, вспоминая тот вечер.

– Не знал, какие твои любимые. Можно на «ты»? Меня зовут Андрей. —Мужчина протянул Анне небольшой изысканный букет из красных роз и белых альстромерий в фольгированной оберточной бумаге и присел напротив за круглый столик кофейни.

– Благодарю, мне нравятся. И что они означают на языке цветов? – Анна, смущаясь, положила на столик телефон Андрея и, неловко взяв цветы, поднесла их к лицу.

– Благодарность и надежду. – Андрей уверенно посмотрел в глаза девушки. Вся его поза, жесты выдавали силу, напористость, спрятанную за мягкой интеллигентной наружностью. Он был почти вдвое старше Анны.

– Надежду на что? – Девушка украдкой посмотрела на руки мужчины. Не было ни кольца, ни следа от него. Таша дала указание разглядеть внимательно. Правда, освещение здесь плохое…

– На то, что мы сможем познакомиться поближе. Молодой человек, принесите меню и барную карту! – громко позвал официанта Андрей – и улыбнулся девушке лукавой многообещающей улыбкой. Затем забрал со стола свой телефон и положил в карман.

– Я алкоголь пить не буду, мне еще работать. – Анна кивнула на большой пакет с документами и пустыми конвертами, который стоял возле ее ног.

– Хорошо, тогда выбирай, что хочешь. – Взгляд мужчины ненадолго задержался на пакете у ног девушки.

Сидя в постели, Анна продолжала вспоминать.

«Сначала мне казалось, что в нем есть что-то странное, что, может быть, он врет, что разведен. Но, после всё прошло. Он так легко согласился помочь мне с работой, даже сам предложил помощь. До часу ночи помогал конверты подписывать, повестки! Хороший Андрей. Зря Таша говорит, что он с червоточиной… Она все пыталась выпытать у него что-то, сидела с нами до часа ночи, а он все говорил про долг, который платежом красен. Все-таки хорошо, что я его телефон забрала! Может, что-то у нас и получится?»

Спустя пятнадцать минут Анна под зажигательную латиноамериканскую музыку готовила себе легкий завтрак, плотно закрыв дверь на кухню, чтобы не разбудить подругу, спящую на надувном матраце на полу. Перед выходом из дома девушка взглянула на себя в зеркало. Сегодня ее макияж был немного ярче, чем обычно. Анна надела черную юбку-карандаш, обтягивающую узкие бедра, трикотажный топ с набивным цветочным рисунком, открывающий плечи и ключицы. Поверх топа Анна накинула черный пиджак, обула удобные ботинки на плоской подошве, взяла один большой пакет с рабочими документами и второй, поменьше, с новыми рабочими туфлями на шпильке. Туфли были неудобные, с семисантиметровой шпилькой, купленные по совету подруги на последние деньги только из-за бархатной перемычки, которая обхватывала щиколотку. Ее приходилось завязывать и поправлять, то и дело присаживаясь и наклоняясь.