Великие научно-фантастические рассказы. 1960 год

– Мистер Лассер?

Пухлый маленький человечек, откинувшийся на стуле у двери, оглядел посетителя с ног до головы и медленно поднялся.

– Туда, – коротко бросил он и повел Пулчера в трехкомнатную квартиру за магазином.

Гостиная была достаточно уютной, но что-то вызывало чувство ассиметрии. Одна половина комнаты казалась «тяжелее» другой. Пулчер разглядел примятый ворс ковра там, где еще недавно стояло что-то массивное и прямоугольное – размером примерно с электронное развлекательное устройство 3V.

– Конфисковали, – коротко пояснил Лассер. – Садитесь. Только что вас спрашивал по телефону Дикон.

– Да? – Должно быть, что-то важное. Дикон не стал бы разыскивать его по пустяковому поводу.

– Не знаю, что он хотел, но просил вас не уходить до его звонка. Присаживайтесь. Мэй принесет вам чашку чая.

Пулчер несколько минут поболтал с ними, пока женщина хлопотала над чайником и тарелкой сдобного печенья. Он пытался проникнуться атмосферой этого дома. Отчаяние Мадлен Голтри и чувства Фолтиса, классического неудачника, адвокат понимал. А что насчет Джимми Лассера?

Чете Лассеров было за шестьдесят. Из первых «девяток», сошедших с корабля поколений. Конечно, они не с Земли – физическая транспортировка заняла почти сто лет. Оба родились в пути, поженились на корабле. Поскольку вскоре после их рождения население достигло максимума, им разрешили отложить обзаведение детьми до приземления. К тому времени им было по сорок.

– Пожалуйста, помогите нашему мальчику, мистер Пулчер! – внезапно произнесла Мэй Лассер. – Джимми не виноват. Он связался с дурной компанией. Вы же знаете, как бывает: работы нет, мальчику нечем заняться.

– Я сделаю все, что в моих силах.

Забавно, подумал Пулчер, что плохой всегда была «компания». Но никак не Джимми. И не Эйвери, и не Сэм, и не Уолтер. Пулчер перебрал пятерых парней и вспомнил Джимми: девятнадцатилетнего, довольно бесцветного, вежливого, неохотно идущего на контакт. Адвоката в нем удивило лишь то, что у этого робкого парня вообще хватило инициативности вступить в преступный сговор.

– Он хороший мальчик, – патетически произнесла Мэй Лассер. – Та проблема с припаркованными машинами два года назад была не по его вине. Знаете, потом он сразу нашел прекрасную работу. Спросите у его инспектора. А затем «Сосулька» закрылась… – Она долила чая, расплескав его через край. – Ох, простите! Но… но когда он пошел на биржу труда, мистер Пулчер, знаете, что ему сказали?

– Знаю.

– Его спросили, согласится ли он на работу, которую ему предложат, – торопливо продолжала она. – Работу. Как будто я не знаю, что они подразумевали под работой! Они имели в виду аренду. – Она со стуком поставила чайник на стол и заплакала. – Мистер Пулчер, я бы не позволила ему сдавать тело в аренду, даже если бы пришлось ради этого умереть! В Библии ничего не сказано о том, чтобы позволять кому-то другому пользоваться вашим телом и не нести ответственности за то, что оно делает! Вы знаете, что творят туристы! «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее». А если ею пользуется кто-то другой? Там об этом ничего не сказано. Мистер Пулчер, аренда – это грех!

– Мэй! – Мистер Лассер поставил свою чашку и посмотрел прямо на гостя. – Так что, Пулчер? Вы сможете вытащить Джимми?

Адвокат задумался. Он не знал об испытательном сроке Джимми Лассера, и это был плохой знак. Если окружной прокурор утаивает подобную информацию – значит, не желает сотрудничать. И, скорее всего, будет добиваться максимального срока наказания. Конечно, он не обязан рассказывать адвокату защиты о предыдущих судимостях клиентов. Но в случаях с несовершеннолетними, когда стороны чаще склонны проявлять снисходительность к обвиняемым, это было обычным делом…

– Не знаю, мистер Лассер. Я сделаю все, что в моих силах.

– Сделаете, черт возьми! – рявкнул Лассер. – Дикон сказал вам, кто я? Я, знаете ли, возглавлял партию до него. Так что действуйте. Дергайте за ниточки. Дикон поддержит вас, или ему придется объясниться!

Пулчер сумел взять себя в руки.

– Сделаю все, что в моих силах. Как я уже сказал вам. Если хотите тянуть за ниточки, лучше сами поговорите с Диконом. Я разбираюсь только в праве. И ничего не смыслю в политике.

Атмосфера становилась неприятной. Пулчер обрадовался телефонному звонку, который раздался извне гостиной, в магазине. Мэй Лассер вышла снять трубку и вернулась:

– Вас, мистер Пулчер. Чарли Дикон.

Поблагодарив, Пулчер взял трубку. Глубокий дипломатичный голос Дикона печально произнес:

– Майло? Послушай, я разговаривал с секретарем судьи Пегрима. Тот не собирается отпускать ребят просто так. Из мэрии давят очень сильно.

Пулчер отчаянно запротестовал:

– Но младший Суинберн не пострадал! У Мадлен за ним ухаживали лучше, чем дома.

– Знаю, Майло, – не стал спорить лидер партии, – но это лишь ее версия. Так вот, что я хотел сказать тебе, Майло: не забивай себе голову этим делом, ты его не выиграешь.

– Но… – Пулчер внезапно осознал, что прямо за его спиной стоят Лассеры. – Но мне кажется, можно добиться оправдательного приговора, – сказал он безо всякой надежды, что это правда.

Послышался смешок Дикона.

– Тебе в затылок дышит Лассер? Понимаю, Майло. Но если хочешь мой совет – проведи быстрое слушание, позволь вынести приговор, а через пару месяцев подай прошение о помиловании. Я помогу. А тебе это принесет еще пять сотен или около того, понимаешь? – Лидер партии говорил убедительно, это было для него привычным. – Не беспокойся о Лассере. Думаю, он рассказал, какой политической властью тут обладает? Забудь. И передай, я заметил, что он еще не купил билеты на ужин в честь Дня Честера А. Артура. Забери у него деньги, ладно? Билеты отправлю ему по почте. Нет, погоди, не спрашивай у него денег. Просто передай мои слова. – Связь прервалась.

Пулчер сжимал умолкнувший телефон, сознавая, что хозяева никуда не делись.

– Пока, Чарли, – сказал адвокат в трубку, сделал паузу, кивнул в пространство и снова повторил: – Пока.

Затем он повернулся передать сообщение лидера партии по самому важному вопросу – билетам на ужин в честь Дня Честера А. Артура. Лассер проворчал:

– Чертов Дикон, подсовывает то одно, то другое. Где, по его мнению, я возьму тридцать баксов?

– Тим. Пожалуйста. – Жена коснулась его руки.

Лассер поколебался.

– Ладно. Но вам лучше вытащить Джимми, слышите?

Пулчер наконец вырвался на холодную, слякотную улицу.

Переходя перекресток, он заметил над головой какое-то бледное свечение и остановился как вкопанный. Над проспектом целеустремленно плыла огромная эфирель. Это было чудовище по меньшей мере двенадцати футов в длину и более двух футов толщины в середине, в ней легко могло содержаться восемнадцать-девятнадцать унций; ради таких громадин спортсмены преодолевали Унылые холмы. Пулчер никогда в жизни не видел ни одной подобной. На самом деле он мог припомнить только одного или двух мальков, проплывавших над поселками.

У него возникло холодное, тревожное чувство.

Небесные рыбы были едва ли не единственной достопримечательностью, которую могла предложить туристам планета. Спортсмены съезжались со всей Галактики, чтобы поохотиться на эти создания с пористой плотью, наполненной пузырьками водорода, на настоящие живые дирижабли, которые не летали по воздуху, а плавали в нем. До прибытия людей-колонистов эфирели были высшей формой жизни на Альтаире-9. Их оказалось так легко уничтожить артиллерией, что в населенных районах они были практически истреблены. Лишь немногие особи выжили высоко в холодных холмах. А теперь…

Неужели даже рыбы знали, что Альтаир-9 превращается в планету-призрак?

На следующее утро Пулчер позвонил Мадлен, но поборол желание с ней позавтракать.

Весь день он работал над делом. Утром навестил родных и друзей обвиняемых, во второй половине дня проверил несколько догадок.

От семей он ничего полезного не узнал. Все истории были очень похожи. Самому младшему из парней, Фолтису, было всего семнадцать, самому старшему, Хопгуду, – двадцать шесть. Все они потеряли работу, большинство – на фабрике «Сосулька», не видели будущего и хотели покинуть планету. Что ж, физическая транспортировка требовала минимум десяти тысяч долларов, и ни у кого из них не было ни малейшего шанса получить столько денег законным способом.

Мэр Суинберн – человек богатый, а трехлетний сын был для него светом в окошке. Справиться с искушением и не попытаться получить выкуп оказалось просто невозможно, понял Пулчер. Мэр, конечно, мог себе позволить заплатить, а с деньгами похитители сразу же попали бы на борт звездолета, став практически недосягаемыми для закона.

Пулчеру удалось собрать картину того, как все начиналось. Ребята жили в одном районе – в том, где у Мадлен и Джона Голтри была маленькая квартирка. Парни видели, как Мадлен гуляла с сыном мэра, время от времени подрабатывая у него няней на неполный день. Единственная вещь, в которую трудно было поверить – что Мадлен с готовностью согласилась участвовать в плане, как только к ней обратились.

Но вспомнив выражение лица девушки, когда та смотрела на туристов, Майло решил, что, в конце концов, это не так уж странно.

Для Мадлен, которая сдавала свое тело в аренду.

Физическая транспортировка дорога и бесконечно медленна.

Но для человека существует и более быстрый способ путешествовать с планеты на планету – практически мгновенно с одного конца Галактики на другой. Структура разума имеет электронную природу. Эту структуру можно записать на пленку и транслировать на электромагнитной частоте. Более того, как и любой электромагнитный сигнал, ее можно использовать для модуляции ультраволновой несущей частоты. Результат: мгновенная передача личности в любую точку цивилизованной Галактики.

Единственная проблема – что там должен был быть приемник.

Бестелесный призрак человека, лишенный плоти и соков, был не более чем одной из электромагнитных волн, бесчисленное множество которых пронизывает Вселенную. Передаваемой личности требовалось придать осязаемую форму. Разумеется, существовали неорганические приемники – похожие на роботов устройства с ртутными ячейками памяти, куда можно было занести человеческий интеллект и активировать механическое тело. Но это было совсем не весело. А туристический бизнес эксплуатировал веселье. Чтобы удовлетворить клиентов, требовались живые тела. Никто не хотел выложить немалые деньги за телепортацию на уникальную рыбалку Альтаира-9 и понять, что преследует добычу в каком-то лязгающем тракторе с глазами-фотоэлементами и электроприводными мышцами. Требовалось тело. Даже довольно привлекательное – упругое там, где собственное тело туриста, возможно, было дряблым, здоровое там, где оно хрустело. Тогда можно наслаждаться не только рыбной ловлей, но и много чем еще.

Да, законы строги в отношении злоупотреблений арендованными телами. Но туристический бизнес остался единственной процветающей отраслью на Альтаире-9. А законы, которые не соблюдаются, могут быть сколь угодно строгими.

Пулчер зашел доложиться к Чарли Дикону.

– Я узнал, почему Мадлен ввязалась в это дело. Она сдавала тело в аренду. Подписала долгосрочный контракт с «Туристическим агентством» и получила большой аванс в счет будущих заработков.

Дикон печально покачал головой и прокомментировал:

– На что только не идут люди ради денег.

– Не для себя! Она отдала деньги мужу, чтобы тот мог купить билет куда-нибудь подальше. – Пулчер встал, развернулся и изо всех сил пнул свой стул. Аренда и для мужчины достаточно плоха. А для женщины…

– Полегче, – с усмешкой посоветовал Дикон. – Значит, она решила, что сможет откупиться от контракта деньгами Суинберна?

– Разве ты не поступил бы так же?

– Ну не знаю, Майло. Аренда не так уж плоха.

– Черта с два!

– Ладно. Черта с два. Но ты должен понимать, Майло, – сухо произнес лидер партии, – без этого бизнеса мы все оказались бы в беде. Не ругай «Туристическое агентство». Оно делает вполне достойную работу.

– Тогда почему там не дают посмотреть записи?

Глаза Дикона сузились, он выпрямился в кресле.

– Я пытался, – признался Пулчер. – Заставил их показать мне договор Мадлен, но для этого пришлось пригрозить судебным постановлением. Почему? Затем я попробовал узнать немного больше о самом агентстве: учредительные документы, имена акционеров и так далее. И ничего не получил. Почему?

Дикон выдержал секундную паузу.

– Задам тебе встречный вопрос, Майло. Почему ты хотел это узнать?

– Я должен пытаться вытащить это дело любым возможным способом, Чарли, – серьезно ответил Пулчер. – По уликам ребятам конец. Они виновны. Но каждый из них пошел на этот трюк с похищением, чтобы держаться подальше от сдачи в аренду. Может, я не сумею убедить судью Пегрима выслушать подобные доводы, а может, и сумею. Это мой единственный шанс. Если я смогу показать, что аренда – это разновидность жестокого и неправомочного обращения, если смогу найти в ней что-то неправильное, что-то, не разрешенное ее же документами, то у меня будет шанс. Призрачный, но шанс. А там должно быть что-то не так, Чарли, поскольку зачем иначе им быть такими скрытными?

– Глубоко копаешь, Майло… – медленно произнес Дикон. – Тебе не приходило в голову, что ты на неверном пути?

– Почему это?

– Что тебе могут дать учредительные документы? Ты хочешь понять, на что похожа аренда? Мне кажется, единственный осмысленный способ – попробовать самому.

– Аренду? Мне?! – Пулчер был потрясен.

Лидер партии пожал плечами.

– Ну, у меня много дел, – сказал он и проводил адвоката до двери.

Тот угрюмо зашагал прочь. Аренда? Ему? Но приходилось признать, в этом был определенный смысл…

Он дал себе слово – сделать все, что в его силах, чтобы вытащить Мадлен и остальных из беды. Полностью избавить от неприятностей. Но если в ходе рассмотрения дела он не сможет придумать способ расторгнуть ее контракт на аренду и добиться оправдательного приговора, то чертовски постарается, чтобы оправдательного приговора не было вовсе.

Тюрьма для Мадлен Голтри – это не так уж и плохо, аренда значительно хуже.

III

На следующее утро Пулчер пришел на биржу труда будучи куда более решительным снаружи, чем внутри. К слову о преданности клиентам! Но он провел ночь в размышлениях и понял, что Дикон прав.

Клерк захлопал глазами и прокряхтел:

– Ну и дела! Вы ведь мистер Пулчер? Вот уж не думал, что увижу вас здесь. Дела сбавили обороты?

Неуверенность Пулчера проявилась воинственностью.

– Хочу сдать тело в аренду, – рявкнул он. – Я пришел по нужному адресу или нет?

– Ну конечно, мистер Пулчер. То есть нет, если вы доброволец, но прошло очень много времени с тех пор, как у меня бывали добровольцы, так что это не имеет большого значения, знаете ли. То есть я все улажу. Подождите немного. – Он отвернулся, поколебался, взглянул на Пулчера и сказал: – Мне лучше воспользоваться другим телефоном.

Клерка не было всего минуту. И вернулся он явно смущенный.

– Мистер Пулчер, послушайте. Я подумал, что мне лучше позвонить Чарли Дикону. Его нет в офисе. Почему бы вам не подождать, пока я не смогу согласовать это с ним?

– С ним уже все согласовано, – мрачно ответил Пулчер.

Клерк колебался.

– Но… Да, хорошо, – произнес он несчастным голосом, делая пометки в блокноте. – Идите через улицу. И сразу скажите, что вы доброволец. Не знаю, помешает ли это надеть на вас наручники, но, по крайней мере, они посмеются. – Его губы скривились.

Пулчер взял листок бумаги и с суровым видом направился через улицу к «Туристическому агентству», в их отдел снабжения, без удовольствия отметив наличие на окнах решеток. При приближении адвоката рослый охранник у двери выпрямился и добродушно пробасил:

– Ладно, сынок. Все будет не так плохо, как ты думаешь. Просто дай-ка сюда твои запястья.

– Подождите, – торопливо сказал Пулчер, убирая руки за спину. – Мне не нужны наручники. Я доброволец.

– Не шути со мной, сынок, – с угрозой произнес охранник, затем присмотрелся повнимательнее. – Эй, я же знаю тебя. Ты юрист. Я видел тебя на Главном балу. – Он почесал за ухом. Затем с сомнением добавил: – Ну, может быть, ты и доброволец. Заходи.

Но когда Пулчер с важным видом проходил мимо, то почувствовал на своем плече тяжелую руку, а его запястья со щелчком обхватила сталь. Он в ярости развернулся.

– Без обид, – бодро прогудел охранник. – Подготовка стоит больших денег, вот и все. Они не хотят, чтобы ты передумал, когда тебя выжмут, понимаешь?

– Выжмут?.. Хорошо, – сказал Пулчер и снова отвернулся.

«Выжмут». Звучало не прекрасно. Но Майло был слишком горд, чтобы расспрашивать охранника о деталях. В любом случае он по-прежнему был уверен, что все может оказаться не так уж плохо. Правда? В конце концов, это ведь не то же самое, что казнь…

Полтора часа спустя его уверенность поколебалась.

Его раздели, взвесили, сделали флюорографию, взяли образцы крови, слюны, мочи и спинномозговой жидкости; ему простучали грудь и послушали биение пульса в венах на руке.

– Хорошо, вы подходите, – произнесла блондинка лет сорока в испачканной форме медсестры. – Сегодня вам повезло, все варианты открыты. Сможете выбирать: ископаемые, паруса, все, что нравится. Что это будет?

– Что?

– Пока вы сдаете свое тело. Да что с вами такое? Вы должны чем-то заниматься, пока ваше тело в аренде. Можете, конечно, выбрать резервуар, если пожелаете. Но это мало кому нравится. Все время находишься в сознании, знаете ли.

– Не понимаю, о чем вы, – честно ответил Пулчер, но потом вспомнил.

Пока тело человека сдавалось в аренду, существовала проблема – что делать с его собственным разумом и личностью. Те не могли оставаться на прежнем месте. Им следовало находиться где-то еще. «Резервуар» был запоминающим устройством и ничем больше. До возвращения в собственное тело перемещенный разум содержался в чем-то похожем на травильный чан, заполненный транзисторами и ячейками. Пулчер вспомнил прежние времена и клиента своего босса – тот провел в резервуаре восемь недель, а затем вышел и совершил убийство. Нет. Только не резервуар.

– Что там еще есть? – спросил он, откашливаясь.

– Да все, что хотите, я думаю, – нетерпеливо сказала медсестра. – Сейчас большой спрос на шахтеров для глубинных газогенераторов, если вам это подходит. Там просто довольно жарко, и все. Уголь пережигают в газ, а вы, разумеется, находитесь в самом центре. Но не думаю, что там ощущаешь нечто особенное. Едва ли. Не знаю, как насчет парусных рейсов или ракетостроения, поскольку для этого нужно иметь некоторый опыт. Возможно, вакансии есть в таксомоторной компании, но я должна сказать, что обычно арендодатели такое не выбирают, потому как живым водителям не нравятся роботакси. Иногда, увидев такое, они его опрокидывают. Естественно, если машина получает повреждения, это рискованно и для вас.

– Я попробую добычу ископаемых, – тихо сказал Пулчер.

Он покинул комнату в каком-то оцепенении, едва осознавая, что единственная его одежда – небольшое отбеленное полотенце на бедрах. Его собственные вещи давно унесли и сдали. Турист, которому вскоре предстояло надеть тело Пулчера, сам выберет себе одежду – галантерейный магазин был одним из наиболее прибыльных филиалов «Туристического агентства».

Затем Майло вышел из оцепенения, обнаружив, что именно подразумевалось под «выжиманием».

Два здоровенных умельца подняли его на плиту, сдернули полотенце, расстегнули и отбросили наручники. И пока один крепко прижимал его за плечи, другой начал вращать похожие на тиски колеса, которые опускали литую форму. Та напоминала составной саркофаг. Пулчер тут же вспомнил какую-то из детских страшилок – стены смыкаются, и жертву неумолимо раздавливает насмерть.

– Эй, погодите! Что вы делаете? – закричал он.

Стоявший у его изголовья, явно скучая, произнес:

– О, не волнуйся. В первый раз, да? Мы должны зафиксировать тебя, понимаешь? Сканирование – серьезная работа.

– Но…

– Теперь заткнись и расслабься, – рассудительно сказал мужчина. – Если будешь дергаться, пока трассировщик тебя сканирует, то рискуешь испортить свою личность. Мало того, мы можем и тело повредить, и тогда у агентства будет иск на руках, понимаешь? Туристам не нравятся поврежденные тела… Давай, Винс. Подготовь ноги, чтобы я мог заняться головой.

– Но… – снова начал Пулчер, а затем приложил усилие, чтобы расслабиться.

В конце концов, это всего на двадцать четыре часа. Что угодно можно выдержать двадцать четыре часа, а он проявил осторожность, подписавшись лишь на этот срок.

– Продолжайте, – сказал он. – Это всего на двадцать четыре часа.

– Что? О, конечно, приятель. А сейчас пора спать, приятных снов.

И что-то мягкое, но довольно упругое опустилось Пулчеру на лицо.

Он услышал приглушенный звук голосов. Затем на мгновение возникло ощущение разрыва, будто его выдернули из чего-то липкого.

Потом стало больно.

Пулчер закричал. Это ничего не дало – у него больше не было голоса.

Забавно, он всегда думал о добыче ископаемых как о чем-то, происходящем под землей. Но оказался под… водой. В этом не было никаких сомнений. Он видел завихрения песка, передвигаемого течением, видел настоящих рыб (а не летающие водородные «дирижабли»), видел пузырьки, выходящие из песка у его ног… Нет! Не у его ног. У него не было ног. У него были гусеницы.

К Пулчеру подплыл огромный стальной жук и хрипло произнес:

– Ладно, ты там, пошли.

Снова забавно. Он слышал голос не ушами – у него не было ушей и не было стереофонического восприятия, – но каким-то образом воспринимал. Казалось, голос звучал внутри его мозга. Радио? Эхолокатор?

– Давай! – прорычал жук.

В порядке эксперимента Пулчер попытался заговорить, но в этот момент тоненький голосок пропищал:

– Осторожно!

Из-под его собственных гусениц выползла крошечная стальная многоножка. Она остановилась, развернулась, отступила назад и посмотрела на Пулчера.

– Дебил! – язвительно пробормотала малявка. Выплевывая яркое пламя, она, извиваясь, поползла прочь.

– Давай, следуй за горелкой, Мак, – прохрипел большой жук.

Пулчер отчаянно думал о том, чтобы идти. Да. Кажется, что-то получалось. Он покачнулся и двинулся.

– О боже, – критически вздохнул стальной жук, который висел рядом и внимательно наблюдал за происходящим. – Это твой первый раз? Так и понял. Они всегда дают мне новичков для пробоя. Смотри, та маленькая штучка, которая только что спустилась по градиенту, – это горелка, Мак! Она собирается выжечь твердую породу из нового ствола. Ты следуешь за ней и вытаскиваешь осадок. Своими ковшами, Мак.

Пулчер бодро запустил гусеницы и, покачиваясь, последовал за маленькой горелкой. Сквозь взбаламученную илистую воду он мельком замечал повсюду работающие машины. Большие и маленькие: с огромными, как у слонов, гибкими стальными хоботами, всасывающими ил и грязь; с осиными жалами, закладывающими заряды взрывчатки; с такими же, как у него самого, ковшами для перевозки и вычерпывания ям. Шахта, какой бы она ни должна была стать, пока представляла собой лишь пустое взрыхленное морское дно. Пулчеру потребовался час? минута? – у него не было возможности определить время, – чтобы освоить азы управления новым стальным телом.

Потом стало скучно.

И болезненно. От первых зачерпываний песчаной грязи, которую он вывез из новой ямы, в ковшах началось покалывание. Покалывание превратилось в жжение, жжение – в ноющую боль, ноющая боль – в пылающую агонию. Пулчер остановился. Что-то было не так. Ведь не ждут же от него, что он будет продолжать в том же духе?!

– Эй, Мак. Займись делом, лады?

– Но это больно.

– Черт возьми, Мак, это должно быть больно. Что еще ты можешь чувствовать, когда ударился обо что-то твердое? Хочешь разбить об меня свои ковши, Мак?

Пулчер стиснул свои не-зубы, расправил не-плечи и вернулся к копанию. В итоге, благодаря привычке, боль стала терпимей. Нет, не меньше. Только терпимей.

Было скучно, разве что один раз он наткнулся на камень потяжелее того, что могли выдержать его фосфобронзовые ковши, и пришлось отползти в сторону, пока горелка измельчала глыбу. Первое и последнее отступление от монотонных трудов. В остальном работа была сплошной рутиной. И давала Пулчеру достаточно времени подумать.

Что было не совсем благом.

«Интересно, – размышлял он, приглушенно грохоча ковшами, – интересно, что сейчас делает мое тело?»

Пулчер молился, чтобы занимавший его тело арендатор оказался бизнесменом. Человеком, которому пришлось срочно прибыть на Альтаир-9 по неотложному делу – подписать контракт, заключить сделку, организовать межзвездный заем. Это было бы не так уж плохо! Бизнесмен не стал бы причинять вред арендованному имуществу. Нет. В худшем случае выпил бы один-два лишних коктейля или съел неперевариваемый обед. Хорошо. И когда – наверняка всего через несколько часов – Пулчер вернется в свое тело, худшее, что его может ожидать: похмелье или несварение желудка. Ну и что с того? Аспирин, щепотка бикарбоната.