Фонарик из кармашка

Через какое-то время набралась приличная кучка корней, а госпожа Биля вроде даже подготовила себя морально к предстоящей экзекуции…

– Что, друг Биль, готов ли ты?

– Я?

– Ты, ты. Сейчас мы подожжём твоё сено, ты отойдёшь на время, а я сяду дышать. Потом ты подходишь, гасишь сено, делаешь выжигание на моём плече. И дуариндой припечатываешь.

Ксане становилось страшно от своих слов. Голос казался резиновым, неживым. Она говорила, будто рапортовала, что всё это уже сделано, причём не с ней. Предстоящий процесс вселял гораздо больше страха, чем мифический Мешант.

– Конечно, как скажете, – дрожащим голосом сказал Биль.

– Надо ещё придумать, чем ты будешь выжигать…

– Как чем? Огнём, – удивился Биль.

– Логично! – хмыкнула Ксана. – А зажигалка или спички есть? Огонь на чём держать будешь? На пальце, что ли?

– Да.

– Что «да»?

– Не понял, госпожа, что вы от меня хотите услышать, – сказал Биль.

Он взял соломинку из охапки, поднёс к ней палец и… поджёг её! Соломинка быстро потухла из-за ветра, а палец всё горел, как зажигалка. Некоторое время Ксана находилась в оцепенении от увиденного. А Биль добавил:

– Вы это имеете в виду?

Да, она это имела в виду. Но сказать почему-то никак не могла… Надо же! Прямо цирк какой-то…

– Э-э-э… а… м-м-м… да… – выдавила Ксана из себя, не сводя взгляда с пальца Биля.

– Вот, – сказал он, потушив огонь на пальце.

– А… как ты это делаешь?

– Не понял…

Биль её не понял, и Ксана не стала больше спрашивать. Наверное, он умел это всегда, с рождения. И не задумывается, как он так зажигает пальцы. Он, скорее, задумается, как госпожа их не зажигает…

А ещё только сейчас Александра поняла, почему ни спичек, ни чего-либо похожего Оймякон не собрал им в дорогу, хотя это вещи первой необходимости: и сено поджечь, и пятно прижечь…

– Поджигай! – скомандовала Ксана, усевшись поудобнее перед сеном.

– На самом деле это я так назвала – «сено», у него тоже было своё название, как у дуаринды, но… пусть будет «сено».

Биль поднёс палец к охапке, Ксана сосредоточила внимание только на его пальце. Но он не торопился зажигаться…

– Биль, в чём дело?

– Там… – протянул он, указав за спину Ксаны.

Она повернулась. О нет! Только не это… Как не вовремя… К ним направлялась группа… нет, скорее, группища кикимор с известными целями…

«Как я устала… Так, очередная “красавица”… Что за народ: одна краше другой! Просто глаза разбегаются. И увеличиваются… от страха. Мало ли что эти “девицы-красавицы” могут выкинуть!» – думала ведущая столь специфического конкурса красоты.

– Замечательно! Поаплодируем нашей двадцать седьмой конкурсантке!

И все аплодировали. Удивительно даже…

– Ксана, – периодически говорила Бурнахи, – а ты почему такая некрасивая? Мы красивее тебя.

«Да уж! Куда мне, в лаптях-то за паровозом!»

– Что вы, Бурнахи, вы, безусловно, красивее, – отвечала Ксана в очередной раз.

– Хорошо, – заключала кикимора и возвращалась к зрелищу.

«О вкусах не спорят, – думала Ксана. – Я далеко не красавица, но уродина – это уже оскорбление. Но нет у меня “триггера” на этот счёт, не заденет меня эта глупая фраза. Моя задача – не разозлить».

Но как бы Ксана ни уверяла себя в том, что мнение кикимор ей безразлично, она всё же подумала о «мести». Сейчас им будет «А ну-ка, девушки!».

– Теперь мы переходим к главной части конкурса. Настоящая красавица должна обладать рядом качеств, которые вы нам сейчас и продемонстрируете! Прежде всего – кто быстрее всех… быстрее всех… добежит до песчаной дорожки, у начала которой оканчивается долина!

Ксана понимала, что загнула. Но ситуация стала опасной, было ясно, как божий день, что называть победительниц нельзя ни в коем случае.

Кикиморы рванули. Ксана с Билем – тоже. Только рванули они в разные стороны: кикиморы – ко входу, а ведущие – в сторону горы, до которой было ещё совсем неблизко…

И только пока бежала, Ксана поняла, какую глупость совершила. Кикиморы всё равно вернутся, а они с Билем если и уйдут, то не так уж далеко. Да и потом обратно возвращаться – встреча с кикиморами состоится в любом случае, и уж понятно, что рады здесь не будут…

– Стой! – скомандовала Билю госпожа.

– Стою… А зачем, госпожа Ксана? Бежим!

– Это глупо. Нам с ними нельзя ссориться, нам с ними надо дружить. Согласен?

– И… как же?

– Вот и стой. Сюда прибегут. Здесь с ними и поговорим.

И только хрустальное утреннее небо знало, как верно Александра взвесила ситуацию, как хорошо, что она не поддалась порыву убежать как можно дальше! Как бы плачевно это закончилось… У Бурнахи бусы увеличились бы на две косточки… Кикиморы, конечно, вернулись, причём слишком быстро. Я не знаю, добежали ли они до ворот, но Биль утверждает, что вполне могли, ибо бегают они никак не медленнее кошек. Так как долина особым разнообразием не отличается, «красавицы» сначала даже не поняли, что место встречи изменилось, – даром что пробежали лишних двести метров.

Ксана уже не помнила, что плела, но точно понимала: главное – не молчать. Даже как-то выкрутилась с тем, кому присудить победу в забеге. И, когда глазастая Бурнахи поинтересовалась насчёт смены места, она уверенно соврала, что так задумано в конкурсе… И испытание «красотой», от которой, честно говоря, начало тошнить, продолжилось…

Ксана напрочь забыла, что ещё утром собиралась выжигать пятно на плече…

Дело близилось к развязке. Конкурсантки успели и пособирать травинки-пылинки, и потанцевать, и эстафетным бегом позаниматься. Надо было что-то решать с выбором победительницы.

– Боже мой, какие красавицы, можно ли сделать выбор? Мы славно потрудились, провели ошеломляющее мероприятие. Жюри вынесло свой вердикт: боевая ничья! – Тут подразумевались аплодисменты, но их не последовало. Все замерли в ожидании продолжения «речи». – Таким образом, ни одна из участниц не победила – победили все!

– Да, – лаконично отрезала Бурнахи. Здесь-то аплодисменты и последовали.

Что ж такое? Вдруг резко поднялся ветер. Сила воздушного потока легко снесла бы пару автомобилей на родине Ксаны, здесь же только припечатала к земле и без того неровные стволы деревьев. Биля снесло с ног, он повалился и схватился за изогнутое дерево. Кикиморы собрались в кучку и вжались в землю, сопровождая всё дикими воплями. Сквозь свист ветра раздался голос. Все слушали, задыхаясь от ветра и неожиданности. Удивительно, что Ксана не упала, не прижалась к земле, а устояла на ногах…

– Дальше! – сказав лишь одно-единственное слово, голос стих, за ним стих и ветер.

Ксана оглянулась вокруг: бедный Биль лежал, прижавшись к дереву и плотно его обхватив, а кикиморы – вы не поверите – молились! Как будто мусульмане, совершающие намаз, они сидели на коленях и обращались к небу.

Ей стало не по себе. Ксана, подумай только: ты сейчас вела конкурс красоты у молящихся кикимор и слышала голос ветра! Либо так оно и есть, либо у меня плохие новости относительно твоего психического здоровья…

– Биль, дружище, давай вставай, ветра больше нет!

– О-о-ох… Да-а-а, сейчас… – Было видно, что пастушок сильно перепугался.

– Биль, ты мне можешь объяснить, что это было?

Ответа не последовало.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что это было?! – закричала Ксана.

Кикиморы стали не спеша подниматься и… уходить! Не говоря ни слова, они просто расходились.

Возле дерева поохивал Биль, его госпожа никак не могла отдышаться. Только когда они вновь оказались вдвоём, Ксана осознала, что голос ветра их спас. Этим единственным, таким простым и в то же время загадочным, словом «дальше» ветер спас как минимум две человеческие жизни.

– Биль! Живой?

– Да, госпожа…

– Что это было, Биль?

– Это был Сторсвет. Сторсвет за нас…

– Сторсвет? Кто это? Что это? Объясни же наконец!

– Это отец нашего Оймякона Тринадцатого…

– А… – это повергло в небольшой шок, – чего он хотел?

– Не знаю…

– А почему кикиморы ушли?

– Он им приказал.

– Они его так слушаются? – удивилась Ксана.

– Он хозяин долины.

Вы ничего не понимаете, дорогие читатели? Я тогда тоже ничего не понимала. Но Ксане удалось-таки выудить из Биля некоторые факты. И вот что она поняла, систематизировав эту информацию…

Отец Оймякона уже умер, но, так как он был магом, его дух продолжает некое подобие жизни. И, перейдя в мир иной, он перестал быть главой половины Белого королевства, зато теперь заправляет всем в долине Бурной. А его сестра, мать двоюродных братьев Оймякона, Розовета, ещё жива, но тоже уже управляет не страной, а горой Смирной. Собственно, этим же будет заниматься и после смерти. В молодости Сторсвет и Розовета успели родить детей от обычных женщины и мужчины, и эти смертные до сегодняшних дней не дожили.

То, что Сторсвет им помог, закономерно и неожиданно одновременно. Закономерно потому, что, помогая им, он помогает сыну – Оймякону. А неожиданно потому, что он, оказывается, был тот ещё дядечка… Нехороший, в общем. Затравил свою половину Белого королевства, жители ждали деления на страны и прихода к власти его сыновей как избавления.

О да! Чувствую, что упустила важный момент. Объясняю подробно, что за Белое королевство, что за страны. Белое королевство – это всё, чем правил как единым целым дедушка Оймякона. После рождения детей Белое королевство было поделено на две половины: Тёплую и Холодную (но это исключительно потому, что на Тёплую половину пришлись Южный и Восточный сады, а на Холодную – Западный и Северный). Тёплая досталась Сторсвету, а Холодная – соответственно, Розовете. Свои половинки они поделили для сыновей на страны. Каждой стране соответствовал Сад… Ну а дальше вы знаете… Да, ещё у Розоветы помимо сыновей была дочка Аккордия, но она погибла при неизвестных мне (об этом никто не захотел рассказывать) обстоятельствах.

Ксана огляделась вокруг.

– Что мы имеем на данный момент? А имеем мы долину, долгий путь до горы и почти не имеем еды. Мне это не нравится, – сказала она, насупившись.

– А ещё мы не имеем коня…

– Дьявол! – ругнулась Ксана. – Митька! Мы же тебя оставили привязанным, когда убегали от кикимор! Митечка, как же так… Биль, мы возвращаемся. Надо найти его.

– Но… госпожа…

Камушки и ветки, принесённые порывом Сторсвета, будто специально были разбросаны, чтобы помешать вернуться обратно. Если бы такой ветер в мире Александры не перевернул автомобиль, то уж наверняка выбил бы стёкла и проткнул шины камнями. Но подростковое хулиганское оружие ветра не останавливало наших героев. Что ж, за конём так за конём…

– Если мы его не найдём, мы не дойдём до горы! Просто физически не сможем. Решено: идём его искать! Ты помнишь, где мы остановились в тот раз?

– Немножко…

– Ладно, будем вспоминать общими усилиями.

Глава 3, или Гномы и ваны

Глава с использованием профессии

Легко было сказать «будем вспоминать». После появления Сторсвета Ксана была не в состоянии даже вспомнить, в какую сторону идти… Хорошо, Биль это знал.

Они пошли обратно. Сил почти не было, жутко хотелось есть, привести себя в порядок – хотя бы зубы почистить – и лечь спать. Но они героически шли. И, видимо, за старания были вознаграждены: Митька стоял себе преспокойненько на том самом месте, где его так неосмотрительно оставили.

– Митька, радость ты моя… – сказала Ксана шёпотом.

Но радость её была преждевременной…

Ксана начала взбираться на Митьку, который признал хозяйку сразу и не сопротивлялся. Он был счастлив видеть Кеану с Билем. Но рядом оказались те, кто не был им рад…

– Папа, пап, там кто-то нашего коня украсть хочет! – послышался визгливый голос.

– Кто это? – с опаской спросила Ксана Биля.

– Гномы… тёмные альвы… основное население долины… Слезайте, госпожа, слезайте…

И тут гном предстал пред ними во всей красе…

Это было существо, абсолютно не соответствующее представлениям Ксаны о гномах. Он был где-то на полголовы ниже неё (это что-то около ста шестидесяти сантиметров). Одет он был тоже как-то не по-гномовски: облегающие тёмные штанишки-бриджики и синяя безрукавка на завязочках. И даже без колпачка! Ксане казалось, что это неотъемлемый атрибут гномов… Остроносенькое хитрое личико и глупые детские глазки выдавали возраст. Сразу стало ясно, что это гном-сын.

– Ага, – сказал он уже знакомым голосом, – вот кто хочет украсть нашего коня, Мешант вас побери!

«Да опять это имя! Может, это просто что-то типа “шайтан” или “чёрт”?» Этот чудик не вызвал ни капли страха или опасения.

– Это наш конь, – ответила Ксана, которая уже слезла с Митьки, но держала его за уздечку.

– Как же! Прямо-таки ваш! Ой, я сейчас со смеху помру! – гномик залился противным смехом.

– Наш. В общем, вы как хотите, а мы пошли.

– Госпожа, не надо… – шёпотом попросил Биль, потянув Кеану за рукав.

Биль был просто в оцепенении от её наглости. Она дёрнула Митьку за узду и повернула в сторону горы. Но скакун почему-то не хотел идти… или не мог…

– И куда это вы собрались, иноземка? – спросил уже более низкий, но не менее визгливый голос.

– Упс… – Ксана повернулась и увидела гнома-папу.

Вот тут-то она и поняла оцепенение Биля. Взрослый гном отличался от гнома-сына морщинами на лице и, главное, ростом. Он был выше сантиметров эдак на тридцать-сорок…

– Так куда же вы хотите увести нашего коня? – спросил он ещё раз, сделав ударение на слове «нашего».

– Вы меня простите тысячу раз, но конь-то наш… Митька его зовут… Да ведь, Биль?

– Да… – ответил он. Бедняга стоял, вцепившись в Ксанин рукав мёртвой хваткой.

– Вот и Биль подтверждает.

– Видишь, Дваль, – сказал гном-отец, обращаясь к сыну, – я же тебе говорил, что у потерянных вещей всегда есть хозяева. Только до тех пор, пока эти вещи не найдёт кто-то другой!

Гномы засмеялись. Аж уши заложило от их противного смеха.

– Госпожа, пойдёмте… – зашептал снова Биль.

– Биль, уймись! Я не отдам Митьку просто так.

– И куда же ты всё-таки собралась вести нашего коня? – вновь спросил старший гном, вдруг перейдя на «ты».

– Я не рассчитывала делиться с вами планами. Митька, ты ведь пойдёшь с нами?

Конь преданно повернул к хозяйке голову.

– Ну конечно, пойдёт он с вами! – ехидно ответил гном. – Ему уже прямо не терпится. Идите.

Ксана снова дёрнула Митьку за уздечку, он покорно повернул голову, цокнул копытом и… не пошёл.

– Да… не хочет он с вами идти. Не нужна ему такая хозяйка. Отныне он наш.

– А я что вам говорил? – гном-сын показал свой остренький язык.

– Дваль, вытаскивать свой орган из полости рта без особой надобности не соответствует правилам приличия, – устыдила гнома Ксана.

– Чего?

– Язык не показывай почём зря.

– Ой, она ещё будет указывать, что мне делать! – не унимался Дваль.

– Прекрати! – вдруг скомандовал отец. – Она права. Язык дан тебе, чтобы говорить, петь и есть, а не для этого.

Ксана почувствовала, что старший гном смягчился. Дёрнув ещё раз уздечку Митьки и поняв, что это бесполезно, она вооружилась знаниями этикета…

– Кстати, говорить «он» или «она» про присутствующих тоже не соответствует правилам приличия.

– А почему? – удивился Дваль.

– Потому что у них есть имена. Он, она, они – безымянные местоимения. – Тут Ксана нагло соврала, нет такого термина. Но гномы-то этого не знают.

– Безымянные места… какие слова… – мечтательно сказал старший гном.

– Господа гномы, – перешла Ксана к делу, – давайте так: либо я забираю коня и ухожу, либо…

– Либо что? – В голосе гнома снова проскользнули ехидные нотки.

– Либо… – Ксана не могла придумать это самое «либо». – Либо нам придётся…

Ксана поняла, что Митьку они потеряли. Он заколдован гномами или что-то в этом роде, он просто не может уйти с этого проклятого места. А второе «либо» подразумевало под собой уход без Митьки. Никакого ультиматума они гномам предъявить не могут. Чего, собственно, и следовало ожидать…

– Ну что ж, Биль, пойдём, – сказала Ксана. А что ещё оставалось им делать?

Биль послушно двинулся вместе с ней, облегчённо вздохнув. Тут гном-отец их окрикнул:

– Иноземка! Не уходи! Я отдам тебе коня.

– Отдашь? Коня? – от удивления Ксана аж поперхнулась.

Гном кивнул. Она быстренько подбежала к Митьке и снова дёрнула его за поводья. Но скакун даже не двинулся с места. Она вопросительно посмотрела на гнома.

– Отдам, но не за просто же так!

– И что же я должна сделать? – спросила Ксана. «Очень интересно, – подумала она, – что может понадобиться от меня гному?»

– Ты должна научить моего сына тому, что прилично, а что неприлично. Ты ведь это знаешь.

Ксана ожидала чего угодно, но это в её голову никак не приходило. Учить гнома этикету! Бред какой-то…

– Знаю. Очень хорошо знаю, – сказала она и в подтверждение этому присела в книксене. – Но это очень долго. У меня нет столько времени.

– Куда же ты так спешишь?

– К горе Смирной.

– Неужели к Розовете?

– Нет, к Смайтуму.

– К Смайтуму? – улыбнулся гном. – Не переживай, к нему ты всегда успеешь!

– Не успею! Меня уже дома заждались! Всё, Биль, пойдём отсюда. Пока, Митенька, не скучай без нас! – С этими словами она снова повернулась и потянула Биля за собой.

– Куда же ты? – Гном явно растерялся.

– К Смайтуму!

– Да погоди же ты! Отправлю я тебя к Смайтуму!

«Так… это уже интересно…»

– Правда? И как же? – спросила Ксана.

– Отправлю. Это уже моя забота. Ты только не уходи…

«Вот, – отметила Ксана, – меня уже просят не уходить! Как быстро меняются желания в этом странном королевстве…»

– И коня отдашь?

– Отдам.

Она уже думала было согласиться, но… разве можно верить всяким там гномам? К тому же если они без колпачков…

– Биль, ты веришь ему? – спросила Ксана слугу.

– Не знаю… Может, верю, а может, и не очень…

– Поклянись, что сделаешь всё, что обещал, – потребовала она.

– Даю слово тёмного альва! – с готовностью ответил гном.

– Ладно, договорились, – снисходительно кивнула Ксана. – А у тебя есть что-нибудь поесть?

О, как приятно хорошо покушать, особенно когда желудок требовал достойной себя еды уже в течение суток. Жареное мясо, по поводу которого Кеану терзали смутные сомнения: не то кролик, не то ещё какая живность, – пошло просто на ура.

Двалин оказался неплохим парнем! Он сначала обижался, что гостья отказывалась пить вино. Но потом, когда она сделала вид, что выпила (на самом деле выплеснув мутную жидкость), ей всё-таки дали воды.

Жили гномы под землёй. Этим объяснялся так давно терзавший вопрос: где же всё хвалёное население Бурной долины? Их, оказывается, было очень много. Входы в их жилища находились в кустах, зарослях высокой растительности или под деревьями. И Ксана с Билем, сами того не понимая, проходили мимо них. И, может быть, даже ночевали возле такого входа.

Все их жилища объединены в огромный лабиринт, но пройти из одного дома в другой без обоюдного разрешения нельзя.

Внутри гномовского жилища было холодно и сыро, но, как ни странно, светло. В каждом уважающем себя семействе гномов был рарог – птица, напоминающая сокола. Я бы назвала его жар-сокол, потому что он служил лампой, светясь и сияя, как огонёк. Незаменимая в хозяйстве вещь. На Кеану рарог произвёл неизгладимое впечатление. Как там у Филатова? «Сидит, не таится, ружья не боится…» Сразу стало понятно, что просто прохожих в этот дом не впустят, и рарог безбоязненно сел гостье на плечо. Но больше минуты вблизи его вытерпеть трудно: уж больно яркий… Главное – непосредственно на него не смотреть, тогда ничего. Билю трогать рарога запретили, да мальчик с птицей по взаимному нежеланию к этому и не стремились.

– Двалин, скажи мне, а почему вы тёмные альвы? То есть почему именно тёмные? – поинтересовалась Ксана.

– Есть ещё альвы. Просто альвы, не тёмные, не светлые. А светлых альвов нет. Но почему мы тёмные? Это нам досталось от предков, настоящих тёмных альвов. То, что ты видишь сейчас, то есть мы, – их жалкое подобие.

– Чем же вы хуже тех, кто был раньше?

– Времена меняются… Часть знаний волшебства мы потеряли в боях ассов с ванами.

– Кого? С кем?

– Ассов с ванами. Это другие расы. Мы раньше враждовали, точнее, ваны враждовали с ассами, а мы так, под руку попались. Вот тогда-то долина была по-настоящему Бурной…

– А теперь?

– А теперь мы живём с ними мирно. Просто сосуществуем. Кстати, – добавил он гордо, – меня назвали в честь вождя тёмных альвов, повелителя города Свартальвхейма. Правда, сейчас нет ни того Двалина, ни Свартальвхейма – они существуют только в легендах.

Период отдыха явно затянулся, педагога неизбежно ждало выполнение обещания. Ксана, опомнись! Что ты делаешь? Ты будешь учить этикету гнома?

Дваль оказался одним из таких непосед, которые обладают способностью делать всё сразу и ничего одновременно. Двалин называл его своей бедой. Александра не увидела в этой семье матери, но спросить не решалась.

Учить Дваля было сложно, потому что он этого не хотел. Дидактических материалов, разумеется, никаких не было, а они бы так понадобились! Обучение в игре, только в процессе игры.

День подходил к концу. С горем пополам ребёнок выучил, что в носу ковырять нельзя, что пальцем показывать нельзя, что плеваться нельзя и даже высовывать язык нельзя. Но ощущения, что приобретённые знания будут воплощены в жизнь, у Ксаны не было. Дваль из тех, кто, выйдя за дверь, тут же полезет пальцем в нос, а потом размажет козявку по стене. Не так это работает, ой, не так…

Верхом старания было выученное слово «пожалуйста». Как бы сказал кто-нибудь из местных, о каком, к Мешанту, этикете может быть речь без него? Его Дваль не мог запомнить катастрофически…

– Пап, открой, пожата, дверь.

– Ксана, встань, пожлата.

– Сейчас, я скажу… по-ла-жу-та.

И так битый час. Создалось впечатление, что альв-недоросток просто издевается над своей новоявленной гувернанткой. Ещё чуть-чуть – и терпения могло не хватить. Но… свершилось! Дваль сказал. Сказал правильно и к месту. Он был сам настолько искренне, неподдельно рад своей маленькой победе, что Ксана сразу же отругала себя за недостойные мысли.

Бедный Биль слонялся всё это время без дела. Точнее, он нашёл себе дело: разговаривал с Митькой. Он его накормил, напоил, обласкал всего, от гривы до копыт. Он на нём посидел даже. Но идти Митька не мог.

«Испытание этикетом» продолжалось до сумерек. Ребёнок устал не меньше, чем преподаватель. Конечно, Ксана давала Двалю возможность передохнуть, но зоркий глаз Двалина следил, чтобы Ксана не отлынивала.

С наступлением сумерек Двалин позвал ужинать. Ксана ела с чувством сожаления, что завтра так добротно покушать уже не удастся…

Биль ходил как в воду опущенный. В основном молчал, думал о чём-то своём и смотрел в пол.

– Биль, дружище, что с тобой? – спросила его госпожа. Казалось, что всё хорошо: коня отдадут, к Смайтуму отправят, да и поели они славно.

– Я ему не верю.

– Двалину? Ты думаешь, он нас обманет?

– Он же тёмный альв! Гном! Какая может быть уверенность? Зря вы согласились, госпожа. Мы бы уже целый день были в пути, – покачал головой Биль.

– Ну хорошо, предположим, что так. Зато мы поели! А это дорогого стоит. Думаешь, далеко мы ушли бы на нашем-то скудном провианте?

– А если он нас не выпустит? – спросил Биль.

– То есть как? – Об этом Ксана как-то не думала.

Биль сегодня весь день ходил из подземелья на землю к коню и обратно, да и Ксана с Двалем легко и непринуждённо то выходили на улицу, то возвращались в дом. «Как это “не выпустит”? Запрёт под землёй?»

– Нет, он не сможет нас не выпустить. Не заточит же он нас здесь, в подземелье!

– А он нас поставит рядом с Митькой, – грустно вздохнул Биль.

«Как же я не подумала?! Действительно, заколдует нас, и мы не сможем уйти. И будем в рядочек с Митенькой…» – с грустью размышляла Ксана. И отправилась к Двалину.

– Ну что ж, я своё обещание выполнила. Теперь твоя очередь.

– Конечно! Сию минуту, – кивнул он. – Поднимайся наверх.

На земле она увидела Митьку на том же месте. Тихонько подошла к нему, опасаясь, что там и останется. За метр до коня Ксана остановилась.

– Что же ты, Ксана? Я освободил твоего коня. Иди к нему.

– Митька! – позвала она, призывая коня жестом подойти.

И он подошёл! Митенька, он сам не ожидал, что сможет…

– Вот видишь, а ты боялась. Раз я обещал, то я выполняю, – уверил её Двалин.

– А теперь к Смайтуму, – скомандовала Ксана.

– Э, нет, так дело не пойдёт, – отрицательно покачал головой Двалин. – Ты – моя гостья, ты идёшь в далёкий путь, ты должна хорошенько отдохнуть. Заночуешь у меня, а утром отправлю вас к Смайтуму.