Фонарик из кармашка

Она встала и направилась к выходу.

– Ксана! Может, ты хочешь денежной награды? Да хоть всю… половину королевской казны! А хочешь, титул тебе какой-нибудь присужу? – его величество догнал Кеану. – Да остановись же ты! Хочешь баронессой стать? Не хочешь? А маркизой? А графиней?

– Да не хочу я! Я домой хочу! Лучше помоги мне домой отправиться!

– Стой, Ксана! Остановись наконец!

Она остановилась. Король продолжил:

– Не в моих силах тебя вернуть домой.

– Т-то есть как?

– Нея тебя сюда пригласил, и не я могу отсюда выгнать.

– Но ты же король! – с надеждой сказала она.

– Но я не волшебник! Я не должен тебе это говорить, однако придётся. Тебя отправили сюда с конкретной целью, которую ты теперь прекрасно знаешь. И пока ты её не выполнишь, ты останешься здесь. Так что время твоего пребывания в Эстлее зависит от тебя одной.

– Значит, в любом случае, не достав пресловутую Трость, я не попаду домой?.. – обречённо вздохнула Александра.

Король молчал. Она – тоже. Тишина была такой тягостной, будто в воздухе размазали дёготь, но говорить было нечего. И тут бесцеремонно в зал для бесед (именно здесь разговор и проходил) ворвался слуга.

– Ой… извините, ваше несравненное величество, но тут какой-то пастух просит аудиенции с Героически Прекрасной Ксаной.

«Вот мне и прозвище прилепили. Нет, я не против, конечно, но его же как-то оправдать надо… Придётся…»

– Пусть войдёт, – скомандовала Ксана, не смотря на короля.

– Но он… это… с лошадью.

– Пусть оставит лошадь – проследите, чтобы с ней ничего не случилось, – и войдёт, – приказал Оймякон.

Когда слуга удалился, король посмотрел на Кеану вопросительно.

– Кому это ты разрешаешь аудиенцию?

– Пастуху, он же ясно сказал.

– Ни за что не поверю, что ты разрешишь аудиенцию первому попавшемуся пастуху!

– Не верьте, – парировала Ксана.

– Ты, Героически Прекрасная Ксана, согласилась на аудиенцию с каким-то пастухом? Ума не приложу…

– Ещё раз меня так назовёте – обижусь.

– Неужели тебе не нравится? А мне кажется, я хорошо придумал, – удивился Оймякон.

– Так это ещё и вы придумали?!

– Да… И приказ уже в силу вошёл…

– Ну какая же я прекрасная? Какая же я героиня? Зачем выдумывать то, чего нет?

В дверь постучали. Оймякон позволил войти. В зал вошёл… Биль!

* * *

Они шли в сторону горы Смирной. А что? Больше ничего не оставалось делать. До этого времени Ксана сидела на жеребце, а Биль их вёл. Позднее Александра ещё не раз вспомнит добрым словом свои, как она их называла, «лошадиные курсы». Она гордилась собой и была рада, что догадалась попросить у Оймякона брюки. Дал он ей не свои брюки, конечно, но то, что было сейчас на ней надето, подошло по размеру и фасону и напоминало бриджи. Ещё ей дали плащ на случай холодов. Жалела Ксана только о том, что не попросила сменной одежды…

Вы меня извините, дорогие читатели, за столь резкий скачок. Просто дословно то, что произошло за пропущенный отрезок времени, пересказывать бессмысленно, ибо всё это уложится буквально в два абзаца краткого содержания.

В общем, Биль, как и все добропорядочные граждане, прибежал к королевской резиденции и участвовал в учинённых там «массовых беспорядках». Он был ужасно горд тем, что именно он указал Ксане дорогу к башне Оймякона. И, вспомнив разговор, честолюбивый мальчишка в поисках славы и подвигов раздобыл где-то прекрасного жеребца и отправился во дворец – проситься к ней в помощники для совершения подвигов. Запинаясь и раскланиваясь, бледненький от волнения Биль изложил все свои планы и желания.

Оймякон тут же поймал момент: радостно приказав собрать им вещи в путь, вручил карту Белого королевства и отправил Кеану с пастушком навстречу подвигам. По правде говоря, я уверена, что его величество не особо устроила кандидатура Биля в провожатые Ксаны. Но надо отдать ему должное: он сразу сообразил, что это шанс, и, недолго думая, обделал это дельце. Понимал ведь, что коли Ксана отправляется в путь, уже не сможет отказаться! Взялся за гуж…

Вернёмся к нашему экипажу. Правда, Кеану, Биля и коня экипажем назвать трудно… Ну да ладно. Ксана слезла с коня и пошла пешком. Последнее напутствие короля Билю: «Познакомь Кеану с нашими достопримечательностями!» – прозвучало как-то с хитринкой. Она очень быстро узнала почему. Биль начал знакомить.

– А вы не боитесь идти к горе?

– А чего бояться? – отвечала Ксана, скорее, для успокоения не только Биля. – Насколько я поняла из сбивчивых объяснений его величества, там есть какая-то лесенка, так что скалолазанием заниматься не придётся.

– Ну а жителей долины не боитесь?

– Долины? – она взглянула на карту. – Долины Бурной? Что за названия! Смирная, Бурная… Да, к горе идти через долину. А что там за жители?

– О! – Биль многозначительно поднял брови. – Вы сами всё увидите…

– Ладно, – кивнула Ксана, с трудом переборов любопытство, – не хочешь – не говори. А почему у горы и долины такие названия?

– Из-за ритма жизни и населения. На горе живёт очень мало людей и всё население мирное.

– Смирное!

– Да, смирное. А вот долина… там и жителей побольше будет, и нравы их пожёстче.

– А что за люди живут в долине, такие вот бурные? – всё-таки спросила она.

– Люди… если бы это были люди! – загадочно произнёс пастушок.

Больше он, по всей видимости, к сказанному добавлять ничего не собирался. Ладно, переживём. До долины не так уж далеко осталось, согласно карте.

И верно, скоро они дошли до долины Бурной. Нет, вывески никакой, разумеется, не было. Просто закончилась песчаная дорожка, по которой они шли. А сразу за ней и начиналась та самая долина. Биль остановился как вкопанный. Было видно, что ему очень страшно.

– Вы знаете, кикиморы не очень любят чужаков на их территории… – боязливо произнёс он.

– И что, из-за каких-то там кикимор ты предлагаешь повернуть обратно? – Ксана старалась быть как можно спокойнее. – Наверное, они не знают, что мы не просто чужаки! – Она старалась сделать голос наиболее торжественным. – Ведь к ним в долину пришли Героически Прекрасная Ксана и её верный… верный…

– Слуга Биль со скакуном…

– Митькой! – завершила она и сделала шаг в долину.

Как быстро в этой стране присваиваются должности, прозвища, звания, имена… Вот и Биль сам себя назначил слугой. Раз – и скакуна Митькой обозвали. А днём Ксана имела возможность в одну минутку стать графиней или ещё кем-то. Чудеса, да и только, посчитала она тогда. Тогда она просто ещё не знала, что такое настоящие чудеса.

Ксана сделала ещё один шаг. Всё, теперь она уже вышла за черту дорожки, она в долине, а Биль и Митька – ещё нет. Повернувшись к ним вполоборота, она мотнула головой: мол, идите сюда. Пастушок подвёл коня к самому краю песчаной дорожки. Осторожно шагнув вперёд и поняв, что ничего не произошло, Биль снова сделал шаг и поравнялся с госпожой. Вздохнув, он вывел коня на территорию долины. Мелкий песок, словно нити восточного ковра, шуршал и приглашал отведать приключений.

Долина Бурная открыла перед героями свои просторы…

Глава 2, или Кикиморы во всей своей красе

Глава парадоксов. А ну-ка, девушки!

Долина Бурная

В общем, дальше они шли всё время прямо. Никто не тревожил, никаких кикимор не было. Да и вообще долина больше необитаемую землю напоминала. Тоже мне, Бурная!

Шли они по полю, сами протаптывали себе дорогу. И тут Ксана увидела хорошо притоптанную траву, но эта тропинка сворачивала влево.

– Свернём? – спросила она Биля.

– Как скажете.

– Ну, у тебя есть какое-нибудь мнение на этот счёт?

– Как вы скажете, так и будет.

– Ничего от тебя не добьёшься! Я, может, посоветоваться хочу, а не с кем. Ты что, прикажешь с Митькой поговорить?

– Я не могу вам приказывать, – снова ответил Биль.

– Ну что ты заладил, ей-богу?

– Я ваш верный слуга. Как госпожа скажет…

– Перестань! – рассердилась Ксана. – Уши вянут. Хочешь, я освобожу тебя от должности слуги? Тогда и поговорим.

– Пощадите! – Биль упал на колени. – Я вас не брошу, госпожа! Только не выгоняйте!

– Да никто тебя не выгоняет, глупенький! А ну быстро встань! Биль, не как верного слугу, а как друга, как человека, знающего Королевство в сто раз лучше меня, спрашиваю: нам свернуть на тропинку или идти дальше, чтобы попасть на гору?

– А всё равно, – Биль расслабился. – По тропинке длиннее, но вернее. А прямо – короче, но, если заплутаем, нам несдобровать.

– Вот это ответ, достойный похвалы, – Ксана улыбнулась. – Кстати, а где твои кикиморы? Сколько идём по долине, ни одной не встретили.

– Не мои! А если с пути собьёмся, тогда их и встретим…

– Тогда пойдём прямо! – твёрдо решила она.

Уже через двадцать минут она пожалела о своём решении. Во-первых, они устали и проголодались, пора было устраивать привал, но Ксана всё никак не могла выбрать место: кругом коряги и вообще не поймёшь что. Во-вторых, начало темнеть. И хоть долина не лес, но и не пустыня, так что кусты и деревья играли свою роль. Как-то неприветливо ухали совы, да и прочая живность подавала признаки жизни не особо приятно. Ксане показалось, что они всё-таки запутались.

– Всё, стоп. Здесь остановимся. – Ксана привязала Митьку к дереву.

– Вы отважная, – сказал Биль, раскладывая какую-то ткань и доставая еду.

– Почему?

– Не боитесь ночевать в долине.

– А ты что предлагаешь – идти ночью? По-моему, это ещё страшнее. Ведь сам говорил, что главное – не заблудиться. Меня природа ночным зрением не одарила, в отличие от кошек, например…

– И кикимор…

– Ага, они ещё и в темноте видят, – хмыкнула Ксана, уверенно отрицая факт их существования.

– Дай вообще противные.

– Не оскорбляй женщин! – хихикнула она. – Тем более при мне, пусть и кикимор.

– Не выгоняйте только, госпожа, пожалуйста!

– Уф, надоел ты мне. Никто тебя не выгоняет! Не бойся.

– Я с вами и самого Мешанта не боюсь.

– А это ещё кто?

– Мешант – злой дух, не нашедший покоя даже в Вальхалле… Он нападал на наше Королевство.

– Всё, хватит. Что там его величество в дорожку нам собрал? Что у нас есть из еды?

– Вот… – протянул бедолага Биль руку, показывая на два бутерброда с мясом и два огурца.

– И это всё?!

– Нет, есть ещё. Но я примерно представил, сколько нам идти. Получается, на сегодня это всё, – вздохнул верный слуга.

– Ты молодец, правильно сделал. А в следующий раз проследи, чтобы нас так не обделяли! – сказала Ксана и задумалась: «А будет ли этот самый следующий раз? Надеюсь, что нет…»

– Обязательно, – пообещал Биль.

Еда оказалась на удивление вкусной, но очень быстро закончилась… Когда Ксана с наслаждением дожёвывала последний кусочек огурца, она почувствовала, что ей на плечо кто-то положил очень холодную руку.

– Биль! Тебе что, холодно?

– Госпожа… – ответил Биль, который стоял перед ней и смотрел на госпожу ошалевшими глазами.

– Биль! – Ксана повернула голову и посмотрела на того, чья рука лежала у неё на плече. Хоть Биль ни разу не описывал их, Ксана сразу поняла: это кикимора.

– Что тебе здесь надо, иноземка? – спросила кикимора.

– Мне?

– Конечно, тебе! Не этому же мальчишке! – кикимора рассмеялась.

– Да так, прогуляться по вашим окрестностям решила, – ответила Ксана. Разговаривать в такой позе было ужасно неудобно.

– Ты гуляешь одна?

– Нет, я гуляю с этим мальчишкой, которого зовут Биль, и с моим конём Митькой.

– Митька? Какое странное имя. Зачем ты его так назвала?

– Потому что у моей подруги так морскую свинку зовут…

Не отпуская плеча, кикимора села на землю.

– Как же тогда твоё имя, если ты так странно называешь животных?

– Ксана.

– Да, твоё имя не лучше. Даже хуже, чем Мешант.

«Где-то я это уже слышала… – припомнила Ксана. – А, ну да! Злой дух…»

– Может, ты представишься тоже? – предложила Ксана.

– Бурнахи.

– Как? – Ксана прыснула. – Прости, я не хотела.

– Моё имя означает, что я живу в долине БУРной, что я – НАчальница кикимор и что я очень ХИтрая.

– Да ну! Здорово. Бур-на-хи, – Ксана произнесла по слогам. – Красиво звучит!

– Ты так думаешь? – улыбнулась кикимора.

Лучше бы она этого не делала! Явно видно, что зубы чистить в их среде не принято, да и запах соответствующий.

– Да, я уверена в этом! Такое красивое имя достойно такой прекрасной хозяйки.

– Ты считаешь, что я красивая? – удивилась Бурнахи, хотя в то же время обрадовалась.

«Нет, я не считаю её красивой, зато вот опасной – да. Да вы сами посудите. Женщина (ну явно ж не мужчина!), возраст неопределённый (от двадцати и до бесконечности), внешность… как бы это сказать… на любителя: нос длинный, с бородавкой, глаза светятся, причёска по последнему писку а-ля “Мисс Бомж нового тысячелетия”, с зубами вообще напряжённо… Может, я ничего не понимаю в женской красоте, но, на мой взгляд, она далека от совершенства».

– Конечно, красивая! – уверила кикимору собеседница. – Неужели кто-то смеет думать иначе?

– Все чужаки смеются, – вздохнула Бурнахи, – и я их за это убиваю.

Она показала внушительные бусы из человеческих косточек.

– Это… что это? – пришла в ужас Ксана.

– Это все, кто сомневался в моей красоте. Косточки мизинцев каждого. Ты точно считаешь меня красивой или, может быть, нет?

– Что ты! – слишком быстро ответила Ксана, что не понравилось кикиморе. Пришлось срочно исправлять положение. – Конечно, я считаю тебя обалденно красивой! Ты прямо Афродита!

– Афро… Кто это?

– Богиня красоты… была…

– Это хороший комплимент, – одобрила Бурнахи.

А Ксана подумала: «Какие слова-то знает!»

– Ты умеешь делать комплименты. А твой спутник умеет? И вообще, как я ему?

– Биль! – позвала госпожа.

Он смотрел глазами, полными ужаса. Когда Ксана позвала, очнулся.

– Биль! Скажи, как по твоему мнению, насколько красива эта очаровательная леди Бурнахи?

– Настолько… – очумевший Биль, слава богу, отреагировал неплохо. Он показал размах своих рук.

– Пусть скажет комплимент, – приказала кикимора.

– Чтобы описать красоту и очарование несравненной Бурнахи, не хватит моих рук, не хватит даже слов!

«Молодчинка паренёк! – подумала Ксана. – Собрался с мыслями!»

– Я бы вас убила, но вы оценили мою красоту. Более того, ты первая заговорила о ней. Я вас не убью. Но сейчас темно, и вы лишены возможности хорошо меня рассмотреть. Отложим это на завтра, – постановила кикимора.

– Но… завтра мы продолжим прогулку! – возразила Ксана.

– Не разочаровывай меня, Ксана! Иначе придётся тебя убить. Я не такая жестокая, как Мешант, но справедливая, как кикимора. Сегодня я всем расскажу, что нашлись наконец-то люди, сумевшие оценить мою красоту. Они придут показаться вам.

– Может, мы ещё конкурс красоты устроим? – хмыкнула Ксана. Её совсем не прельщала перспектива завтра утром рассматривать таких же кикимор.

«У меня вообще-то были другие планы!»

– Что устроим? – заинтересовалась Бурнахи, и Александра пожалела о том, что сказала. По тону и взгляду кикиморы можно было сразу догадаться, что теперь девушка от этого конкурса не отвертится.

Ксане пришлось рассказать предводительнице местных кикимор вкратце о подобных мероприятиях. Если бы вы видели глаза этой нечисти! Они загорелись таким огнём, что стало ещё страшнее. В итоге сошлись на том (а точнее, кикимора всё за всех решила), что завтра Ксана и Биль проведут конкурс красоты среди кикимор. Они и ведущие, и жюри – в общем, вся оргработа на них. Напряжение росло, ощущение беды не покидало путников, но договор с кикиморой невозможно было отменить… И только когда удовлетворённая результатами беседы Бурнахи их покинула, Ксана со слугой вздохнули с облегчением. Особенно Ксана, потому что всё это время кикимора не отпускала её плеча. Плечо уже заныло, даже онемело слегка от холода.

– Я бы сейчас с удовольствием съела чего-нибудь посущественнее бутерброда, этот разговор совсем меня вымотал.

– Да, вы здорово её заговорили! А по поводу еды, так вы сами знаете… – пожал плечами Биль.

– А что, если попробовать завтра выторговать у кикимор какой-нибудь пищи за проведение мероприятия? – предложила Ксана.

– Нам бы жизнь свою выторговать, – заметил Биль и добавил: – Вы завтра потребуйте с них… расписку, обещание, гарантию или ещё что-нибудь типа такого, что они нас не убьют ни при каком результате конкурса.

– Правильно мыслишь, – кивнула Ксана. – Всегда могут найтись особо самовлюблённые дамочки, которым титул «Мисс мира» подавай, ни больше ни меньше. Слушай, мне поспать бы. Сейчас думать ну совсем не хочется! – и зевнула.

– И что, вы это всё так оставите?

– Биль, послушай! – ответила она резко. – Я голодная, невыспавшаяся, иду к этому вашему Смайтуму не по своей воле, настроение препаршивое. А ты тут со своими размышлениями пристаёшь! И вообще, у меня болит плечо.

Наверное, как-то так выглядит нервный срыв в зародыше. Александре несладко. Билю достаётся…

Фраза про плечо на Биля подействовала как-то странно: он замолчал и о чём-то задумался. Глаза буквально слипались, думать Ксана ни о чём не могла и не заметила эту странную реакцию своего верного слуги. А зря…

Ксана сразу отключилась. Не знаю, сколько проспала: час, два. Проснулась оттого, что кто-то аккуратно пытается опустить рукав её кофточки, оттянув ворот. Было очень темно, фонаря, разумеется, не было, и некогда было раздумывать и расспрашивать. Ксана оттолкнула этого «кого-то» – он был на удивление лёгким и почти не сопротивлялся – одной рукой и нащупала рядышком какую-то палку, вскочила и заорала:

– Ты кто? Чего ко мне лезешь? Не подходи!

Никто не отозвался. Ксана уж было подумала, что ей всё приснилось, потому что просто перенервничала. Но вдруг послышался до боли знакомый голос:

– Госпожа Ксана, это я…

Снова повисла тишина. Теперь стало ясно, почему этот «кто-то» был таким лёгким: Биль маленький и щуплый. Но непонятно, чего он хотел.

«Если я ему приглянулась как женщина (мало ли, может, в этой стране такие обычаи?) и у него была вполне мужская цель, то почему он стал оголять именно плечо? А если не это, то что?» – размышляла Ксана.

В конце концов она сказала:

– Ты объяснишь мне, что произошло?

– Понимаете, – виноватым голосом, очень волнуясь и сбиваясь, попытался объяснить слуга, – мне рассказывали, что кикиморы ставят на плечо печать смерти…

– И ты решил посмотреть? – усмехнулась госпожа, хотя по спине пробежал холодок. – Почему ночью? Почему меня не разбудил?

– Боялся, что вы не поверите мне.

– И поэтому не сказал раньше, когда можно было хоть что-то разглядеть?

– Не выгоняйте меня…

– Замолчи! Лучше скажи, как от этого можно избавиться.

– Выжечь, – твёрдо ответил слуга.

– Что? Что ты сказал? – Ксана чуть не подавилась собственной слюной. «Выжечь? Да в этом Королевстве не будет даже стерильных инструментов, не говоря уже об анестезии!»

– Если у вас печать смерти, от неё надо избавиться до прихода кикимор, – дополнил Биль.

– Ты вообще соображаешь, что наделал? – Ксана разозлилась. – Если бы ты сказал раньше, мы бы всё выяснили, сделали! А ты ерундой занимаешься… В любом случае надо посмотреть, что у меня на плече.

Она села, открыла плечо и посмотрела. Ничего не видно! Подозвала Биля.

– Ничего не видно, госпожа.

– Ага, и что ты думал выглядеть в такую-то тьму? – поддела его Ксана.

– Я думал пощупать…

– Пощупать! – воскликнула она. Но в этом могло быть здравое зерно: шрамы обычно рельефные.

Ксана провела по плечу рукой. Вроде ничего… Потрогав, нажав посильнее, она всё равно чувствовала только своё плечо – никаких татуировок.

– Биль, потрогай ты. Или я ничего не понимаю, или у меня на самом деле ничего нет.

Он осторожно провёл по плечу госпожи. Бедный мальчик, было такое ощущение, что Ксана предстала перед ним полностью обнажённая! Хотя он ведь собирался потрогать её плечо. Наверное, так же волновался…

– Я ничего не чувствую, госпожа…

– Вот и славно. Всё, руку-то убери! Спать, спать и только спать! Разбуди меня, когда придут кикиморы, ладно?

– Обязательно.

– Или нет, лучше разбуди меня, когда… – Ксана хотела сказать, когда рассветёт, но подумала, что в этом случае не выспится вовсе. – Ладно, буди, когда кикиморы придут.

– Обязательно разбужу. Да вы и сами проснётесь, – заверил Биль.

Ксана проснулась потому, что довольно яркий свет ударил в лицо. Рассвело. Кто-то рассыпал утреннее золото и нечаянно уронил острый яркий луч прямо в лицо Ксане. Сладко потянувшись, она вдруг обнаружила, что спит не на кровати, что будильник не звенел и вообще она где-то в лесу… Наваждение прошло быстро – Ксана поняла, где находится. И сразу вспомнила про печать смерти. Взглянула на своё плечо и – о, ужас! – обнаружила на нём маленькое светлое пятнышко, словно специально выбеленный кружочек. На ощупь он ничем не отличался от остальной кожи, так что неудивительно, что ночью его не почувствовали.

– Пятно, печать, смерть, смерть… Биль, да проснись же!

– Что? Какое? – Биль что-то вякнул спросонок, но, придя в себя, сказал: – Покажите. Да… странно. Вообще-то печать смерти – это либо череп, либо кинжал… А если круг, то ядовито-чёрный. Может, это не от кикиморы?

– Я что, по-твоему, с ума сошла? До того, как эта, прости господи, Бурнахи, чтоб её, моё плечо не трогала, не было пятна! Не было! Я отлично помню! – сказала Ксана, но сама внутренне засомневалась: может, было… Но в пылу обуревавших эмоций решила не допускать всяких «может». – Вчера перед отъездом я мылась, изучала себя по атомам и молекулам – не было пятна! – Она так взволновалась, что срывалась на ни в чём не повинном Биле.

– Что же, будете выжигать? – тихонько спросил её верный слуга.

– Не знаю… – Героически Прекрасная села на землю и чуть было не заплакала.

Ксане надо было подумать.

«Неужели всё так быстро закончится? Не успела я даже пройти эту долину, как… Маленькое беленькое пятнышко имеет такой страшный смысл! Я хочу домой! Я хочу поскорее выбраться из этой страны, чтобы больше не думать о Смайтуме и этой Рубиновой палке, не бояться кикимор, не изучать плечо в поисках печати смерти, не проводить ночь в ужасной сырой темнице – КПЗ! Всё равно я не попаду домой, пока не выполню предназначенную мне миссию. А так хочется открыть глаза и очутиться дома! Одеться, собраться на работу, понаставить там со злости кучу двоек и никогда, никогда не посещать передвижные галереи! Но, к сожалению, это невозможно».

– Буду выжигать, – твёрдо решила Ксана. – Биль, готовь костёр. Будет нужна тряпка, вода… Нужны антисептики и анестезия… Так, собери побольше подорожников.

– Где вы видите…

– Не знаю, бери где хочешь. Или не подорожников… – Ксана стала напряжённо вспоминать, какое ещё из растений имеет антисептические свойства.

– Госпожа, может, корень дуаринды подойдёт? – опасливо спросил Биль, боясь отвлечь её от раздумий.

– Корень чего?

– Дуаринды. Это такое растение. Вы ведь хотите, чтобы ожог зажил поскорее? Вот, оно поможет.

– А где оно растёт?

– Да везде! Только побольше собрать нужно, – сказал Биль, вырвав обычную травинку с корнем и протянув Ксане. – Нужен только корень.

– Да это же просто трава!

– Это дуаринда! А трава – вот она, – он сорвал другую травинку.

На первый взгляд эти травиночки ничем друг от друга не отличались. Но, внимательно присмотревшись, Ксана поняла, что это совсем разные растения. Прожилки разные, корни, да и форма отличается… Загадкой осталось, как так Биль смог с первого взгляда определить, что есть что. А с другой стороны, вы б и не в таком разбирались, если бы лекарь был для вас непозволительной роскошью!

– Слушай, ты не знаешь, как можно на время не чувствовать боль?

– О… в этом поможет только затмение сознания, – ответил Биль, который старательно собирал дуаринду прямо на месте стоянки.

Да, весь наркоз: литр спирта внутрь – и полная отключка! Ничего другого в Эстлее не придумали пока. Только где его взять? Конечно, не спирт, это я переборщила, но вино здесь пьют постоянно. Разной крепости, из разных ягод. Ксана отказывалась от него, пила только воду. Сейчас довольно крепкого вина ей немного хватило бы. Ещё раз повторюсь: где ж его взять-то?

– А как это можно сделать? – спросила Ксана.

– Надо подышать…

Ага, значит, раз не вино, то какой-нибудь опиат?

– А чем?

– Сейчас, – ответил Биль и убежал. Вернулся он уже с охапкой сена в руках. – Это надо поджечь.

– Ладно, давай сначала с твоей травой разберёмся, – вздохнула Ксана, с ужасом глядя на своё плечо.

– С дуариндой?

– Ну да, с ней самой. Корни, говоришь, нужны?

Они принялись за дело: Биль срывал траву, то есть дуаринду, а Ксана отчленяла корешки и складывала их в кучку. До сих пор остаётся загадкой, как Биль отличал эту дуаринду от остальной травы: почти никакой разницы!