1971. Агент влияния

Евгений Владимирович Щепетнов

1971. Агент влияния

© Щепетнов Е.В., 2020

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2020

Глава 1

– Это же спектакль! Ну что тут может быть интересного? – Я обогнул бородатого толстяка, перекрывшего коленями почти весь проход между сиденьями, и пошел дальше, покосившись на арену справа от меня. Толстяк жрал. Именно не ел, а ЖРАЛ, засовывая в жерло своего рта-камнедробилки разорванный его «жвалами» здоровенный бутерброд. Майонез и кетчуп текли изо рта, оседая на рыжей бородке сгустками дьявольской сукровицы. Мужик чавкал, и было видно, как на толстом языке перемешиваются перемолотые кусочки розово-кремовой субстанции. Брр… отвратительное зрелище!

Был у меня в юности знакомый, Федька Жижин, так вот он всегда чавкал за едой, и как-то я не выдержал и высказал ему, мол, что ты, как свинья, себя ведешь? На что он мне спокойно заявил, что ему ТАК вкуснее.

Я иногда потом вспоминал его слова, когда слышал об очередном закидоне «американских партнеров», как их называет Путин. То одну страну сожрали, чавкая и перемалывая ее содержимое, то другую залили «кетчупом» и схарчили с превеликим удовольствием. И только потому, что им ТАК вкуснее.

Может, и неравнозначное сравнение, но вот так я всегда, когда слышал об очередных победах американской демократии, видел эту пасть, перемалывающую все, что туда засунули загребущие руки. И сейчас вспомнил, когда увидел этого рыжего мужика с бутербродом в одной руке и банкой пива в другой.

А вытащил меня сюда Рон практически насильно – мол, не все же время сидеть дома, надо иногда и гулять! А ведь честно сказать, я действительно что-то засиделся. Пять дней только работа и бег в Центральном парке. Нет, не только бег, конечно, я отжимался, подтягивался (нашел приличную ветку дерева, и вперед). Ну и бой с тенью – надо же поддерживать реноме бесстрашного борца с гангстерами!

Если честно, никакие это были не гангстеры, как раззвонили все газеты США. Просто толпа черных гопников, правда, вооруженных пистолетами. Наши гопники до такого еще не скоро дойдут. Лет через… хмм… тридцать? Нет, раньше – через двадцать лет начнется бандитский беспредел.

Кажется, вроде бы и еще долго, целых двадцать лет! Но что такое двадцать лет для страны? Для мира? ЖЖЖ! И пролетел сгорающий в атмосфере метеор! Вот что такое для мира двадцать лет.

Я добросовестно досидел три дня в арендованном для меня шикарном номере, а потом переехал в квартиру, которую на месяц снял для меня Роджер Страус, директор и хозяин издательского дома «Фаррар, Страус и Жиру».

«Досидел» – не очень верное определение того, что я делал. Ну да, вообще-то я сидел, ведь печатать на машинке лежа, по-моему, никто еще не научился, но просто сидением это назвать все-таки трудно. Я писал своего Гарри. Своего, не копию Гарри Поттера. Потому совесть меня не гложет. Так… слегка подкусывает. Но слегка.

Меня перло. Так я называю это состояние, когда не хочется ни есть, ни пить – только стучать по клавишам и стучать! У меня бывало такое, и не раз, иначе я не мог бы писать с такой скоростью, чтобы хейтеры визжали от злобы и зависти. Но чтобы вот так! Чтобы меня буквально прорвало потоком текста! И хорошего текста, качественного текста – уж я-то знаю толк в этом деле. Я вижу качественный текст. А еще чувствую, понравится он людям или нет.

И я выдавал по двадцать четыре страницы в день! Спал по четыре часа в сутки, урывками ел, прерывался только на физкультуру и душ и печатал, печатал, печатал!

За пять дней я напечатал треть новой книги и чувствовал, что у меня получается. Получается! Я был как охотник, который встал на след дичи и который знает, что она от него не уйдет.

И тут появился Рон. Он едва ли не волоком вытащил меня из квартиры и буквально заставил пойти с ним на соревнования по рестлингу.

Нет, сказать, что он «появился», было бы слишком уж драматично. Рон приходил каждый день, спрашивал, не надо ли нам чего, как наше самочувствие, а потом исчезал, задумчиво мотая головой, как цирковая лошадь.

На шестой день он сказал, что я выгляжу полусумасшедшим наркоманом и так углубляться в работу нельзя – совсем с ума сойду! Кстати, то же самое говорил и мой «ручной» гэбэшник Нестеров, с которым я жил в одной квартире с тех пор, как издательство перестало оплачивать наши номера и сняло нам квартиру. Двухкомнатную квартиру, это уж само собой.

Нестеров продолжал пить и все дни проводил или во сне, или в полузабытьи алкогольного угара. Если только не выходил в магазин за едой и очередной порцией спиртного. Я не вмешивался, мне было не до него. Пускай делает, что хочет, лишь бы не мешал. И он не мешал.

И никто не мешал. Удивительно, но за все пять дней после пресс-конференции нас никто не беспокоил, кроме вездесущих журналистов. Вот те лезли просто как тараканы! И если бы не эффективная работа охраны отеля, мне точно не дали бы поработать. А потом меня с Нестеровым тихонько увезли, выведя через черный ход, так что папарацци остались с носом.

Печатную машинку с русским шрифтом найти оказалось совсем даже не сложно – здесь, в Нью-Йорке, можно было купить все, что угодно, были бы деньги. Во что обошлась машинка издательству Страуса, я не знал – какая, по большому счету, мне разница? Я попросил, мне привезли и машинку, и бумагу, и ленты для машинки. А где взяли, как взяли – да хоть из музея уперли, мне какое дело?

Страуса за все пять дней я так и не увидел ни разу. Он будто растворился в пространстве. Обещал, что познакомит меня со своими компаньонами, привезет в издательство, и вот – даже глаз не кажет! Спрашивал Рона, куда девался его шеф – Рон только ухмылялся и похлопывал меня по плечу, мол, успокойся! Все идет, как надо! Шеф занимается печатью моих книг, для чего вылетел куда-то там, и срочно решает вопрос о доптираже. Ну и само собой – дело, то бишь бизнес – превыше всего. Успеем еще наобщаться!

Беспокоило меня и отсутствие реакции нашего, советского консульства. Я почему-то считал, что меня тут же вызовут в консульство или даже сами прибегут, однако ни малейшей реакции! Почему? А ведь Нестеров точно доложил по инстанции о происшедшем. Выжидают? Хотят увидеть, чем все закончится? Очень нетипично для нашего МИДа. Или скорее – для нашего КГБ.

В общем, я провис где-то в пространстве. И домой лететь не могу – не пускают, ведь расследование прокуратуры продлится как минимум месяц, и страна Советов почему-то не особо интересуется судьбой своего блудного сына. Даже как-то обидно. Я вообще-то не из последних, не какой-то там бомж! Известный писатель, один из самых популярных фантастов в СССР, если только не самый популярный…

В принципе, пока что не особо и страдаю. А чего мне страдать? Есть-пить хватает, жилье – вполне приличное (дом вроде нашей девятиэтажки, с консьержем на входе), работа идет – только треск стоит!

Единственное, чего мне не хватает – это женщины. Ниночка осталась в Союзе, а я уже как-то привык к ее страстным объятиям. Здесь же… только взглядом девушек провожу, когда выхожу на утреннюю пробежку.

Впрочем, когда возвращаюсь, сразу забываю и о женщинах, и о политике – я пишу бестселлер! Пишу своего Гарри, и у меня получается так, как никогда, наверное, не получалось! Мысль о том, что сейчас ваяю мировой бестселлер, который принесет мне (ну обязательно же!) всемирную известность, абсолютную всемирную известность, – эта мысль не просто возбуждает. Она как наркотик, она как энерджайзер, заставляющий забыть обо всем на свете, кроме листа бумаги и клавиш электрической пишущей машинки!

Кстати, о журналистах – когда выхожу на пробежку, натягиваю на голову капюшон своей ветровки, специально для того купленной в местном магазине. Чтобы не узнали. Журналисты и просто прохожие… которые могут проболтаться тем же журналистам. У славы есть и свои, большущие минусы… это я уже понял. Если в Союзе мне нравилось, когда меня узнавали случайные люди (по фото на обложке книги), то здесь, в США, после шумной пресс-конференции, обошедшей все телекомпании страны (и не только этой страны!), мне пришлось довольно-таки непросто. Папарацци едва не сели мне на шею – и практически в буквальном смысле слова. Кидались на меня, как обезьяны в Таиланде на туристов. Ну как же, советский писатель, который спас двух полицейских, голыми руками расправившись с бандой черных!

Я и так для них был чем-то вроде инопланетянина – советский писатель-фантаст, книгу которого выпустило крупное издательство, так еще и таинственный человек, не помнящий своего прошлого! А после моего победоносного шествия по улицам ночного Нью-Йорка и расправы над бандитами – так и вообще сенсация мирового масштаба! Особенно на фоне отсутствия летних новостей. Летом затихает и политическая, и экономическая жизнь – так бывает всегда и во все времена. Так что я со своими подвигами явился в самый что ни на есть актуальный момент. Подгадал, можно сказать!

От властей Нью-Йорка тоже пока что не было никаких известий. Меня не вызывали, не допрашивали, один раз допросили, сразу после моей эпической битвы с черными гопниками, ну и все… молчок!

Думал над этим. Пришел к выводу, что, вероятно, следствие ждет, когда очнется толстяк-полицейский, которому я спас жизнь, заткнув рану своей рубашкой. Он был то ли в коме, то ли очень слаб и не мог говорить, так что без его показаний следствие не будет полноценным. Вот и дожидаются они, когда третий участник этого действа придет в себя. Был и еще один – тот бандит, который пытался убежать и которому я выстрелил в зад, но, как оказалось, он благополучно помер. Что и немудрено – получить в анус пулю из «Кольта М1911» сорок пятого калибра, это вам… не плюшки трескать!

Как мне рассказал Рон, наш секретарь от издательства «Фаррар, Страус и Жиру», пуля прошла тому козлу через задницу и вылетела с другой стороны, и можно только представить соответствующие разрушения организма несчастного гопника. Я, честно сказать, даже пожалел, что выстрелил ему в зад, но уж больно был тогда зол на творящийся беспредел! Я готов был порвать этого гопника голыми руками, как и того, которому вырвал кадык.

Но потом все-таки решил, что надо было бы пристрелить гада как-нибудь культурнее. Ну, я же не зверь, в конце-то концов? Пусть бы умирал с целым анусом!

Ну и вот: на шестой день моего добровольного заточения Рон притащился в девять утра, когда я вышел из ванной комнаты после утренней физкультуры, и вытащил меня на соревнования по рестлингу. Кстати, он и Нестерова приглашал, но скорее всего просто из вежливости. Ну… так мне показалось. Просто когда Нестеров отказался, мотивировав это тем, что съел что-то несвежее и его немного тошнит (виски было несвежим, точно!), Рон незаметно для него (но не для меня!) явственно облегченно вздохнул.

Честно говоря, мне тоже было бы не очень комфортно – полдня таскаться с похмельным, помятым, вечно с кислой мордой гэбэшником. Нестеров так-то был неплохим мужиком, но в больших дозах совершенно непереносимым – по причине увлечения своей семейной трагедией, а именно – уходом жены к его бывшему другу. О чем он рассказывал целыми днями всем, кто соглашался его слушать. Хорошо, что хоть дверь в мою комнату запиралась…

Вообще я недолюбливаю алкашей и просто крепко пьющих. Сам уже давно не бухаю – повода нет, да и желания. Это на войне надо было стресс снять, иначе можно и вообще с катушек съехать, а в мирной-то жизни зачем бухать?! Ну да, да, было у меня разок, и недавно, когда Зина мне дала «отлуп». Расстроился сильно, да! Но один раз! И хватит! Залил горе бутылкой вискаря, ну и… хватит горевать. Ей же хуже, раз бросила! Своего ребенка, которого она должна родить, все равно не брошу – обеспечу, вытяну в люди. Но Зина… не ожидал от нее!

Впрочем, речь сейчас не обо мне и не о Зине – о Нестерове. Ну да, жена ушла, так что теперь? Всю свою жизнь псу под хвост? Работу, карьеру – все на свете? Ведь если кто-то прознает, КАК Нестеров бухает – уволят, точно! В народное хозяйство пойдет, быкам хвосты крутить! Он что, не понимает?

Да мне вообще-то плевать. Я ему не мамка и не папка, и не замполит. Человек – сам кузнец своего несчастья. Пусть огребает по полной, раз того хочет. Мне, к примеру, очень удобен тот факт, что Нестеров почти не выходит из своей комнаты. Представляю, если бы он как следует исполнял свои обязанности! Ужас! Таскался бы за мной туда, куда надо и куда совсем не надо.

Огромный зал Мэдисон-сквер-гарден заполнен людьми до отказа. Шумят, жрут, пьют – стадо, да и только! Рон мне популярно разъяснил, что, если я хочу познать Америку, обязательно должен посмотреть на соревнования по рестлингу. Я не стал ему объяснять, что видел эти самые соревнования по телевизору, что никакого почтения этот спектакль у меня не вызывает и что вообще я не очень-то хочу познать Америку. Если только не в смысле сексуального познания! Вертел я ее на одном месте… враг России эта Америка, да и все тут!

Любой либераст или не либераст может спросить: а как же так, ты в этой Америке зарабатываешь деньги, она предоставляет тебе возможность стать богатым, и тут же называешь ее врагом?! Нет ли тут противоречия? Враг – значит, не приезжай! Значит, не давай издавать свои книги злобным врагам! Не имей с ними дела! Лицемер!

А я не лицемер. Я использую США для своих целей. Мне нужно стать всемирно известным писателем для того, чтобы использовать свое влияние на руководство СССР. Чтобы убедить, чтобы заставить руководство Союза пойти ПРАВИЛЬНЫМ путем. Чтобы не было 90-х, чтобы не умирали люди в Афганистане и на чеченских войнах. Чтобы не погибали люди в Донбассе, чтобы русская республика Украина не стала врагом всему русскому. Чтобы Советский Союз поднялся так, как поднялся в двухтысячных годах якобы социалистический Китай.

А что касается того, враг или не враг США – конечно, враг. Как и любая империя, США должны расширяться, должны распространять влияние на весь мир. Захватить весь мир! В конце концов в мире останется только одна страна, так вот США желает, чтобы это были именно они, Штаты. И не путем слияния, как равноправные партнеры, не путем установления договоренностей, а варварски, уничтожая, втаптывая в грязь, сжигая всех, кто противится воле этой империи! Это стиль поведения США, этим они живут. И это очень плохо.

Кто-то может сказать, что Советский Союз – такая же империя и что он делает то же, что делает США. И тоже мечтает распространить влияние на весь мир, и хочет, чтобы в мире остался только Советский Союз. И я отвечу: да, мечтает. Как и положено империи, он имеет те же задачи, что и США. И что? Да ничего! Союз – моя Родина, и я сделаю все, чтобы он не развалился. Чтобы он остался на планете, а не США, уже доказавшие свою неадекватность в решении мировых проблем. Хватит им быть мировым жандармом! Пусть знают свое место!

Каким образом Рон выбил нам места в самом первом ряду, прямо у ринга, не знаю. Но факт – мы сидели почти у самых канатов, нюхали пот, вдыхали пыль и слушали дикие вопли, которые издавали эти накачанные мужики.

Действо меня не зацепило, что называется, абсолютно. Эти раскрашенные клоуны в своих дурацких нарядах выходили на ринг, вращали глазами, орали, рассказывали какие-то свои истории, в которых обвиняли противника в разнообразных грехах, а потом обещали раскатать его по рингу, превратить в лепешку, порвать, растерзать… ну и всяко-разно, настолько, насколько хватило фантазии у тех, кто эти дебильные тексты сочинял.

И начиналось представление. Здоровенные детины прыгали на противника с канатов, как обезумевшие макаки, заламывали руки и ноги, вытаращивая глаза, и заломанный противник изображал невероятные страдания, завывая и стуча окорокообразной рукой по гулкому двойному помосту. Именно двойному – мне-то все хорошо вблизи видно! Эти придурки все удары по противнику наносили… притопывая ногой! Ну, чтобы гул по залу – вроде как по тулову крепко врезал!

Вначале мне было смешно – зал свистел, орал, люди вставали со своих мест, когда очередной мордоворот наносил «подлый» удар своему светлому сопернику. Кажется, у них это называется «хил» – это про бойца-«злодея». Роль такая: «Плохой парень». Его ненавидит весь зал, ведь он наносит подлые удары со спины, выбрасывает в зал рефери, материт зрителей и все такое прочее. Обычно он эдакий брутальный чувак-брюнет с горбатым длинным носом. Ну, типа итальянец или француз. А есть «фейс» – это «Хороший парень». Само собой, у него англо-саксонский тип лица, светлые или золотые волосы, и вообще он эдакий душка.

Но надо отдать должное устроителям этого безумия – Добро тут не всегда побеждало. У меня на глазах «фейса» «типа победил» здоровенный черный парнюга двух метров роста, эдакий негритянский культурист по типу Ронни Коулмена, многократного «Мистер Олимпия».

Мышцы, мышцы, мышцы! Да, в сравнении со мной – просто красавчик. У меня все-таки больше жилы, да и рельефа такого яркого нет. Хотя за этот год я все-таки хорошо подтянулся, особенно после того, как неожиданно стал молодеть.

Кстати, надо с этим что-то делать. Может, седину себе навести? Ну вот как теперь жить – был почти седым, и вдруг ни с того ни с сего почернел! Видно же! Спросят, а как так случилось? Единственное, что можно ответить: крашу волосы! Ну вот такая у меня, понимаешь ли, блажь! В пятьдесят лет решил выглядеть как тридцатилетний – что, возбраняется? Подумать надо над этим. Крепко подумать.

Ну, так вот: этот черный культурист забил ангелоподобного парнишку, как щенка. Тот только закатывал глаза, стонал, а этот самый черный «хил» выскочил из ринга, пробежал по ряду возле меня (пахнуло острым мускусным духом, как от жеребца), схватил оставленный кем-то (похоже, что для него) складной стульчик и, заскочив обратно на ринг, разбил его о широкую спину ангелоподобного красавчика.

Умора! Рупь за сто, что стульчик этот сделали из легкой фанеры и его можно свободно разбить о колено! Да что же у них все так тупо? Так явно и топорно? Риторические вопросы, ага… Омерика, чо уж там! Нам, дикарям, не понять!

К самому концу «соревнований» я уже откровенно устал и заскучал. Не спасла и банка пива с бутербродом, которые купил мне у «бродячего» торговца вездесущий Рон, азартно вопивший вместе со всем этим жующим и орущим стадом зрителей. Пиво оказалось не очень холодным, бутерброд – совсем не вкусным, а представление тупым и не таким интересным, как его представлял мне Рон. Хотелось уйти, но ведь неудобно – человек расстарался, билеты добывал, заботился обо мне. Нехорошо! Досижу до конца, тем более что осталось уже немного…

Последняя пара, финалисты – тот самый негр-культурист, «Плохой парень», и высоченный парнюга со светлыми волосами, увязанными в косу. Эдакий то ли норманн, то ли… не знаю кто, но в общем – европеец. И против него – Черный Демон! Ну да, именно так его и объявлял ведущий этого спектакля: «Черный Демон»! Морда разрисована белилами, грудь тоже в полосах, как у зебры – видимо, он изображал эдакого дикаря из джунглей – жестокого, подлого, какими и бывают (само собой!) черные дикари.

Я не ксенофоб, но вообще-то настороженно отношусь к так называемым афроамериканцам. Мне не нравится их поведение – хамство, разнузданность, это всегдашнее желание взять, ничего не отдав взамен. Кстати сказать, и нападение банды «черных» никак не прибавило мне уважения к представителям этого сообщества.

Но при всем при том – выставлять единственного черного парня «хилом», мне кажется, это не очень порядочно. Это самое что ни на есть возбуждение расовой ненависти. Мол, вот он, черный негодяй! Видите, какие эти негры зверюги?!

Ей-ей, в ненависти черных к белым есть своя правда. Через тридцать лет они дадут жару белым – все припомнят! И что было и что не было, припомнят!

Впрочем, уже припоминали. В 1968 году был бунт черных. После убийства Мартина Лютера Кинга. Несколько дней бунтовали, еле-еле успокоили потомков африканских рабов. За 4 дня волнений погибло двадцать человек, несколько тысяч было ранено, несколько десятков тысяч арестовано. И эти люди ничему не учатся…

Само собой, черный не выиграл боя, который проходил так, как я и ожидал – по стандартному сценарию всех дурацких боевиков: вначале главного героя долго и жестоко лупят, избивая всеми доступными злодею способами. В конце избиения главный герой вдруг собирается с силами, встает, проклятьем заклейменный, и навешивает люлей негодному супостату. Это настолько уже навязло в зубах, настолько тупо, что слов нет! Одни выражения.

И я почти уснул, так мне это все стало скучно. Грохот, удары с топанием ногой, крики и потная вонь. Сто раз себя выругал за то, что согласился поехать с Роном! Лучше бы в Центральном парке погулял и на лужайке под солнышком повалялся! А то лето в разгаре, а я бледный, как поганка, ни малейшего загара!

Я был в полусонном состоянии, когда победителю вручили пояс победителя, когда этот «норманн» разгуливал по рингу, держа на плече безвкусную блестяшку-пояс, якобы сделанный из чистого золота. А может, и правда сделанный из золота? Или все-таки позолоченный? Да какая разница… господи, ну как скучно, а?!

Разбудили меня дикие вопли – и на ринге, и в зале. Люди как с цепи сорвались – дико вопили, топали ногами, летели банки, рассыпались брошенные в воздух бутерброды, и все пространство вокруг меня походило на свалку у города Красноармейска. Ну, а на ринге происходил «типа беспредел» – черный культурист лупил победителя складным столиком. А когда «норманн» упал, изображая судороги последней минуты жизни, «черный» сорвал с него пояс победителя и довольно потряс, показывая залу средний палец, торжествующе хохоча и громогласно заявляя, что имел со зрителями сексуальные отношения – со всеми вместе и с каждым в отдельности (фак ю! фак ю!). И пошел по периметру ринга.

К нему подбежал рефери, демонстративно попытался отнять у «негодяя» пояс чемпиона, и тогда злодей схватил рефери (кстати, немаленького парня!) и выбросил его с ринга! Тот грохнулся на столик судей, сломал его и застыл на полу, подергиваясь в смертельных судорогах. Блин! Вот же актеры, а?! Им бы в театре играть! Хотя… там платят меньше, точно.

– Эй, ты! Тебе что-то не нравится?! Чего такую рожу сделал?! Сукин сын!

Я проморгался, посмотрел по сторонам, разыскивая взглядом сукина сына, который сделал рожу. Вообще-то, на мой взгляд, тут каждый первый сукин сын со сделанной рожей – нормальный человек сюда не пойдет. А голос между тем гремел:

– Падаль! Белая падаль!

И тут передо мной возникла мускулистая фигура – черный беспредельщик перемахнул через канаты и довольно-таки ловко приземлился передо мной на свои колонноподобные ножищи. Приземлился, и… я не успел ничего сделать. Потому что ничего подобного и ожидать не мог! Это было запредельно для моего разума! Этот чертов йети ухватил меня в подмышки и буквально метнул на ринг! Меня, стокилограммового мордоворота!

Я шустрым снарядом главного калибра пролетел через канаты и громко, очень громко плюхнулся на двойной пол ринга под завывания и улюлюканье разбушевавшейся толпы. Зрители вопили, как толпа индейцев в атаке, им нравилось это действо, и похоже, что ни одна сволочь не собиралась мне помогать! Где охрана?! Где, наконец, полицейские?!

Я лежал секунды две неподвижно, как бревно, то ли подсознательно ожидая, что все это безобразие кто-то прекратит, то ли от неожиданности – не каждый день тебя избирают актером в дурную постановку, в которой ты никогда бы не стал участвовать по своей воле. Не знаю, о чем я в точности думал, только когда увидел летящую на меня тушу килограммов под двести весом (гад забрался на канаты и прыгнул на меня сверху, собираясь припечатать к полу), успел откатиться и все-таки ушел из-под удара.

Но этот мразота не успокоился, он прыгнул ко мне со скоростью змеи (кто там говорит, что качки медлительные?! Шли бы вы…) и взял меня в захват сгибом левой руки за глотку, правой… правой гнида держал в руке микрофон!

– Этот белый мерзавец убил пятерых наших братьев! Пятерых борцов с режимом! Я отомщу за них! Я выбью из этого проклятого русского все дерьмо! Проклятые русские! Грязные свиньи!

В глазах у меня плыло, я задыхался. Негодяй был очень, просто невероятно силен! А я – лох! Я просто лох! Попался!

Пяткой по большому пальцу гада – рраз! Негр охнул, ослабил хватку. Локтем со всего маха поддых! Есть! Свободен!

Отскакиваю, тяжело дыша, проталкивая воздух в помятую глотку. Эдак и гортань сломать запросто можно, скотина ты безрогая!

Скотина оклемалась довольно-таки быстро и бросилась на меня в атаку, занося дынеобразный кулак. Шустро, но недостаточно шустро для меня. Бью прямым ударом ноги под дых, противник охает, но не вырубается – очень сильный пресс, не так просто пробить. Да и тренированный, точно. Не все у них тут спектакль! На этом спектакле куча народа лишилась здоровья!

Распрямляется и тут же бьет меня в лицо! Уклоняюсь, пробиваю ему двойку – в челюсть. Не сильно, но крепко – на кой черт руки отбивать? Снова летит ко мне, размахивается и… перехватываю, закручиваю приемом айкидо и, натужась, выбрасываю его с ринга! Противник грохается на пол, содрогается и теряет сознание.