Источник

Источник

Валерий Мит

© Валерий Мит, 2021

ISBN 978-5-0050-1222-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всё о чём сказано в этой книге, основано на одном реальном событии – поиске таинственного источника и именно об этом в ней и пойдёт речь.

Правда, попав в книгу, история слегка расширилась, переросла в нечто большее, стала невероятной и мистической.

Это, с одной стороны, позволило осуществить всё задуманное – добиться необходимой цели, развеять сомнения, увидеть дальнейшие перспективы… Но с другой стороны, это же и добавило лишних сложностей, радости никому не принесло, а для главного героя превратило его поиски в настоящий кошмар.

Я, как автор данного «произведения», понимаю, что значительная часть вины за всё это ложится именно на меня. Признаю, что во многом не прав и заранее приношу свои глубочайшие извинения всем участникам описанных событий, а главному герою, Виктору, особенно….

Прости друг! Я это не специально, просто так получилось! Не держи зла!

И ещё…

В этой книге содержатся сцены насилия, неприкрытый цинизм, неумеренное употребление алкоголя.

Я, хотя и являюсь автором всего этого безобразия, но заявляю, что не несу никакой ответственности за действия персонажей этой книги. С определённого момента они вышли из под моего контроля, стали неуправляемы и действовали сами по себе.

Лично я такое их поведение не одобряю!

Пролог

Мы долго шли, свой путь проклиная,

Пока с судьбой не слились.

Тогда мы ещё не знали,

Что нужно не вверх, а вниз….1

Ему нравилось смотреть на мир с высоты.

Сколько было разных мест – холмы и горные вершины, башни и мачты, небоскрёбы со своими смотровыми площадками и просто высотные дома в разных городах и странах – он не пропускал ничего. Любые сооружения или естественные природные образования, доступные ему, позволяющие подняться на значительную высоту, он использовал. Это было его зависимостью, страстью, удовольствием, от которого он отказываться не хотел.

Так и здесь.

Он не мог не подняться на самый верх – на девяносто метров над уровнем земли – на железобетонную плиту покрытия последнего из трёх верхних – технических этажей, возвышавшихся в виде шестигранной башни над общей кровлей двадцати пяти этажного дома.

Тогда, в самый первый раз, когда он там оказался, дом не был достроен, и попасть на самый верх он смог только потому, что принимал участие в строительстве.

Это не было безопасно.

Шестигранная железобетонная плита, накрывающая башню, имела всего двенадцать метров в поперечнике, и не имела на тот момент даже ограждения, а за одной из её граней, совпадающей с фасадом здания, открывалась настоящая бездна.

Высоты Виктор не боялся и не мог упустить возможность постоять на самом краю плиты, заглянув за её грань – почувствовать смертельную опасность, вызвав в душе некоторый трепет, смешанный с извращённым удовольствием.

За другими гранями перекрытия никаких существенных провалов не было – всего метров десять-двенадцать высоты трёх технических этажей над общей крышей дома. Но, становясь ровно посередине шестигранной плиты, кровля дома по пяти её граням тоже становилась, не видна – она словно исчезала, и Виктору начинало казаться, что под ногами нет ничего кроме пятачка в двенадцать метров шириной, парящего над огромным городом.

Ощущения, что он испытывал, было трудно передать….

И это место снова и снова тянуло его к себе, предлагая пережить эти необычные ощущения вновь.

Оно оказалось лучшим местом из тех, что встретились ему на пути.

И именно там он смог найти и обозначить новые качества и пределы самого себя….

Глава 1. НЕСКОЛЬКО ПРИЧИН

1. Окончательное решение

Он раздобыл ключи от верхних технических этажей, и пока длилось строительство, часто приходил туда. – В обеденный перерыв, после рабочей смены, всегда, как только представлялась такая возможность. Его работы на той стройке длились почти год, и таких посещений за этот год набралось более чем достаточно.

В ясную погоду с площадки открывался замечательный вид – весь город был как на ладони. Он был прекрасен и огромен – его родной город, город в котором он родился и вырос. Город по имени Санкт-Петербург.

Сверкающие купола церквей, среди которых выделялся своей величиной и значительностью купол Исаакиевского собора, шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости. С этой высоты можно было разглядеть всё. – Старый город, а за ним новостройки, тянущиеся на юг и восток от этого места до горизонта. Новые северные кварталы, упирающиеся в зелень леса, тянущегося дальше, пока хватало глаз. Старые кварталы и новые кварталы, на западе, упирающиеся в берег Финского залива, тёмно-синие воды которого, сливались с лазурным небом на границе видимости.

Строительство дома закончилось.

Его организация свернула работы, и он уехал с этого объекта вместе с ней.

Больше пяти лет он не показывался здесь.

Желание приехать и подняться наверх время от времени его посещало, но повода не находилось. – От желания до возможности бывает довольно далеко, и преодолеть это расстояние удаётся не всегда.

Все эти годы он хранил ключи от помещений технических этажей, зная какой-то частью сознания, что рано или поздно они снова ему понадобятся, и он вернётся туда.

Зачем? – Просто ли полюбоваться на город с одной из высочайших его точек? – По другой ли причине? – Он не знал и сам. Просто убрал эти ключи до поры до времени в кладовке своей квартиры и на долгие годы почти забыл о них. Удивительно, но как только они понадобились, он сразу их нашёл. Что-то используемое ежедневно, оставляемое на самом видном месте, бывает и не находится, но эти ключи, лежащие в коробке с разным хламом на одной из дальних полок кладовки, обнаружились сразу.

Невероятно и ещё более удивительно, что ключи подошли.

Замки не меняли все эти годы, они были в рабочем состоянии, заботливо смазаны машинным маслом и открылись без всяких проблем. Словно ждали его всё это время, словно сама судьба была с ним заодно, словно он угадал, её тайные изгибы, повороты и предначертания.

Значит, обратного пути нет, решил он.

В день, когда он снова поднялся на свою любимую «смотровую» площадку, было достаточно ясно. На горизонте, правда, собирались чёрные грозовые облака, но до осадков было ещё далеко. Солнце стояло низко, но светило ярко, и город был виден прекрасно и на первый взгляд ничуть не изменился.

Словно и не было всех этих лет, пока я отсутствовал здесь, – мелькнула у него мысль.

Но на самой площадке пока он отсутствовал, некоторые изменения всё-таки произошли, и не заметить этого он просто не мог, и эти изменения, вопреки его мыслям, оказались значительными. – Прежняя магия этого места исчезла. – Оно перестало быть удивительной шестигранной плитой, парящей над городом, вызывающей у него невероятные ощущения. Теперь на плите перекрытия появился купол, занимающий своей полусферой почти всё её пространство, исключая круговой обзор, оставляя лишь узкий проход по самому её краю.

Высота тоже ослабила своё воздействие. – По периметру площадки появилось ограждение. Даже на фасаде, где пропасть достигала девяносто метров, ему страшно не было.

Тем лучше, решил он. – Для того, что я задумал, нужна ясная голова и абсолютное спокойствие. Всё должно быть окончательным, осознанным и неизбежным. Иначе, придётся перенести это мероприятие….

Стоп! – Никаких переносов, – мысленно одёрнул он себя. – Опять меня несёт не туда. – Переносить нельзя. Всё должно случиться именно сегодня, раз уж я здесь!

От этой мысли ему стало жарко.

Он снял свою куртку, положил её прямо в проходе на влажную и не очень чистую стальную поверхность, на которой он стоял.

Испачкается, мелькнула у него мысль, тут же вызвав улыбку. – И что только не придёт в голову, как будто это имеет значение, подумал он.

Сняв куртку, он сразу почувствовал холод.

Стояла зима, шёл месяц февраль и, хотя термометр утром показывал всего минус один, здесь на высоте было значительно холодней. Кроме того, здесь гулял ветер – не сильный, но пронизывающий его свитер насквозь.

Пошёл редкий мокрый снег, усиливающийся с каждой минутой.

Как-то слишком уж быстро чёрные тучи добрались сюда от горизонта, подумал он. – Или я сам делаю всё очень медленно, нужно поторопиться пока руки и ноги слушаются и не замёрзли окончательно. – Может быть лучше надеть куртку?

– Нет, хватит думать не о том! – снова одёрнул он себя. – Это всё уловки сознания, любыми способами оттянуть неизбежное. – Момент принятия решения уже прошёл, всё продумано до мелочей, осталось только воплотить задуманное в жизнь.

– В жизнь, – мысленно повторил он, понравившееся слово, снова улыбнулся и ещё раз посмотрел вниз.

Метель снизила видимость метров до двадцати. Газон и подъездную дорожку у дома стало уже не видно. Скрылся из глаз и проспект, оставив после себя только звуки оживлённого движения. А он всё смотрел и смотрел, не в силах оторвать свой взгляд. Перед его глазами всё слилось в сплошное снежное крошево. Преобразилось в какой-то момент в воображаемые снежные холмы. Их пушистый белый снег манил, звал его в свои объятья. – Мягкий пушистый белый снег.

Пора, решил он.

Подтянулся на ограждении.

Поставил ногу на первую перекладину, не отрываясь, по-прежнему, глядя только вниз. То, что он внезапно увидел – там, между снежными холмами, заставило его остановиться.

– Не может быть, – невольно прошептал он.

Снежные холмы приблизились к нему скачком.

Между холмами стала видна чуть заметная тропа.

А рядом, прямо у тропы, он увидел человека. Этот человек был одет в светлый тулуп и валенки. Его шапка ушанка валялась метрах в трёх в стороне. Он лежал на спине с открытыми глазами, улыбался, глядя прямо в небо, а ветер играл его седыми волосами. Он был очень стар. Глубокие морщины пересекали его высокий лоб. Руки, сложенные на груди, покрывали вздувшиеся, слегка посиневшие вены. В его ясных глазах не читалось ни страха, ни сожаления. В них вообще не читалось уже ничего…. Кроме смерти, догадался он. – Немигающий взгляд, неподвижная фигура, шапка в стороне – не оставляли места сомнениям. И улыбка…, странная, довольно жуткая улыбка…, правда, говорящая ещё и о том, что он умер абсолютно счастливым.

Виктор знал, кто этот человек.

Он никогда его раньше не видел, но кто он понял практически сразу.

Было время, когда он думал о нём почти постоянно, по крупицам восстанавливая всё, что удавалось о нём узнать. Тогда ему это казалось очень важным, и он старался не допустить, чтобы память о нём исчезла навсегда.

В какой-то степени ему это удалось.

Собрав всё, что можно было собрать, Виктор написал о нём книгу.

Какой она получилась, он не старался понять, не прислушивался к мнению других, но иногда ему казалось, что эта книга – главное, что он сделал в своей жизни. Правда, иногда появлялись и сомнения. – Он начинал думать, что никакие слова не способны передать, то, каким, на самом деле, был этот человек. – Чувства Виктора к нему не были однозначны, и он предполагал, что так и не смог передать в своей книге всю полноту этих чувств.

Глядя на него с высоты, не понимая толком, как он вообще мог его видеть, Виктор испытывал невероятную горечь и стыд. То, что он задумал, нельзя было совершать у него на виду.

Почему он так считал?

Он не знал и сам. И если бы его об этом спросили, наверное, не смог бы толком объяснить никому, но он чётко знал, что за такой свой поступок он больше всего будет виноват именно перед ним – своим далёким предком, прадедом своего отца, человеком по имени, Аксён.

Он всё смотрел и смотрел, не отрываясь вниз даже не пытаясь прогнать видение. – Туда, где Аксён просто лежал счастливый и свободный, окончив свою жизнь больше века назад, глядя в небо, улыбаясь, не зовя и не останавливая, смущая своей необычно прожитой жизнью, немного пугая своей смертью, сам не боясь ничего.

– Прости дед, – прошептал Виктор и тряхнул головой, всё-таки решив прогнать наваждение.

Картинка исчезла.

Ни холмов, ни тропы, ни человека рядом с ней.

Обычная метель, пурга, пронизывающая насквозь его шерстяной свитер.

Видимо, я очень долго стоял неподвижно, держась за стальные перила, понял он, чувствуя, что его руки, как он и боялся, замёрзли окончательно – он ими почти не владел. Всё тело трясла лёгкая дрожь.

Виктор слез с перекладины перил на площадку перед куполом и с трудом разжал закоченевшие пальцы. Надел куртку, обошёл купол. Дальше по пожарной лестнице спустился на этаж ниже.

Ему нужно было немного согреться.

Для того, что он хотел сделать, требовалось владеть своим телом. И видеть то, что происходит внизу, подумал он.

Пожарная лестница привела его на переходной балкон, выступающий из стены на двадцать восьмом этаже. А с этого балкона, через массивную стальную дверь он вошёл в башню технических этажей. Попав туда и пройдя по короткому коридору мимо маршевой лестницы, ведущей вниз, Виктор оказался в машинном отделении лифтов.

Здесь было не очень просторно, но зато достаточно тепло.

Стараясь не задеть щиты управления, моргающие разноцветными огнями, он прошёл к маленькому круглому окну рядом с которым, на свободном пространстве в несколько квадратных метров, стоял старый деревянный стол и два не менее старых стула, оставшихся, если судить по их внешнему виду, ещё со времён строительства.

Он расстегнул куртку, впуская под неё тёплый воздух, сел за стол и стал массировать онемевшие пальцы рук. Чувствительность восстановилось быстро, обморожения не было. Дрожь тоже прекратилась почти сразу.

Скорее всего, она была не от холода, решил он. – Нервное напряжение, плюс странное видение, плюс недостаток решимости. Я совершенно не готов…. Ничего не могу сделать нормально. Перчатки не взял. Дождался пока пошёл снег, и видимость стала нулевая, а она нужна. Необходимо видеть, что творится внизу. – Там никого не должно быть. Ещё не хватало, чтобы из-за меня кто-то пострадал. Специально выбрал время пораньше, пока на улице никого не было. Люди только собирались на работу. А теперь…? – Возможно, там внизу уже оживлённое движение, газон неширокий, а с такой высоты ….

За грязным круглым окном бесновалась метель.

Он смотрел на неё, почти не обращая внимания на поток своих сумбурных мыслей, думая параллельно о своём далёком предке, лежащем с улыбкой в снегу: Почему я увидел его таким? Почему так важно для меня, что он мог бы сказать мне о моём решении? Какая мне разница? Или это просто ещё одна попытка оттянуть неизбежное, отказаться от задуманного, перенести …?

– Нет, никаких переносов не будет! – громким шёпотом одёрнул себя он. – Стихнет метель, увижу, что творится внизу и …. Здесь тоже долго оставаться нельзя. Кто-то может прийти в машинное отделение ….

Он снова взглянул в окно.

Метель, похоже, даже усилилась.

Точно, вспомнил он, сам же видел, но не придал этому значения. – Объявляли на сегодня штормовое предупреждение, сильный ветер и мокрый снег. Услышал и пропустил мимо ушей. – Зачем слушать, если ошибаются чаще, чем угадывают? Они сами не знают, когда закончится метель, но планшет можно было взять с собой, посмотрел бы текущий прогноз, раз уж сижу без дела.

Последняя мысль заставила его поморщиться. – О чём я думаю? При чём тут метель? – Если всё это затянется, плевать на видимость. Жду ещё….

Но додумать эту мысль он не успел.

Зазвонил телефон.

– Идиот, – прошептал он себе, – ещё одна ошибка. – Я же собирался выключить телефон…. Не понимаю, зачем вообще взял его с собой?

Отвечать не хотелось, но телефон звонил и звонил. Кто-то на том конце линии был очень настойчив.

С работы звонить не могли, думал он, предупреждены, я отпросился. – Для остальных меня нет уже давно. – Тогда кто? – Может быть отвяжутся? – Никого слышать не хочу.

Словно по заказу телефон замолчал. Но не успел Виктор вздохнуть с облегчением, как звонок с новой силой взорвал тишину.

Нужно ответить, нехотя решил он. – И отключить хотя бы звук звонка, иначе на него сбегутся все работники этого дома.

Он достал из кармана телефон, взглянул на него и… чуть не выронил его из рук.

На дисплее крупными зелёными буквами высветилось имя «АКСЁН».

Дрожащим пальцем, он потянулся к кнопке «ответить», но решиться её нажать так и не смог – он не знал, что сказать своему деду, не представлял, как ему можно объяснить то, что задумал.

Почему-то он был абсолютно уверен, что звонит именно он – его давно умерший родственник и это очень пугало его.

Виктор оказался совершенно не готов к такому неожиданному разговору ….

Телефон продолжал звонить, но он его больше не слышал….

От своего страха и нерешительности Виктор словно застыл…, время остановилось для него…, по крайней мере, так это выглядело со стороны, но сам он был уже очень далеко….

Совершенно не понимая как…, и даже не догадываясь, что происходит, он удивительным образом оказался за пределами своей реальности….

2. Место

Орловская область, деревня Дары. Российская глубинка, край Черноземья, островок обжитой земли, затерявшийся среди бескрайних лесов и полей.

И два мальчика – Игорь и Виктор.

Игорь четырнадцати лет, местный деревенский и Виктор двенадцати лет, приехавший на школьные каникулы к бабушке, деду и тётке с мужем из Ленинграда.

Шёл 1975 год. Июль месяц. Было раннее утро.

Ребята лежали на травяном откосе оврага, вяло переговаривались, грелись на солнце, чуть приподнявшимся над горизонтом.

Пасли коров.

Вернее, если быть абсолютно точным, коровы паслись сами, нужно было лишь посматривать за тем, чтобы они не отбились от стада, и не заходили на колхозное поле, начинавшееся за кромкой оврага.

Ежедневный, годами проверенный маршрут, приучил животных быть послушными. Они знали, куда можно, а куда нельзя идти. Знали и то, что за нарушение последует наказание в виде лёгкого удара кнутом. Но коровам и не нужно было никуда идти – на склонах оврага росла сочная густая трава, которая им нравилась, а на дне оврага тёк ручей, где животные могли утолить свою жажду.

Пастухов работа не напрягала, и ребятам было хорошо.

Самое сложное в этой работе заключалось в том, что вставать приходилось рано. В пять тридцать утра нужно было прийти на выгон – центральную площадь с грунтовым покрытием, расположенную в центре села, и забрать стадо. Именно туда жители села пригоняли своих животных и передавали пастухам.

Когда все коровы оказывались на месте, пастухи перегоняли стадо к дальней восточной границе села. В место, где начинался овраг, где была первая остановка, где коровы паслись до обеда, до первой своей дойки.

Овраг там был широким – не менее ста метров в поперечнике, но глубоким не был, каких-то, метров восемь – десять. Его откосы, по трём сторонам, полого спускались к ручью. Дальше он тянулся с востока на несколько километров к западу. Постепенно он становился глубже и уже. На западной оконечности оврага, его глубина составляла уже метров тридцать, а ширина всего шестьдесят. Там же он плавно переходил в крутые берега реки со странным названием Сосна.

Почему Сосна? – Не помнил уже никто. С деревом «сосной» это точно связано не было. Вдоль реки, на обозримом пространстве, вообще, не было лесов. Сосны по реке тоже не сплавлялись. Ближайший перелесок в нескольких километрах к югу от деревни, был смешанным. Состоял в основном, из кустов жимолости и осин, с небольшими вкраплениями берёз, с ещё меньшим количеством елей и буквально с несколькими массивными вековыми дубами, случайно затесавшимися в компанию менее благородных деревьев.

Возможно, название реки произошло от слова «сон». – Река текла медленно, неторопливо, вяло неся свои воды неведомо куда, словно только что проснулась, будто бы со сна. Так же как и всё, что происходило рядом с ней. – Жизнь в деревне Дары, как впрочем, наверное, в любой деревне, тоже текла не спеша. – Колхозники трудились в поле, звук далёких тракторов и комбайнов иногда доносился до опустевших домов, но их суета почти никак не касалась вяло текущей жизни деревни. Как не касалась она Виктора и Игоря – двух пастухов, мальчишек, двоюродных братьев нисколько не страдающих от этого, вполне довольных существующим порядком вещей.

Довольны таким порядком были и коровы, которых эти ребята пасли.

Животные целый день находились в границах оврага и постепенно в течение дня, перемещались в сторону реки. Это перемещение было тоже очень медленным. Животные просто щипали перед собой траву, объедали вокруг себя участок и делали шаг вперёд. Минут за тридцать они расходились в разные стороны и кому-то из ребят, а может быть и обоим сразу, приходилось подниматься, брать свои кнуты и собирать стадо.

Пасти коров, не было их постоянной обязанностью. Такое происходило редко. Не чаще шести дней за сезон. Существовала определённая очерёдность, и определялась она просто. – В стаде было сорок пять коров. Семье Игоря принадлежали две. Соответственно, пасти коров нужно было два дня. Дальше эта обязанность переходила к следующей семье. Так по кругу, пока снова не подходила очередь – два раза, каждые сорок пять дней пока на склонах оврага росла трава. Сезон заканчивался, и коров загоняли в стойло до следующей весны. Очерёдность оставалась неизменной и чётко отслеживалась. Каждый знал, когда ему необходимо быть пастухом. Начало сезона, как и его конец, определялись коллективно.

Схема работала безотказно.

Виктор не был обязан заниматься этим с Игорем – никто его не заставлял. Как не был обязан помогать в поле, а это тоже изредка приходилось делать. Он в этой деревне был гость. Он не привык рано вставать и работать руками, но Игорь был не просто его двоюродный брат, но ещё и друг, а помочь другу для Виктора было естественным.

Да и как бы он выглядел в глазах родственников – бабушки Паши, деда Сергея, тёти Шуры, её мужа дяди Коли, хлеб которых он ел, если бы отлынивал от работы? – Они, конечно, не сказали бы ничего, но их отношение к нему изменилось бы однозначно. Виктор это понимал. На их месте он сам изменил бы отношение к человеку, и совсем не в лучшую сторону, если бы тот ел, спал и развлекался, пока его близкие родственники работали.

В поле, на прополке бывало тяжело, но он не жаловался. Тем более, не жаловался здесь. Побыть в роли пастуха было даже интересно. Это был его первый такой опыт. И на его взгляд это даже работой назвать было нельзя. Если не брать в расчёт, что пришлось встать ещё до рассвета, всё остальное выглядело сплошным удовольствием.

Для мальчишки двенадцати лет прогулка по откосам оврага вместе с другом, была только в радость.

У Виктора появился длинный кнут, которым Игорь научил его громко щёлкать и которого побаивались коровы. Появилось большое стадо коров, послушное его кнуту. Рядом с ним был друг, с которым интересно. А ещё, как приложение к работе, появились откосы оврага, с которых можно было стремительно сбегать, прыгать или скатываться по траве. Появились заводи ручья, на дне оврага, по пути следования стада, где можно было ловить пескарей и тритонов. На небольших его перекатах, можно было находить разноцветные камни – окатыши и где, пусть редко, но иногда всё же попадались кристаллы железной руды.

И небо, бездонное синее небо, в которое, как в эту минуту, можно было смотреть и смотреть, наблюдая, как по этой бездонной синеве плывут белые пушистые облака.

– Пить не хочешь, – спросил Игорь.

– За фляжкой лень вставать, может быть позже, – ответил Витя.

– А вставать никуда и не нужно, достаточно перекатиться на живот и проползти два метра.

– Это как?

– Там ключ, начало ещё одного маленького ручья. Если приподнимешься, увидишь. Вода, самая свежая и вкусная на свете.

Виктору стало интересно.

Он приподнялся на локтях и посмотрел в сторону, куда кивком указал его друг.

Там и правда, из откоса ручья пробивался ручеёк и стекал по склону, впадая в большой ручей на дне оврага.

В месте, где он выходил на поверхность, было сделано аккуратное углубление в виде чаши, заботливо выложенное не очень крупными камнями окатышами. На солнце вода этой чаши сверкала как хрусталь, казалась волшебной, а после слов Игоря её захотелось попробовать.