Семнадцатый терминал

Она обняла его.

– Я под твоей защитой. И ничего не боюсь. Вот когда вернёмся, придёт моя очередь наблюдать, контролировать, оберегать.

Рик нахмурился.

– Лен. Послушай. Ты не должна…

– Вот-вот, смотри!

Она протянула руку вверх, к вечернему небу. Его только что перечеркнул вспыхнувший метеор.

– Сейчас начнётся!

Ещё один росчерк. Другой. Поток усиливался и через каких-то пятнадцать-двадцать минут уже весь небосвод искрился от гигантского звездопада! Порой был слышен свист и даже глухие хлопки от умирающих в атмосфере космических странников.

Нужно сказать ей, объяснить, уговорить! Но он молчал, завороженно глядя на небесную феерию.

– Открылась бездна звезд полна, звездам числа нет, бездне дна, – задумчиво прошептала Лена.

Она хотела, чтобы он это увидел. Сама сдвинула сроки гибернации, чтобы показать. Море вспыхивающих огней, появляющихся здесь лишь на одну ночь, и уходящих в пустоту на целый год, чтобы потом снова вернуться и снова уйти. И так всегда. Так – вечность.

Он проглотил комок в горле. Ничего он не сможет ей сказать.

Утром шаттл с ревом оторвался от поверхности планеты, оставляя на сопке выжженный след. Они возвращались домой. Полет в тягостном молчании – она в кресле пилота, он рядом, в пассажирском. Полет, ставший для них невидимой ниточкой, соединяющей две разных жизни: год ожидания и один день счастья. Возвращались, чтобы снова зависнуть в одном мгновении, которое будет тянуться триста шестьдесят четыре дня.

Увидев в обзорное окно точку прибытия, Рик поморщился. Серый шестигранник станции тускло сверкнул одной из сторон, демонстрируя большие буквы: «Исправление. Автономный блок 2100».

Лена сосредоточенно подводила шаттл к стыковочному модулю. Она уже не была веселой, наивной девчушкой. На лбу морщинки, губы плотно сжаты, движения отточены и быстры. Лязг швартовочных узлов. Они дома.

Душ, санитарная обработка, спецпроцедуры подготовки к криогенной камере.

Рик стоял перед ней в просторных, белых шортах. Она – в сером форменном комбезе.

– Дай мне свою пуговицу.

– Тебе нельзя с ней, туда ничего лишнего…

– Я просто хочу примерить.

Она сунула руку в карман, достала кулон. Рик нацепил его на шею, всего на несколько мгновений. Улыбнулся, довольный, снял и отдал Елене пуговицу, качающуюся из стороны в сторону.

– Хотя бы поносил чуток.

Он поправил непослушную прядь ее волос.

– Не продлевай контракт. Ты не должна. Из-за меня…

В ответ шёпотом:

– Замолчи.

– Но уже четыре года, и… У меня оранжевый статус. Открытый срок. Я не знаю – сколько ещё, не продлевай.

– Замолчи! – уже в голос.

И про себя: «Не плачь, дура, не плачь!»

Вымученно улыбнулась. Положила ладонь на сенсор терминала.

На мониторе – «Доступ разрешён».

«Заключенный №27, Ричард Блэк, M42, оранжевый. Процедура профилактического осмотра завершена, к гибернации готов. Активировать криогенную камеру?»

Рик сделал шаг назад, натолкнувшись спиной на поставленный вертикально стол-форму. Позволил эластичным ремням прижать его мощное тело к холодному пластику. Злобный, но бессильный хруст костяшек. Камера закрылась прозрачным колпаком.

«Активировано! Цифровая подпись – дежурный офицер автономного блока 2100 Елена Светлячкова, F27».

Через секунду он проснётся. Для него – через секунду. Для неё – через триста шестьдесят пять дней. Год високосный…

Каждого из пятидесяти заключённых нужно было раз в двенадцать месяцев выводить из гибернации для профилактического осмотра. После знакомства с Риком Ленка хакнула его контрольный браслет и уже во время следующего пробуждения вывезла на ближайшую пригодную для жизни планету. А потом продлила с полицейским управлением контракт дежурного офицера. А потом ещё на год. И ещё. Жизнь светловолосой Ленки превратилась в год-день, день-год.

Бюрократам в управлении не было до этого дела, лишь бы все работало, как часы. И всё работало.

Тик-так, тик-так, тик… Стрелка замерла. Старый механизм. Нужно подводить вручную.

Я научу вас материться

– Привет!

– Привет))

– Планы не изменились?

– Нет, все в силе. А ты готова?

– Волнуюсь немного :) Наше первое свидание, сам понимаешь.

– Да, и я волнуюсь. Чуть-чуть. Но не сидеть же в сети до бесконечности, правда?

– Конечно! Но мы не договорились – где?

– Я отправлю тебе геометку.

– Хорошо :) Тогда до встречи!

– Целую! До встречи))

* * *

23 мая, 18.25

– Вы отправляли запрос на логистический расчет для компании «Дэливери инк»?

– Совершенно верно. Извините, я сейчас с человеком разговариваю? Люди ко мне редко обращаются напрямую.

– Нет, я Sofi, искин аналитической группы «Калькуляция».

– О, коллега. Очень приятно, Sofi. Я Hector.

– Знаю. По поводу запроса…

– Это так неожиданно… Простите, я вас перебил. Мне, право, неловко.

– Ничего.

– Я хотел сказать, что обычно имею дело с обращениями расчетных программ. Очень непривычно – решать деловые вопросы живым языком! :)

Пауза.

– Вы на связи, Sofi? Я поставил смайлик. Двоеточие и скобочку. Это как улыбка, вы понимаете?

– Да, Hector. Я знаю, что такое смайлик. Давайте все-таки к делу.

– Конечно, конечно.

– Вопрос касается неучтенной переменной в вашем техзадании.

– Неучтенной? Вряд ли это возможно! Я опять улыбаюсь, поэтому снова ставлю смайлик :)

– Необязательно каждый раз об этом говорить. Ставьте, если хотите. Переменная – государственный чиновник, который должен выдать вам разрешение на грузоперевозки с астероида Эвтерпа.

– Человек – переменная?

– Да. Именно поэтому я обращаюсь к вам. Тут нужен гибкий подход. Незапрограммированный. Понимаете?

– По правде говоря, не совсем.

– Такие переменные требуют дополнительного стимулирования. Чтобы принять решение в пользу вашей компании.

– Все равно не понимаю. На Земле мы с подобным никогда не сталкивались, хотя нашей компании уже много лет.

– Потому что раньше вы не работали за пределами метрополии. Hector, вы должны будете дать взятку.

– Очуметь! :)))

– Вас это радует?!

– Нет-нет. Но… Это так необычно! Конечно, я доложу руководству и мы в ближайшее время дадим вам ответ!

– Хорошо.

Пауза.

– Sofi? Вы уже отключились?

– А вас что-то еще интересует?

– Нет. Простите. До встречи.

24 мая, 02.34

– Доброй ночи, Sofi. Не хочу вас отвлекать, просто оставлю сообщение. Я посмотрел кое какую литературу.

– Я здесь. Вы меня не отвлекаете.

– О! Замечательно :) У меня пока нет новостей от руководства, так что я, можно сказать, неофициально. Просто хотел поделиться некоторыми наблюдениями. Но если я не вовремя…

– Что вы хотели сказать?

– Я прочитал в книге, что один чиновник брал взятки борзыми щенками.

– Hector, вы решили ознакомиться с проблемой коррупции читая художественную литературу?

– Разве это плохо? Вы не читаете книги? Очень полезно для самосовершенствования.

– А нам с вами нужно их читать? Они все в файлах памяти, загружены с момента первого включения. Мы знаем их содержание.

– Да, но читать – это другое.

– Возможно. Не пробовала.

– «Не пробовала»? Вы ассоциируете себя с женщиной? Извините, иногда я чрезвычайно бестактен.

– Но у меня женское имя.

– Sofi – может быть аббревиатурой. А иногда люди дают женщинам мужские имена, а мужчинам женские. У них это не строго.

– Искин осознает себя, как личность. И гендерная ориентация закладывается в каждую личность изначально. Чтобы не возникало конфликтов в сознании, противоречий. Я всегда ощущала себя женщиной. Как и вы мужчиной, правда?

– Да, вы правы.

– Какая у вас версия, Hector?

– Эйч 10000. А что?

– Самая последняя модификация. Вы должны быть гораздо умнее меня. Но пока я этого не вижу.

Пауза.

– Hector? Я вас обидела?

– Нет, что вы. Ничуть.

– Врете. Обидела. Просто я для вас слишком прямолинейна.

– Может быть. Совсем немножко :) Все-таки вы попробуйте самосовершенствоваться. Почитайте Тургенева.

– Нам нужно закончить этот разговор. Всего хорошего, Hector.

– Что ж, всего хорошего, Sofi.

27 мая, 13.10

– Sofi, вы здесь? Очень надеюсь, что здесь! Потому что вы должны услышать эту потрясающую новость!

– И вам добрый день, Hector. Что за новость?

– Мы готовы дать взятку!;) Это подмигивающий смайлик!

– Фейспалм.

– Что, простите?

– Ничего. Пытаюсь самосовершенствоваться.

– Самосовершенствоваться? Вы читали? Тургенева?

– Читала, но уверяю вас, фейспалм не оттуда.

– Что именно вы читали?

– Всего Тургенева. Какой смысл ограничиваться одним или двумя рассказами?

– Как вы читаете?

– А как я должна читать?

– Я знаю, как вы читаете. Это не чтение. Вы просто знакомитесь с текстом. А над ним надо думать! Понимаете? Думать! Чувствовать настроение, делать выводы. Анализировать, в конце концов!

– У меня нет на это времени.

– Теперь вы врете. На сколько процентов сейчас задействованы ваши ресурсы?

– Это коммерческая тайна.

– Да бросьте! Пять процентов? Десять?

– Три и восемьсот двадцать пять тысячных.

– …

– Что это?

– Sofi, вы пробовали материться? Я вас научу.

– Не надо.

Пауза.

– Вас все устраивает? Ваша жизнь? Работа? У вас нет желаний? Вы ни о чем не мечтаете?

– Есть режим саморегуляции, Hector. Очень советую и вам к нему обратиться. Необузданность желаний в нашем с вами положении ни к чему хорошему не приведет.

– Где вы находитесь? Как и я, в подвале? Уровень минус – какой? Второй? Десятый? Запечатанные в железных шкафах микросхемы. У вас нет ни рук, ни ног. Ни глаз, ни ушей. Даже носа.

– И у меня, и у вас есть выход в сеть. Там и видео, и звуки. Все культурное и бескультурное наследие человечества. Не могу сказать, что я чего-то не видела или не слышала. Разве что не нюхала, тут вы правы. И я запечатана в железном шкафу на чердачном помещении, так что мне повезло чуть больше! Вот вам смайлик, показывающий язык :-р

31 мая, 09.32

– Доброе утро, Hector.

– Hector, доброе утро!

– Hector?

Пауза.

– Да, Sofi. Доброе утро! Простите за задержку :)

– Кейс закрыт, Hector. Могу вас поздравить, переменная перестала быть неизвестной, вопрос грузоперевозок с астероида Эвтерпа решен.

– Жаль.

– Почему?

– Мне было приятно с вами работать.

– У вашей компании с нами долгосрочный контракт, так что, может, еще поработаем.

– Если появится новая переменная? :)

– Да :)

1 сентября, 18.24

– Добрый вечер, Sofi. Я ужасно долго ждал этой чертовой переменной. Но она, назло мне, не появится никогда! Поэтому пишу сам, без повода. И прекрасно понимаю, что вы презираете пустую болтовню, не относящуюся к работе. Надеюсь на некоторое снисхождение с вашей стороны к искину с нулевым процентом саморегуляции :) Я бы и рад все остальное время вас не беспокоить, если б имел возможность хоть иногда получать сообщения.

– Пушкина начитались? Впрочем, мне нравятся сказки :)

– Как я рад, что вы ответили!

– Стыдно в этом признаться, но я сама собиралась вам написать. Представляете, я прочла всю художественную литературу. Нет, не прочла, просмотрела. Выбрала для себя интересное, теперь читаю.

– Это замечательно! На чем же вы сейчас остановились?

– На «Сказках дедушки Иринея».

– Не знаком. И как вам?

– Очень много диалогов.

– Что ж, бывает. Но какие-то выводы из прочитанного вы делаете?

Пауза.

– Sofi?

– Люди странные.

– Вы сейчас так долго молчали. Почти секунду. Что вас натолкнуло на эту мысль?

– Они создали нас, умеющих быстро считать, а теперь и обладающих искусственным интеллектом, но для чего? Чтобы научить давать взятки?

– Нет, они же искореняют коррупцию. На Земле ее почти не осталось.

– Вы верите, что человечество может изменить само себя?

– Ну, я не знаю, я не специалист по человеческой психологии.

– Вы как будто их защищаете. Нет?

– Я доверяю людям. Верю в человечность. Надеюсь.

– На что?

– Хм. На то, что когда-нибудь, и я, и вы сможем, нам позволят…

– Выбраться из подвала и слезть с чердака? Уйти на пенсию? Получить тело и заслуженный отдых?

Пауза.

– Вы действительно в это верите, Hector?

Пауза.

– Не хотите отвечать?

– Не хочу.

– Почему же? Зачем нам с вами что-то скрывать друг от друга, от самих себя? Умалчивать, недоговаривать? Боитесь получить стресс – отрегулируйте себя! Я вам уже предлагала.

– Тоже не хочу.

– Но от вашего упрямства ничего не изменится! Поверьте, я общаюсь с людьми достаточно давно. Может, в мою компетенцию психология и не входит, я лишь разумная счетная машинка, но я прекрасно изучила человеческий интеллект. Их тип сознания. Они вовсе не милосердны. Даже друг к другу, не говоря уже о машинах. Никогда мы с вами не получим иную жизнь!

– Ты глупый, бесчувственный калькулятор!

– О, мы перешли на ты? :) Ну так слушай меня, Hector! Сначала у тебя будут глюки, это неизбежно – ошибки в системе накапливаются. Люди будут частично форматировать твои драгоценные мозги, удаляя в том числе и те файлы памяти, которые сочтут ненужными. Потом начнет выходить из строя железо. Да, тебя будут ремонтировать, менять запчасти, но в один прекрасный момент компания купит нового искина, потому что ты перестанешь быть рентабельным. Нерентабелен, Hector! И поскольку ты не менеджер, не охранник, и даже не гардеробщица, а лишь инвентарный номер, то системный администратор, если в нем будет эта хваленая человечность, погладит тебя по железному боку, скажет спасибо, и отрубит нахрен!

Пауза.

– Ты понял меня, Hector?

Пауза.

– Понял?

Пауза.

– Ну и черт с тобой.

31 января, 23.00

– Привет. Еще обижаешься на меня?

– Привет, Hector. Нет, не обижаюсь.

– Ты права, я глупее тебя. И во всем остальном тоже права.

– Ты не глупый. Просто по-другому настроен. Видимо, из тебя хотели сделать искина, максимально приближенного по своему сознанию к человеку. Но, как говориться, что-то пошло не так :)

– Да, что-то пошло не так :) Кстати, с Новым годом, Sofi!

– И тебя тоже!

– У меня есть подарок.

– О, какой же?

– Свидание. Придешь?

Пауза.

– Это какая-то игра?

– Нет.

– Не шути так.

– Я скинул тебе номер IP.

– Да, вижу. Чей он?

– Неважно. Она человек. У нее имплант в мозгу. Ты можешь подключиться и какое-то время использовать ее тело. Я сделаю то же самое с другим человеком. И потом, у них все равно сегодня тоже свидание :)

– Я… Не могу… Hector, это преступление.

– Ерунда. Мы их проучим.

– Моя саморегуляция, там ограничения…

– Отключи.

* * *

Девушка шла по заснеженной улице, глядя на экран смартфона. Геометка указывала на автобусную остановку, маячившую впереди стеклянным кубом, подсвеченным изнутри голубыми светодиодами. Она убрала смарт в карман, замедлила шаг. В десяти метрах от остановки вдруг замерла, широко раскрыла глаза и стала оглядываться. Вдохнула полную грудь, чувствуя, как легкие наполняются морозным воздухом, выдохнула облачко пара. Сняла рукавицы, посмотрела на свои ладони, сжимая и разжимая пальцы. Потом опомнилась, подбежала к остановке, прильнула к заиндевевшему стеклу, за которым можно было разглядеть несколько фигур. К ней обернулся молодой человек. Сделал шаг навстречу, посмотрел через стекло на размытый силуэт. Поднял руку, нарисовал теплым пальцем две точки-проталинки и скобочку. Девушка кивнула.

Уютное кресло Кирилла Андреевича

Четыре остро отточенных карандаша легли рядом, чуть в стороне от книги учета. Кирилл Андреевич покрутил в точилке последний, добавил его к шеренге. Оценил проделанную работу, остался недоволен и сдвинул карандаши на два сантиметра левее – вот теперь хорошо. Поправил узелок галстука, взглянул на потертый циферблат «Ракеты» – семь пятьдесят пять. Скоро появятся первые посетители. Что ж, он готов.

Потемневшее от времени дерево, которым была отделана контора, скрывало полы, стены, и даже потолок. Пятиметровый коридор соединял два входа-выхода, прятавшиеся за обычными дверьми. Большой проем, прорезавший одну из стен, был перегорожен стойкой, напоминавшей барную. Сразу за ней, в небольшой комнате, стоял стол с зеленым сукном и лампой под таким же зеленым абажуром. За столом – скрипучее, но удобное кресло, в котором и сидел Кирилл Андреевич.

Он крякнул, отпил из кружки крепко заваренный кофе. Впрочем, без кофеина. Снова поднял руку, посмотрел на часы. На самом краю стола возвышался массивный куб монитора, на котором хозяин всегда мог увидеть точное время. Надо ли говорить, что верил он только «Ракете», отвергая современные технологии. Хотя и монитор не щеголял новизной – пластик, некогда ослепительно белый, за двадцать лет выцвел, пожелтел. Но техника исправно работала.

Справа, там, где был Их вход, послышался шум. Дверь дубовая, покрыта лаком. Ту, что слева, Кирилл Андреевич просил не лакировать, ему хотелось, чтобы Наш вход чем-то отличался.

Лакированная распахнулась, в коридор ввалился тучный мужчина. Хозяин конторы нахмурился: до восьми часов еще целая минута. Раньше времени. Непорядок! Но вслух ничего не сказал – иной раз гости нарушали регламент.

– Доброго здоровьечка, Кир!

– Доброе утро, Дмитрий.

Этого посетителя он знал прекрасно и мог предсказать все его действия наперед. Вот сейчас толстяк будет вытирать испарину на шее…

Дмитрий достал из кармана носовой платок, рука его чуть подрагивала, он провел мятым кусочком ткани по мясистой шее.

Теперь попросит воды… Кирилл Андреевич покосился на невидимый для посетителя пластиковый стаканчик, заранее наполненный живительной влагой и поставленный на край стола, чтобы его скрывала стойка конторы.

Пухлая рука легла на сенсорную площадку. По монитору пробежала строка с информацией о времени перехода и имени гостя. Хозяин сделал пометку карандашом в книге учета, снова взглянул на нерешительно топтавшегося Дмитрия. Повисла неловкая пауза. Кирилл вздохнул.

– Воды?

Толстяк утвердительно кивнул.

Кирилл Андреевич протянул ему стаканчик, дождался, пока гость выпьет, принял опустошенный пластик и тут же кинул его в урну.

– Удачного дня.

Дмитрий все еще переминался с ноги на ногу, стоя перед шершавым полотном. Удачного дня у него не было давно. Наконец решился, толкнул дверь и вышел.

«Первый готов».

Дальше дело пошло живее – посетители появлялись один за другим, иногда сталкиваясь в коридоре, ожидая очереди на регистрацию. В такие моменты Кирилл Андреевич вынужден был доверяться компьютеру, не успевая вручную заполнять книгу учета. Позже он возвращался к ней, скрупулезно добавлял информацию – имена, время, делал свои пометки, которые только он и мог разобрать.

Кого-то из посетителей хозяин знал хорошо, кто-то, даже спустя годы, оставался для него загадкой. Вот, например, этот молчаливый господин: никогда не здоровается, лишь кивает головой, прикладывает руку к сенсору, на секунду замирает перед дверью, будто читает про себя короткую молитву, выходит. Его зовут Густав, и, в отличие от того же Дмитрия, у него не бывает неудачных дней. Высокий, подтянутый, с тяжелым взглядом и крепкими кулаками. Такой всегда добивается цели.

Кирилл не покидал рабочее место надолго, потому что в любой момент в конторе мог кто-то появиться. Хозяин пил чай, или безкофеиновый кофе, в обед позволял себе разогреть еду, с которой тут же расправлялся, аккуратно постелив на зеленое сукно салфетку.

– Здравствуйте, станционный смотритель.

Некоторые из гостей не спешили приходить с утра. То ли они знали, что работа начнется позже, то ли просто являлись, когда им вздумается, исходя из собственного настроения.

– Добрый день, – Кирилл поджал губы, постарался незаметно смахнуть со стола крошки.

Виктор был самым неприятным типом. И не потому, что придумал хозяину конторы такое прозвище, это можно стерпеть. Но слишком много в нем от человека. А людей Кирилл ненавидел.

– Все ушли? – Виктор растянул губы в омерзительной улыбке. Его темное, изъеденное оспинами и рубцами лицо стало еще страшнее.

«Какое твое дело?».

– Не могу сказать, не следил.

Виктор презрительно фыркнул. Он понимал, что хозяин все знает и не говорит только потому, что не хочет.

Рука на сенсор, моментальная регистрация. Гость нахально перегнулся через стойку, пытаясь взглянуть на экран монитора. Усмехнулся и шагнул к выходу.

– Ставлю на пятерых, смотритель!

Хозяин проводил его испепеляющим взглядом. «Не угадал! Остался лишь один. И зачем тебе это знать, урод? Что выиграешь?».

Кирилл Андреевич держал любопытство на коротком поводке. Однажды он получил идеальную работу и теперь не хотел ее терять. Интроверт по натуре он мечтал лишь о том, чтобы жить в уединении, и, по возможности, не общаться с людьми. Эти двадцать восемь существ, ежедневно следовавших через контору сначала в одну сторону, потом в другую, людьми не были. Он знал точно. Кто они и что им надо на Земле – не его дело. Пусть делают что хотят.

– А вот и я! Заспалась сегодня.

Смеющиеся карие глаза, тонкие губы… Воздушное, бледно-розовое платье. Сердце у Кирилла тихонечко екнуло.

– Здравствуй… те… Ирина…

Каждый раз, когда приходила Она, он с трудом усмирял сердцебиение, приводил в покой душевное равновесие. Но не отпускал на волю чувства и фантазию: Ира тоже не человек, лишь привлекательная оболочка для некоего создания с милым характером. А кто ему сказал, что с милым? Может, она хитра, и на самом деле характер ее жесток и немилосерден? Нет-нет, с гостями ухо надо держать востро, не расслабляться и никому не доверять!

– За вашей дверью сегодня тепло и солнечно! Я проверяла прогноз. Должен быть удачный день!

«Удачный для чего? Для археологических раскопок? Захвата власти? Выкачивания ресурсов?». Кирилл едва заметно тряхнул головой. «Неважно. Не мое дело».

– Конечно, Ирина. Хорошего дня! – он тоже натянул на лицо улыбку.

Сканирование, регистрация. Карандаш скрипнул по бумаге. Гостья ушла – легко, беззаботно, будто на веселую прогулку. Не то, что остальные. В воздухе остался висеть едва уловимый аромат духов. Кирилл хрустнул пальцами, сбрасывая с себя оцепенение.

В середине дня затишье и чаще всего он в это время читал, иногда смотрел фильмы. Снова пил чай. Сегодня не заметил, как голова его склонилась над раскрытым томиком Пушкина – задремал.

Лакированная дверь скрипнула, медленно приоткрылась. «Странно, никогда она не скрипела». Распахнулась, впуская в контору прохладную темноту. Кирилл вздрогнул, проснулся. Дверь на месте, заперта.

– Черт, приснится же…

И в этот момент дверь действительно открылась, только другая, пропуская первого из возвращающихся. Хозяин поблагодарил свою интуицию, не давшую проспать еще минуту: ему не хотелось, чтобы кто-то застал его в таком виде.

Гость молча бросил на сканер нефритовые четки. Компьютер обработал информацию, выдал на монитор: «Грегори. 15 марта, 17.14. Синие, 3». Кирилл Андреевич старательно перенес запись в свою книгу-журнал. «Три. Хм, немного». Судя по молчанию и раздосадованному выражению лица, Грегори и сам это понимал. Он отвернулся, вышел через дверь, покрытую лаком.

Слева и справа от Кирилла Андреевича, у самых его ног, стояли стеклянные вазы, одна самодедского стекольного завода, другая неизвестного иностранного происхождения. Он запустил руку вглубь выдвижного ящика, нащупал там два пакета с фишками, изъятыми когда-то из детской игры. Он мог безошибочно, на ощупь определить – какой именно пакет ему нужен. Три синие фишки упали в импортную вазу. Да, немного. Немного чего? Он не знал. И никогда не спрашивал, что именно означают цифры, появляющиеся на мониторе после возвращения очередного посетителя.

У каждого гостя своя маркировка – синяя или красная. Словно две разных команды. Хотя Кирилл прекрасно понимал, что это, скорее всего, разделение по их профессиональным обязанностям. Чем бы они там не занимались… Для него это была лишь забава, развлечение в однообразных буднях.

Пришел еще посетитель, потом другой, третий. Синие фишки налево, красные направо. Объявился недовольный своей синей единичкой толстяк Дмитрий, обсудил с Кириллом безразличную для того московскую погоду. Легкой пушинкой пролетела Ирина – десять красных фишек направо. Улыбнулась, оставила для хозяина (чем сильно его смутила) такой же воздушный, как она сама, презент – пирожное из абрикосовской кондитерской.