Тот, кто придёт за тобой

После завтрака Владен пригласил князей и нас с Радимом в свой «тронный зал». Годин был тут же – ещё более мрачный, чем вчера. На сей раз по лавкам рассиживаться не стали, сгрудились у стола. На нём была разложена потёртая пергаментная карта – верно, и накануне они её разглядывали допрежь нашего появления. Палец Владена с коротко остриженным ногтем упёрся в линии прочерченных холмов, двинулся в поход по паутине дорог.

– Вот здесь кончается Озёрный Край. А это поймы Низинного Края… Мечислав, где остановилась Мгла?

– Да кабы она остановилась… – Озёрный князь склонился над пергаментом. – Была вот здесь. Где сейчас, не знаю, гонцов пока нет. Но медлить нельзя – она вот-вот затопит мои земли. Что скажешь, Радим?

– Что тут сказать… Чужака нельзя отправлять по открытой дороге, за ним сразу начнётся охота. Мгла уже знает, что он в Лесотравье. Ему придётся тайком идти через Рыжий Бор, по Болотным Хлябям. Затем он пересечёт… ну-ка, ну-ка… пересечёт Ивовые Холмы и зайдёт во Мглу с запада. Последним рубежом будет Поющий Камень.

– А Тёмный Витязь? – обронил молчавший до этого Годин.

И снова Радим свёл брови сумрачно.

– Тёмный Витязь сам его найдёт. Их встреча неизбежна. И чем позднее это случится, тем лучше.

– Но не удобнее ли Чужаку идти вместе со мной? – озабоченно спросил Озёрный князь. – Мои воины защитят его от беды в дороге и помогут справиться с Витязем.

Я такое предложение приветствовал всей душой и признательно взглянул на Мечислава. Здоровья тебе, добрый человек! А Радим, видать, окончательно спятил – отправлять меня в одиночку через какие-то хляби в тыл ко Мгле без всякой поддержки. Даже пусть мне дадут карту – чёрта с два я в ней разберусь на незнакомой местности!

Но Радим отрицательно качнул головой, разбивая в прах мои надежды.

– Нельзя! Он должен идти навстречу Мгле один. Так говорит предание. Тебе, Мечислав, и без того забот достанет. Придётся отвлекать на себя врага, отводить от Чужака лишние напасти, пока он станет пробираться лесами на северо-запад. Ему нужно торопиться и уходить уже сегодня.

Ну разумеется! Всё решено за меня, и никто даже не удосужился поинтересоваться, нравится ли мне эта затея. Я подавил тяжёлый вздох. А, будь что будет!.. Думал бы раньше, дома, а теперь чего же. Надеюсь, хоть завалящее оружие дадут, с голыми руками не спровадят.

О, об этом я мог не беспокоиться! Закончив совещаться, вся компания окружила меня и принялась придирчиво разглядывать, как редкого зверя. А то они меня раньше не видали!

– Тебе понадобится меч, – сообщил Владен. – И добрый меч, такой, чтоб снести голову Тёмному Витязю с одного удара. Меч я дам, дам доспехи. А ещё держи вот это.

И он снял со стены один из щитов – круглый, обтянутый кожей, с металлическими нашлёпками по ободу. Кое-где на поверхности виднелись вмятины, словно от ударов топором или мечом. Однако плотная кожа в своё время выдержала и, стянувшись, сохранила лишь рубцы давнего боя.

– С этим щитом мой отец защищал западные границы Лесотравья, – промолвил Владен. – Он не раз выручит тебя. Держи.

Щит я удержал, хотя он был не лёгонький. А спустив его к ногам, ощутил, как ткнулся в бедро окованный железом край. Строго. Уже кое-что…

Но, похоже, подарки только начинались. Теперь вперёд выступил Милонег, князь Пустынный.

– За мной конь. Я дам тебе своего Белко – это самый быстрый и сильный жеребец в моих конюшнях. Он ждёт тебя во дворе. Умнее коня ты не сыщешь во всём Лесотравье. За него сам хан Вар предлагал три лучших своих табуна. Но смотри, береги его!

Меня бы кто сберёг… Лишь бы этот Белко к себе подпустил. И никто не осведомился, умею ли я ездить верхом. Да я на лошадь раз в жизни садился! Писал летом про одно подсобное хозяйство, и наш фотограф загорелся запечатлеть меня на каком-то сивом мерине. Мерин, привычный ко всему, стоял смирно и не рыпался. Но я всё равно умудрился съехать с его спины набок. Хоть бы сейчас не опозориться…

Меж тем рослый воин принёс что-то, завёрнутое в плащ. Владен сам достал из свёртка кольчужные доспехи, а затем узкие длинные ножны. Вытянул меч, помедлил, любуясь бликами солнца на лезвии, и передал его мне.

– Держи.

Ага, вот чего мне не хватало. Принимая оружие, руки невольно дрогнули. Эта штука… нет, слово «штука» здесь не подходит! – это чудо было самым ценным приобретением за сегодняшнее утро. И сжав рукоять меча, я вдруг почуял ту силу, которую до сих пор тщетно пытался в себе отыскать. Огненная лавина прокатилась по телу, собралась комком у горла, ликующе обнесла голову и замкнула пальцы в крепкий кулак. И меч ответно отсалютовал мне белым сполохом на острие.

Я перевёл взгляд с клинка на Окраинного Странника. Тот одобрительно прикрыл глаза, жёсткие усы шевельнулись в улыбке – «наконец-то!».

– Спасибо за подарок. Откуда он?

Владен сдвинул недоумённо брови.

– Ты не помнишь своего меча? Это же твой меч! Он веками хранился в Велевце, как величайшая ценность. Я его не дарю, я его тебе возвращаю.

Внутри у меня что-то ворохнулось, будто мышонок пробежался коготками по душе. Очень любопытно… Значит, я не только бывал когда-то здесь, а ещё и кое-что оставил? И когда же это было? Почему мне никто ничего не говорит?

Сзади тронули за рукав. Я оглянулся. Годин, недоверчивый и грозный воевода Годин протягивал мне нож. Именно такой я мечтал пристегнуть к поясу – стальной десятивершковый клык с чеканным окладом на костяной рукояти.

– Возьми мой нож, – просто сказал Годин. – Я убил им Синегорского тура. В другой раз поведал бы тебе, что за зверюга это была… Если доведётся сойтись с врагом вплотную, не забудь про нож. И помни – его никакие чары не берут.

Я с чувством пожал Годину руку. Так, снарядили по полной, сделали что могли. Остальное зависит от меня.

Провожали на войну бабушки пирата…

– Вы дали Чужаку достаточно, – раздался зычный голос Озёрного князя. – Оружие, конь, доспехи – да, всё, что нужно. Но я дам ему ещё кое-что, ведь от меня пока подарка он не получил. Этот волшебный меч, несомненно, защитит его в бою, но поможет ли там, где опасность не видна?..

– О чём ты?

– Так и знал – вы об этом не подумали, высокие князья. В одиночку он не пойдёт, и плевать на предание. Я дам ему спутника.

Радим, поборник древних законов, возражать на сей раз почему-то не стал. Лишь кашлянул с сомнением.

– Какого спутника? – Владен вопросительно выгнул бровь.

– Мы зовём его Стрелком. Он славный воин и владеет луком бесподобно. К тому же, он из лучших моих следопытов, и тропы, по коим отправится Чужак, ему хорошо знакомы. И ещё…

– Ну?

– Он так же молод. Думаю, они поладят. А главное, он просто будет рядом, на всякий случай. Эй, кто там есть… Стрелка сюда!

Дверь скрипнула. На пороге вырос ладный парень – светло-русая грива до плеч, хмурый взгляд, чуть припухшая нижняя губа, шрам на подбородке. Полы рубахи сурового полотна плотно обхватывали узкие бёдра. За спиной берестяной тул, у пояса нож, едва ли не длиннее, чем мой. Тёмные глаза скользнули по мне безразлично. Стрелок. Спутник, ёшкин кот!

Этот, что ли, оберегать будет? Может, ещё и рубиться научит?

Не знаю отчего, но душу вдруг царапнула игла тревоги. И совсем тоненькая то была иголочка, и кольнула едва, и вроде бы не с чего ей появиться. А сердце толкнулось невпопад.

На Руси сердце вещим называли…

Впрочем, вещее сердце, отдышавшись, тут же облегчённо подсказало, что какой бы спутник ни был и как бы он на меня ни смотрел, а по неведомой земле пройти поможет. Леса и хляби всяко станем вдвоём исследовать. А ежели этот Стрелок против меня что-то заимеет, то разберёмся с ним в дороге, без лишних глаз.

Один на один.

– Пойдёшь с ним, – Мечислав указал на меня. – Попутчика беречь, случись что – твоя голова ответчицей.

Скулы парня закаменели.

– Я не еду с дружиной?

– Нет. Мы отправляемся позднее. Вы уходите сегодня. Сейчас.

– Куда мы идём?

– К Поющему Камню.

В глазах Стрелка мелькнул какой-то вопрос, замешкался и так и не вырвался на свободу. Может, по большому счёту малому было всё равно, куда и зачем его посылают, а может, он в словах своего князя услышал гораздо больше, чем я. Во всяком случае, он больше ничего не спросил, только пожал плечами.

Допустим, Стрелку-то было всё ясно. Но я не такой понятливый! И в этой переделке мне многое надо разжевать, чтоб дошло. А разжёвывать, видимо, никто не собирался. Мой будущий спутник скрылся за дверью, ни слова более не вымолвив, а я озадаченно повернулся к Радиму.

– Ну и что мне делать у Поющего Камня?

– Э-э… – Окраинный Странник зябко поёжился. – За ним начинаются владения Мглы.

– Здорово. Дальше что?

– Дальше? Дальше вы вступите в последнюю битву, если…

– Если Тёмный Витязь раньше не прикончит. Хорошо придумано… Что там, во Мгле? Какая она? Как с ней бороться?

– Я уже сказал, не знаю.

– А кто знает? – не подумайте, что я невежлив, но надо же выяснить, что предстоит.

– Возможно, знает Жемчужная Дева, – неуверенно предположил Владен. – Но вряд ли вы с ней встретитесь.

– Ну, великолепно! А она кто такая?

– Хозяйка Радуги, – буркнул Радим. – Не надейтесь, её трудно увидеть.

– Так. Барышень-затворниц у вас полно, понял. Изумрудную нашли?

Окраинный Странник сумрачно повёл щетинистым подбородком.

– Нет, даже на след не напал. Я побывал ночью в святилище. Обряд не закончен. Похоже, с ней что-то стряслось.

Я вздохнул обречённо. Не страна, а недоразумение. И никто понятия не имеет, что же мне делать, когда доберусь наконец до этой, мать её, Мглы. Им остаётся надеяться, что удержат оборону до тех пор, пока я разделаюсь с их заботами.

Ты опять?..

Это Мгла подначивает, она, кто ещё. Ладно, так и быть, пойду биться с идолищем поганым. Тем более что Лесотравье мне вроде как не чужое.

А собственно, почему не чужое? Я тут нахожусь сутки от силы и о людях, что меня окружают, ещё три дня назад даже не подозревал. Однако – или то просыпается память, в которую верит Радим? – я чувствовал, что всё больше врастаю в этот мир. В ельники, наполненные колдовским запахом, в камышовые запруды, где водяной пересчитывает поголовье карасей, в суглинистые холмы с морщинами умерших корней и в прищур бойниц на крепостных стенах – я всё больше врастаю в этот мир. Застреваю, увязаю и, кажется, начинаю любить его. Хотя бы он и отправлял меня на неизбежную гибель.

Впрочем, погибну ли я – ещё вилами на воде писано. Как там пелось в одной хорошей песне моего мира – «не спеши ты нас хоронить…»

Вот и не спешите. Ещё поживу. У меня здесь дела.

– Ну что ж, время, как говорится, не ждёт. Станем прощаться?

Мой бодрый тон заставил Радима недоверчиво дёрнуть бровью. «С тобой и впрямь рехнёшься, – было чётко написано на его лице. – С тобой рехнёшься, но так-то лучше». Махнув на хорошие манеры, требующие почитать, прежде всего, князей, я пожал ему руку первому.

– Не тревожьтесь. Я всё сделаю. А вы ищите Изумрудную Деву – без памяти мне гроб. О подарке с вашей стороны скромно умолчим, – при последних словах я понизил голос, дабы прочих удар не хватил от моей наглости. Радим понял и улыбнулся одними глазами.

– У меня нет ничего, чтобы делать такие богатые подарки, как от высоких князей. Но мы непременно встретимся в дороге. А если придётся туго, прислушайтесь – вы услышите меня. Ибо я могу подарить вам лишь хороший совет.

– Он прав – добрый совет дорогого стоит, – согласно прогудел Мечислав. – И помни, Чужак, – в твоих руках не жизни троих князей, а само Лесотравье. Защити его любой ценой.

«Любой ценой. Защити любой ценой…»

– Я запомню.

Простились мы с Сосновым, Пустынным и Озёрным владыками так же, как встретились, – по-дружески, но коротко, без долгих объятий и напутствий, как подобает воинам. Тем более что всё уже сказано – не убавишь, не прибавишь. Годин молча потрепал меня по плечу, и в его взгляде я не заметил и следа той подозрительности, с коей он встречал меня накануне.

Вниз со мной спустился лишь Окраинный Странник – иначе поди объясни дружине, с чего вдруг совет князей в полном составе провожает никому не известного парня. Договорились же цель путешествия в секрете держать. А также особо не распространяться насчёт моей особы.

Стрелок ждал во дворе, налаживая упряжь. Его глаза проехались по мне по-прежнему хмуро. Можешь думать что хочешь, приятель, но не моя это прихоть. Твой князь велел тебе сопровождать меня, так что не кривись. Пойдёшь, куда сказали.

Милонег не обманул. Белко уже стоял под седлом – великолепный конь белой масти, со вздрагивающей атласной шкурой, с длинной, свисающей набок гривой, потрясающий конь, в котором изящество стати сочеталось с мощью мускулов. Куда до него было подсобному мерину, моему единственному опыту верховой езды. В душе противно тенькнуло. Я не сумею сесть на этого красавца, а сяду – так не удержусь, а удержусь – так не протяну и сажени, постыдно брякнусь наземь на потеху Стрелку.

С помощью Радима я неторопливо пристроил щит к седлу. Чьи-то заботливые руки уже присобачили сюда немалый дорожный мешок – со снедью и прочими припасами, надо полагать. Всего и делов-то – садись и отправляйся. Но спешить не хотелось. Хотелось отдалить миг неизбежного позора на глазах у молодых весёлых кметей и особенно под снисходительным прищуром Стрелка. Этот парень меня не сказать как раздражал. Раздражал всем – тем, как умело взнуздал своего гнедого, как гибко взметнулся в седло, как молчал равнодушно и даже не сделал попытки помочь, придержав под уздцы моего коня.

Ну и хрен с тобой, сам справлюсь.

Я вставил ногу в стремя, ухватился за луку седла. Если Белко сейчас шарахнется, считай, пропало. До сих пор он вёл себя вполне спокойно – то, что норовил обнюхать и мягко хватал губами за рукав, не в счёт. Стой смирно, мой ненаглядный, я тебе за это сахару дам… Хотя откуда здесь возьмётся сахар?

И тут произошло чудо. Чудо было крохотное и исключительно для меня одного. Словно кто-то подкинул вверх – тело легко взлетело в седло, и рука небрежно нашла поводья так, будто это привычное дело. Когда, интересно, я научился такому, в каком манеже? И что удивительнее всего – держался в седле крепко, уверенно, ни дать ни взять, всю жизнь только тем и занимался, что лошадей объезжал.

Да, чудо – тело всё делало само, помимо меня, а мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не таращиться изумлённо. Жаль, никто не оценил. Мой подвиг остался незамеченным – конечно же, здесь все, до последнего мальца, умеют ездить верхом, так что для них это ничего особенного. Лишь Радим довольно потёр ладони и неожиданно сделал то, чего уж от него-то я вовсе не ожидал, – украдкой поднял большой палец: «Браво!..»

Н-да, видать, Окраинный Странник и вправду немало погулял по моему миру, коль ему знакомы подобные жесты. Я ответил Радиму тем же, поправил перевязь, хлопнул коня по шее – трогай. И Белко послушно тронул вслед за гнедым. Даже мерное покачивание в седле мне было знакомо, точно я не раз сидел на спине, ну, не этого, но такого же боевого коня. На выезде из ворот оглянулся – Радим смотрел нам вслед. Он прощально помахал рукой, а затем со значением дотронулся пальцем до лба.

Думай. Слушай. Помни.

Глава 6

Неизвестно, как дальше, а пока что дорога и не помышляла паскудно водить нас по всяким урочищам. Сперва я по наивности полагал, что Рыжий Бор и есть тот самый ельник, в тени которого мы с Радимом шли к Велевцу. Теперь приходилось признать свою очередную ошибку. Да мало ли их я уже совершил, мало ли их ждёт меня впереди! Пресловутый Рыжий Бор, по всей видимости, лежал где-то за бесчисленными поворотами дороги. А владения Киона остались далеко по правую руку – целое царство с громадами елей и пнями, седыми от мха. Всего и было рыжего в нём, что шляпки мухоморов, да и те, скорее, алые. И хоть выглядел ельник Киона грозным и таинственным, но уж лучше он, чем какой-то неведомый, полный страхов и опасностей Рыжий Бор – от одного этого названия хотелось надсадно прокашляться.

Выехав из Велевца, мы сразу взяли влево, и скоро ельник скрылся из виду за очередным угором, а по сторонам пошли крутолобые холмистые луга, да кое-где чахлые березнячки. Денёк тоже не подкачал – не чета вчерашнему. Ветер, правда, ярился без устали – куда от него денешься, наверное, он стихнет, лишь когда последний воин Великой Битвы втиснет в ножны меч, чтоб уже не вынимать его. Однако тучам сегодня места не находилось, ясное небо распахнулось над Сосновым Краем, и солнце залило светом всё вокруг. От этого казалось, что разговоры о Мгле всего лишь сказки и я отправляюсь не на былинную битву со злом, а в очередную занюханную командировку. Да-да, так и есть, если на замечать конской холки под носом, боевого щита у колена на седле, молчаливого напарника с тулом за плечами. И ещё проклятого ветра, который сдувает зной и наполняет лёгкие гарью.

– Эту мерзость с севера тащит?

– Что?

– Гарью пахнет, говорю. С севера?

– Да.

Кажется, он хотел выразиться покрепче. Занятный парень, подумал я, чего он ершится? Ничего, вроде бы, ему не сделал и на верёвке за собой к Поющему Камню не тащил. Играть в молчанку можно до бесконечности, мы и так уже вёрст пять отмахали, ровно каждый сам по себе, ни словом не перекинувшись. Коли будем продолжать в том же духе, то на приключении можно ставить крест. Не сказать, что я так уж томился по общению. Но мне в этом мире нужен не только компас – мне нужен добрый попутчик без камня за пазухой.

Я покосился на Стрелка, на его упрямый подбородок, запястье, перехваченное поводьями, русую прядь, упавшую на лоб. Глаза бы мои тебя не видели! Навязал князь Мечислав попутчика… Хотя, с другой стороны, к чему ссориться в самом начале пути?

– Ты чего молчишь?

Он пожал плечами. И даже головы, стервец, не повернул.

– Чего молчишь, спрашиваю? Не надоело? Или говорить разучился?

На этот раз он повёл недовольно глазом в мою сторону и шевельнул губами – должно быть, хотел ответить, но сдержался. Да что такое, в самом деле!

– С Радимом куда приятнее было путешествовать, – сообщил я сам себе.

Ух, пробрало, наконец! Впервые во взгляде Стрелка прорезалось что-то живое. Он криво усмехнулся. Или сделал вид, что усмехнулся.

– Вот и ехал бы с Радимом.

– Поехал бы. Да мне тебя сосватали.

– Я не красна девка, чтоб меня сватать.

– Да уж ясен пень. Ты, часом, не в лесу с волками рос?

– Ты!.. – он развернулся ко мне столь резко, что седло жалобно скрипнуло. – Какие волки?! Что мелешь?

– Что слышал.

Он натянул поводья, да так, что гнедой привстал на дыбы. Я тоже придержал Белко. Мы исподлобья рассматривали друг друга. Он катал желваки по скулам, даже шрам на подбородке побелел от гнева. И я впервые заметил, какая тонкая шея у Стрелка, совсем мальчишеская, с острым кадыком и бешено колотящимся живчиком под загорелой кожей. Наверное, парень ещё моложе, чем я думал. Почему именно его послал со мной Мечислав?

Первым не выдержал Стрелок.

– Ты сшибки хочешь?

– Давай, начинай.

Я с интересом ждал, что будет дальше. Ждал и удивлялся сам себе – неужели это я?.. Неужели это я так упорно напрашиваюсь на совершенно ненужную ссору? Но зачем? Что я с неё поимею, кроме лишних неприятностей?

Вот они, те самые ветры Лесотравья.

Как пить дать, у Стрелка чесались кулаки съездить мне по роже. Я бы на его месте так и сделал. Но он лишь кусал губы, что-то обдумывая. Потом сплюнул и сказал просто:

– Я не стану с тобой драться.

– Почему? Боишься?

– Очень надо! Князь велел тебя беречь. Вот дойдём до Поющего Камня – там и схватимся.

– Ладно, – весело согласился я. Он наконец-то разговорился и перестал быть похожим на безмолвного языческого истукана – подобие тех деревянных божков, которые надменно взирают на принесённые жертвы в святилищах.

– Ладно. Хотя можно не ждать, до Поющего Камня далековато будет. Хочешь, нынче же испытаем, кто кого, – на привале. Идёт?

Он мотнул головой.

– Нет. Князь Мечислав сказал…

– Князь много чего сказал. Он, например, сказал, что мы должны поладить.

– Да? – озадачился Стрелок. Он смешно наморщил нос, и тут я понял, что мы поладим непременно. И не успел порадоваться такому обстоятельству, как взгляд Стрелка заледенел, остановившись где-то у моего лба. В следующее мгновение этот сумасшедший рывком выдернул стрелу из тула. Лук уже был у него в руках – изрядно оружием владеет, не солгал Мечислав… Ни-и фига себе, задохнулся я, вот это поладили! Тетива, надсадно взлязгнув, загудела, и макушку мою обдало холодом – стрела свистнула вровень.

Так, я живой или уже умер?

– Ты… чего?

– Ничего, – он обогнул меня, спрыгнул с седла и поднял из травы что-то тёмное и растопыренное. – Смотри.

Это был ворон. Огромный ворон, под стать хорошему коршуну, насквозь пробитый стрелой с широким наконечником и красно-белым ушком. Не в меня – вот в кого целил Стрелок. И как можно было забыть, что тут со всех сторон… Разглядывая трофей, я уже чуял, что ворона этого послали по мою душу. Мёртвый, он и сейчас мечтал добраться до меня. Мёртвые глаза блеснули синеватой сталью ненависти. Мёртвые перья казались чёрными лезвиями – самое то, чтоб полоснуть по горлу. Мёртвые когти, не в силах дотянуться до моей кожи, царапали воздух. И мёртвый клюв приоткрылся в бессильной угрозе.

Мёртвый ворон. Первый привет от тётушки Мглы.

Кабы не Стрелок…

– Откуда он взялся? – просипел я. Голос подвёл, дрогнув не к месту, но Стрелок этого как бы и не заметил.

– Ниоткуда. Просто появился.

– Так не бывает.

Он хмыкнул – «у нас всё бывает!», – вырвал стрелу, а птицу небрежно отшвырнул куда-то в сторону.

– Падаль. Поехали.

Мы поехали и даже некоторое время молча. Но подстреленный ворон не давал мне покоя, он чёрным растрёпанным пугалом маячил перед глазами. Не ждал я, что так быстро начнётся охота… К тому же, в памяти всплыл давешний разговор с Окраинным Странником, и очень захотелось кое-что выяснить. Так что ежели Стрелок намерен и дальше помалкивать, то с этой мечтой ему придётся распроститься. У меня, знаете ли, настроение не то.

– А это настоящий ворон был?

Парень глянул на меня недоумённо.

– Настоящий?..

– Ну… Кион вчера о каком-то обмене говорил. Сказал, что вороном прикидывается, тварь.

Стрелок добросовестно мои слова обдумал. Потом нахмурился.

– Кион – это кто?

– Хозяин того ельника. Думаю, леший.

– А-а… Нет, не обмень это. Птица как есть.

– Откуда знаешь?

– Сразу видно. Обмени – они такие… ну… – он двинул пальцами, подыскивая слова. – Такие, знаешь… нецелые.

Я даже опешил.

– Это как?

– Коли, скажем, заяц – то без хвоста. Коли волк – уши срезаны. У ворона пальца на лапе не хватает, а у этого все целы, заметил? И потом, их так просто не убьёшь.

– А ты убивал?

Он кивнул нехотя.

– Было. Там, дома, в Озёрном Краю. Три лета назад. В лесу дикий кот появился, двоих ловцов загрыз… Я его долго выслеживал. Слышу – шорох. Он на меня с дерева… Я успел.

Он невольно коснулся подбородка. Вот откуда у него этот шрам. А между прочим, я читал, что цапнутые оборотнями сами такими становятся. Но, может, в этом мире не всё так, как в наших книгах?

– А чем обменей убивают?

– Оружие надо в проточной воде смочить. И слово потаённое сказать. Они заговора и проточной воды боятся.

– А почему не серебряной пули?

– Серебряной чего?..

Я опомнился. Конечно, будет «чего», конечно, Стрелок смотрит на меня удивлённо. Небось, арбалет – самое лучшее, что он видал. Об огнестреле здесь слыхом не слыхивали. Не поведать ли ему об этой отрыжке цивилизации?.. Тем более что мы, кажется, нашли общий язык. Вот уже несколько минут болтаем почти по-дружески, и не заметно, что Стрелок готов снова угрюмо замкнуться в скорлупу своего молчания.

Ладно, там посмотрим. Я пока не решил, стоит ли говорить напарнику, кто я на самом деле. Хотя, не исключено, услышав, за какой надобностью мы идём на северо-запад, он лучше поймёт, чего ждать в случае угрозы. А в том, что на этого парня можно положиться, я почему-то был уверен на все сто.

– Слышь, – окликнул меня Стрелок, – ты сам-то откуда?..

…Нет, в ту минуту я так и не сказал ему, откуда меня сюда занесло. Отговорился тем, что издалека, из очень, ну о-очень далёких мест. И, чтобы он снова не надулся как мышь на крупу, тут же пошёл на приступ и начал расспрашивать сам. То ли недавнее происшествие развязало Стрелку язык, то ли ещё что, но он вступил в беседу и довольно толково отвечал на вопросы. Откровения на личные темы я оставил на потом – дорога дальняя, успеется. В основном, меня пока интересовало, попадутся ли нам на пути какие-нито деревушки или так и придётся странствовать по полям и лесам, где вместо людей лишь зверьё да оборотни. По словам парня выходило, что деревень здесь хватает, а в нескольких днях пути от Рыжего Бора лежит большой торговый город. Жители его не признают ничьей власти, и князь Озёрного Края им не указ. Когда Мгла начала наступать, они послали свою дружину на подмогу Мечиславу, но предупредили, что биться будут за себя и за Лесотравье, а не во славу какого-то князя. «Какого-то» Мечислав проглотил, не поморщившись. А если в душе у него что и осело, то обиду он предпочёл держать при себе. Достойно поблагодарил послов за оказанную помощь и заверил, что на вольности их сограждан никто посягать и не думает.