Черная месса

Как раз в это тяжелое время, в 1938 году, Джеймс и Джин Балджеры, озабоченные поисками третьей спальни для своей увеличивающейся семьи, переехали в первый социальный квартал Бостона. Уайти было девять лет, Билли – четыре. Наконец-то Балджерам удалось расселить своих детей в разных комнатах: трое мальчиков заняли одну спальню, а три девочки – другую. Хоть Олд-Харбор и был сплошной игровой площадкой для детей, их родителям нужно было практически не иметь ни гроша, чтобы получить право поселиться там. Балджеры полностью соответствовали этому критерию. Еще будучи молодым человеком, Джеймс Джозеф Балджер потерял руку: ее зажало между двумя железнодорожными вагонами. С тех пор он работал только от случая к случаю клерком на военной верфи в Чарльзтауне, временно замещая других сотрудников по вечерам и праздникам; постоянной же работы у него больше никогда не было.

Невысокого роста, в очках, с зачесанными назад белокурыми волосами, Джеймс Балджер прогуливался по пляжам и паркам Южного Бостона, покуривая сигару; пустой рукав пальто свисал с плеча его ампутированной руки. Его полная тягот жизнь началась в доходных домах Норт-Энда как раз в то время, когда ирландское сообщество эпохи «голодного переселения» уступало место другой волне эмиграции, на этот раз из Южной Италии. Это были 1880-е годы. Джеймс всегда живо интересовался происходящими вокруг событиями; один из друзей детства Билли вспоминал, как однажды столкнулся с ним на прогулке и был застигнут врасплох длинной дискуссией о «политике, философии и тому подобных вещах». Впрочем, отец предпочитал одиноко сидеть дома бо́льшую часть времени, особенно когда по радио шли репортажи о матчах «Ред Сокс». Разительный контраст ему составляла его жена: общительную Джин можно было застать болтающей с соседками на заднем крыльце, выходившем на Логан-вэй, даже после тяжелого рабочего дня. Многие соседи вспоминали Джин Балджер как улыбчивую, но проницательную женщину, которую было легко полюбить, но трудно одурачить. Считалось, что Билли похож на нее – дружелюбный и общительный, частенько спешащий в библиотеку с целым портфелем книг или в церковь на свадьбу или похороны, со своим подрясником министранта[34], переброшенным через плечо.

Но Билли также разделял и склонность отца к уединению. В немногочисленных интервью о своей семье Балджер с грустью рассказывал об отце, его стоической манере поведения и тяжелой доле; жалел, что они так мало разговаривали, и добавлял, что совместных моментов могло быть гораздо больше. Он вспоминал, что в тот день, когда он отправился в армию, в самом конце войны в Корее, его родители были охвачены тревогой, потому что два года назад в бою убили их зятя. Джеймс и Джин проводили сына на ближайшую станцию, где он сел в поезд на Форт Дикс, Нью-Джерси. Отец, тогда уже почти семидесятилетний, вошел вместе с ним в вагон и проследовал до его места. «Я подумал: что за дела? Ну, как молодежь обычно думает. А мой отец взял меня за руку (что тоже было очень необычно для него) и произнес: “Храни тебя Бог, Билл”. И я запомнил эти слова, потому что фраза была гораздо длиннее, чем обычно говорил мой отец».

* * *

Билли Балджер устроился на государственную службу, когда учился на последнем курсе юридического факультета Бостонского университета, и женился на подружке своего детства Мэри Фоули. Просто ему нужна была работа. Джон Коннолли был в то время одним из его коллег по работе. Изначально Балджер собирался отработать несколько сроков в Палате представителей местного Сената, а затем начать частную практику адвоката по уголовному праву. Но в результате он остался на государственной службе, имея небольшую юридическую практику и растущую семью. В 1960-е у Балджеров родились друг за другом девять детей. Билли переместился в Сенат в 1970-м, и ему предстояло быть его президентом дольше, чем кому бы то ни было за всю историю Массачусетса.

Активно продвигаясь по служебной лестнице законодательной власти штата, Билли, со своим волевым подбородком и консервативными привычками, сделался живым воплощением Южного Бостона. Он стал провокационным политиком, известным по всей стране, который находил особое удовольствие в задирании либералов из богатых районов, полагавших, что автобусная развозка была отличной идеей для его района, но не для их собственного. У него была страсть к возобновлению старых проигранных битв, не менее знаковых, чем федеральный референдум, навязанный им в общем-то безразличному электорату в 1980-е, чтобы исправить какую-то старинную ошибку в американской Конституции, вдруг им обнаруженную. Поправка от 1855 года вводила запрет на финансовую помощь приходским школам, и хотя Балджер признавал, что она не нанесла особого ущерба, он добивался ее отмены хотя бы из-за изначальной антикатолической направленности. То, что поправка была дважды отклонена подавляющим большинством голосовавших, не имело значения. Важна была только борьба сама по себе.

Подобные шаги и превратили его в ведущего политика своего времени, парадоксальную фигуру, в которой образованность смешивалась с жестокостью улиц. Он был одновременно мелким деспотом – и искусным переговорщиком; располагающим к себе человеком, любившим публику, – и раздражающим многих оратором, имевшим свою темную сторону и принимавшим любые обиды на свой счет. Его «плохая» сторона всегда оставалась его слабым местом.

Хотя Билли Балджер был хорошо известен своим схоластическим и благородным стилем, он мог с такой же легкостью продемонстрировать и другую свою сторону. В 1974 году, когда протестующие против автобусной развозки были арестованы рядом с районной школой, Балджер появился на месте конфликта и обвинил полицию в избыточности принимаемых мер. Он стоял лицом к лицу с полицейским комиссаром города, Робертом Диграциа, тыча в него пальцем и сравнивая его полицейских с гестаповцами, потом повернулся и, рассерженный, пошел прочь. Диграциа сердито крикнул ему вслед о политиках, «не имевших яиц», чтобы провести десегрегацию раньше, когда все было по-другому. Балджер развернулся, подошел вплотную к намного превосходящему его по росту Диграциа и прошептал ему в лицо нехорошим, опасным голосом: «Язык в задницу себе засунь, понял?»

Когда развозка поставила Саути на уши, начал действовать даже Уайти Балджер, причем в несвойственной ему роли миротворца. Он работал «за кулисами», пытаясь принести спокойствие на улицы и обращаясь к своим «партнерам». Его увещевания едва ли можно было считать актом гражданского альтруизма. По правде сказать, повышенная вероятность постоянного присутствия полиции в Южном Бостоне попросту вредила его бизнесу. Так что Уайти обратился к своим «партнерам» с призывом не усугублять трения, кипевшие в школах.

Несмотря на все непостоянство и непредсказуемость 1970-х, Билли быстро добился президентства в Сенате и управлял им железной рукой до конца десятилетия. Но ему пришлось серьезно бороться с имиджем, бравшим истоки в обычаях Саути – как в хороших, так и в плохих проявлениях. Это привело к тому, что в городе он прослыл героем, а в лагере либерал-демократов его осыпали проклятиями. Особенно ярко двойственность Балджера проявилась в конце 1980-х, когда он боролся против реформаторского движения, добивавшегося большей демократизации Сената и дебатов. Коллега попытался убедить его, что он сможет стать настоящим героем, если хотя бы чуть-чуть ослабит обычную свою жесткость. Но Балджер лишь покачал головой: «Нет, это не для меня. Я навсегда останусь прямолинейным реднеком[35] из Южного Бостона».

* * *

Как мальчишка, который рос в том же квартале, Коннолли знал обоих братьев Балджеров. Он подружился с Билли, покоренный душевной зрелостью и юмором, которые делали того настолько же отличным от других, насколько печально знаменитым был Уайти. Билли был тем, за кем Коннолли бегал по дороге домой с мессы в церкви Святой Моники и кто приобщил его к литературе, хотя в районе, где все мальчишки были помешаны на спорте, книги не пользовались особой популярностью.

Коннолли, конечно, познакомился и с Уайти, исчадием Олд-Харбор, наводившим страх на всю округу своими уличными драками и безобразным поведением. Без преувеличения, Уайти Балджера знал каждый, даже такая мелюзга, как восьмилетние мальчишки, ровесники Коннолли. Однажды Джон оказался на игре в мяч, неожиданно переросшей в ссору. Старший мальчик решил, что Коннолли слишком долго возится, пытаясь овладеть мячиком, и запустил ему другим мячом между лопатками. Спину обожгла боль, Джон инстинктивно схватил мяч и швырнул его обидчику прямо в нос. Старший мальчишка был, конечно, сильнее Коннолли, и тому ощутимо досталось. Но вдруг откуда-то с края поля прибежал Уайти, и драка тут же перестала быть такой односторонней. С разбитым лицом, Коннолли вскочил на ноги, бесконечно благодарный Балджеру. В каком-то смысле Джон навсегда останется мальчишкой из бедного района, использующим любую возможность быть принятым в суровом мире и раз за разом поддающимся мужественному обаянию Уайти Балджера.

* * *

Когда Джон Коннолли был еще маленьким мальчиком с улицы О’Каллаган Вэй, Уайти Балджер уже воровал товары из грузовиков в районах Бостона, где проживали этнические меньшинства. Ему было тринадцать, когда его впервые обвинили в воровстве; он быстро «вырос» до вооруженных нападений и нанесения телесных повреждений, а затем и грабежей, по пути каким-то образом умудряясь избегать исправительных учреждений. Тем не менее, несмотря на юный возраст, он частенько подвергался преследованию бостонской полиции – и возвращался домой с расквашенным носом и избитым гораздо сильнее, чем в момент ареста. Его родители беспокоились, что избиения сделают только хуже; и в самом деле, упрямый подросток, закалившийся в этих столкновениях в полицейском участке, теперь слонялся по району и дразнил младших мальчишек, предлагая им ударить его в живот и «пробить» его рельефный пресс с «кубиками», напоминавший стиральную доску. За несколько быстро промелькнувших лет он превратился в опасного уголовника с ореолом Джимми Кэгни[36], известного своими жестокими драками и безумными автомобильными погонями. Полицейские отчеты того периода являют абсолютно безразличного к учебе парнишку – полную противоположность брату Билли. Уайти так и не Окончил школу, зато у него была своя машина, даже когда его приятели еще ездили на автобусе.

Один из сверстников Балджера, также выросший в Саути перед тем, как уйти морским пехотинцем в армию, а потом поступить на службу в правоохранительные органы, по выходным играл в футбол без защитной амуниции[37] и вспоминал Балджера как довольно среднего спортсмена, но яростного соперника. «Он не был хулиганом-задирой, но все время искал приключений. Можно было не сомневаться в том, что с обычного нечаянного тычка непременно начнется потасовка. Было что-то притягательное в том, как он держал себя. По крайней мере, всегда было ощущение, что он останется верен своим друзьям – тогда так было принято. Друзья в те времена были сродни соплеменникам, и связь с местной бандой имела огромное значение для городских мальчишек из бедных семей».

Балджер проводил бóльшую часть времени с группировкой «Трилистники», одной из преемниц знаменитой банды Гастин[38]. У Гастин были все шансы стать доминирующей криминальной организацией в Бостоне во времена сухого закона, но в 1931 году ее лидеры зашли слишком далеко, захватив контроль над нелегальной продажей алкоголя по всему побережью. Двое бойцов из Саути были убиты, когда отправились в итальянский район Норт-Энд предъявить свои условия мафии: их буквально изрешетили пулями из дверей офиса местной компании, занимавшейся морскими перевозками. Полиция до сих пор считает, что судьба банды Гастин стала точкой невозврата в криминальной истории Бостона. В последующие годы чахлая бостонская мафия будет выживать лишь в итальянских районах, а более агрессивные ирландские группировки переместятся в Южный Бостон, лишь усилив разрозненность преступного мира, где главным критерием общности станет этническая принадлежность. Иногда ради большей прибыли оба направления могли и объединиться. Но Бостон, наряду с Филадельфией и Нью-Йорком, останется одним из городов, где устоявшимся ирландским бандам удастся сосуществовать с итальянской мафией, избавившись при этом от ее постоянных вымогательств.

Противостояние банды Гастин с мафией позволило Уайти Балджеру свободно вращаться в криминальных кругах Южного Бостона, пойдя «на повышение» – от воровства из грузовых машин к ограблениям банков, чтобы в возрасте двадцати семи лет уже испытать на своей шкуре прелести строгого режима в самых суровых федеральных тюрьмах. Досье у него достаточно нелицеприятное: заключенный, который постоянно участвовал в драках и раз за разом отсиживал долгие сроки в одиночной камере. Уайти рассматривали как постоянную угрозу безопасности, поэтому однажды он даже провел три месяца в карцере в Атланте, а затем был отправлен в Алькатрас, тюрьму особого режима, – его обвинили в подготовке побега. Балджер продолжил отсиживать в «одиночке», где за отказ от работы в конце концов был переведен на восток, в Ливенворт, штат Канзас, а потом еще раз (уже перед самым возвращением в Бостон) – в Льюисбург, Пенсильвания. Балджер попал в тюрьму в 1956 году, когда Эйзенхауэр еще не закончил свой первый срок на посту президента, а вышел в 1965-м, когда Линдон Джонсон развязал войну во Вьетнаме. Его отец, проживший достаточно долго, чтобы увидеть победившего на выборах Билли, скончался перед самым освобождением Уайти.

Балджер вышел из тюрьмы матерым уголовником, вернулся в дом своей матери в социальном квартале[39]. Какое-то время он работал охранником в судебном здании округа Саффолк (эту работенку подкинул ему Билли). Работа отражала всю политику Саути, основанную на давней бостонской системе, где вышестоящие укрепляли свои «феоды» путем контроля за государственной службой, набирая на нее своих людей. В старое время эта система была надежным средством выживания для неквалифицированных иммигрантов из многодетных семей, но в 1960-х могла обеспечить бывшему уголовнику только работу охранника. После нескольких лет вынужденного бездействия на условно-досрочном освобождении Уайти вновь погрузился в пучину преступного мира, быстро превратившись в опасного, вселяющего ужас головореза. Хозяева баров в Саути, из которых он принялся выколачивать игорные и ипотечные долги, отныне редко опаздывали с платежами.

Дисциплинированный молчаливый Балджер явно превосходил всех в том беспощадном мире, куда с радостью вернулся. Во-первых, он был начитан: десять лет за решеткой он провел с пользой, изучая историю Второй мировой войны. Особенно ему нравилось разбирать случаи, приведшие к капитуляции генералов. Накапливая подобные знания, он интуитивно рассчитывал применить опыт похожих ситуаций в собственной жизни, выжав из них максимум выгоды. В этот раз он предполагал стать изворотливым «выживальщиком», чередующим терпение с избирательной жестокостью. Он больше не будет провоцировать полицию громкими историями – теперь он станет человеком, который хорошо усвоил правила жизни в тюрьме, и при проведении обычных рутинных досмотров будет заверять полицейских, что они все классные парни, а он – просто «хороший плохой парень».

Через пару лет после освобождения из тюрьмы, в 1965 году, Уайти Балджер провернул большинство своих темных дел вместе с Дональдом Киллином, на тот момент ведущим букмекером Южного Бостона. Но прошло еще несколько лет, и у Балджера появились сомнения относительно предрасположенности Киллина к управлению. Разборки с другими бандами шли беспрерывно, одна за другой. Более того, Уайти начинал опасаться, что их с Киллином попросту могут пришить их главные конкуренты в Южном Бостоне – банда Маллен под руководством Пола Макгонагла и Патрика Нея. Один из ближайших «партнеров» Балджера был застрелен у дверей собственного дома в бостонском районе Сэйвин-хилл. Киллина и Балджера, по всей вероятности, ждала такая же судьба – это было лишь вопросом времени.

В мае 1972-го Уайти стоял перед важным выбором: оставаться с Киллином, на которого велась охота, или же вероломно предпочесть лояльности выживание. Он выбрал второе – и несмотря на то, что был телохранителем Киллина, вошел-таки в тайный сговор со своими врагами. Впрочем, это было не единственным трудным решением для Балджера в тот период. Чтобы выжить, ему предстояло определиться, с кем работать дальше в этом крайне нестабильном и разобщенном преступном мире Бостона: подчиниться итальянской мафии, которая вызывала у него отвращение, или заключить сделку с бандой Уинтер-Хилл, которой он совсем не доверял.

Балджер оказался в безвыходной ситуации. С одной стороны – упрямый Дональд Киллин, который пытался им командовать, а с другой – банда Маллен, жаждавшая мести. О мирном договоре банды с братьями Киллинами не могло быть и речи: брат Поли Макгонагл был убит, Бадди Роуч парализован на всю жизнь, а у Микки Дуайера был откушен нос.

Окончательно устав балансировать, Балджер выбрал наименьшее из зол и отправился на поклон в Уинтер-Хилл. Весной 1972 года он заключил секретную сделку с Малленами при посредничестве босса Уинтер-Хилл, Хоуи Винтера. Условия были следующими: Балджер поможет ликвидировать Дональда Киллина, а Винтер гарантирует прекращение криминальных разборок в Саути и утвердит Балджера в качестве нового босса в своем районе. Главная выгода Балджера заключалась в том, что он получал контроль за прибыльным игорным и ростовщическим бизнесом, Маллены же зарабатывали себе на хлеб в основном грабежами.

Тайная встреча в ресторане Чандлера в Саут-Энд растянулась на несколько часов и закончилась только ранним утром. Балджер оказался лицом к лицу с четверкой Малленов; Винтер, сидевший во главе стола, в конце концов пришел к выводу, что конфликт достиг уже такого уровня, на котором крутятся очень серьезные деньги. Уайти пришлось поделиться с грабителями грузовиков стабильным доходом, который обеспечивали невезучие любители азартных игр из Саути.

Вскоре после этой встречи Киллин был вызван прямо с вечеринки по случаю дня рождения его четырехлетнего сына. Поворачивая ключ зажигания в машине, он увидел стрелка, который бежал к нему из близлежащего лесопарка. Пока Киллин пытался нащупать пистолет под водительским сиденьем, стрелок открыл дверцу автомобиля и прижал дуло автомата к его голове. Выпустив в жертву очередь из пятнадцати патронов, убийца бросился к шоссе, запрыгнул в ожидавший его автомобиль и скрылся из виду. Виновника так и не нашли, но в Саути ходили слухи, что это дело рук Балджера. Окончательная точка была поставлена несколько недель спустя, когда Кеннет, младший из братьев Киллинов, на утренней пробежке наткнулся на машину, где сидели четверо. «Кенни!» – окликнули его. Он обернулся и увидел в окне автомобиля Балджера, и тут же к подбородку Кеннета приставили пистолет. «Все кончено, – сказали последнему из братьев-букмекеров, оставшемуся в живых. – Ты больше не в бизнесе. Это последнее предупреждение».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

От англ. white – белый. – Примеч. пер.

2

Трилистник – символ Ирландии. – Примеч. пер.

3

Тед Вильямс (1918–2002) – легендарный бейсболист, всю свою карьеру выступавший за бостонский клуб «Бостон Ред Сокс». – Примеч. пер.

4

Boston Globe – ежедневная газета, крупнейшая в Бостоне. – Примеч. пер.

5

Southie – от South (юг, южный). – Примеч. пер.

6

Выражение charmed life означает пребывание под охраной высших сил, неуязвимость, заговоренность от стрел, меча и т. п. Восходит к пьесе Шекспира «Макбет». – Примеч. пер.

7

Алькатрас – знаменитая тюрьма строгого режима для бандитов и серийных убийц. Находилась на острове неподалеку от Сан-Франциско. Одним из самых известных заключенных Алькатраса был Аль-Капоне, «крестный отец» американской мафии. Закрыта в 1963 году. – Примеч. пер.

8

Гарри Гудини (англ. Harry Houdini, настоящее имя Эрик Вайс, 1874–1926) – американский иллюзионист, филантроп и актер. Прославился разоблачением шарлатанов и сложными трюками с побегами и освобождениями. – Примеч. ред.

9

Закон о свободе информации (Freedom of Information Act) – федеральный закон, допускающий полное или частичное обнародование информации и документов правительства США. Вступил в силу в 1967 году. – Примеч. пер.

10

Известная максима, часто приписываемая римскому сенату античных времен; однако, по утверждению различных исследователей, авторство Макиавелли, Людовика XI и даже Екатерины Медичи тоже вполне возможно. – Примеч. пер.

11

Дым и зеркала – классическая техника в магических иллюзиях, которая заставляет существо парить в пустом пространстве. Была задокументирована еще в 1770 году. Фраза «дым и зеркала» вошла в обиход в английском языке для обозначения любого утверждения, которое при внимательном рассмотрении оказывается иллюзией. – Примеч. ред.

12

В оригинале: «G-men» – американское сленговое выражение для обозначения сотрудников ФБР, в 1990-е годы ставшее особенно популярным благодаря компьютерным играм. Агент ФБР Купер – один из главных героев серии романов и популярного телесериала «Твин Пикс». – Примеч. пер.

13

Teamsters Union – Союз водителей, крупнейший и один из старейших профсоюзов в США. Основан в 1903 году, представляет интересы водителей грузовиков и работников смежных отраслей. – Примеч. ред.

14

La Cosa Nostra, Коза ностра – собирательное название итальянской мафии. В более узком, изначальном смысле – сицилийская преступная организация. – Примеч. пер.

15

Черная месса была весьма распространенным колдовским ритуалом в средневековой Европе. Сама суть ее состояла в «выворачивании наизнанку» официального церковного обряда, с точки зрения черных сил: католические молитвы читались наоборот, справа налево; алтарем служило обнаженное женское тело, и все прочие детали обряда были извращены «ровно наоборот». С помощью черной мессы достигались две главные цели: во-первых, добиться желаемой власти или умертвить соперника, а во-вторых, окружить себя соответствующим флером в глазах окружающих. Любопытно, что такие мессы зачастую проводились католическими же аббатами, которые за существенное вознаграждение не прочь были сыграть роль черного мага.

В данной книге выражение «черная месса» никоим образом не связано с его изначальным оккультным смыслом. Здесь мы имеем дело скорее с фундаментальным принципом этого обряда – перевернуть все с ног на голову, извратить, назвать черное белым и заставить остальных в это поверить. – Примеч. ред.

16

Пер. Б. Пастернака. Буквально: «The Prince of Darkness is a gentleman», «Князь тьмы – джентльмен». – Примеч. пер.

17

Куинси – город в штате Массачусетс, США. Расположен в бухте Куинси в 10 км к юго-востоку от Бостона. – Примеч. ред.

18

Уотергейтский скандал (англ. Watergate scandal) – политический скандал в США 1972–1974 годов. Считается самым серьезным политическим кризисом мирного времени в Америке. Вызван разбирательством незаконных действий ряда высокопоставленных лиц в связи с попыткой установить подслушивающие устройства в штаб-квартире Демократической партии в Вашингтоне, расположенной в комплексе зданий «Уотергейт», в ходе президентской избирательной кампании 1972 года. Единственный за историю США случай, когда президент (Ричард Никсон) досрочно ушел в отставку.

В рамках расследования Уотергейтского скандала Конгресс начал проверку всей деятельности Федерального бюро расследований чуть ли не со дня его основания. В результате были вскрыты массовые нарушения закона сотрудниками ФБР и приняты новые правила деятельности Бюро по обеспечению национальной безопасности и по сбору информации. ФБР попало под жесткий контроль Конгресса и Министерства юстиции. – Примеч. ред.

19

Примерно 173 см и 75 кг. – Примеч. пер.

20

«Ред Сокс» заняла первое место в Восточной американской лиге с рекордом в 95 побед и 65 поражений. – Примеч. ред.

21

Мировая серия (англ. World Series) – решающая серия игр в сезоне Главной лиги бейсбола, где играют только лучшие команды Американской и Национальной лиг. – Примеч. ред.