Разбойничья Слуда. Книга 6. Исход

И тут силы покинули ее. Очнулась Нюрка на горячей печи. Рядом стояла знакомая бабка, которая увидев, что та очнулась, произнесла:

– Ну, Слава Богу! Жить теперь будешь.

– Спасибо тебе, – прошептала Нюрка.

Бабка перекрестила ее тогда и, кивнув в сторону, проговорила:

– Не меня. Свою спасительницу благодари.

Нюрка повернула голову и увидела стоящую в сторонке Татьяну Ивановну. Их взгляды встретились, и тут Нюрка поняла, что видит перед собой не избалованную городской жизнью дамочку, а обычную, готовую пожертвовать собой ради спасения другого, женщину.

– Ну, что друзья мои, пошли? Не забудьте ничего и держитесь все вместе. У нас тут на вокзале такая толчея. Анфиса, ты присматривай за сестрами, – суетилась Озолс.

– Ага, – откликнулась та.

Татьяна Ивановна, повернулась, и, увидев Кольку, добавила:

– И за братом тоже.

А сама улыбнулась и подхватила Нюрку под руку.

– Ой, не беспокойтесь, – восприняла та намерение женщины по-своему.

– Идем, идем, Аннушка.

В отличие от своих земляков и даже Митьки только она так всегда называла Ластинину, а ныне Гавзову Нюру.

– А Толя с Катей дома? – задала Нюрка интересующий ее вопрос.

– Толя поздно приходит. А Катюша… Думаю, что уже дома. Ваню с садика хотела сегодня пораньше забрать.

– А Павлик?

– Ой, Павлик! Павлик у нас спортсмен. В спортлагере сейчас. Через два дня вернется.

Убранство метрополитена Гавзовых восхитило. Анфиса много писала о ленинградском метро, расхваливая его великолепие, но увиденное превзошло все их ожидания. Дети крутили по сторонам головами, стараясь рассмотреть все, что попадалось на пути. Они отчаянно жестикулировали, наперебой показывая друг другу кажущееся на их взгляд самое необычное и красивое в убранстве метрополитена.

– Я вас еще в Автово свожу. Вы там вообще голову потеряете. Там такие колонны величественные! – проговорила Анфиса, когда сестры остановились у замысловатого барельефа.

– Лучше крейсер «Аврору» посмотреть. Чего эти камни разглядывать, – напомнил о себе до этого молчавший Колька. – Или тигров в зоопарке посмотреть.

– Коля! – приструнила сына Нюрка. – Если тебе не нравится, то это не значит, что так оно и есть.

– Молодежь, не ссориться! Все и всё увидите, – вступила в разговор Татьяна Ивановна. – Но для начала я должна вас накормить.

Сегодня исполнился ровно месяц, как Анатолий Иванович Ларионов возглавил отдел пропаганды в Ленинградском горкоме. В тридцать с небольшим занять такой пост – серьезное карьерное достижение. И судя по настроениям руководства далеко для него не потолок. Возможно, его бы и с предыдущей должности назначили секретарем горкома, но не факт. А вот из отдела пропаганды в секретари прямая дорога. Отсюда сразу и в обком попасть можно. Все эти премудрости партийных назначений он усвоил давно, еще в самом начале своей карьерной лестницы. А потому на предложение перейти из начальников одного отдела в руководители другого, не задумываясь, согласился.

Анатолий пододвинул ближе перекидной календарь и посмотрел сделанные на нем заметки. То, что сегодня приезжают Гавзовы он помнил и так. Знал и то, что на вокзал приехать после партхозактива никак не успеет. Интересовало его в календаре несколько другое. Ларионов полистал страницы и нашел нужное ему место. «Не бойся работы, пусть она тебя боится, – гласила пословица, написанная когда-то им внизу листка. Усмехнувшись, перевел взгляд чуть выше, где был написан номер телефона и рядом заглавные буквы: «САИ». Он выругал себя за ужасный неразбочивый почерк, пытаясь разобрать записанный им телефонный номер.

Немного подумав, Анатолий набрал на его взгляд подходящую комбинацию цифр.

– Слушаю вас! – услышал он незнакомый голос на том конце провода. – Говорите!

– Здравствуйте! Ивана Андреевича могу я услышать? – спросил Ларионов.

– Вы ошиблись. Нет у нас такого, – ответили ему и положили трубку.

Анатолий подправил карандашом одну из цифр в номере и снова покрутил диск на аппарате.

– Прачечная! – ответили ему. – Слушаю!

Ругая себя за ужасный почерк, он бросил трубку на аппарат и достал городской телефонный справочник. Открыв нужную страницу, с удивлением обнаружил, что комиссионных магазинов, торгующих антиквариатом в справочнике всего два и по разыскиваемому адресу такого нет.

Осенью прошлого года Анатолий искал подарок Катерине на день рождения. Он обошел несколько торговых заведений пока не привернул в небольшой магазинчик, что располагался недалеко от их дома. Там при выборе подарка Ларионов познакомился с его любезным продавцом. Еврей по национальности, но с обычным русским именем мужчина оказался хорошим специалистом и знатоком женских предпочтений. Во время беседы Анатолий записал на всякий случай информацию о нем, а оказавшись в рабочем кабинете, переписал все с листочка в настольный календарь. Накануне, посоветовавшись с женой, он решил что-нибудь подарить гостям из Ачема. Тогда и вспомнил Ларионов о приветливом продавце из антикварного магазина.

Как он и предполагал, партийное заседание закончилось, когда Гавзовы по его подсчетам уже должны были быть у них дома. Решив, что полчаса ничего не изменит, Анатолий не стал торопиться домой, а направился в тот самый магазин. «А может он переехал куда-нибудь, потому и в справочнике нет? – засомневался Ларионов. – Или не успели внести?».

Он уже почти дошел до магазина. Осталось перейти на противоположную сторону улицы, но загорелся красный цвет и Анатолий остановился. Каждый раз, стоя на перекрестке в ожидании нужного цвета сигнала, в памяти всплывал случай двухлетней давности. Тогда они с сыном тоже стояли на перекрестке. И в этот момент маленький Ваня спросил:

– Папа, а зачем светофор перекрасили?

Сначала Ларионов не понял, о чем тот спросил. А когда мальчуган как мог пояснил свой вопрос, он не знал что и ответить. Оказалось, что в стране красный и зеленый сигналы на светофоре уже несколько месяцев как поменяли местами, а он и не замечал. Когда позднее рассказал Кате об этом случае, та посмеялась, сказав, что не удивится, если он когда-нибудь заберет из садика не сына, а какого другого мальчика.

– Ты из-за своей работы перестаешь обращать внимание на то, что происходит вокруг. Тебе нужно научиться отключать партработника и жить обычной жизнью. Хотя бы после работы и в выходные. А то так можно бог знает до чего докатиться, – подвела тогда она итог их разговору.

В ожидании разрешенного сигнала Ларионов посмотрел в сторону магазина и вдруг заметил выходящего из него Суворова. Тот бросил взгляд по сторонам и юркнул в припаркованный тут же автомобиль. Блестящий в вечернем солнце ГаЗ-21 моргнул поворотником и резко рванул с места.

«Откуда он тут? – удивился Ларионов. – По работе приехал? А в комиссионке что делал? Ладно, потом узнаю». В раздумьях он пропустил несколько зеленых сигналов светофора.

– У вас все в порядке? – поинтересовался откуда-то взявшийся постовой милиционер.

– Ах, да, да. Спасибо. Задумался, – извиняющимся тоном проговорил Анатолий и шагнул через дорогу.

На звон колокольчика входной двери из-за огромного инкрустированного шкафа вышел высокий абсолютно лысый мужчина лет шестидесяти пяти. Он одернул черный кашемировый жилет и попытался сделать приветливое лицо. Однако это у него плохо получилось. В глазах, как тут же подметил Ларионов, не было того живительного блеска, который буквально лучился при их прошлой встрече. Судя по всему, мужчина был чем-то расстроен и приход нового посетителя застал его врасплох.

– Ах, это вы! – произнес тот, сделав очередную попытку улыбнуться. – Давно вас не было, молодой человек. Проходите.

– Здравствуйте, Иван Андреевич.

– А я и говорю, здравствуйте. Э… Запамятовал ваше имя, отчество.

– Анатолий Иванович.

– Извините, возраст. Что-то решили купить, Анатолий Иванович? Чем смогу помочь?

Ларионов осмотрел заставленные разными вещами стены магазинчика и подошел к прилавку. До чего-то конкретного они с Катериной не договорились, и выбор предстояло сделать на месте. Он пожал плечами и посмотрел на продавца.

– Все понял. Сейчас что-нибудь подберем, – мужчина, наконец стал похож на того любезного еврея, каким запомнился Анатолию в день их знакомства. – Супруге хотите подарок или, может, себе что-то?

Ларионов склонился над стеклянной витриной и обвел ее взглядом.

– Приятель с женой и детьми в гости приезжают. Земляки. Хотел что-то им на память подарить. Сувениры или… Даже не знаю что. Они в первый раз в Ленинграде.

– Как зовут вашего приятеля?

– Митька. Ох, нет, конечно. Дмитрий Павлович и Нюра, то есть Анна Никифоровна. Сорока пяти и сорока лет соответственно. Они в деревне живут.

– Вам срочно?

– Ну, вообщем то нет. Они с недельку поживут. А что?

– Давайте так поступим. Если вы через денька два зайдете, я вам что-нибудь подберу, а вы сами выберете. Если, конечно сможете через два дня. Мне завтра-послезавтра должны хорошие сувениры как раз принести. С видами Ленинграда.

Тольку подмывало спросить продавца о Суворове. Он почему-то был уверен, что тот заходил сюда не из праздного любопытства или что-то купить. Свидетельством тому было состояние мужчины, в каком Ларионов его застал. Но понимая, что тот вряд ли скажет правду малознакомому человеку, отказался от этой затеи.

– Хорошо, хорошо, – согласился Ларионов. – Давайте так и сделаем.

Дверь в квартиру Анатолий открыл своим ключом. И сразу понял, что квартира полна гостей. Из столовой и деткой комнаты доносились громкие голоса. Никем не замеченный Ларионов разделся и прошел в ванную. Умывшись и поправив прическу, вошел в столовую.

– Если надумаете в кино, то сходите в «Художественный» на Невском. Там «Полосатый рейс» идет. Новая комедия. И детей с собой возьмите обязательно, – настоятельно рекомендовала гятям Татьяна Ивановна.

– Ой, хватило бы времени на все, – вздохнула Нюра.

– Анфису разместили в кабинете Иварса. Кое-какую мебель ко мне в комнату перенесли. Кровать новую Анатолий поставил. А книжный шкаф и рабочий стол оставили там. Я попросила оставить. Книги там хорошие. Фисочка читает с удовольствием, – не замечая вошедшего зятя, продолжала говорить Озолс.

– Временный устав внутренней службы пожарной охраны НКВД СССР, работа финским ножом. Курс самозащиты без оружия«Самбо», – весело проговорил Ларионов, вспоминая названия книг из библиотеки покойного тестя.

Сидящие за столом все разом повернулись и уставились на Тольку.

– Анатолий, не ерничай. Книги хорошие, – проговорила Татьяна Ивановна. – Мой руки и садись ужинать.

– Я уже, – Ларионов покрутил кистями рук. – С приездом друзья.

Митька и Нюра поднялись из-за стола и шагнули ему навстречу.

– Вот, Анатолий Иванович…, – начала было Нюра.

– Здравствуй, Нюра. Ну, какой я вам Иванович. Был Толька и есть он.

– Приехали мы, Толя, – договорила Нюра.

– В отпуск выпроводили, представляешь! – произнес Гавзов. – Столько работы в колхозе, а меня в отпуск.

– Здоров, Митрий! Отдыхать тоже нужно. Вам дай волю, так вы с поля сутками не уйдете, – с улыбкой заметил Ларионов, поочередно обнялся с гостями и присел к столу. – Молодцы, что выбрались.

– То председатель…, – начал было Гавзов, но в этот момент в столовую вошла Катя и он осекся.

– Не слышала, как ты пришел. Шумно. Я к детям выходила. Еле от телевизора оторвала. По московской программе эстрадный концерт показывают, так они… Вообщем, насилу по кроватям их разложила, – проговорила она. – Коле вот только на раскладушке пришлось постелить.

– Ой, сказала, я бы помогла, – спохватилась Нюрка.

– Все хорошо, Нюра. Мне не трудно. Даже интересно. Столько девчонок.

– А мы сидим, отдыхаем и ни о чем не беспокоимся, – протянула Нюрка.

– Эх, жаль, что у нас свету нет в деревне. Тоже бы телевизором обзавелись. Как у вас – «Нева». Сиди себе вечерами новости слушай, концерты смотри да кина всякие, – мечтательно заметил Гавзов.

– Ага, кина он собрался смотреть, – передразнила его Нюра. – А со скотом кто обряжаться станет. Я? Он, значит, в кресле сидеть и женок всяких в концертах разглядывать, а я с овцами во дворе?

– Да, ладно. Уж и помечтать нельзя, – усмехнулся Митька. – А хотя не отказался бы.

– Вот, гусь какой! – проговорила Нюрка и ущипнула Гавзова за бок.

– Зря вы ребят на ночь арбузом накормили. Могли бы и до завтра подождать, – проговорила Татьяна Ивановна.

– Ой, мама. Арбуз на подоконнике стоял. Туалет, чай не во дворе. Ты бы видела глаза Коли, когда он его увидел, – Катя смолкла и тут же сменила тему разговора. – Коля у вас такой забавный мальчишка. Всем интересуется. Спрашивал у меня, не скучно ли нам в городе жить?

– Вот чудак! – проговорила Нюра.

– Правильно говорит. В деревне-то оно. Ого-го! – воскликнул Ларионов.

– Что ого-го, Анатолий? – передразнила зятя Татьяна Ивановна. – Твое это ого-го звучит, словно эталон качества.

– А так и есть, любимая моя теща! Скоро, я думаю, сделают какой-нибудь штамп или знак, который будет отображать качество того или иного товара и дела. Вообщем, на жизнь в деревне я поставлю его первым делом!

– Давайте выпьем! – желая прекратить дальнейший разговор на эту тему, проговорила Катя.

– За вас, Татьяна Ивановна! – воскликнул Ларионов и взялся за фужер.

– Умеешь же ты, зятек… Льстец, он льстец и есть, – покачала головой женщина и тоже взялась за бокал.

– А где у вас можно товары разные посмотреть. Желательно так чтобы все в одном месте были. Хочу девчонкам что-нибудь и Кольке купить. Он же в этом году уже в пятый пойдет. Теперь, как и девочки в Шольском интернате жить будет, – проговорила Нюрка.

– Так у площади Мира рынок есть, – проговорил Толька. – Октябрьский рынок. Там все продается.

– Это где зимой храм снесли? На Сенном что ли? – переспросила Татьяна Ивановна. – Там же продуктами торгуют.

– У нас в Нижней Тойге тоже церковь каменную разрушили недавно, – вступил в разговор Митька.

– Продукты… А дальше… За ними потом одежда. Много чего и не дорого, – проговорила Катя. – Я там себе недавно кофточку интересную купила.

– Будете на рынке, кофе нормальный купите. А то «Наша марка» просто ужас какой-то, – проговорила Татьяна Ивановна. – Кто его только и придумал?

– Ой, мама!

– Что ой мама? В этом кофе самого кофе всего ничего. Остальное желуди с каштанами, да цикорий.

– Хорошо, мама, посмотрим, – согласилась Катя.

В этот момент дверь в столовую отворилась, и на пороге появился Ваня.

– Мама, а где моя подушка? Мне на этой не уснуть. Она очень большая, – пробормотал он, приглаживая взъерошенные волосы.

Увидев его, Катерина покачала головой и подошла к сыну.

– Пойдем, горе луковое. Я тебе еще лучше подушку положу, – проговорила она, взяла Ваню за руку и повела за собой.

– Большой уже, – проговорил Митька, когда они ушли. – В школу-то когда? – он повернулся к Ларионову.

– Ванечка в школу в следующем году пойдет, – ответила Татьяна Ивановна. – Его и в этом бы взяли. Читать и писать уже умеет. Но я была против. Пусть еще год в садик походит. Там в старшей группе уже иностранными языками занимаются и музыкой.

Выслушав тещу, Анатолий лишь развел руками. Дескать, вот у кого нужно обо всем спрашивать.

– Вот ведь какой. Подушку ему свою подавай, – проговорила вернувшаяся Катерина.

– Да. Я Ваню приучаю к порядку. Больше же не кому, – Татьяна Ивановна демонстративно посмотрела на зятя. – Ну и я, пожалуй, тоже пойду отдыхать. Завтра рано вставать, – она поднялась и вышла из комнаты.

В столовой ненадолго воцарилась тишина.

– Ну, рассказывайте, – прервал ее Ларионов. – Как вы поживаете, как мой Ачем живет?

Время за разговорами пролетело незаметно. Когда часы пробили двенадцать, Анатолий поднялся и, положив руку на плечо приятеля, произнес:

– Мы пойдем на улицу. Проветримся перед сном.

– Тебе завтра на работу, а ты проветриться собрался. К тому же и дождь, – заботливо проговорила Катя.

– Да? – удивился Ларионов.

Он подошел к окну и отдернул занавеску.

– Да секретничайте тут. Вижу, что без нас поговорить хочется. Мы все одно с Нюрой спать идем. И, Толя, надо бы с дверями в столовой что-то сделать, а то…

– Да, помню я, помню, – перебил ее Ларионов. – Завтра в домоуправление с утра и позвоню. Забыл сегодня.

Оставшись вдвоем, Анатолий посмотрел на Митьку и усмехнулся.

– С дверями меня уже теща достала. Теперь Катюха взялась.

– А что с ними не так-то? – спросил Митька. – Вроде двери как двери.

Ларионов подошел к выходу из столовой и попытался прикрыть дверь.

– Видишь, полотно на коробку заходит. Раньше по осени так случалось, а теперь все время так. Город-то на болоте построен. От того, наверное, и перекашивает.

– Так сами подправим. Инструмент-то есть какой? – оживился Гавзов.

– Да, брось ты! Еще не хватало! Приехали на всего ничего и еще с дверями возиться. Завтра вызову плотника. Подправит, не переживай.

– Понятно, – согласился Митька. – А Катерина у тебя заботливая.

– Ага, заботливая, – усмехнулся Толька. – Самим невтерпеж посекретничать, а нам как бы одолжение сделали. А если серьезно, грех га нее жаловаться. Она выходной взяла. Город посмотрите с ней. Я с машиной договорился. Два дня в вашем распоряжении. Водитель – хороший мужик. Иван Карпович Усов, раньше у тестя работал. После смерти уволился из органов и по моей просьбе к нам в горком перевелся. Хоть недавно седьмой десяток разменял, но любому молодому фору даст.

– Хорошо, хорошо. Стоило так беспокоиться. Сами бы с Анфисой погуляли.

– И с Фисой погуляете, и вечерком со мной сходим куда-нибудь. Тут недалеко ресторан новый открылся. Музыка.

Ларионов ненадолго замолчал и, наконец, завел разговор, ради которого и предлагал Митьке прогуляться.

– Как там наш клад? Удалось увезти?

– В целости и сохранности. Только не на Смильском, а в деревне. С первого раза не получилось увезти, а потом. Вообщем… Давай по-порядку, – несколько взволнованно произнес Митька.

– Ты чего так разволновался? Я же без претензий. Как есть, так и есть.

– Помнишь, мы слитки из свертков выпотрошили?

– Ну.

– Ты тогда вроде сорок девять штук насчитал, а потом один еще принес.

– И чего?

– Я тут пересчитал их в погребе и всего сорок девять насчитал, – проговорил Гавзов. – А должно быть пятьдесят.

– Я не помню, а пятьдесят-то почему?

– Мне Оманов в госпитале сказал, – недоуменно проговорил Митька.

И ту Ларионов хлопнул себя по голове и рассмеялся.

– Ты чего? – недоуменно произнес Гавзов.

– Мы же тогда на берегу впопыхах считали. И больше же не пересчитывали?

– Нет. А чего их считать?

– Наверняка обсчитался я. Незадолго до смерти мне тесть рассказал, что к нему Ямпольский с половиной слитка пришел. А я тут чего-то вспомнил о том и понять не мог, почему их пятьдесят у озера насчитал, если один Ямпольский взял и к Озолсу с ним пришел. Значит, не сорок девять в озере нашли, а сорок восемь!

– А-а. А то я переживал, что один потерял, когда хотел на Смильское увезти, – облегченно произнес Митька. – И еще хотел сказать.

– Ну, говори, не тяни.

– Я, когда потом лодку с озера перегонял к баням, в эти тряпки камней наложил, проволокой обмотал и там же, где слитки были, утопил.

– Зачем? – удивился Толька.

– Да я и сам толком не знаю. На всякий случай.

– Подумал, что если кто найдет, то подумает, что в свертках ничего кроме камней и не было?

– Да, что-то вроде того.

– В принципе, правильно. Представь, хозяин объявится, а там ничего, – он еле сдержался, чтобы не засмеяться.

– А ничего смешного. Представляешь, я как ты тогда уехал, случайно застал Ваську с Гришкой Ретьяковым на озере. Гришка те свертки из озера доставал, а Васька на берегу их рассматривал.

– Оманов что ли?

– Ну, да! Якобы Ретьяков блесну утопил во время рыбалки. И ищет.

– Ерунда какая-то. Они-то с какого боку? Может, и правда блесну искал и случайно наткнулся?

Митька покачал головой.

– Может, оно и так. Только ты бы видел его лицо. Будто за чем-то непотребным в тот момент его застали.

– А откуда они узнали? Может… может тетка у Гришки что-то знала? Ну, и семейка у них.

В комнате ненадолго повисла тишина. Ларионов взял бутылку вина и налил в стаканы.

– Вздрогнем, как раньше говорили.

Они выпили и снова недолго помолчали.

– Может, и тетка. Что у нее на уме, не спросишь, – наконец, произнес Гавзов.

– Ну, да. Бабка еще себе на уме.

– Да, вроде еще не бабка. Шестьдесят с небольшим.

– А как там Васька? – поинтересовался Ларионов.

– Оманов-то? Женился на Зое. Дочке Пелагеи. Лесником работает. Охотой занялся. Нормально вроде у него все, – ответил Гавзов. – Брат его Николай в Нижней Тойге живет. В колхозе работает. Сейчас с бригадой в Ачеме на сенокосе.

– А чего ты все-таки на Смильское золото не отвез? – Толька вернул разговор в нужное ему русло.

– Повез я, да не довез.

Гавзов подробно рассказал приключившуюся с ним историю, когда встретился у реки с медведями. Когда дошел до истории с потерянным слитком, замолчал, не зная, рассказывать или нет.

– Чего замолчал?

– Да так…

– Давай, давай. Выкладывай. У подельников не должно быть секретов друг от друга.

Ларионов тихонько засмеялся и выглянул в окно.

– Дождь вроде кончился.

– Как фильм называется? – неожиданно спросил Гавзов.

– Фильм? – не понял Толька.

– Да, в который ты предлагаешь сходить.

– А-а-а. «Полосатый рейс». На теплоходе зверей везли, а они убежали. Там парень буфетчика Шулейкина играл. Такой смешной актер. Не запомнил его фамилию. А что?

Гавзов приподнялся и тоже подошел к окну. В свете одиноко стоящего у парадного фонаря затейливо поблескивали лужи.

– Я тогда один слиток золота потерял. Случайно. Пока от телеги их перетаскивал, не заметил, как он из мешка выпал. Волоком тащил, а там дырка.

– И что? Потерял? – напрягся Ларионов.

– Не то чтобы, – тянул он с ответом. – Колька…

– Колька? – переспросил Ларионов.

– Вообщем, на следующий день Колька мой на рыбалку ходил в то место и нашел.

Сказав об этом, он облегченно вздохнул и вытер выступивший на лбу пот. Ларионов отвернулся от окна и уставился на Митьку.

– Как это? – выдавил он из себя.

– Как, как. Как теряют, так и находят. Он не понял, что это золото. Хотел мне отдать, думал, что железка какая-то нужная. А меня дома не застал. В школу принес. Хотел, наверное, дружкам показать, но не успел. Учительница заметила и тут же отняла.

– Родионова?

– Да, Пелагея. Она мне отдала от греха подальше. Такие вот дела, – договорил Митька и замолчал.

– Да, ситуация, – протянул Толька. – Сам что думаешь?

– А чего думать. Колька не знает, что это золото. Наверное, и забыл про этот случай. А Пелагея сказала, что постарается тоже о нем не вспоминать. Я после этого случая что-то забоялся слитки туда везти. Дорога дальняя. Не ровен час, что-то серьезное случится. Вот так и лежит все, как лежало.

– Понятно, – протянул Ларионов.

– Дома-то тоже опасно держать. Может где-то поблизости закопать. Утопить, в конце концов. В озере, чтобы никто не нашел, – закончил Митька свой рассказ.

Тут Гавзов улыбнулся.

– И стоило с озера доставать, чтобы утопить.

– А кто же знал тогда? Лучили рыбу, – проговорил Толька. – Ну не в нашем озере. На Вандышевском можно. Там вряд ли кто найдет. Воду с озера спустить когда-то пытались, а она не ушла, значит глубокое. И недалеко везти.

– Пусть пока полежит. Я еще подумаю. Два с лишним центнера как-никак. Двести с лишним килограмм. А ты слышал историю про золотого черта?

Ларионов расплылся в улыбке.

– Чего улыбаешься?

– Вспомнил эту байку. Ты бы не напомнил, я вряд ли бы когда вспомнил, – произнес Толька. – Он, вроде как у Савеловского порога жил.

– Я там пацаном частенько рыбачил. Из-за зацепов крючков много оборвал. От дедки своего о том черте впервые услышал. Так он… А может, и кто другой сказывал, что черт крючки отрывает. И он не один. В Вандышевском озере тоже живет. Его в двадцать пятом пытались поймать. Канаву выкопали, хотели осушить и поймать. А вода в реку не пошла.

– Тогда просто рыбы хотели наловить. Мне отец рассказывал, – перебил Митькин рассказ Толька. – А чего ты о нем вспомнил?

– Об озере подумал. Может, там утопить?

Тут Митька прислушался. Ему показалось, что за дверью кто-то есть. Ларионов, завидев реакцию приятеля, поднялся и пошел к двери. Осторожно распахнул ее и выглянул в коридор.

– Спят все, – произнес он и притворил дверь.

– Может, и мы пойдем? А то я что-то с дороги подустал.

Колька проснулся от того, что захотелось в туалет. Арбуз он вчера вечером попробовал в первый раз. Впрочем, как и его сестры, Нинка и Танька. Такой вкуснятины ему еще есть не доводилось. Яблоки в школьной столовой в Шольском частенько бывали и сестры домой несколько раз их приносили. Даже мед ел. К Нинкиной соседке по парте родня с Башкирии приезжала в прошлом году и его гостинцами привезли. Вот ее и угостили. Целую баночку подружка подарила. А Нинка ее в Ачем родителям принесла. Тогда Кольке показалось, что вкуснее его нет ничего. Ну, разве что шоколад. Но арбуз оказался настолько вкусным, что, несмотря на предостережения старших, Колька уплетал один кусок за другим. Пока от него не остались лишь корки. Узнав, что они растут в Астрахани, решил, что когда вырастет, уедет туда жить.