Загадка Четвертого Антрума

– Какой-такой знак? – насторожилась я.

– Как какой? Буквочку «М», например. Говорят, так Мазепа маркировал свои тайники. Шучу, конечно. Их уже триста лет все ищут. Ну что, приступим?

Алеша засунул мне в уши наушники и вручил тяжелую металлическую палку. Я стала водить ею по земле. Сердце колотилось отчаянно, пот струился по лицу – так хотелось что-нибудь найти.

– «Пи-пи-пи» – внезапно зазвучал в ушах резкий сигнал. От волнения я выпустила прибор из рук и кинулась разгребать землю руками.

Алеша сжалился и дал лопатку. Пришлось выкопать довольно глубокую ямку, прежде чем лопата наткнулась на что-то твердое – ком плотной земли. Через минуту я гордо держала в руках… позеленевшую от времени зеленую солдатскую бляху.

– А ты говорила: «северяне», – поддразнил меня Добрынин. – Слушайся умных. Мы с мелким тут как-то шведские монетки нашли. В инете на карте это место обозначено, как «возможное скопление артефактов начала 18 века». Усекаешь?

Леша прошел дальше, а я, не спеша, стала обходить вершину по периметру. Время от времени поглядывала на стрелку прибора. Она, как вкопанная, замерла на краю риски. Неужели на целой горе не осталось ни одного артефакта? Неужели придется возвращаться с пустыми руками? Что скажу Ларке и Киту? Эх, затроллят меня в два голоса.

Мысленно ругнув древних людей, которые не удосужились спрятать здесь хоть что-то путное, я продолжила обшаривать каменистую почву, всю в засохших колючках.

Наконец мои силы иссякли. Я сбросила с плеч пудовую трубу и решила отдохнуть возле полузасохшего куста ежевики. В этом месте сухая земля как-то просела и образовала траншею глубиной примерно в полметра. Подогнув колени и пригнув голову, я ухитрилась спрятаться в ямке почти вся. Было душно и не очень удобно, но по крайней мере не так горячо, как на солнце. Возле самого лица по стенкам траншеи сновали большие черные муравьи. Вдобавок что-то сильно впилось в позвоночник. Я покрутилась и попыталась принять более удобное положение. Не получалось. От злости я развернулась, чтобы выдернуть помеху из стенки, и замерла.

– Эй! Мелкая! – донесся голос Добрынина.

Но мне было не до него. Прямо на уровне моих глаз из стены торчало что-то круглое и острое. Вмиг позабыв все правила ведения раскопок, как крот, вгрызалась я в слежавшуюся за века землю траншеи и пыталась ухватиться за торчащий кончик. Сначала ничего не получалось, потому что непонятный артефакт сильно врос в стену, заплелся корешками.

– Ты где пропала? – надрывался Алеша где-то наверху.

Не обращая внимания на призывы Добрынина, я чуть нажала и стала слегка раскачивать выступ по сторонам, – примерно, как шатающийся молочный зуб. И вскоре была вознаграждена за свои старания – я уже могла плотно обхватить выступающую часть, всю обвитую кореньями. Тогда я встала на ноги, ухватилась за край круга двумя руками и, как репку в знаменитой сказке, вырвала из стены нечто.

Хоть в траншее было сумрачно, я все-таки разглядела то, что держала в руках. Это был плоский тяжелый блин с налипшим налетом векового известняка. Не мудрено, что пришлось изрядно потрудиться, выкорчевывая его из траншеи.

Откуда этот предмет взялся здесь? Выглядел он явно не современным и даже не Петровской эпохи. Я ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев как при слабом ударе током. От неожиданности я выронила круг, а сама не удержала равновесие и снова свалилась на дно траншеи.

– Клад нашла? – донеслось сверху, меня накрыла широкая тень. Я чуть не заорала от страха. Небо закрыла голова среднего Добрынина.

– Нашла, – сухо ответила я с таким видом, как будто я находила клады каждую неделю, и в этом не было для меня ничего удивительного.

– Дай посмотреть. – Алеша задумчиво взвесил в руках довольно увесистый слиток. – Так, что мы имеем? Старинный медный диск толщиной два, диаметром примерно двадцать сантиметров, – авторитетно заявил он и снисходительно похвалил:

– Везучая ты, мелкая, я тут все облазил, но только на ружья и монеты натыкался. Новичкам всегда везет. Но вряд ли твоя находка представляет археологическую ценность, так, штамповка. На коврик разве что повесишь. Давай лучше еще покопаем в траншее, может, найдем что-нибудь стоящее.

– Ну и пусть на коврик, – шептала я пересохшими губами всю обратную дорогу. – Ну и на здоровье. Но точно такой диск я видела на фото в музее. И называется это – артефакт древнерусского городища. – Я крепче прижимала к груди сразу потяжелевший рюкзак с драгоценной находкой.

За тысячу лет до катастрофы. Илько и Пересвет

Темной гущей стелется до горизонта Старый Лес. Луна плавно плывет по темному небу, заливает все лесные полянки, подсвечивает причудливым светом высоченные сосны, мохнатые ели.

Илько обожал Старый Лес. Ведь он давал людям все: ягоды, грибы, орехи, смолу, березовый сок, бересту. В Лесу в изобилии водились звери. Илько научился охотиться на кабана, оленя, медведя, лисицу, зайца. На охоту брал лук со стрелами и копье.

Еще в лес ходил Илько за медом диких пчёл. Непростое это было дело. Ведь сладкие слитки пчелы надежно прятали в дупле дерева. Чтобы его оттуда достать, мальчик поджигал кусок полена и окуривал пчел дымом – чтобы успокоить, а затем длинной палочкой через узкие отверстия доставал мед.

После всех дел любил Илько улечься на мягкую хвою и долго-долго смотреть на раскачивающиеся верхушки дубов и сосен. Пересвет говорил, что в деревьях живут добрые духи и если обнять дерево, то добро перейдет к тебе. Только нужно не ошибиться в выборе: мужское дерево – это дуб, женское – сосна.

Но сейчас мальчику было не до отдыха. Илько спешил. Он знал, что времени осталось мало. Пока его не догнали, должен он надежно спрятать то, что доверил ему Пересвет. То, что он сам погибнет, Илька не пугало. Он был готов к этому после того, как погибли его отец и братья, и все-все-все.

Его пугало другое. Возможность не выполнить задание, погибнуть раньше, чем спасительный Заговор ото Зла укроется в схроне, а тайные знаки будут начертаны в нужных местах. Пересвет объяснил, что это послание потомкам.

– Кто такие потомки? – робко спросил Илько.

– Это те, кто придут после нас. И будет среди них особенный человек, отмеченный Высшими Силами. Через тысячу лет он подхватит ту нить, которую я протягиваю сегодня, и спасет мир.

– Ты тоже особенный, дедушка?

Пересвет усмехнулся в густую бороду, ничего не ответил и только ласково потрепал внука по вихрам.

Мальчик не понял, но поверил. Он всегда и во всем верил своему белобородому деду. Потому что Пересвет был самым старым и самым мудрым из всех северян. Если Илька схватят раньше, чем он выполнит наказ Пересвета, тем самым неизвестным потомкам уже не помочь. От этого сжималось сердце, холодели руки и терзалась душа.

Вчера Пересвет кликнул внука. Илько привычно протиснулся в узкий вход землянки. Макушка задевала потолок. В свои пятнадцать лет был он широк в плечах, румян лицом, русоволос с распахнутыми серыми глазами. Над пухлыми губами пробивались первые усики, норовя спрятать темную родинку.

– Звал, дедушка?

Землянка у старого знахаря крепкая. Стены поставил Пересвет из толстых жердей. И крышу покрыл из них, сверху уложил в несколько слоев солому. Прорубил в стенах небольшие оконца. В холодное время года их затыкали той же соломой, выдергивая ее из крыши. От того сквозь потолок светили звезды и просачивался дождь. В жилище всегда прохладно и сумрачно. Спасает каменный очаг на полу, – для еды и тепла. Трубы у очага нет, и дым выходит через окна и дверь. Вдоль стен расставлены длинные лавки и стол для совместной трапезы.

Вся землянка увешана пучками сушеных трав, оттого и пахнет хорошо. Пересвет бережно погладил горшочки со снадобьями, тесно стоявшие на деревянных полках.

– Поди за мною.

Дед и внук выбрались наверх, в огороженный кольями двор.

– Здесь надобно руку твою приложить. Еще мой прадед выкопал этот колодец и выложил его специальным камнем. Вода в нем чистая, как в горном ручье. Эта вода, вселяющая во всё жизнь. Ею раны промываю страждущим, а истолчённым порошком камня засыпаю больное место, чтобы не гноилось. Дружине даю в походы мешочек с камнями, чтобы очищать болотную воду.

По прорубленным в камне ступенькам спустился Илько, вставил в железное кольцо смоляной факел, прижался к стене и крепкой рукой начертил раскидистый знак. Затем ловко взобрался наверх. Пересвет обнял внука.

– Теперь далекий путь тебе предстоит. Все необходимое собрал тебе. Котомка, в ней житный хлеб и пара лаптей в запас. Лапти подшиты кожей для прочности. Присядем на дорожку.

– Я готов, дедушка.

– Три Важных Дела тебе предстоит сделать. Перво-наперво, доверяю тебе ключ от реликвии священной, что доверена мне Высшими Силами. Идут смутные времена, схорони его в убежище надежном. Затем, как условились, Заговор ото Зла надежно спрячешь в местах оговоренных. Как управишься, сие послание князю отвезешь в Путивль вместе с поклажей. Там дружина князева стоит из вятичей, полян, кривичей, северян – словом, всех. Приведешь их сюда.

И тут мужество покинуло Илька – он зарыдал.

– Нет! Не говори так, дедушка! Я не хочу, чтобы так было, – в голосе задрожали слезы. – Ты выучил меня стрелять из лука и бить волка ножом. Ты показал, как высекать огонь кресалом и находить дорогу по звездам. Глядя на тебя, я понял, что нужно защищать слабых и немощных. Позволь мне остаться с тобой. Вдвоем нас не одолеть.

Старый Пересвет погладил внука по родной русой голове и заговорил ласковым голосом, как говорят с малым, неразумным дитем:

– Не плачь, отроче. О Делах надобно думать. Три дня нам отпущено на все. Если не успеем до Громовика – цверги2 захватят нашу землю. Я уже стар и болен, не угнаться мне за тобою.

– Все равно не брошу, на закорках понесу, – в словах внука проступило упрямство, сверкнули серые глаза.

Знал старик, что почувствовал внук неправду в его словах. Были еще силы у Пересвета, недаром отвары целительные пил и коренья чудодейственные пользовал. Но правду сказать внуку никак нельзя. Не бросит его мальчишка тогда. Оба погибнут напрасно и не оставят потомкам надежду.

Пересвет сдержал глубокий вздох и враз посуровел:

– Я говорю с тобой, не как с мальчиком, но как с мужем. Ты – последний из нашего рода. Беги вперед, отроче, не страшись ничего и не останавливайся, даже если увидишь что-то ужасное. Если тебя поймают и станут пытать, должен оставаться тверд и телом, и духом перед мучителями! Сумеешь выстоять и не выдать нашу тайну? – строго спросил он.

Илько молча кивнул головой. Улыбнулся Пересвет через силу и ласково промолвил:

– Однако, светает. Ступай, дружок. Скоро они будут здесь. К этому времени ты должен быть далеко. Может еще и свидимся. Если нет, с тобой я вечно буду. Прощай!

– Прощай, дед.

Илько засунул босые ноги в кожаные башмаки со стельками из травы, заткнул за пояс медный топор с деревянной ручкой, перекинул котомку через плечо, бережно опустил в нее мешочек из ягнячьей кожи. Трижды перекрестил Пересвет внука щепотью и долго смотрел ему вслед. Пока не скрылась в зарослях молодого ельника широкая спина в белой рубахе…

Вечер того же дня. Зашифрованная надпись

Дома, отдохнув как следует, я вышла во двор и принялась отмывать свое сокровище от вековой грязи. Долго чистила диск содой и железной мочалкой. В результате он засиял как новенький, а на железной поверхности красовались по периметру высеченные значки: точки, черточки, кружочки. Вау! Древний шифр, что ли? И я первая его расшифрую! И эти руны расскажут про тайные чертоги, где с незапамятных времен хранятся зарытые клады? Сердце сладко замерло в груди.

На обратной стороне диска были продавлены три отверстия. Может это следы от неизвестных ударов? Но почему такие одинаковые и симметричные? Нет, это другое. Может, в них нужно вставлять пальцы, чтобы удержать диск в руке? Но сколько я ни пыжилась, пальцы никак не держались в слишком больших для них углублениях.

Изо всех сил присмотрелась я к дырочкам и вдруг каким-то шестым чувством поняла. Это МЕСТО для чего-то. Но для чего?

Не найдя внятного ответа на этот вопрос, я оставила загадку с дырками на потом и вернулась к насечкам. Устроившись за столом во дворе и воткнув планшет в розетку, я осторожно выложила на стол диск, вытащила лупу и принялась трудиться. Васька носился вокруг лавки, как ужаленный.

Для начала я старательно перерисовала в планшет все закорючки с диска. Вот что у меня вышло:

-–|–|………||–|.|….||–|–|……|…..|………|–|………||ооо|……||–| ооо|оооо|–|……||.|–|–|–|–|–|.||–|–|–|………|…..|………||………|| ……..|-|–||–|–|….|………|..|……|-|оооооооо||–|–|………|–|……|–|………

Всего встречалось три вида значков: точки, черточки и кружочки, разделенные поперечными линиями на группы, от одного до десяти символов. Так, будем рассуждать логически. Что это может быть такое? Ответ напрашивался сам собой – шифр!

Похоже, что значками обозначены буквы, а линии разделяют слова. Помню, в квест-комнате был похожий шифр, там что-то прятали за занавеской. Я даже вспомнила, как он назывался – десятизначная литорея!

Объясню его суть. Весь алфавит разбивается на группы, по десяти букв в каждой. Первый десяток букв обозначают точками. Например, «а» – одна точка, «б» – две точки и так далее. Второй десяток обозначают черточками. Например: «л» – одна черточка, «м» – две черточки и так далее. Наконец, третий десяток обозначают кружками. Например, «х» – один кружок, «ц» – два кружка…

Это несложный шифр, сейчас я его как семечки пощелкаю! Если при этом язык надписи угадан правильно, то после расшифровки должен получиться связный текст. Стоп! Действительно, по какому алфавиту читать? Не по-современному же. Если надписи оставили древние люди, то тогда употреблялся… Какой, блин, тогда употреблялся алфавит? Загуглить бы. Но увы, придется бежать назад на Белую Гору, и то не факт, что поймаю.

Ладно, придется напрячь собственную кеш-память. Усилием воли я извлекла из недр сознания код: «древнеславянская азбука».

Тут старшая сестра позвала пить молоко.

– Ларка, представляешь, на этом диске с Белой Горы, по ходу, шифр! – с ходу выпалила я. – Как думаешь, что в нем зашифровано?

– Не собираюсь я об этом думать. Не хватало еще всякой дичью голову забивать. Вот расшифруешь, тогда и поговорим.

Я вздохнула.

– Так сразу не могу. Если в нем древнеславянская азбука использовалась, то я собиралась ее изучить, но отложила на осень.

– Вечно ты все откладываешь, – возмутилась Ларка. – Пользы от тебя никакой. Только мечтаешь, а когда нужно сделать, сразу «не могу»!

– И сделаю! – Я залпом опрокинула кружку молока и понеслась в дом. Где же она? Есть! Я вытащила из набитого рюкзака электронную книгу, в которую закачала старинные азбуки, в надежде выучить их все до одной.

Разыскала папку с азбуками и открыла файл с древнеславянской азбукой. Ну что ж, рискнем. Если ошибусь, тогда… Не хотелось думать, что придется еще раз проделывать эту каторжную работу. Вздохнув, я принялась методично заносить в табличку буквы, а рядом их значковое обозначение: а., б.., в… и так далее. После этого меня ждала самая нудная и кропотливая часть расшифровки. Необходимо было подставить под каждый знак букву и составить из них текст.

На это ушло больше часа. Стемнело. Под подвешенным на столбе фонарем в бешенном хороводе кружились полчища мошек. Но я уже не обращала внимание на такие мелочи. Когда полная луна удивленно вытаращилась на меня из-за облака, я вписала последнюю букву, прихлопнула огромного кровавого комара и ошарашенно прочитала полученное: Трi тава соъдинi четыръ Антрума пройди и Жезл Бессмертия зажги.

Быстро отредактировала текст на современный лад: «Три Тава соедини, четыре Антрума пройди и Жезл Бессмертия зажги».

Текст не стал более понятным, наоборот – еще более загадочным. Долго размышляла я над потаенным смыслом надписи на диске и ничуть не подозревала о том, что новый артефакт не шел ни в какое сравнение с ложками «13 лет Октября», и что планшет оказал бы мне неоценимую услугу, если бы заглючил в тот самый момент, когда я решила расшифровывать загадочные символы.

За неделю до Катастрофы. Происходят странные события

…Это лето выдалось неурожайным на грибы. Заросшие перелески хмуро таращились на нас мухоморами и бледными поганками. На пнях, как лихорадка на губах, торчали прыщи «ложных» опят. Я загрустила. Вскоре впервые прозвучало смешное название – Стеклянная Баня.

Солнечный августовский день тихо катился к вечеру. Солнце утомлённо садилось за темную громаду леса. Пахло соснами, луговыми цветами и скошенной травой.

После ужина все сидели на крылечке, наслаждаясь долгожданной прохладой. На теплых досках ступенек лениво развалился Васька.

В калитку зашла, опираясь на клюку, наша соседка бабушка Йовга. На вид она очень худая и маленькая: голова с кулак, а тело тонкое как тростинка. Как раз перед нашим приездом она сломала ногу и почти месяц провела в больнице. Зорьку все это время кормил и доил наш дедушка. Нога срослась, но еще болела, поэтому бабушка Йовга часто присаживалась передохнуть, в основном, на нашей лавочке. Скучно ей было самой отдыхать.

Дедушка приветливо пригласил соседку составить нам кампанию.

На крыльцо вышла Лара с моей толстовкой в руках.

– Ларка, я расшифровала чье-то древнее послание! – похвасталась я. – Представляешь! Ну и намучилась. Голова аж разболелась! Никогда за уроками столько не сидела. Хочешь, прочту, что вышло?

– И что же? – нехотя отреагировала сестра.

– «Четыре Антрума пройди, Три Тава соедини и Жезл Вечности зажги»!

– Что попало! Больше смахивает на дурацкий прикол. Ты точно все перевела? – усомнилась она. – Может еще что-то осталось? Или ты какой-то огрызок расшифровала, а главное пропустила.

Бабушка Йовга с любопытством прислушивалась к нашей перепалке.

– Знаешь, что, – обиделась я. – Попробуй сама, если не веришь. Милости просим.

– Ой, выдумщица! – захихикала бабушка Йовга. – Да у нас все хаты заброшенные измазаны надписями непотребными. Графить называется, – со знанием дела добавила она. – Добрынина постреленок озорничает. Что ж их все читать удумала?

Злые слезы закапали из моих глаз. Почему мне никто не верит?

– Не попить бы нам морсу? – разрядил обстановку дедушка.

К приготовлению смородинового морса в свое время приложили руки все члены семьи. Дедушка неделю уговаривал меня собрать черную смородину в саду. Я, наконец, решилась и нарвала целое ведерко пахучих ягод. Лара сварила смородиновый джем, а из остатков – кастрюлю морса. Дедушка принес из магазина к морсу кулек пряников.

За морсом в погреб послали меня, как самую младшую. Земля во дворе была влажной после недавнего дождя, и на ней четко выделялись следы. «Васькины», – позевывая подумала я. Но что-то в них меня зацепило, и я пригляделась повнимательнее. Нет, это не кошачьи следы мягкой овальной формы. Эти были какие-то непонятные – квадратные с разбегающимися стрелками. Вроде четырехугольной подковы с длинными когтями. Следы вели вдоль забора. Но шли они как-то странно: задом наперед. Будто кто-то все время пятился. Перед самым забором следы обрывались. Словно неизвестное существо подпрыгнуло в воздухе и улетело.

Кто бы это мог быть? Ни у кого из известных мне животных и птиц я не встречала таких лап. Неприятный озноб прошел по телу. Вдруг это из лесу забежал зверь и притаился в укромном уголке? Но почему он шел задом наперед?

Нужно сфотографировать и показать дедушке. Он сразу все объяснит. Полная решимости, я сбегала за телефоном и выскочила во двор.

Но что это?

Вся земля перед забором была аккуратно подметена и разравнена. Как будто кто-то основательно прошелся метлой. Только сделать это было некому. Я-то точно знала, что наши все сидят на крыльце и ждут меня с морсом.

Взволнованная, я выскочила на крыльцо.

– Чем ты так озабочена, детка? – поинтересовался дедушка, обратив внимание на мой всклокоченный вид.

– Только что в нашем дворе были чьи-то следы задом-наперед, а потом куда-то подевались, – растерялась я.

– А что именно там было? – добродушно уточнил дедушка.

– Следы, – упрямо повторила я.

– Может это Васькины следы были?

– Да нет же. Я же говорю, квадратные следы и повернуты в одну сторону, а вели в другую, – в отчаянии закричала я. – Вы что, мне не верите?

Слезы навернулись на глаза.

– Я тебе верю, детка, – поспешил успокоить дедушка, видя, что я готова заплакать. – Хотя ты и увлекающаяся натура, но… не в серьезных делах. – А что, Йовга Гавриловна, грибы в нашем лесу есть? – спросил он, элегантно переключая внимание на другую тему.

– Да есть-то они есть, да только не про нашу честь.

– Это как понимать?

– А так, что по такой суши только в одном месте и могут водиться. В Стеклянной Бане. – Бабушка Йовга охотно вступила в беседу. – Уж кого занесет туда нелегкая, пустой никогда не воротится, на ползимы заготовок грибных наделает.

– Можно с этого места поподробнее, —заинтересовалась Лара, отложив ради этого зеркальце, в котором она, нахмурившись, рассматривала внезапно вскочивший прыщик. Всем была известна ее страстная любовь к грибным юшкам, жульенам и соусам.

– Да нечего тут говорить, жуткое место это, рядом болото с трясиной, малярийных комаров тьма. Все стараются держаться от него подальше. Сколько народу там сгинуло. Тоже клады искали (соседка неодобрительно покосилась на меня, я же и ухом не повела). Уходили веселые, да только назад никто не воротился. Вообще темные дела творились там издавна.

У меня загорелись глаза.

– Ух ты! Расскажите, пожалуйста. Нам очень интересно!

– Да ничего не интересно, – фыркнула нелюбопытная Ларка. – Раз грибов не собрать. Вот вы сейчас уйдете к себе, а Лерка потом житья никому не даст своими фантазиями.

Бабушка Йовга, к счастью, и сама рада была повспоминать о прошлой жизни:

– Говорят, в том месте спрятал сокровища беглый Мазепа. Чтобы никто случайно не наткнулся, решил он от этого места людей отвадить. Нечистую силу напустил охранять. Что на людей падучую накликала. Тогда и грибы в той чаще объявились, ведь места нетронутые стояли. Сын загубленного Кочубея, когда заселился в здешние места, посмеялся, что выдумки все это темных людишек, и построил в лесу стекольный завод. Оттуда и пошло название – Стеклянная Баня. Да только не к добру оказалась эта затея. На рабочих стал нападать жуткий мор: кто смертельно хворал, кто топился в болоте, кто грибами травился, то рабочие устраивали с получки кровавую резню. А продажный товар весь разбивался на мелкие стеклышки. Но и те стекляшки оттуда никто не хотел тбрать к себе в дом – только нечистую силу притягивать. Если не верите, деда своего поспрашивайте, что с ним в тех местах приключилось.

Я вопросительно уставилась на дедушку. Тот неопределенно пожал плечами, задумчиво отхлебывая морс.

– Видишь ли, детка, то давняя история. Кто-нибудь слышал о так называемых геопатогенных зонах3? Это места, где происходят аварии, болеют люди, портятся приборы.

Все недоуменно переглянулись. Что еще за зоны такие в Старом Селе?

– Это что-то вроде Бермудского треугольника? – неуверенно предположила я. – Или Лысой горы?

– Ну, что-то общее между ними, наверняка есть, – энергично закивал головой дедушка. И продолжил:

– Как-то мы с Виктором Добрыниным решили побродить в окрестностях Стеклянной Бани. Тоже, как и вы, о кладах мечтали. В руках я держал компас и вдруг вижу, что прибор показывает север почти на западе. Что за чертовщина? Я переходил с места на место, тряс металлическую коробку, стучал по стеклу пальцем, но стрелка упрямо поворачивалась северным концом к западу. Решил я, что компас испортился. Вышли мы к дальней поляне, где еще ни разу не были. Глядь – а вокруг сосны необычные, иголки светлые-светлые, как бы притрушенные мелом. Набрал пригоршню иголок – а они жесткие такие, будто стальные. Не успел я удивиться такому чуду природы, как вдруг стрелка компаса начала бешено вертеться. Я пытаюсь разжать руку, а пальцы судорогой свело и всего меня начало трясти! Как юла, стал я вращаться вокруг своей оси, а неведомая сила потащила меня прямо на деревья – ни дохнуть, ни голоса подать, ни глаз открыть не могу. Потом головой о землю как стукнуло, рраз-рраз! – искры из глаз фонтаном, а света не вижу.

Дедушка замолк, погрузившись в воспоминания. Лара, услышав, что тема опять не «грибная», снова взялась за отставленное зеркальце, а я, наоборот, навострила уши.

– Дедушка, а что было дальше?

– Дальше? Дальше из последних сил закричал Виктору: «Выбей компас у меня из рук, быстро!». Он подбежал и еле-еле из скрюченных пальцев отодрал компас и выбросил в траву. А меня, как током ударило. И сознание потерял… Очнулся на земле. Голова гудит, мутит всего, одежда разорвана, компас сломанный рядом валяется. Кисть скрюченная торчит. Долго пришлось руку лечить, но до сих пор плохо пальцы сгибаются. – Дедушка протянул правую ладонь с согнутыми средними пальцами и большим рубцом в центре.