Интересные и уникальные истории из глубин моей памяти. Воспоминания

Строительство велось одновременно на многих участках, для этого вдоль будущей одноколейки по всей трассе на расстоянии 8—12 км друг от друга строились лагеря или лагерные участки (колонны), в каждом из которых содержалось от пятисот до полутора тысяч заключенных. Каждый лагерь строил свой участок дороги, а после завершения строительства этого участка перебирался на новое место. В лагерях содержались не только мужчины, но и женщины. Заключенные женщины работали на строительстве наравне с мужчинами. Несмотря на тяжелейшие условия заключения, иногда природа брала свое и у женщин-заключенных рождались дети, что было большой проблемой для начальства. После родов матери до года жили с детьми в специально построенном детском доме в Ермаково, а потом оставляли детей на попечение нянек и лагерного начальства до окончания своего срока заключения.

При строительстве дороги не учитывались особые условия производства земляных строительных работ в экстремальных условиях вечной мерзлоты и большой заболоченности этого региона Западно-Сибирской низменности, из-за чего построенные участки дороги летом часто проседали и проваливались на заболоченных участках. Фактически значительную часть дороги, сделанную за прошлые сезоны, с наступлением каждого нового теплого сезона приходилось ремонтировать. В создавшихся условиях и в целях безусловного выполнения установленных Сталиным сроков строительства начальник 503-й стройки полковник В. Барабанов впервые в системе советского ГУЛАГа ввел для заключенных систему зачетов: выполнил норму более чем на 125% – засчитывается день за два, а если дал полтора задания – день за три. Все сведения о выполнении трудовых норм учитывались в специальных зачетных книжках. Эта система зачетов должна была создать для заключенных-ударников лагерного труда стимул к повышению производительности труда и давала законную, реальную возможность освободиться от заключения раньше срока. Других способов попасть на свободу у заключенных не было. Бежать из лагерей было практически невозможно. Но время от времени находились отчаянные смельчаки, попытавшиеся рвануть в побег. Основная дорога контролировалась охраной. Единственный путь к свободе лежал к Енисею, затем на юг против течения по нему более полутора тысяч километров до Красноярска, или на север до устья Енисея, или до Дудинки и Норильска, которые также строились заключенными и усиленно охранялись. Вокруг стройки летом простиралась топкая северная тундра без дорог и тропинок, которая зимой была занесена многометровым снегом. Горе-смельчаки не знали всего этого и, проплутав несколько дней по топям и болотам, возвращались в лагерь с поднятыми руками сами. За каждую попытку побега заключенным еще добавляли к сроку лет 10—15, что для других служило лучшей мерой воспитания. Для ускорения строительства и выполнения утвержденных сверху графиков руководство стройки иногда прибегало к практике «накрытия поляны» с алкоголем и набором дефицитных продуктов питания – тушенки, колбасы, рыбы. По сохранившимся воспоминаниям бывших заключенных, в сравнении с другими объектами системы ГУЛАГа условия содержания здесь были лучше, что объясняется важностью стройки для страны и труднейшими природными условиями. Зэки были одеты в соответствии с местным климатом: ватные телогрейки, ватные стеганые брюки, валенки, рукавицы. Крайне тяжелые условия труда на открытом воздухе при низких температурах компенсировались для заключенных повышенной нормой питания и горячей едой. Но тяжелейший изнуряющий ручной труд в условиях сурового северного климата, летающие летом облака гнуса, непросыхающие в теплое время года одежда и обувь, насквозь промерзающая в зимние сорокаградусные морозы одежда и недостаточное медицинское обслуживание делали свое черное дело и уносили жизни десятков тысяч заключенных.

Для подъема духа и настроения работающих на 503-й стройке существовал даже культурно-воспитательный отдел, который занимался пропагандой и агитацией ударного труда зэков. При отделе до 1950 года (до отъезда Барабанова) для подъема культуры был создан свой передвижной театр, труппа которого состояла из артистов-заключенных и вольнонаемных. На сцене театра ставились драмы, трагедии, комедии и музыкальные спектакли, в которых блистали многие артисты московских и ленинградских театров, сидевшие «на зоне». Заведующим литературной частью театра до его закрытия был фронтовик-капитан и бывший топограф Генерального штаба МО и будущий писатель Роберт Штильмарк.

Несмотря на все трудности и упущения приполярного строительства, дорога возводилась быстро. Рядом с лагерями вдоль всей трассы строились поселки вольнонаемных строителей, в которых располагались администрации лагерей и участков строительства со складами и техникой, магазины, бани и клубы. На 503-й стройке самыми крупными поселками из тех, где проживали вольнонаемные стройки, были Ермаково и Янов Стан.

В конце лета 1950 года наши родители уволились с работы на 503-й стройке, и мы из Ермаково на самолете ЛИ-2 возвратились в Красноярск. Перед отлетом родителям понадобилось несколько дней на оформление документов и получение расчета, и мы на это время остановились в служебной гостинице поселка Ермаково. Население Ермаково к тому времени составляло 15000 человек и были построены аэродром, центральный пересыльный пункт заключенных, грузовые склады и причалы для судов, лесозавод, центральные ремонтные мастерские, большое железнодорожное депо, электростанция. Для вольнонаемных в Ермаково было построено много жилых домов, клуб, поликлиника, магазины, гостиница, детские сады, десятилетняя школа-интернат и бани. Пока родители мотались с бумагами по конторам, старший брат Юра на правах старожила, проучившегося целый год в местной школе-интернате, знакомил нас с поселком. В моей памяти сохранился наш поход на сопку к разбившемуся самолету и большой магазин с целым отделом детских игрушек. Наверное, я здорово просил, а родители после получения денежного расчета не устояли перед таким натиском и купили мне в этом магазине первую в моей жизни дорогую игрушку – мотоциклиста с механическим пружинным заводом.

После нашего отъезда строительство дороги продолжалось, и к осени 1952 года было открыто рабочее движение поездов на западном участке от Салехарда до Надыма, а к началу 1953 года, со слов отца, пустили поезда и на восточном участке от Ермаково на Енисее до Янова Стана на реке Турухан.

Однако почти сразу же после смерти Сталина в марте 1953 года строительство Трансполярной железнодорожной магистрали прекратилось и поступил приказ министра МВД Берии о консервации стройки. Многие заключенные строители дороги, сидевшие по уголовным делам, попали под объявленную в стране широкую амнистию в холодное лето 1953 года, а оставшихся сидельцев – политических заключенных – переправили в лагеря ГУЛАГа в европейскую часть страны. Вольнонаемным специалистам увольнение было предложено еще раньше. В 1954 году стройка свернута окончательно. Часть ценного оборудования вывезли на Печорскую и Красноярскую железные дороги и в Норильск. Речные паромы перегнали на Азовское море – обслуживать железнодорожную переправу через Керченский пролив. Но большая часть паровозов, вагонов, оборудование ремонтных мастерских и депо, сотни километров колючей проволоки и рельсов и многие материальные ресурсы были брошены на месте. В наше время некогда почти построенная Трансполярная магистраль представляет собой печальный памятник проекту, унесшему жизни десятков тысяч заключенных, в виде искореженного железнодорожного полотна, разрушенных и покореженных мостов и брошенных заржавевших паровозов и вагонов. Я уже молчу о миллиардах рублей, практически закопанных в эту приполярную лесотундру.

Время показало, что эта стройка была обречена на провал с самого начала. Несмотря на то, что у Сталина был целый ряд успешных крупных строительных проектов – таких как Беломорканал, Волго-Дон и другие, строительство Северной железной дороги Салехард – Игарка является полностью провальным проектом.

Так выглядит заброшенная железная дорога Салехард – Игарка в наши дни

Ведь совершенно очевидно, что строительство дороги в описанных выше природно-климатических условиях за счет подневольного принудительного труда заключенных и при полном отсутствии специальной технологии строительства в северных районах вечной мерзлоты, отсутствия многих необходимых материалов и средств механизации, могло закончиться только провалом, если не на этапе строительства, то на этапе эксплуатации.

Для сравнения приведу примеры из строительства железной дороги на полуострове Ямал в наше время. Там при строительстве мостов вместо деревянных опор применялись металлические трубы диаметром 1,2—2,4 м, заполненные бетоном и заглубленные в вечную мерзлоту на глубины до 20 метров. А насыпь для железнодорожных путей возводилась из влажного пылевидного песка, который при контакте с грунтами вечной мерзлоты становится прочным. Для поддержания этой прочности в летнее теплое время использовалась специальная послойная система термоизоляции. А в те далекие сталинские годы еще не было разработано подобных технологий строительства железных дорог в районах вечной мерзлоты Крайнего Севера, и для достижения результатов власть уповала только на труд десятков и сотен тысяч заключенных.

Интересно отметить, что сама идея строительства Трансполярной магистрали оказалась живучей и востребованной. В наше время в связи с обнаружением больших запасов нефти и газа на Крайнем Севере и началом эксплуатации ряда крупных месторождений снова выявилась потребность в обеспечении этих месторождений круглогодичной логистикой в виде сухопутного железнодорожного транспорта. Недавно из СМИ я узнал, что на правительственном уровне одобрен проект и начинается строительство Северного широтного хода – железной дороги большой протяженности в Арктической зоне Западной Сибири. По этому проекту Северная железная дорога должна соединить промышленные районы страны с сырьевыми и обеспечить доставку грузов (лес, черные металлы, стройматериалы) для снабжения газовиков и нефтяников Ямала. В перспективе проект предусматривает прокладку путей до стратегически важного для Северного морского пути порта Дудинка, соединенного железной дорогой с Норильском. Авторы проекта считают, что будущий Северный широтный ход явится драйвером развития российской экономики и дорогой будущего. А будущее этого проекта они видят в продлении железной дороги до портов Таймыра и Охотского моря.

Необычайная история создания книги-бестселлера 1958 года «Наследник из Калькутты» заключенным одного из лагерей 503-й стройки

«Наследник из Калькутты» – это захватывающая приключенческая история, изданная в середине шестидесятых годов в серии «Библиотека приключений». В первом издании авторами книги были указаны В. П. Василевский и Р. А. Штильмарк. Книга имела огромный успех не только у школьников, но и у взрослых любителей приключений. Через некоторое время вокруг авторства этой книги возник спор, и вся страна узнала, что единственный автор – Роберт Александрович Штильмарк, бывший заключенный 503-й стройки. А написал свою книгу Штильмарк в лагере под названием колонна №33, который располагался прямо у нас в поселке Янов Стан.

Первой эту интереснейшую историю о создании романа мне рассказала библиотекарь Лана Петровна из Городской детской библиотеки. Мне в то время эта книга очень нравилась, поэтому история ее написания меня очень заинтересовала. В читальном зале библиотеки я разыскал материалы о ней, которыми хочу сейчас поделиться с вами. Конечно, меня греет мысль о том, что буквально в нескольких сотнях метров от меня в ближайшем к поселку лагере создавалась моя любимая книга, а с ее автором я мог пересекаться на дорогах поселка Янов Стан. Кроме того, эта история расскажет правду о нравах и порядках, существовавших в то время в сталинских лагерях.

История написания книги «Наследник из Калькутты» начиналась с того, что фронтовик, капитан Военного топографического управления Генштаба, имеющий боевые ордена и медали, Роберт Штильмарк в апреле 1945 года был арестован по доносу, обвинен в «антисоветской агитации и пропаганде» и приговорен по ст. 58.10 к десяти годам заключения. В доносе сообщалось об «антисоветской болтовне» Штильмарка: в одном случае он якобы назвал какое-то здание в Москве «спичечным коробком», в другом – не одобрял снос Сухаревой башни и Красных ворот и высказывался против переименования старых городов. Так по пустяковому доносу фронтовик и офицер Генштаба стал политическим заключенным и попал на 503-ю стройку, где сначала трудился топографом на трассе, затем – заведующим литературной частью лагерного театра. После расформирования театра Штильмарк попал в лагерь под названием колонна №33 рядом с нашим поселком Янов Стан. Начальство там пьянствовало, а всеми делами негласно заправлял старший нарядчик Василий Василевский, «ссученный» (то есть добровольно согласившийся работать с лагерным начальством) уголовник, вор-рецидивист, совершивший третью ходку в зону. В то время среди заключенных ходили красивые выдуманные истории о том, что отдельные заключенные в разное время были якобы помилованы и освобождены Сталиным в качестве поощрения за созданные ими изобретения, научные труды или литературные произведения. Вот и малообразованный нарядчик Василевский поверил этим байкам и решил досрочно освободиться из заключения, написав интересный приключенческий роман и послав его лично Сталину. Он хорошо обдумал содержание будущего романа, состоящее в том, что действие должно было происходить лет двести назад и за границей, в центре романа должна быть душещипательная история похищения ребенка из богатой и знатной семьи со счастливым концом. А для любителей экзотических животных в романе должен был появляться ручной лев. Таким образом Василевский хотел избежать любой параллели с Россией и упоминания о каком-либо революционном движении, а также уйти даже от намека на критику или похвалу существовавших двести лет назад в России порядках. Но сам Василевский не мог написать книгу, он был не очень-то грамотен. И тут судьба преподнесла ему неожиданный подарок – в лагерь после расформирования театра прибыл заведующий литературной частью Роберт Штильмарк. Из поступившего а лагерь личного дела заключенного Штильмарка стало известно, что он окончил Высший литературно-художественный институт, а затем работал журналистом-международником в газете «Известия», редактором в журналах «Иностранная литература» и «Молодая гвардия». Узнав об этом, Василевский предложил новому заключенному написать роман, пообещав взамен освобождение от тяжелых работ на строительстве магистрали и создание соответствующих условий и послаблений в режиме на время работы над книгой. У Штильмарка особенного выбора не было, и он согласился.

Мне трудно представить, как Штильмарк смог написать большую книгу о событиях двухсотлетней давности в далекой стране, не имея библиотеки и справочной и исторической литературы. Очевидно, ему помогли и воспитание в культурной семье инженера старой дореволюционной школы германо-скандинавского происхождения, и полученное блестящее литературное образование, и знание истории, и работа во Всесоюзном обществе культурных связей с заграницей, а также замечательная память и на редкость живое воображение.

Надо отдать должное Василевскому – он выполнил свои обещания: благодаря его хлопотам Штильмарка перевели в «бесконвойные» и он получил право выходить за пределы лагеря без охраны, а также отдельную койку в бане лагеря и усиленное питание. Роман писался год и два месяца и был закончен в июле 1951 года. По мере работы над книгой Штильмарк зачитывал заключенным в бараке готовые главы, и почти вся зона с нетерпением ожидала продолжения книжных приключений. В итоге получился захватывающий роман с английскими пиратами, джентльменами и приключениями, происходившими в XVIII веке в Индийском океане и других экзотических местах.

Получив законченную рукопись, Василевский стал вынашивать планы, как избавиться от настоящего автора. Чтобы снять с себя возможные подозрения в убийстве Штильмарка, он сначала устроил его перевод на общие работы в другой лагерь (колонну) и начал подбирать убийц из среды акоренелых зеков-уголовников.

Но тут в эту историю неожиданно вмешались настоящие уголовные «авторитеты» зоны, знакомые с содержанием романа. Они вступились за Штильмарка и убедили Василевского отменить намечавшееся убийство. В качестве довода опытные «авторитеты» привели Василевскому главный аргумент – если перед отправкой книги Сталину начальство НКВД проверит авторство и установит факт отсутствия у Василевского не только образования, но и простой грамотности, то его сразу разоблачат и за книгу никакого помилования ему не будет. Василевский согласился с доводами «авторитетов» и решил оформить рукопись для самого товарища Сталина. Для этого Василевский привлек сидящих в лагере признанных в воровской среде художников – бывших изготовителей поддельных документов и фальшивомонетчиков, которые переписали роман в трех экземплярах безупречным каллиграфическим почерком, проиллюстрировали и переплели в обложки из синего шелка из отнятой у заключенного рубашки. Вот в таком «козырном» на сленге зэков виде Василевский передал в администрацию 502-й стройки три экземпляра книги для отправки в Москву с последующим вручением И. В. Сталину. Против его воли на обложке были указаны два автора.

В Москве рукопись была передана в Культурно-воспитательный отдел ГУЛАГа, но вопреки ожиданиям Василевского, никто ее Сталину не отправлял. Штильмарк освободился раньше Василевского, разыскал рукопись и отослал ее на ознакомление нескольким известным писателям. Неожиданно он получил отличный отзыв о рукописи от известного в СССР научного фантаста Ивана Ефремова. После этого при активной поддержке Ефремова роман под названием «Наследник из Калькутты» был опубликован в 1958 году издательством «Детгиз» в популярной серии «Библиотека приключений и научной фантастики». В этом первом издании в качестве авторов были указаны Василевский и Штильмарк.

Книга имела оглушительный успех у массового читателя и несколько раз переиздавалась. Когда Василевский освободился из заключения, Штильмарк посчитал нужным передать ему часть полученного гонорара, но Василевскому этого было мало, и он стал требовать от Штильмарка все новых платежей. Штильмарк счел, что продолжение таких отношений может стать для него опасным. Он рассказал историю создания книги в издательстве «Детгиз», после чего это известное и уважаемое в стране издательство подало на Василевского в суд иск с целью установления подлинного авторства. По итогам судебного разбирательства единственным автором книги был признан Штильмарк. Такому решению способствовало то, что Штильмарк в свое время предусмотрительно зашифровал во фрагменте 23 главы слова «лжесвидетель, вор и плагиатор» – их можно было составить, если читать первые буквы каждого второго слова фрагмента. Под давлением улик Василевский сознался, что не писал романа, а лишь создал Штильмарку условия для написания. Роман принес широкую известность его настоящему автору. Роберта Штильмарка приняли в члены Союза писателей СССР, и он написал еще несколько произведений. Но такого успеха, как роман «Наследник из Калькутты», они ему не принесли.

Воспоминания о послевоенном Красноярске

В 1950 году мы вернулись с 503-й стройки на постоянное местожительство в Красноярск. Моя память отчетливо запечатлела послевоенный город. Первые мои воспоминания о Красноярске относятся примерно к осени 1948 года, но гораздо лучше я помню жизнь города после 1950 года. В то время Красноярск состоял в основном из деревянных домов без каких-либо бытовых удобств. В центральной левобережной части города еще с царских времен оставалось немного кирпичных добротных зданий бывших губернских органов управления, купеческих торговых домов и частных усадеб. В городе было заасфальтировано или замощено булыжником всего несколько улиц, на которых во времена моего детства еще встречалось много гужевого транспорта. Автомобилей было совсем мало, гораздо чаще появлялись конные пролетки, возившие начальников различных маленьких контор. Это был типичный для Сибири город с населением к 1948 году чуть больше 150 тысяч человек, застроенный в основном деревянными домами и бараками с печной системой отопления. Печки топились углем или дровами. Уголь был местный, его еще с военной поры добывали на Бадалыкской горе рядом с городом. Мы топили печку дровами. Эти дрова наш отец закупал в конторе под названием «Гортоп» и доставлял в виде бревен на машине во двор. После этого примерно неделя у нас с братьями уходила на то, чтобы распилить двуручной пилой бревна на чурки, расколоть чурки на дрова, перенести в стайку и сложить их там в поленницу. В значительной части города не было централизованной системы водопровода и канализации, и туалеты в виде незатейливых деревянных будок типа «типа сортир» стояли в каждом дворе. Для сбора прочих бытовых отходов предназначались дворовые выгребные ямы. Поэтому нередко по улицам разъезжали «золотари» на ассенизационных подводах с длинными деревянными бочками и ведрами на длинных шестах, оставлявшие за собой шлейф неприятных запахов. В СССР того времени домашних бытовых холодильников еще не было, поэтому во многих дворах жители устраивали коллективный погреб для хранения продуктов, который охлаждался большими заготовленными в начале весны кусками енисейского речного льда. Такой общий погреб размещался в нашем дворе на глубине около трех метров – от входной двери вела вниз длинная деревянная лестница, наклоненная под углом в 45 градусов. На этой лестнице мне не раз приходилось отсиживаться в детстве после первого загара до волдырей на коже, когда желанный прохладный воздух из погреба охлаждал полученные солнечные ожоги на спине и плечах.

В те годы зимой на Енисее работали артели по заготовке кусков льда для продажи населению и малым оптовым организациям, не оборудованным промышленными холодильными установками. Городской водопровод был проведен только в большие многоэтажные дома на центральных улицах в социальные объекты типа больниц, школ и детских садов, а для остального населения на улицах стояли водоразборные ручные рычажные колонки, из которых жители ведрами разносили воду по домам. Городской водопровод подавал в сеть только холодную воду. Как только в семьях красноярцев подрастали дети, они приучались носить воду в ведрах на коромысле или возить на тележке во флягах и бачках. Наша семья не составляла исключение: обязанности по доставке воды в дом сначала были возложены на моих старших братьев, а потом и на меня. Ближайшая водопроводная колонка стояла у самого берега Качи, на расстоянии примерно 300—350 метров от нашего дома. Представляете себе, сколько ведер воды нам приходилось наносить с колонки домой для готовки, уборки с мытьем полов, большой стирки и купания пятерых человек? Стиральных машин тоже еще не было, и мама стирала на простой стиральной доске. Этот архаичный прообраз стиральной машины представлял собой оцинкованный лист с волнистой поверхностью, обрамленный деревянной рамой. Привычных сейчас моющих средств для стирки тогда тоже не было, и стирали с хозяйственным мылом.

Так стирали до появления стиральных машин

Из-за отсутствия водопровода в домах важное значение для горожан приобретали общественные государственные бани. Баня в то время являлась не просто местом для мытья, она являлась настоящей культурной особенностью быта советских людей. В основном это были бани с женскими и мужскими отделениями со спартанским набором сервиса: раздевалка, помывочное отделение и парилка человек на 10—15 (заядлые парильщики с удовольствием парились при высокой температуре с веником, а дети могли вытерпеть такую жару лишь несколько минут). Как правило, в банях работали небольшие буфеты с чаем, газировкой и разливным бочковым пивом. Поэтому еженедельный поход в баню с санитарно-гигиеническими целями для населения превращался в своего рода приятный отдых с возможностью расслабиться и пообщаться с соседями и друзьями или приобрести новых знакомых. В банях работали парикмахерские, в которых после стрижки или бритья предлагалось освежиться на выбор одеколонами «Тройной» или «Шипр». Бани того времени были местом, где происходили не только водные процедуры, но и разговоры о политике, жизни, спорте и о многом другом. Банные посиделки у самовара или с кружкой бочкового пива располагали людей общаться и обсуждать все, что происходило в их жизни. Такая большая городская баня со всем ненавязчивым полным сервисом от стрижки до разливного пива находилась в полутора кварталах от нашего дома на улице Маяковского, и я в выходные дни наблюдал из окна непрекращающийся людской поток с сумками и вениками.