И в аду есть герои

– По-моему, весьма подходящее название для фирмы, специализирующейся на экстремальном туризме, – заметил Биджар. – Остроумное.

– И хорошо отражает мое мнение на этот счет, – добавил Кортес и покосился на Артема. – Что скажешь?

Молодой человек уныло вздохнул:

– Я ведь говорил, для чего мне потребовался офис. Инга сказала родителям…

– Если для знакомства с будущей тещей тебе потребовалось легальное прикрытие, мог бы снять помещение на неделю, – проворчал Кортес.

– На неделю вышло бы дороже, – тут же встрял Биджар. – В абсолютных ценах, разумеется.

– На неделю ты бы сдал его бесплатно, – перебил Кортес шаса. – В рекламных целях. А вместо этого Артем согласился на кабальную годовую аренду.

– На очень выгодных условиях, – пробурчал Биджар. – Ты прекрасно обучил юношу выкручивать деловым партнерам руки.

– Позволил себя закабалить да еще согласился приплачивать его пройдохам-бухгалтерам. О чем ты думал, Артем? Зачем нам…

– А мне здесь нравится! – В дверях одной из маленьких комнат офиса, выходящих в главный зал, появилась Яна. Высокая, стройная, ослепительно красивая брюнетка с огромными ярко-синими глазами, она не спеша прошла мимо мужчин, провела рукой по письменному столу и улыбнулась Артему: – Хороший офис. И мебель хорошая. Нам давно пора завести приличную контору, а не шептаться с клиентами по кабакам и подворотням.

– Яночка, ты просто чудо! – оживился Биджар. – Именно это я говорил Артему, когда убеждал его снять офис на год.

И носатый шас перевел хитрые черные глаза на Кортеса. Учитывая отношения между наемником и очаровательной брюнеткой, мнение Яны могло стать решающим.

Кортес плюхнулся в глубокое кожаное кресло, задумчиво посмотрел на девушку, затем на Артема, потянулся и вытащил из кармана телефон:

– Сегодня я получил интересное сообщение: «Бухгалтерская компания «Хамзи Баланс» имеет честь предложить…», ну, дальше ненужные подробности… Вот! «В числе наших клиентов самые именитые жители Тайного Города, а с недавнего времени даже Кортес, лучший наемник, предпочитает пользоваться услугами наших специалистов. Делайте правильный выбор!»

– Неужели ты против того, что тебя назвали лучшим? – невинно спросил Биджар.

– А утром по каналам «Тиградком» шла реклама твоего бизнес-центра, где тоже упоминалось мое имя.

– Это деловые мероприятия, – осторожно заметил шас. – Реклама – двигатель, так сказать, паровоз продаж.

– Но я не уголек для топки, – отрезал Кортес. – Другими словами, если ты намерен и дальше эксплуатировать мой светлый образ в своих махинациях, то нам придется по настоящему обсудить цену аренды. Счет, который ты выставил Артему, катастрофически велик. Хочешь нас закабалить?

Яна и Артем весело переглянулись: Кортес сломался!

– Цена очень хорошая для офиса в центре города, – проворчал Биджар, – и…

– Цена приличная, не спорю, – усмехнулся наемник. – Но она не учитывает мои расходы на рекламу.

– Можем обсудить скидки на первый год…

– Не скидки, а новую цену. В два раза меньшую, чем сейчас.

– Это грабеж!

– И передай бухгалтерам, что к ним это тоже относится.

– Кстати, Томба как раз рекламирует свой новый бизнес-центр, – добавила Яна.

– Максимум, на что я могу пойти, это уменьшить аренду на десять процентов, – недовольно пробубнил Биджар.

– На сорок.

– У вас еще четыре места в подземном гараже!

– А почему так мало?

– Меньше на пятнадцать процентов.

– На тридцать пять!

– А у вас действительно неплохо, господа! Прекрасный офис.

Присутствующие дружно повернулись на голос. В дверях стоял высокий черноволосый мужчина в элегантном белом костюме.

– Доброе утро!

– Господин комиссар! – Биджар приветливо заулыбался. – Какими судьбами?

– Услышал, что Кортес снял офис в вашем бизнес-центре, и не смог удержаться, чтобы не посмотреть. – Сантьяга перевел взгляд на наемника. – Насколько я помню, Кортес, вы всегда были противником излишеств.

– Все меняется, – проворчал тот.

– Это к лучшему, – серьезно заметил комиссар. – Уверен, клиентам понравится рассказывать о своих проблемах в солидном помещении.

– А я что говорил? – добавил Артем.

Кортес махнул рукой.

– Может, заодно навестите супермаркет? – взял быка за рога Хамзи. – У меня появилась масса интересных новинок.

– Может быть, – вежливо кивнул Сантьяга.

– Вот видишь, Биджар, – немедленно среагировал Кортес. – Одно мое имя привлекает к тебе новых покупателей! Так что радуйся, что я еще не требую доли от доходов твоего магазинчика.

– Не сомневаюсь, что эта мысль приходила тебе в голову, – сварливо заметил Хамзи. – Я подумаю насчет скидок.

– Не скидок, Биджар, а новой цены.

– Кажется, я не совсем вовремя, – улыбнулся Сантьяга.

– Мы уже закончили, комиссар, извините.

Кортес посмотрел на управляющего, который безмятежно разглядывал дорогой костюм Сантьяги, не выражая ни малейшего желания покидать помещение. Любопытство было еще одной семейной чертой шасов, и Хамзи буквально сочился желанием разнюхать, для чего комиссар явился в офис наемников.

– Мы закончили, – мягко повторил Кортес. – И ты, Биджар, увы, собирался нас покинуть.

– Как жаль, – в тон ему произнес Сантьяга.

– Простите, господа, я очень спешу. – Хамзи медленно поднялся и уныло поплелся к выходу. – Комиссар, жду вас в супермаркете. Вы обещали.

– Я помню.

Двери закрылись.

– Прекрасный офис, – снова одобрил Сантьяга, расположившись в глубоком кресле напротив Кортеса. – Яна, это была ваша идея?

– Артема.

– Артем, вы молодец.

– Благодарю вас, комиссар.

Кортес засопел.

– А теперь, – продолжил Сантьяга, – я бы хотел перейти к сути визита. У меня есть контракт… Надеюсь, вы не связаны никакими обязательствами?

– Вы же знаете, комиссар, что для вас мы всегда свободны.

– Приятно слышать. – Сантьяга помолчал. – Но вынужден вас огорчить, Кортес, мероприятие, которое я планирую осуществить, крайне простое и не требует серьезных усилий. Соответственно и оплата контракта…

– Будет всего лишь по обычным расценкам, – плавно закончил наемник.

– Может, поговорим о скидках? – осведомился нав.

– Я бы с удовольствием, комиссар, но мы на грани разорения, – горько вздохнул Кортес. – Приобретение офиса, а также непомерные расходы на его содержание съели всю прибыль.

– Я помню выражение лица Биджара, когда вы обсуждали с ним расходы на содержание офиса, – усмехнулся Сантьяга. – Впрочем, я согласен с вашими условиями.

Комиссар оглядел комнату и вопросительно поднял брови.

– Помещение надежно, – понял его наемник. – Я проверил. Можно говорить абсолютно свободно.

– Чудесно. – Теперь Сантьяга окончательно перешел на деловой тон. – Мне нужно, чтобы вы осуществили проверку системы безопасности плантаций Золотого Корня.

– Далеко же вы решили нас отправить, – пробормотал Артем.

– Далеко, – согласился комиссар. – Но мне необходимо осуществить квалифицированную инспекцию хванов.

Артем имел довольно смутные представления о Золотом Корне, которые ограничивались тем, что выращивание этого редкого и запрещенного к свободной продаже растения было одним из двух бизнесов семьи Хван. Вторым видом деятельности были заказные убийства. Четырехрукие хваны считались лучшими киллерами в Тайном Городе, даже навы с большим уважением относились к их боевым качествам, так что расположенные на Алтае плантации Золотого Корня считались надежно защищенными. Или уже нет?

– Имели место случаи контрабанды? – поинтересовался Кортес.

– Пока нет, – покачал головой Сантьяга. – Имеют место подозрения.

– Тогда почему инспекция поручена нам?

Для проверки систем безопасности плантаций логично было бы отправить боевого мага высшего уровня – обычным грабителям там точно ничего не светило.

– В том-то и дело, что посылать туда мага бессмысленно, – пояснил комиссар. – Я лично руководил построением охранных сетей и уверен, что мага любого уровня хваны засекут за сотню миль. Кроме того, подобная проверка проводилась меньше года назад: Великие Дома направили на Алтай воеводу дружины Дочерей Журавля, и хваны взяли ее с поличным.

– Молодцы, – оценила Яна.

Дружина Дочерей Журавля считалась элитой боевых сил Зеленого Дома, и раз четырехрукие сумели обезвредить саму воеводу, их защитные системы действительно были великолепны.

– Кажется, после этого она подала в отставку, – припомнил Артем.

– И ее место заняла Милана, – подтвердил нав. – Но мы не об этом. Сейчас меня интересует следующее: возможна ли ситуация, при которой группа самых обыкновенных челов проникнет на плантацию и соберет урожай, оставив хванов в блаженном неведении.

– Без использования магии, – уточнил Кортес.

– Никакой магии.

– Какое количество корешков мы должны принести?

– Если сумеете унести оттуда ноги, будет достаточно любого количества, – развел руками комиссар. – Главное для меня – убедиться в принципиальной возможности хищений.

– Понятно.

Сантьяга улыбнулся:

– Понимаю, что задание простенькое, но должен же я дать вам возможность поправить дела после приобретения нового офиса. Вы согласны с условиями контракта?

– Разумеется.

– Значит, мы договорились, – подвел черту комиссар. – Контракт заключен, и ваши жизни будут залогом его исполнения.

Это была стандартная формула заключения договоров с наемниками. Сантьяга поднялся с кресла:

– Кортес, жду отчет послезавтра, надеюсь, вам хватит времени на проведение столь несложной операции?

– Вне всяких сомнений, – кивнул наемник.

– Вот и славно. До свидания, господа. – Комиссар направился к выходу. – Еще раз хочу заметить, что у вас прекрасный офис.

– Рад, что он так сильно понравился вам, – проворчал Кортес.

Когда за Сантьягой закрылась дверь, наемник тоже покинул кресло и задумчиво прогулялся по прекрасному офису.

– Не слишком ли пустяковое дело для комиссара Темного Двора? – подал голос Артем. – Чтобы заказать проверку системы безопасности плантаций, хватило бы одного звонка кого-нибудь из его помощников.

– И звонил бы он не нам, а более дешевым наемникам, – поддержала молодого компаньона Яна.

– Комиссар не хочет огласки, – медленно протянул Кортес.

– Он никогда не хочет огласки, – пожал плечами Артем. – Он же нав.

– Да, он нав, – не стал спорить Кортес и посмотрел на компаньона: – Артем, займись организацией поездки: билеты, снаряжение, но только тихо.

– Разумеется.

– Никогда не была на Алтае. – Яна достала из сумочки тюбик губной помады и зеркальце.

– Тогда проведем там следующий отпуск, – хмыкнул Кортес.

– То есть я не еду? – Помада замерла в воздухе.

– Я хочу, чтобы ты подняла всю доступную информацию по Золотому Корню: историю, текущее состояние дел, в общем, все подробности, – приказал Кортес. – Было бы неплохо понять, что именно взволновало Сантьягу.

Девушка прищурилась:

– И подумать, как можно заработать на предполагаемом кризисе?

– Совершенно верно! – радостно воскликнул Артем. – Как еще могут заработать честные наемники?

– Никак, – негромко согласился Кортес и, подойдя к окну, рассеянно посмотрел на шныряющие по Большой Лубянке автомобили. – Сантьяга насторожен и явно озабочен.

– Даже наш офис похвалил три раза, – вспомнила Яна. – Обычно за ним не наблюдается такой рассеянности.

– Какого же зверя он ждет?

* * *

Его подняли в самом дальнем уголке Глубокого Бестиария, совсем недалеко от линии, где мраморное небо сходится с черной землей, порождая бесконечный, не стихающий ни на мгновение ветер. Его подняли, значит, он нужен, но по тому, что его подняли одного, да еще так далеко от замка, Ктулху понял, что это не Возвращение. Понял что мечта, с надеждой на которую он рассыпался в пыль Бестиария, пока не осуществилась: Великий Господин не вернулся.

Горе было настолько сильным, что захотелось выть. Тоскливо, безнадежно, как выли пленники, медленно умирающие во имя благодатной ненависти Азаг-Тота. Ктулху лучше всех знал этот вой, ибо он был Погонщиком рабов, палачом и надсмотрщиком Великого Господина и именно его бич вырывал из их душ пронзительный вой. Но Ктулху никогда не думал, что сам захочет его повторить.

Он уселся на землю и угрюмо подбросил вверх горсть черной пыли, мрачно наблюдая за тем, как ее микроскопические частицы, несмотря на пронзительный ветер, медленно возвращаются обратно.

– Ктулху, ты мне нужен!

Погонщик рабов узнал раздавшийся из-под сводов мраморного неба голос – это был Носящий Желтую Маску, правая рука Великого Господина.

Неподалеку от Ктулху в землю ударила еще одна молния, и завертевшаяся вокруг воронки пыль сформировала Нерга – закатную саранчу, его ездовое животное.

– Ты мне нужен.

Ктулху поднялся с земли, подошел к недоуменно хрипящему Нергу и ласково провел ладонью по его панцирным пластинам:

– С возвращением.

Саранча повела головой, один из ее огромных фасеточных глаз уставился на хозяина, а длинные задние лапы нетерпеливо заерзали по черному песку.

– Соскучился… – Ктулху взобрался на спину Нерга, и шипы, которыми заканчивались ноги Погонщика, привычно скользнули в щель между панцирными пластинами, добравшись до спрятанного под ними мягкого тела. – Вперед, саранча! Вперед!!

И Нерг прыгнул, с легкостью преодолев около ста ярдов.

///

В самом центре Глубокого Бестиария, в точке, где мраморное небо было максимально удалено от черной пыли, а яростный ветер не так сильно трепал невысокие дюны, возвышались двадцать башен замка Кадаф, резиденции Азаг-Тота, Великого Господина Гипербореи. Сейчас пустующей.

Ктулху прекрасно помнил времена, когда острые шпили замка упирались не в мраморное небо Глубокого Бестиария, а черными иглами тянулись к ослепительному солнцу, горделиво вырисовываясь на фоне причудливых облаков. Времена, когда гиперборейцы в союзе с другими магическими кланами безжалостно крушили Великие Дома, отвоевывая для людей Землю и слава северных монстров опережала страх, который они внушали.

Ктулху помнил.

А еще Погонщик рабов помнил, как этот страх превратился в ненависть, как вчерашние союзники заключили сделку с потрепанными, но все еще могущественными Великими Домами и как рушилась под ударами предателей Гиперборея. Ктулху помнил поля, усеянные трупами, Азаг-Тота, ведущего в бой последние легионы и замок, озаренный пламенем последнего пожара.

Ктулху помнил.

Для рассеянного в пыль Погонщика рабов не было времени, и то, что по земному исчислению случилось тысячи лет назад, он помнил так, словно это произошло вчера. Великий Господин исчез, его верные воины пылью рассеяны по Глубокому Бестиарию, а замок, вечный замок Кадаф, подпирает мраморное небо, не позволяя ему рухнуть на то, что осталось от Гипербореи.

///

Ветер в этом месте действительно был слаб, напоминая лишь бледное подобие самого себя. Он не огибал замок, не разбивался о его неприступные стены, а плавно умирал, докатываясь до черного оникса легким, едва уловимым дуновением.

Ктулху осадил саранчу, спрыгнул на землю, встал на колени и опустил лицо в черную пыль:

– Великий Господин, я испрашиваю разрешения нарушить покой твоего замка.

Несмотря на то что Азаг-Тота не было в Глубоком Бестиарии и он не мог видеть подданных, Ктулху скрупулезно выполнил ритуал посещения замка Кадаф. Он постоял на коленях положенное время, поднялся, сделал три шага и, вновь опустившись на колени, поцеловал землю. Теперь прозвучал гулкий голос Носящего Желтую Маску:

– Ты можешь войти!

Погонщик рабов сделал еще один шаг и оказался перед гладкой стеной. Вблизи черный оникс уже не казался таким монолитным, как издали. Нет, он был таким же гладким и блестящим, он был камнем, но камнем живым, тихонько дышащим, охраняющим покой своего повелителя. Ктулху протянул руку и она плавно погрузилась в вязкую тьму стены. В замке Кадаф не было ворот, как не было коридоров, окон и дверей. Он представлял собой единый организм, и каждый, кто приходил в него, в буквальном смысле поглощался живым ониксом.

– Я жду! – нетерпеливо напомнил ключник.

Ктулху сделал шаг в стену и, чувствуя, как его тело растворяется в ониксовой твердыне, инстинктивно закрыл глаза. Он не любил это ощущение. Он боялся его. Погонщик рабов опасался, что однажды его тело навсегда останется растворенным в черных камнях замка, как это случилось с Ситри, и ветер будет играть с его стонами.

– Зря ты боишься отдать себя замку, – услышал Ктулху тихий смешок Носящего Желтую Маску ключника. – Ситри благодарит судьбу за то, что Великий Господин уготовил ему именно такую участь. В противном случае ветер играл бы не с его стонами, а с воплями ужаса.

Погонщик рабов вздрогнул: как он мог забыть, что, растворяясь в замке Кадаф, он открывает для его обитателей все мысли и страхи!

– Великий Господин мудр в своей ненависти к нам, – пробормотал Ктулху и торопливо опустился на колени. – Прими мою покорность, Носящий Желтую Маску, посмейся над моим скудоумием и просвети, если сочтешь нужным, о причинах моего пробуждения.

В былые времена ключник замка не удостаивался таких почестей, но здесь, в Глубоком Бестиарии, в отсутствие Азаг-Тота, он был верховным иерархом Кадаф, имеющим право казнить и миловать по своему усмотрению. Так повелел Великий Господин.

Носящий Желтую Маску принял поднятого иерарха на открытой террасе Спаккской башни, названной так в честь горы Спакк, на которой Великому Господину сошло Озарение. Ключник, внимательно глядя на преклоненного Ктулху, стоял у балюстрады, и его маска, которой враги Гипербореи пугали своих детей, ничуть не изменилась с тех пор, как Погонщик рабов видел ее последний раз. Она полностью закрывала лицо ключника и имела лишь два небольших выреза для глаз. Два абсолютно черных выреза. А о том, что скрывал Носящий Желтую Маску под тяжелым пурпурным плащом и массивным золотым шлемом, не знал никто. Кроме Великого Господина.

– Поднимись.

Ктулху с готовностью выполнил распоряжение.

– Мне показалось, что ты устал, Погонщик рабов.

– Я устал не быть Погонщиком, – медленно, взвешивая каждое слово, ответил Ктулху. – Моя кровь бурлит и…

– Прибереги словеса для Господина, – бесстрастно оборвал его Носящий Желтую Маску. – Он любит, когда ты мелешь языком.

– Прости.

Носящий Желтую Маску отвернулся и несколько мучительно долгих мгновений смотрел на черную поверхность Бестиария:

– Как тебе понравилось быть пылью, Погонщик?

Ктулху яростно скрипнул зубами, но взял себя в руки и постарался ответить с максимально сдержанной язвительностью:

– Было не так скучно, как пялиться на мраморное небо все это время.

– Великий Господин опасался, что обратная трансформация может привести к изменению его воинов, но я вижу, что этого не произошло, – с прежней бесстрастностью произнес ключник. – По крайней мере, ты остался таким же кретином, что и раньше.

Помимо маски, не изменилось и то, что она скрывала: ближайший помощник Азаг-Тота был высокомерен и презрителен, как и тысячи лет назад.

– Мудрость не всегда является залогом долгой жизни, – туманно ответил Ктулху, но тут же прикусил язык: Ситри тоже враждовал с Носящим Желтую Маску, и теперь его боевые заслуги вплавлены в черные стены замка Кадаф.

– Тем не менее, Погонщик, я решил даровать тебе шанс послужить Великому Господину, – продолжил ключник, не обратив внимания на дерзость Ктулху. – При должной расторопности ты сможешь даже стать героем.

– Что я должен сделать?

– Отправиться на Землю.

– А-ха! – резко выдохнул Ктулху. – Ты смог открыть врата?

– В этом случае героем стал бы я, – невозмутимо ответил Носящий Желтую Маску. – Врата откроются извне.

– Великий Господин вернулся? – с надеждой поинтересовался Погонщик.

– Нет. – Золотой шлем ключника качнулся. – Господин по-прежнему томится в плену.

– В плену?!!!

– Со времени гибели Гипербореи прошло очень много времени, – пояснил Носящий Желтую Маску. – Об основных событиях я расскажу после, а сейчас главное. Я видел грядущее: будут открыты младшие врата – врата Нанна. Причем очень ненадолго. – Ключник помолчал. – Из всех старших иерархов Кадаф через эту щель сможешь выскользнуть только ты.

– Затем я открою следующие врата, – подхватил Ктулху, – и тогда…

– Если получится, – кивнул Носящий Желтую Маску, – но в этом я не уверен. Грядущее слишком изменчиво. В любом случае ты должен будешь сделать следующее…

* * *

муниципальный жилой дом

Москва, улица Гольяновская, 30 июля, понедельник, 19:49

Это была типовая трехкомнатная квартира в безликом панельном доме, одном из тех, что сотнями строили в Москве в семидесятых годах прошлого века, не очень-то заботясь о том, как будут выглядеть лишенные лоска коробки на улицах столицы. Как и большая часть этих памятников массовой застройки, дом на Гольяновской медленно умирал. Некогда белые панели потемнели от времени, стекла в подъезде заменили кусками фанеры, а сам подъезд навсегда пропитался дивной в своей отвратительности смесью запахов грязи, испорченных продуктов и мочи. Причем за последний ингредиент отвечали не только собаки, которых нерадивые хозяева не успевали вовремя вывести на прогулку, и облюбовавшая подвал колония бродячих кошек, но также прыщавые подростки, упивающиеся пивом на площадке последнего этажа и бомжи, периодически забегающие в гостеприимно распахнутые двери подъездов. Но заселявший дом конгломерат случайных людей относился ко всему этому с уникальным безразличием. Некоторые, потому что расценивали свое пребывание на Гольяновской как временный факт, короткий этап перед переселением в более престижные районы, а другие, хозяева собак и родители подростков, только умилялись, глядя на облегчившееся животное или на разрисованный логотипами футбольных клубов лифт. Лифт, кстати, в этом году поджигали уже три раза.

Но когда-то, когда дом только отправлялся в свое печальное плавание, семье Пономаревых остро завидовали: трехкомнатная квартира почти в центре столицы! Комнаты не смежные! Санузел раздельный! А кухня целых восемь ярдов! Пономарев-папа, служивший экономистом на военном заводе, гордо надувал щеки, Пономарева-мама, кассир в большом универмаге, трясла хрустящим перманентом и на вопрос, как им удалось получить такое богатство, лишь закатывала глазки. Не рассказывать же, в самом деле, о крупной сумме, плавно перетекшей из сумочки мадам Пономаревой в карман заместителя председателя райисполкома, крупного партийного и хозяйственного деятеля городского масштаба?

Вероника была единственной дочерью пронырливых Пономаревых. Любимой. Ненаглядной. Был, правда, один неприятный момент: высокая черноволосая девушка с узким лицом, темными глазами и довольно длинным, прямым носом, была абсолютно не похожа ни на полного, щекастого отца, ни на светло-русую, курносую мать. В свое время это послужило поводом для грандиозного семейного скандала, но, на счастье, мадам Пономарева вовремя вспомнила о бабушке, которая тоже отличалась от остальных членов семьи. Извлеченная из старых альбомов фотография подтвердила полное, можно даже сказать, уникальное сходство Вероники с прабабушкой и семейная лодка Пономаревых отправилась в дальнейшее плавание. Пономарев-папа, отбросивший мысли об адюльтере, принялся безоглядно баловать единственную дочь, которая, не зная ни в чем отказа, прекрасно научилась этим пользоваться. Вероникина комната была самой большой в квартире, Вероникины интересы – самыми главными, Вероникины желания – обязательными к исполнению. Пономаревы не спрашивали, куда она исчезает по ночам, и закрывали глаза на то, что вот уже третий год Вероника не может покинуть второй курс не самого престижного московского института.

Для них она была самой умной и самой красивой.

///

Девушка зажгла стоящую на трюмо свечу, подождала, пока огонек разгорится, подошла к окну и тщательно задернула плотные шторы. Проклятое летнее солнце никак не хотело исчезать за домами, дразнящими лучами проникало в московские окна и его озорной свет мешал Веронике. Теперь же в комнате установился необходимый полумрак. Девушка сняла с полки одну из книг, достала из нее фотографию улыбающегося молодого человека, нежно поцеловала ее, поставила рядом с зеркалом и присела на диван.

– Лешенька мой… – К горлу Вероники подкатил комок. – Почему ты ушел?