По вашим стопам, Великие

***

– Верно я расслышал? – спросил Рэй, когда всадник умчался по звонкой брусчатке так же быстро, как появился. – Нас приглашает даже не прикняжеский совет, а сам князь?

– Оказывается, да, – не без удивления признал вельможа. – Что ж, нередко великий князь решает провести беседу лично, возможно, в присутствии членов совета, а может и без них – воля монарха. Сударь герой да изволит проявить всё почтение, на какое способен: встреча с первым лицом государства – страшная честь. Не все ее пережили. Однако попрошу сударя не обременять меня повторением: тема беседы мне не известна.

– Ну, выходит, зря спешили?

– Призвание не отменено, – хмуро ответил провожатый. – Лишь отложено. В сложившемся случае сударей героев я размещу за счет казны в центральной части Белокаменного, на гостином дворе «Межсезонье». Поясняю, что завтра, с раннего утра и до поздней ночи, сударям не положено оттуда отлучаться. Как только князь будет готов ко встрече, сударям надлежит сию секунду явиться по приказу его доверенного лица. То могу быть я или другой служитель княжеской канцелярии.

«Интересно, служитель канцелярии, околдованный Амадеем, вообще, замечает, что сударей героев-то осталось всего один?» – усмехнулся Рэй. Хоть бы у Амадея с Настей всё прошло гладко во Врачебном дворце. После утраты глаза частое использование таланта давалось тому нелегко.

Так стрелок в одиночку разместился в «Межсезонье».

Гостиница представляла собой аж четырехэтажный терем, сплошь собранный из цилиндрованного бревна. Раболепная прислуга, одетая куда лучше героя, богатое убранство и достойнейшая кухня – всё по баснословным ценам для состоятельных жителей второй столицы Княжества.

Из окна Рэй оглядел ухоженную березовую рощу, своеобразный символ этого постоялого двора, которая отражала на себе скорое течение времени и смену сезонов года. Роща располагалась под окнами светлиц, препятствуя прохождению шумных повозок под окнами почтеннейших постояльцев. С приближением осени пышная рощица озолотилась, смотрясь даже богаче самого «Межсезонья».

Разобрав сумки, Рэй вышел наружу, ступив с крыльца гостиного двора в вечерний город. Раньше утра на встречу призвать не должны, так что у него внезапно возник свободный вечер да в красивейшем городе Срединного края. Он отправил скорое письмо «для Амадея из Врачебного дворца», в котором сообщил о вынужденной остановке.

Амадей, конечно, обещал проследить, чтобы чудо-эскулапы не добили Настю кровопусканием или какой-нибудь чудодейственной настойкой на свинце или ртути, но, памятуя о представлениях местного населения о врачевании, с коими стрелок познакомился еще в Бересте, на душе всё равно было слишком беспокойно, чтобы получить удовольствие от прогулки по городу.

Он бесцельно прошелся по богатым улицам Храбродара. По сравнению с бедными деревнями Северо-Восточного, казалось, что столичный город живет на сто, а то и двести лет впереди. Рынки и магазины предлагали разнообразные, в том числе заграничные товары. Скульптуры князей и святых, ваянные из мрамора, придавали величия центральным улицам. Монументов, посвященных Великим Героям или Белым Богам, не встретилось.

Вдоль узкой улицы стояли крашенные побелкой доски, на них аккуратным почерком одной руки излагались объявления:

«скакун сивый западных кровей четырех зим отроду рьяный быстрый

купец митрофанов заявляет аукцион от 50 алтынов»,

«размен и заклад золота и серебра с малым удержанием предложит купец афанасьев»,

«составит купчие и закладные юрист артемис высокий»,

«размещение объявления на доске 5 копеек седмица», – сообщала нижняя табличка.

Да уж, объявления в городах куда как отличались от деревенских. И тут на глаза герою попалось следующее:

«за изведение буки что завелся на мансарде избы в павловском посаде купец третьей гильдии ратибор волк выплатит щедрое вознаграждение».

Бука? Еще давно Ярослав упоминал, что бука – это мелкая, зловредная нечисть. Ядовитая, но легко устраняемая нехитрыми приемами вроде удара по голове или протыкания копьем. Да еще за щедрое вознаграждение. «Хм, собственный заказ? А чего бы нет? – подумал Рэй. – Уж в этот раз обойдемся без ведьмовских наговоров». Он осведомился у стражника, где искать уважаемого Ратибора Волка.

Пройдя до слободки Серебряники, где стоит Монетный двор Храбродара, стрелок очутился у гостиного дома «Барбарис» – не столь знатном, как «Межсезонье». После того, как служащие получили ответ Волка о готовности принять просителя по поданному объявлению, героя сопроводили наверх.

Высокий, худощавый мужчина носил серый охабень в пол, расшитый золотистой нитью. Он стрельнул маленькими, но цепкими глазами на героя, брезгливо покривившись от его непрезентабельного вида. Но потом просиял, словно бы понял, что ловец на гадкую нечисть примерно вот так и должен выглядеть. Ратибор пригласил героя в покои. Размер оных показался Рэю совершенно излишним для единственного жильца.

Длинный, заостренный нос хозяина и волосы с проседью соответствовали родовому имени. Горничной он повелел подать гостю чая, продел долговязые руки в прорези на рукавах кафтана, откинув те назад, и присел на резной стул подле горящего камина. Изящно вскинул руку, предложив герою место напротив.

– Выражаю признательность за скорый ответ на мое объявление. Признаюсь, не ждал, что охотник до столь… гумозной работы сыщется так быстро.

Стрелок исподлобья глянул на Ратибора, обдумывая значение слова «гумозный».

– Ну-с, кем будет уважаемый сударь?

– Рэй Остролист, – ответил стрелок, а потом без опаски и даже с толикой гордости прибавил: – герой.

Полумесяц губ купца стянуло вниз от удивления:

– Из нового колена? Что-то вашего брата совсем не видно в последние месяцы. Ну, скажу сразу, – слегка волнуясь из-за важности вопроса и водя подушечками пальцев по полированному подлокотнику, предостерег Волк, – никакой предоплаты я вносить не готов. Возмещение расходов и гонорар только по факту исполнения работы. Если условия не устраивают…

– Рассказывай уже, – перебил Рэй, откинувшись на усидистом стуле. Деловито забросил ногу на ногу, без стеснения выставив до боли измятый сапог. В сущности, ему было без разницы, что именно завелось на чердаке купца: какое угодно дело, лишь бы отвлечься от черных мыслей о Сольвейг, от беспокойства о Насте. Да еще это таинственное княжеское призвание на «беседу», пока вовсе непонятно, что сулящее.

– Что ж, изволь, Рэй Остролист, – наморщив благородный нос, ответил муж и тоже закинул ногу на ногу. Но, подержав ее так пару секунд, принял решение отказаться от столь вульгарной позы. – Явление завелось не далее, как две ночи тому назад, – гладким высоким голосом начал он. – Наша семья давно лелеяла мечту переехать в богатый город поближе к высокому двору. Боги не послали мне урода1, но старшая дочь как раз вошла в возраст, и вот она удалась настоящей красавицей, что дает мне и моей зазнобе надежду на скорый и выгодный брак. А где как не в знатном и целеустремленном Храбродаре искать суженного?

– Действительно, – хмыкнул Рэй.

Грудастая горничная поставила на столик две кружки чая – судя по аромату, малинового – и корзинку пряников.

– Теперь, когда угольное дело нашей семьи разрослось, – продолжал Ратибор, – мною за немалые деньги был приобретен добрый терем в Павловском посаде, что на западе от Храбродара. Едва я обжил его, завез мебель, одних продуктов отгрузил на сотню алтынов! Едва обустроил помещения для слуг, едва списал своей зазнобе письмо, мол, купил нам домик, бери в охапку малышню и приезжай. Едва! – повысил он голос, – истек срок расторжения договора купли-продажи из-за скрытых недостатков недвижимости, – еще больше скривился он, – как из ниоткуда явилась эта тварь!

– Кто-то уже пострадал?

– Телесно? Нет. Однако! На редкость противное существо, – горестно покачал головой Волк. – Расколотило все соленья в голбце, изодрало сложенные там ткани, что готовились на платья жене и дочерям. Пожрало привезенные продукты: копчености, груши, яблоки. Младшенькая у меня обожает яблоки, вот и накупил полдюжины ящиков разных сортов. Расколотило в труху бочки с сортовым пивом, тоже весьма недешевым. Да я уже молчу про горшки дражайшего вина, заказанного мною аж из Мармариса! Это такой город по ту сторону Тихого моря, – решил пояснить Волк недалекому герою. – Вино было для пира по случаю новоселья. Ах, так хотелось произвести доброе впечатление на знатных соседей, – он театрально поднял взгляд к потолку. – Вино-то и вовсе разлилось по полу, что мыши в пляс пустились.

– Ты вроде сказал, что тварь под крышей живет, а не в голбце?

– Это еще что! – продолжил Ратибор. – Прошу простить, засрал всю горницу, да так, что фекалии по стенам потекли. А теперь, пожалуйста! Обосновался на мансарде.

– Может, росомаха забралась? Или манул?

– Да если бы манул! – хмыкнул господин. – Не из Яви чудище, тут сомневаться не приходится. Днем-то его и слыхом не слышно, мы даже с солдатами подымались наверх, всё обшарили – никого, живи не хочу. Но только ночь опустилась, только я спать улегся, сразу такой грохот устроило! Я в первую-то ночь чуть до седины не побелел. Дикий, слово даю! Мебель о стены швыряет, бочки, ящики крушит, топочет, аки конь. Ей богу, не мансарда, а какой-то свинарник уже. Я горницу-то боюсь отмывать, а что будет, если чудище светлицы примется разносить?

– А что милиция-то, не помогла?

– Да эта зверюга давешним вечером на них из темноты как рявкнула – стены задрожали! А ополченские деру дали. Обидно, но я их не виню. Сторожам татей положено отлавливать, а нечисть – это по вашей части, уважаемый! Так что, берешься?

– Ясно, – ответствовал Рэй и, принципиально не заинтересованный в контракте, заломил цену состоятельному клиенту: – Сто алтынов.

– С!.. – потерял дыхание купец, а затем обмяк: – Это за манула-то?!

– Если бы манул, – ехидно улыбнулся стрелок. – Сто – это за буку, уж не знаю, как ты ее идентифицировал. Если там что похуже окажется, то еще полтинник сверху.

– Но, сударь, это же…

– Гумозная работа. Поищи-ка, кто за такое возьмется.

– О-ох. А ежели-таки манул? – с надеждой спросил растекшийся по стулу купец.

***

С этим уговором стрелок отправился в «Межсезонье» за луком, мечом и прочими вещами, намереваясь немедля заняться делом. А чего бы нет? Герой он с опытом, какой только чертовщины не видел.

«Хм, скоро уже год, как меня занесло в этот мирок. И это моя первая работа на геройском поприще», – размышлял он, пересекая стемневшие улочки.

Дни становились всё короче, а погода портилась, уменьшая шансы успешного похода на север, который откладывался новыми и новыми оказиями. С потемневшего неба запылил дождик, донося уже знакомое дуновение местной осени.

Только стрелок добрел до «Межсезонья» и вошел в парадную, как опять увидал обеспокоенного чиновника. Вельможа активно жестикулировал, ругаясь с лакеем «Межсезонья», который, как болванчик, быстро-быстро ему кланялся.

Заметив Рэя, вельможа прогнал лакея прочь и, грозно топая, подлетел к герою.

– Сударь герой! Я, кажется, ясно сказал! Никуда не отлучаться со двора!

– Ты сказал с завтрашнего утра.

– Это неважно. Князь донес, что готов ко встрече! – с трепетом сообщил он.

– Так полночь скоро.

– Отставить возражения! Высочество ожидает, а герою еще надобно помыться и нарумяниться для встречи, – бросил вельможа и, вытолкнув героя на улицу, принялся усаживать его в подведенный кабриолет с лошадьми, одетыми в богатые, желто-красные попоны. – А… где второй? – растерявшись, спросил вельможа.

Видимо, одаренный умом чиновник таки обошел наваждение Амадея. Стрелок собирался указать, что Вьюрок внезапно захворал, уехал в больницу и не сможет предстать перед Высочеством, да кто-то позади снял слова с языка:

– Сударь Желтый Вьюрок не сможет предстать перед Высочеством из-за хвори, – произнесла возникшая Сольвейг.

«Как же бесят ее внезапные явления!»

– Но это неприемлемо, – удивился служащий. – Призваны два героя. Не явиться по личному указанию князя можно по единственной причине – безвременной смерти! Присутствующим придворным обещана встреча с двумя персонами. Неявка одной может выставить Князя в нежелательном свете.

– Мое имя Сольвейг. Имею честь быть в близости с подлинными героями, призванными княжьим словом. Не будет ли угодно заменить отсутствующего мной?

«Не будет ли угодно…» – съехидничал про себя стрелок, припоминая в обыкновении панибратское поведение подруги.

– Ох, невезенье. Ладно, ради вашего же блага, надеюсь мы все не получим по шапке! Повторяю, сударю и сударыне еще потребно вымыться и нарумяниться перед встречей. Так и быть, пусть сударыня сопровождает Остролиста заместо второго приглашенного.

– Нарумяниться? – скривился лучник, но вельможа и не слушал – быстро усадил обоих в карету с открытым верхом и сам запрыгнул на козлы.

Не успел герой и спросить, что удумала Сольвейг, как экипаж помчал по ночным улицам Храбродара. А на входе в избяной дворец их разделили, без промедления приступив к косметическим процедурам.

***

Рэй купался в высокой лохани, до краев наполненной горячей, ароматной водой; духи пихты и можжевельника плавно перетекали в воздухе, тусклый свет восковых свечей делал обстановку вполне романтичной.

«Некрасиво как получилось с Ратибором Волком, – всё думал он о заказе, к выполнению которого так и не успел приступить, – попробую заняться его работой сразу после встречи с Высочеством, авось Волков дом еще не разнесут».

Герой бы полностью расслабился, но отвлекало присутствие многочисленной прислуги, которая суетилась над организацией княжеского приема, мельтеша в этой проходной светлице. Лохань с купающимся героем никого не смущала. Его, впрочем, тоже: были мысли и потяжелее.

«И куда мою горе-лису увели? Господи, что ж с ней делать?»

Выбравшись из воды, он заметил, что одежи его исчезли – постарался кто-то из сердобольных слуг.

В светелку на носочках вбежал поджарый, лощеный муж. Аккуратная каштановая борода, блестящие длинные волосы и вычурные одежды демонстрировали высокий статус придворного пажа, видимо, отвечающего за соблюдение дворового этикета и организацию событий во дворце.

Глаза щеголя блеснули. Не изволив представиться, он с особым вниманием оглядел обнаженное тело героя, потом обнюхал, убедившись, что этот не обременит монарха ароматами бедности и скитаний, а затем, не скрывая интереса, полюбовался на множественные шрамы на его теле. Завершив инспекцию, он схватил стрелка за руку и повел нагишом в общий коридор, а оттуда по смежным залам да через несколько помещений.

Не успел Рэй удивиться, как оказался в светелке, освещенной широким камином. Вельможа встряхнул просторное полотенце и принялся энергично обтирать героя. Паж уделил избыточно много внимания жилистым рукам и широким плечам стрелка, даже незаметно качнул головой, удивляясь столь точеной форме. Обернув чресла героя полотенцем, он усадил его на табурет, ловко выхватил из-за пояса гребень и ножницы и принялся колдовать над отросшими космами.

– Итак! – было первым словом пажа. На руку стрелка упал пучок волос. – Сударь герой предстанет пред Его княжеским высочеством. Осмелюсь предположить, что для сударя высочайший прием будет в новинку. На всякий случай следует объяснить несколько правил поведения. Во-первых, сударю следует уяснить, что это великая честь для человека вроде приглашенного.

Рэй обернулся, вопросительно выгнул бровь.

– Бессословного! – приподняв палец, объяснил камердинер и развернул голову героя обратно, продолжая стрижку. – Отмечу, хоть сударь и является героем, он не имеет кровных предков высокого или прославленного происхождения, не входит в боярские круги, не имеет духовных санов, не приглашался в купечество и даже не записан в книгу какой-либо артели или гильдии. Следовательно, по своим роду, службе и заслугам равен не более, чем вольному рядовичу. По этой причине сударю следует воздержаться ото всяческих своеволий в разговоре с монархом. Это значит, что герой ради собственного блага изволит: не задавать вопросов, не шутить, не использовать бранные слова, не жаловаться на жизнь и не просить о чём-либо.

– А ты не слишком быстро тараторишь? – наконец ответил Рэй. – Не боишься, что столь никчемный смерд не усвоит разом столько правил?

Паж на секунду прервался, но сразу продолжил щелкать острыми ножницами:

– Обращения напрямую ко князю также надлежит избегать.

– И как мне к нему обращаться? – нахмурился герой.

– Скорее всего такой потребности не возникнет. Но если всё же, то в третьем лице. Сударь уже мог заметить, что я обращаюсь к нему именно так. Это сравнительно новое обыкновение при дворе, но, похоже, придворным оно пришлась по душе, поскольку позволяет отчетливо отделять высокий боярский слог от сермяжного наречия. Князь же вовсе будет обращаться к герою лишь опосредованно, через специальное должностное лицо, так что пусть это не смущает героя.

– Да ты уж меня голышом через полдвора провел – чего смущаться?

Щелчки ножниц опять прекратилась.

– Сударю герою не следует чваниться умом, покуда он не достиг звания, в котором таковой окажется пригож. Далее. При упоминании имени князя надлежит использовать полное звание, обязательно вместе с именем и отчеством. Отдельно скажу о поклоне: когда герой будет представлен Высочеству, то изволит пасть ниц, коснувшись челом ковра. Попрошу сударя наблюдать образец.

Паж и правда обошел героя спереди, выправился, чинно опустился на колени. Подобострастно произнес:

– Нижайше благодарю великого князя Василия Дмитриевича за оказанную честь, – простер руки вперед, будто собираясь поотжиматься, и припал лбом на доски. Затем выпрямился: – Прошу великого князя выслушать мои пояснения по заданному вопросу, – и брякнулся вторым земным поклоном.

– А просто поклониться в пояс нельзя?

Паж с недовольным видом поднялся с колен.

– Поклон в пояс пред князем – привилегия боярских кругов. От бессословного это будет невообразимо вульгарный жест!

Со стрижкой головы было закончено, и паж приступил к оформлению бороды.

– Далее. В разговоре с великим князем не следует смотреть ему в глаза, ибо это будет особенно ярким проявлением сермяжных манер.

– Даже смотреть нельзя?

– Можно, но лишь украдкой. Как бы ловя образ монарха целиком, но ни в коем случае не разглядывая. Взгляд сударя да будет легким и внимательным, со скрытым акцентом восхищения.

– И как ты себе такое… – собрался спросить Рэй.

Паж отошел на шаг, приосанился и, чуть склонив голову, метнул взгляд: пожалуй, что и правда легкий и внимательный.

– Хорошо у тебя получается, – улыбнулся стрелок, – но я такое изобразить не смогу.

Паж тоже улыбнулся:

– Сударь, похоже, обладает некоторыми умственными способностями. Уверен, беседа пройдет без осложнений, если к своему уму сударь присовокупит хотя бы некоторые манеры.

– Об уме. Слышал, что князя величают Книгочеем. Интересно почему?

– А как бы герой изволил думать почему? – расчесывая ему бороду, выразил удивление дворовой. – Князь прославился тем, что ценит и собирает знания. Он любит читать, собирает устные истории. Очень любит сказки и предания, приказывая записывать их в отдельные сборники, и за годы своего княжения собрал огромную библиотеку. Конечно, доступ в нее открыт только для придворных господ, но в Серебряниках уже ведется строительство новой библиотеки, где будут представлены переписанные копии многих книг и сочинений. Высочество планирует сделать ее бесплатной и открытой для всех. Кроме того, Василий Дмитриевич горазд питать любовь к истории, потому собирает письменные и вещественные артефакты былых времен, – комментировал камердинер, подбривая шею героя опасной бритвой и придавая бороде выразительный контур.

«Экий любитель истории», – призадумался Рэй, вспоминая Литанию Алексены, что пропала бесследно во владении Гостомысла Соломенного Пояса не иначе, как по княжескому велению.

– Что ж, впечатляет. Значит, «Василий Дмитриевич Книгочей»?

– Нет-нет! – дворовой вздрогнул и пригрозил пальцем. – Прошу категорически воздержаться от использования народного прозвища. Сам князь не возражает против такового, однако на встрече будут присутствовать бояре старшего и младшего кругов, высокие военные чины и прочие приближенные, а потому подобное обращение может быть расценено как сознательное неуважение к его персоне.

Прическу Рэю укоротили совсем чуть-чуть, сделав ее аккуратной, бороду умелец тоже прибрал и смазал ароматным воском. Получилось и опрятно, и по-местному.

– Следует иметь в виду, что сударя не допустят близко к Высочеству, потому, получив слово, сударь изволит говорить громко и четко, так чтобы всем в зале было его слышно. Не мямлить. Не вынуждать князя переспрашивать. Получив вопрос, отвечать подробно, но по существу и без предисловий. Даже не пытаться уходить от ответа.

– Да о чём князь так желает меня расспросить?

– Это не моего ума дело.

Он обтер плечи и грудь героя полотенцем, смахнув волоски. Настала пора убранства. Дворовой суетливо обернул стрелка в белую сорочку, сверху нарядную расшитую рубаху, подал исподнее, коричневые штаны дорогой, мягкой ткани и изящные кожаные сапоги с острым, загнутым носком – всё было впору и пахло очень приятно.

– Это точно необходимо? Где моя одежда? И вещи, и оружие? И что с моей спутницей?

– Сударю герою не следует переживать. Сударя героя не ограбят во дворце государя. Сударыню, что сопровождала героя, проводили в женский коридор для приведения в надлежащий вид.

«Мозги б ей привели в надлежащий вид».

– Сударыне ничего не угрожает, пока герой ведет себя осмотрительно, – деликатно, но без прикрас объяснил вельможа.

Угроза Рэя не обеспокоила: в бою лисица могла за себя постоять, а уж по части интриг еще б дала фору местным придворным.

– Далее. После того как сударь будет представлен Высочеству, тому при первом обращении следует пожелать монарху здоровья и упомянуть его титулы. Самыми простыми для запоминания сударя будут: Заступник Северных Земель или Владыка семи краев. Это распространенные словосочетания, которые герой несомненно уже слыхал.

– Ты, конечно, без меры заботлив, беспокоясь о моей невеликой памяти, – опять не сдержался Рэй. – Такая откровенная лесть сойдет? Я слышал, что земли на севере фактически не принадлежат князю. Так что «шести краев» максимум.

Дворовой снял с вешалки тяжелый охабень сочного сырно-оранжевого цвета и предложил герою на примерку.

– Князь держит эти земли по праву монарха. С учетом окружения влиятельными людьми на приеме об этом вполне допустимо упомянуть. Скромный комплимент, сделанный князю, не навредит герою.

Двери светлицы вдруг распахнулись, точно валун вкатился! По комнате прошагал мужчина сбитого военного сложения.

– Воистину! – голос его эхом брякнул по золотистым дубовым половицам. – Ведь монарх без лести – что пирог без теста!

Достойный кафтан цвета аспида с грубыми металлическими вставками подчеркивал ро́дное телосложение вошедшего и его высокое положение при дворе. На тугом поясе под левой рукой располагалась кавалерийская сабля; лезвие скрывалось в черных, окованных серебром ножнах, подвешенных на двух ремнях. Могучую грудь пересекал ремень, на котором покоился в ножнах увесистый кинжал. Еще лезвие поменьше Рэй заметил на левом рукаве, другое – на остроносом сапоге. Избыток вооружения демонстрировал принадлежность к военному крылу княжеской свиты.

Собрав руки за спиной, он по-хозяйски прошел по светелке, освещенной рыжими всполохами длинного камина.

Воевода опустил взгляд маленьких, тёмно-серых глаз, несоразмерных широкому, треугольному носу и изучил лицо призванного героя. Рэй смотрел в ответ, и неприятные черты лица княжеского приближенного создали впечатление, что они не поладят.

– Да, князь любит тешить себя комплиментом, – произнес военный, отвернувшись к камину и продолжая увлеченный монолог: – Даже нечаянно разбив кувшин, желает слышать, что под его-то рукой осколки разлетелись особенно гармонично.

Решив развеять ореол таинственности над явившимся, паж объявил:

– Достопочтенный боярин старшего круга, темник2, пятый придворный воевода и военный советник великого князя Семицвет Железный! – и с нескрытым ехидством присовокупил: – Также известный как Железный Зуб. И!.. – он перевел взгляд на воеводу, – не самое любимое лицо этого дворца.

Семицвет Железный и паж обменялись колкими взглядами. Непомерная дерзость слов пажа по отношению к столь высокому придворному наводила на мысль, что эти двое знакомы давно, вероятно, даже с детства, иначе зарвавшийся паж уже б не сносил головы за свое красноречие. Воевода сжимал левую ладонь на рукояти сабли, однако было ясно, что делает он это не со злости, а по старой привычке.

– Сударю герою не следует брать пример с пятого воеводы, – заботливо предостерег паж, сводя пуговицы кафтана. – Воевода изволит говорить вольно в силу ближайшего касательства к семье князя. Для сударя героя подобное поведение может закончиться неблагоприятно.