Почему я?

Их цивилизация на данный момент находится на достаточно высоком уровне развития, если исходить из стадии развития Земли, то, примерно, двадцать первый век, откуда собственно и вы. Так же, как и на Земле в двадцать первом веке, их планета поделена на отдельные государства и раздираема противоречиями, люди, живущие на ней, еще не разумны в достаточной мере, но крайне воинственны и агрессивны. Самое скверное, что им попали в руки не только обломки звездолета, но и личные вещи пилота, а там много такого, о чем им еще очень рано знать, потому что когда их ученые досконально изучат находки, поскольку их общество технологично, то смогут кое в чем разобраться. Правда, это понимание будет крайне поверхностным.

Они не поймут до конца, для чего на самом деле созданы те или иные вещи – им просто не хватит знаний на это, зато, к сожалению, им хватит знаний, чтобы их задействовать и запросто обратить находки, которые им не принадлежат и которые не ими изобретены, не только во вред друг другу, но им еще удастся по незнанию и по глупости устроить такое, от чего содрогнется галактика, а мы не можем этого допустить никоим образом.

– Я понял. Это как обезьяна, которая нашла гранату: она вертит находку в руках, не понимая, что ей досталось на самом деле, рано или поздно она выдернет чеку и выбросит свою находку, но проблема в том, что ты не знаешь, в какую сторону она ее бросит.

– Любопытное сравнение, – мне показалось, Гелла посмотрела на меня с интересом, а может, мне это только показалось. – Но да, Олег, пожалуй, оно очень подходит к создавшейся ситуации.

– Ну так в чем проблема? Вы же всемогущи, даже временем можете повелевать. Вытащите с помощью своей машины времени этого пилота и его звездолет перед тем, как он разобьется.

Гелла покачала головой.

– Видите ли, в каждом уголке Вселенной время идет по-разному и подчиняется абсолютно разным законам, но даже не в этом проблема. Сама, как вы выразились, машина времени невероятно огромна, с чем бы сравнить, чтобы вы поняли, что это такое, и представляли масштаб. – Она задумчиво провела ладонью по лбу, после чего щелкнула пальцами. – В ваше время был Большой адронный коллайдер. Слышали о таком?

– Конечно, – я кивнул головой. – Ускоритель заряженных частиц на встречных пучках, построенный в виде кольца и предназначенный для разгона протонов и тяжелых ионов. Когда коллайдер построили, была жуткая шумиха с его запуском, предрекали неминуемый конец всему человечеству. Массмедиа как с цепи сорвались.

– Вы случайно не помните, какова длинна этого кольца? – прервала меня Гелла.

– Почему не помню. Помню. Меня интересовала эта хреновина, двадцать шесть тысяч шестьсот пятьдесят девять метров, если мне не изменяет память.

– Верно. Так вот наша установка очень напоминает тот коллайдер, но по размерам даже превосходит его, плюс она стационарна и переправить ее в другую точку галактики не представляется возможным по техническим причинам.

– Ну и зачем понадобилась моя скромная персона?

– Нам нужна ваша помощь.

– Что-о-о?! – я не верил своим ушам. – Помощь? Я правильно вас понял, по-мо-щь? – последнее слово я произнес медленно, по слогам. – От меня?

Гелла кивнула.

– Ну и чем же я могу вам помочь, вы всесильны, все умеете, все можете. Даже остановить время и вытащить перед самой смертью из прошлого человека, как я уяснил. К тому же вовсю покоряете дальний космос, возьмите и пошлите на ту планету, где погиб ваш пилот, спецназ или там еще кого-нибудь.

– Вот, – сказала она и уставилась на меня не моргая, заставив заерзать.

– Что вот?

– Мы и хотим послать спецназ.

– А при чем здесь я? Какое я к этому имею отношение?

– Мы хотим, чтобы вы возглавили этот спецназ, собранный из группы, таких же как вы, вычлененных из прошлого перед неизбежным людей.

Теперь я недоверчиво уставился на нее, пожирая глазами. Шутит она, что ли?

– Я чего-то не понял, это что, шутка какая-то, сатира, современный юмор и все такое? Ну что же, свежо, очень животрепещуще, смешно! Я бы даже сказал, уморительно смешно. Развеселили от души, ничего не скажешь. Ради этого, конечно, стоило меня из-под бампера автобуса в последний момент выдернуть.

– Это никакая не шутка, Олег. – Серые глаза Геллы смотрели на меня серьезно.

– Но, Гелла, посудите сами, это же курам на смех, – я попытался хохотнуть. Получилось не очень. Втайне ожидая, что Гелла присоединиться ко мне и мы от души посмеемся над этой глупостью. Но нет, поддержки от Геллы я не получил. Мой смешок повис в воздухе. Она продолжала бесстрастно смотреть на меня. Интересно, она когда-нибудь улыбается? Я же, как мог, продолжал аргументировать полную абсурдность, на мой взгляд, сделанного ими выбора.

– Да даже одного мимолетного, ничем, так сказать, невооруженного взгляда, брошенного на меня, достаточно, чтобы узреть, что я ни хрена не Рэмбо и никакой не крутой Уолкер. Если вы вытащили меня из прошлого, то наверняка предварительно наблюдали за мной и уж тем более собрали обо мне кое-какую инфу, поэтому должны знать, что я не воевал, плохих парней из автомата с рассвета до заката не косил почем зря, гранатки в прохожих тоже не кидал, если честно, то даже толком никогда в своей жизни не дрался. Я ничего не умею и не смыслю в военном деле, какой из меня, к чертовой бабушке, спецназовец, а уж тем более командир спецназа?

Гелла вздохнула.

– У нас при нашей, как вы выражаетесь, машине времени есть искусственный интеллект, такой своего рода сверхмощный мозг, процессор. Мы называем его Отец. Ему была поставлена четкая задача, он для выполнения этой задачи по определенным параметрам и критериям подобрал кандидатов из прошлого. Сюда входит полный набор, прежде всего личностные, моральные качества, характерные особенности, отличающие каждого кандидата. Кроме того, Отец моделировал и прогнозировал на основе своих знаний всевозможные ситуации, например, как тот или иной человек поведет себя в экстремальной обстановке, когда будет стоять перед выбором, чем он готов поступиться, пожертвовать ради выполнения возложенной на него миссии, ну и прочее, там много всего, целый комплекс составляющих. Отец учел почти все мелочи и подобрал кандидатов так, чтобы они максимально подходили для выполнения возложенной на них миссии. Ваша, Олег, кандидатура была не только названа Отцом самой первой, но и настоятельно им рекомендована на должность командира и ответственного за проведение акции и логическое ее завершение.

– Наверняка ваша машина-мозг, Отец или как там его по батюшке, ошиблась, шарики за ролики заскочили в какой-то момент, а может, какая микросхемка подплавилась, она-то наверняка китайского производства, или там еще чего произошло: компьютеры – это так сложно. И потом вы ведь сказали: «Отец учел почти всё», значит, он тоже не безгрешен, получается, может ошибаться.

– Погрешность его ошибок несущественна, – сухо ответила Гелла.

– Хорошо, тогда почему этот так называемый Отец не выбрал настоящих военных, солдат, которые имели богатый боевой опыт? В достойных кандидатах недостатка не было бы, столько хороших ребят полегло на полях Второй мировой и во всевозможных горячих точках. Так что ваш Отец, ну точняк, ошибся.

Гелла опять отрицательно покачала головой.

– Отец никогда не ошибается. Профессиональный военный, конечно, это хорошо, его практически не надо ничему учить, в ратном деле натаскивать, только нужна небольшая переподготовка, он обладает всеми нужными навыками, выработанными им на поле боя, но здесь-то вскрываются и его слабые стороны, потому как если человек достаточно повоевал и имел богатый боевой опыт, то в экстремальных ситуациях зачастую будет действовать шаблонно, его рефлексы отработаны до автоматизма и срабатывают помимо его воли и сознания, то есть, если выражаться более тривиально, чтобы было понятно, получается так – он вначале стреляет, потом думает. Еще один минус профессионального военного, поскольку он уже побывал в самом пекле, чувство самосохранения у него сильно развито. И бывает, наступает такой ответственный переломный момент в процессе операции, что ему не хватит именно морально-этических качеств или просто элементарного сочувствия.

Так что, во-первых, не каждый военный нам подходит. Во-вторых, я повторяю еще раз, у каждого подобранного Отцом кандидата должен быть целый комплекс всего того, что требуется, и эти требования сугубо специфичны и строго индивидуальны. Что касается физподготовки, владения всевозможными видами оружия, элементами рукопашного боя, знания языка аборигенов, особенностей их жизнедеятельности, обычаев, привычек и много другого, что может понадобиться вам в дальнейшем, можете не беспокоиться: во время сна вы будете подключены к системам Отца. Вам в ваш организм и разум через подсознание будут вводиться все знания, которые необходимы, плюс организуют развитие мышечной мускулатуры и нужных рефлексов. Так что через не очень продолжительный отрезок времени, я вам обещаю, вы по физической кондиции и уровню военной подготовки будете не очень сильно отличаться от так называемых и горячо любимых вами Рэмбо и крутого Уолкера. – Уголки ее губ едва, чуть заметно шевельнулись.

Вот это открытие, каменная дева все-таки умеет улыбаться! Надо же, кое-какие эмоции у нее присутствуют. Я человек настырный, подспудно понимая, что выполнение возложенного на меня задания ни фига не будет легкой увеселительной прогулкой, продолжал упираться.

– Ну а почему вы не полетите? Ну не в смысле вы лично, ваши товарищи, например. Вы ведь находитесь на более высокой ступени развития, чем мы, да и знаний у вас там всяких до хренища, а чего не знаете батюшка ваш подскажет. Так что вам это будет сделать намного проще и справитесь вы лучше.

– Не батюшка, а Отец, – поправила она меня. Гелла опять вздохнула. – Я бы очень хотела, чтобы вы меня правильно поняли. Видите ли, Олег, наша цивилизация очень сильно отличается от той, где жили вы и к чему так привыкли в своем двадцать первом веке. На данный момент мы решили очень много проблем, мы технически неплохо развиты, победили все болезни, свирепствовавшие когда-то на Земле и уносящие жизни людей. Теперь наш жизненный цикл непрерывен, то есть мы бессмертны, наши организмы не стареют и не дряхлеют, уничтожить нас можно только насильственным, физическим путем.

Мы живем друг для друга и во благо всего нашего общества в целом, жизнь каждого индивидуума бесценна так же, как и существование самого сообщества в целом, каждый имеет персональную ответственность перед обществом, а само общество, соответственно, перед индивидуумом. Это правило поставлено во главу угла. Приоритеты сообщества таковы, что наши жизни бесценны, а наш жизненный цикл никоим образом не имеет права прекращаться, поэтому гибель даже одного из нас – это трагедия вселенского масштаба, и она ничем невосполнима.

Мы просто не имеем ни морального, никакого другого права перед обществом рисковать своей жизнью, как, впрочем, не имеем права забирать чужую жизнь, чья бы она ни была. Пусть даже он кровожадный тиран или конченый подлец. Поэтому мы обращаемся за помощью к людям прошедших эпох, людям, у которых жизненный цикл уже подошел к концу и которым в общем-то терять нечего, а мы им даем еще один шанс на продление своего цикла. В данный момент просим помощи персонально у вас, Олег.

«Ясно, – подумал я, – вы, Гелла, здесь в будущем неплохо устроились, все такие чистенькие-пречистенькие, со всякими принципами. Боитесь ненароком запачкаться, и для этого вам нужны такие, как я. Это как состоятельные люди, не желая копаться в дерьме и глотать пыль, нанимают прислугу, чтобы убраться в доме. А что, очень удобно. Что касается меня, то, действительно, куда я денусь?»

– Хорошо, а если я откажусь?

Гелла тяжело посмотрела на меня.

– Тогда, Олег, к нашему глубочайшему сожалению, вас придется вернуть туда, откуда вы были изъяты.

– То есть под колеса автобуса, я правильно вас понял?

Гелла утвердительно слегка кивнула головой.

– А как же тогда ваши железобетонные принципы: ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не отнимать жизнь живого существа?

– Вы забываете, Олег, что на момент вашего изъятия из прошлого вы формально были уже мертвы. Так что фактически мы не отнимаем у вас жизнь, потому что нельзя отнять то, чего нет. Мы просто возвращаем кадр кинопленки на место, в проектор.

– Класс! То есть, я так понимаю, выбора у меня нет, или это сильно смахивает на шантаж. Вам не кажется?

Гелла пожала плечами.

– Хорошо, предположим, я согласен, а что я получу взамен?

– Разве продления жизненного цикла вам мало? Это ли не самый щедрый дар?

– Без сомнения, но я хотел бы вытащить из прошлого перед автокатастрофой своих родителей.

Гелла отрицательно покачала головой.

– Это невозможно.

– Что значит невозможно? Вы же сказали, что можно вытащить любого.

– Поймите, Олег, мы просто не можем бесконечно выдергивать из прошлого людей, потому как другие кандидаты тоже потребуют вытащить своих ближайших родственников: родителей, бабушек, дедушек, дядей, тетей и так далее. Мы не можем создавать здесь у нас анклав из давно умерших людей. Смиритесь. Жизнь – это жизнь, и ее не меняют по своему усмотрению. Всех спасти невозможно. Вы уникальны в своем роде, вам повезло, вы вытащили выигрышный лотерейный билет. Вы меня понимаете?

– Понял я. Катафалк не резиновый. Хорошо, а после выполнения этого задания вы как поступите со мной? Как с книгой, которую человек взял с полки, полистал ее, а потом, потеряв к ней интерес, поставил назад на полку, то есть, поскольку я стану уже не нужным, вы отправите меня назад в прошлое прямиком под колеса автобуса номер девять, так? – с саркастической горечью поинтересовался я.

Похоже, она не заметила сарказма в моем голосе или предпочла не замечать.

– Нет, Олег, не так, что бы вы о нас ни думали. Уверяю вас, мы не бессердечные сволочи, как вам могло показаться на первый взгляд. Мы действительно остро нуждаемся в вашей помощи. И потом, ваш отряд создается не на одну акцию. Выполните это задание, последует другое. Во Вселенной бесчисленное количество обитаемых планет, и на многих из них что-то нужно будет сделать, где-то что-то поменять, подправить, чтобы прогресс не останавливался, двигался вперед, а разумные существа, населяющие тот или иной мир, наконец действительно становились разумными, в полном понимании этого слова. Работа для вашей группы будет всегда, вы будете востребованы все время.

– Ну да, убираться в доме надо каждый день, – пробурчал я себе под нос.

– Я не расслышала. Что вы сказали?

– Да нет, это я так, информация к размышлению. Вы, Гелла, говорили о других кандидатах. Ну и где же эти счастливчики?

– Отец вместе с вами отобрал в прошлом двадцать человек, но отряд может состоять только из восьми, так что вам на свое усмотрение, прислушиваясь к внутреннему голосу и руководствуясь личными пристрастиями, придется самому выбрать еще семь кандидатур: четырех женщин и троих мужчин, вас должно быть поровну – это обязательное условие. Я понимаю, Олег, насколько это нелегко и какой груз ответственности ложится на ваши плечи – кого-то вытащить, спасти в последний момент, дать человеку еще один шанс, а одиннадцать человек отсеять, оставить в лапах смерти.

Это действительно очень трудное решение, и я отчетливо осознаю, с каким трудом оно будет даваться. Вам не позавидуешь. Но тут ничего не поделаешь, вы командир группы, вам и в будущем предстоит очень часто делать выбор и отвечать не только за себя, но и за всех членов команды. Поэтому, кроме вас, этот горький селекционный отбор никто другой не сделает. Чтобы вам было комфортнее работать и чувствовать себя, мы в соседнем помещении воссоздали точную копию вашей квартиры. Пройдемте, – она встала. Высокая, статная, прямая.

Я еще раз поразился совершенству ее фигуры.

– Перебираться из одного помещения в другое довольно просто, – начала объяснять Гелла. – Стоит только подумать, куда вы хотите попасть, прикоснуться рукой к стене – и вы там, где вам нужно, причем независимо, к какой из стен вы прикоснетесь, все равно попадете туда, куда вам нужно. Попробуйте сами.

Я подошел к стене, приложил ладонь к ней. На ощупь твердая, чуть теплая, гладкая, слегка вибрирует. Ну что, сезам, откройся. «Хочу в свою квартирку», – мысленно скороговоркой проговорил я. Стена в том месте, где коснулся ладонью, рассыпалась, как будто сделана была из песка, и разошлась, образовав неширокий проход. Сделав шаг вперед, не поверил своим глазам. Я очутился в своей уютной квартире. Любимый диванчик, телек, кухня. Все на месте. Даже моя любимая большущая кружка со смешным мультяшным слоненком, застенчиво поедающим пирожное, давным-давно подаренная родителями, из которой я каждый вечер, обжигаясь, хлебаю чай, и та на своем законном месте – на столике между компьютером и настольной лампой. Только вот шторы задернуты, ну не беда, это мы сейчас, это мы мигом. Я подбежал к окну, дернул занавеску, а там… глухая стена. Черт, что это? Я повернулся и вопросительно посмотрел на Геллу.

– Мы не хотели, чтобы вас хоть что-то отвлекало от работы.

– Хорошо, а как мне выйти наружу? Точно также, прикоснувшись к стене? – поинтересовался я.

– Вы не можете выйти наружу. Вам туда пока нельзя.

– Супер, просто супер. Столько лет прошло, а ничего не изменилось, даже в будущем.

– О чем это вы, Олег?

– О том, что подопытных крыс всегда держали в клетках.

– Вы все не так понимаете, – вздохнула Гелла, покачивая головой. – Во-первых, у вас карантин, а во-вторых, ваш мозг еще не готов увидеть то, что снаружи.

– Значит, – взорвался я, – для того чтобы лететь хрен знает куда, на кудыкину гору, к чертовой бабушке в гости, рисковать своей и чужими жизнями, мой мозг подготовлен основательно, а выйти подышать свежим воздухом мой плебейский мозг еще не готов?

– Вы зря кипятитесь, – перебила она меня. – Вы и лететь-то еще не готовы, у вас пока нет нужных знаний, вы их еще не получили, и экипаж, с которым вы должны лететь, тоже пока отсутствует. Поправьте меня, если я не права.

Ее спокойный, вразумительный голос и абсолютно холодная невозмутимость меня слегка отрезвили и сбили пену, понизив градус моего кипения. Казалось, Геллу ничем не пронять и невозможно вывести из равновесия. «Мне бы так», – завистливо подумал я. Почему-то захотелось соответствовать. Шумно выдохнул воздух из грудной клетки, после чего собрался и как можно спокойней, показав, что тоже умею быть хладнокровным, как английский лорд или как питон, что в общем-то без разницы, спросил:

– Ладно, расскажите мне, пожалуйста, как выбирать кандидатов и вытаскивать их из прошлого?

– Здесь ничего сложного. Мы упростили выполнение этой задачи до минимума, чтобы вам было просто, понятно и удобно. Ваш персональный компьютер адаптирован под выполнение этой работы, – стала объяснять Гелла, включив комп. Экран загорелся необычно ярко и ударил по глазам. – Вот взгляните на монитор, здесь у вас девятнадцать иконок, за каждой иконкой находится кандидат, он снят в свои последние минуты жизни. Выбирая иконку, вы можете просматривать каждую кандидатуру в отдельности, при помощи обычной «мышки» вы имеете возможность прокручивать изображения вперед-назад. Дальше вы нажимаете вот сюда, и изображение идет покадрово, последний кадр перед смертью человека выделен и находится в красной рамке, он означает тот крайний момент, когда человека можно вытащить из прошлого.

Если вы наконец сделали окончательный выбор и вас всецело устраивает кандидат, вы нажимаете на этот последний красный кадр. Все, дело сделано. Дальше вы его встречаете в комнате, из которой мы только что вышли. Внятно, толково и насколько можно в доступной форме объясняете ему, как он сюда попал и для чего он находится здесь. Короче, делаете все то, что только что мы сделали с вами. Я разъяснила достаточно удобопонятно для вас? Вы все поняли, Олег? Второй раз объяснять не надо?

– Нет, не нужно вроде. Все понятно.

– Тогда откуда такая неуверенность в голосе? Что вас гложет?

Я в задумчивости пожевал губами.

– Скажите, Гелла, а если человек, выбранный мною, по каким-то мне неизвестным причинам откажется, мне что, его отправлять обратно?

Гелла, как ледяным дождем, окатила меня взглядом своих холодных серых глаз, потом долго и очень въедливо смотрела на меня.

– Вы, Олег, должны наконец уяснить, что с этого момента вы – командир группы, выполняющей особую, суперважную миссию. На вас ложится гигантская ответственность, от ваших личных действий и решений будет слишком многое зависеть в будущем. Поэтому вы обязаны сделать так, чтобы команда, которой вы руководите, стала единым организмом, а вашей воле беспрекословно подчинялся каждый член группы, иначе будет поставлено под удар выполнение всей миссии, а это неприемлемо. Поэтому уж будьте так добры, объяснить выбранному вами человеку, насколько он важен и нужен, и найти такие слова, чтобы он обязательно согласился, – жестко закончила она.

– Я, кажется, понял, Гелла, вы и не собирались отправлять меня обратно под колеса автобуса, а просто взяли, так сказать, на понт. Правильно?

Каменная дева ничего не ответила, но в первый раз за все наше общение широко, открыто, белозубо, чисто по-человечески улыбнулась.

– Сколько мне дается времени на подбор кандидатов?

– Максимум пять дней, Олег, включая и сегодняшний.

– Где они будут жить перед отправкой?

– Так же как у вас, у каждого из них будет свое отдельное помещение, в точности, до мельчайших подробностей воссозданное из их памяти, где им будет удобно и комфортно находиться. Я понимаю, Олег, что сейчас вам надо собраться с мыслями, прийти в себя. Поэтому оставляю вас наедине с самим собой.

– Подождите, Гелла. Когда вы мне понадобитесь, вдруг будет необходима ваша помощь или совет, как мне вас позвать?

– Очень просто: подумайте обо мне.

В голове стадом диких антилоп проскакали противные мыслишки, от которых стало нехорошо. Спрятаться негде, даже то, о чем мельком подумаю, сканируют и тут же прочтут. Я, как подопытная крыса, под неусыпным наблюдением.

– Нет. Нет, Олег, не пугайтесь, я не собираюсь контролировать вас, постоянно читая ваши мысли. Мне, да никому другому это не надо. Ваша голова с вашими мыслями – это ваше личное пространство, ваша приватная территория. Никто в нее вторгаться не будет – это я вам твердо обещаю, но, когда понадобится, я ваш призыв почувствую, услышу и приду.

– Понятно, – успокоился я. – А то знаете, как-то неприятно осознавать, что тебя кто-то подслушивает. От этого становится не по себе. Ощущения как у голого на людной улице.

– Я все понимаю.

Она опять улыбнулась. Какая у нее приятная улыбка. Почему она так редко улыбается? Ей так подходит.

– Отдыхайте, но, пожалуйста, не забывайте о сроках. Все. До свидания.

Стена распахнулась, и Гелла исчезла в проходе, оставив меня одного. Я окинул взором свою и не свою квартиру, из которой вышел сегодня, а может, вчера или, если быть уж совсем точным и сказать правильно, то вообще Бог знает сколько столетий тому назад. Столько всего навалилось на мою бедную голову, вначале собственная смерть под долбанным автобусом. Откуда он вообще, сволочь этакая, взялся? Дальше я, неожиданно для себя, стал командиром какого-то спецназа, странником во времени, а в скором времени и путешественником в космосе. Хрень какая-то, а может, все-таки мне это снится? Еще раз внимательно оглядел квартиру. Кроме окон, все на месте. Почему-то в голову пришла цитата из известного фильма, которую тут же перефразировал: «Сегодня утром я вышел из точно такой же, но другой…»

Голова распухла и гудела от мыслей, которые рассерженным пчелиным ульем, не затихая ни на секунду, роились в ней. Гелла права, надо собраться с мыслями и привести их в порядок, аккуратненько разложив все по полочкам.

Так, сейчас мне срочно надо выпить и лучше чего-нибудь покрепче, поэтому для просветления в мозгу нужна жидкость, имеющая не менее сорока оборотов и неплохо горящая, это должно помочь, во всяком случае так говорят знающие люди – Генка с Маринкой, мои соседи по лестничной клетке, матерые алконавты со стажем, и у меня нет причины не доверять их многолетнему опыту. Я ринулся к холодильнику, в котором, как я очень хорошо помнил, отстаивалась, дожидаясь своего срока, я бы даже сказал, часа икс, початая бутылочка «Столичной», встреча и близкое общение с которой мне в данный момент явно не помешают. Срок настал, час икс пробил.

Рывком открыл дверцу холодильника, который по праву считается одним из самых полезнейших изобретений человечества. На меня пахнуло холодом и, уверен, знакомым многим не понаслышке слегка специфическим запашком, его источали немного залежалые продукты, которые не только по своему внешнему виду, но также и по содержанию уже подошли к той критической отметке, которая считается для них точкой невозврата и называется сроком хранения, по окончании которого они могут с легким сердцем и твердой рукой быть отправлены в мусорное ведро. Глаза быстренько пробежались по ярко подсвеченным полупустым белоснежным полкам.