Маски трёх эпох. Том 1. Проводники

– Прелестнейшая из гостий. – В комнату вошла хозяйка, уже переодевшаяся и выглядевшая не просто сносно, а прекрасно. Маска черепа исчезла, открыв классические черты лица, тело её теперь было словно из тёплого непрозрачного янтаря, волосы струились золотой волной, глаза хотя и оставались чёрными, без белков и радужки, не казались бездонными дырами, а переливались теплотой чёрного опала. Платье из огненной ткани гармонировало со всем остальным, завершая образ прекрасной сияющей статуи.

Камелия взглянула на меня и улыбнулась:

– Прелестно! Вы будете неподражаемы! Какая ткань, какие цвета, какой вкус и изящество! Великолепно!

Я бросила последний взгляд в зеркало, поправила застёжку на плече, дёрнула ногой, убедившись, что в тонких шароварах будет удобно и безопасно двигаться, и вышла вместе с Камелией. Её восторги меня не задели: здесь это было нормой общения и совершенно ни о чём не говорило. Да и моя одежда на фоне окружающего великолепия выглядела более чем скромно.

>*<

Прогулка по переходам листьев и цветов, спуск внутри стебля-лифта, и через некоторое время мы были внизу, в громадном помещении, напоминавшем вазу, если оказаться внутри неё, и разделённом мощными колоннами-стеблями, некоторые из которых были лифтами, другие – небольшими комнатами. Где-то вверху, в голубоватой полутьме, виднелись листья-балконы. Словно из ниоткуда слышалась почти незаметная музыка, вокруг стоял негромкий гул от голосов сотен людей, точнее – существ, потому что далеко не все они были человекообразны. Вот бодро ковыляет лысый, кривобокий и носатый карлик, одетый в чёрную докторскую мантию с узором из безумно изломанных серебряных линий и высоченную, почти с него самого, докторскую шапку с кисточкой. Там ковыляет на похожих на стволы и корни баобаба ногах гигант с головой непонятного животного, только серая шерсть торчит в стороны от центра условного лица, почти скрывая глаза и рот, да две пары рогов – надо лбом и вместо ушей. К нам быстрым шагом подошла почти обычная с виду женщина, лишь совиные глаза и причёска из закрученных в огромный рог волос отличали её от меня.

– Горги! – (Камелия поморщилась, потому что терпеть не могла своё родовое имя Георгина, к тому же в таком фамильярно-уменьшительном варианте, но стерпела: кузине и товарке по пансиону приходилось многое прощать.) – Дорогая Горги! ты, как всегда, великолепна во всём! А это твоё новое приобретение? Что ты с ней собираешься делать? Я слышала, у неё было Кольцо, но не вижу его. Ты разумно поступила, вдруг это существо причинило бы тебе вред. Но почему она…

– Познакомьтесь, это Медея Менгель, моя кузина и давняя подруга, а это – творенье Лорнов… – Камелия замялась, осознав, что до сих пор не знает моего имени.

Я представилась, поняв в этот момент, что имел в виду Шалорн, говоря о наших именах:

– Деми́.

– Ах, какое чудесное имя! – Медея Менгель смотрела на меня холодным, оценивающим взглядом, словно высчитывая, стоит ли начинать атаку и отбивать меня у родственницы. – А дальше?

– Пока достаточно этого. – Я не люблю подобных дам, благо, редко сталкиваюсь с ними, но о Медее была осведомлена очень хорошо, потому что только что писала рецензию на книгу об этих… аристократах. Но вот что книга обретёт материальность… Материальность расчётливой кобры. – И я не приобретение госпожи Дзинтарс, а её гостья. Моё Кольцо Управления при мне.

– Фу, ну зачем так грубо? – Медея надула пухлые губки в притворной обиде, но глаза её оставались холодными и спокойными. Интриги и месть – одно из главных развлечений этого мира, и в подобных делах сия дама была непревзойдённой чемпионкой, имея всего одну соперницу.

– Драгоценнейшая Камелия, благодарю за приглашение! – К нам подошла очаровательнейшая женщина, для разнообразия – вполне нормального вида, но настолько обворожительно-сексуальная, что казалась нереальной: нежно-розовая кожа, живое, похожее на прекрасную куклу личико с пухлыми губками и томными синими глазами, прикрытыми длинными пушистыми ресницами, каштановые волосы уложены в изящную пышную причёску, а фигурка! При взгляде на неё ретивое взыграет и у мраморной статуи. При этом одета она была очень прилично, особенно в сравнении с окружающим нас паноптикумом. Розовый шёлковый корсаж туго облегал тело, пышная розовая юбка до середины бедра топорщилась на едва выглядывавшей из-под неё кружевной пене подъюбников. Кукольное платье без рукавов украшалось широкими лентами с вытканными на них букетами роз, в волосах кокетливо красовалась шляпка в виде того же цветка, а крохотные ступни скрывались в туфлях-бутонах с острыми, как стилеты, каблучками-шпильками.

– Дорогая Лисси! – наигранно-мило улыбнулась Медея, приветствуя ещё одну кузину.

– Мэд, Камели! Как я рада вас видеть!

Обе дамы церемонно поцеловались с подошедшей, и ритуал знакомства повторился. Кукольная красавица осмотрела меня таким же оценивающим взглядом, как и Медея, но особой враждебности не показывала, понимая своё превосходство.

Я с интересом наблюдала за новой представительницей местного общества. Насколько я помнила, в былые времена Мелисса Зеферино (имя и фамилия у неё, как и у обеих её кузин, были настоящими) считалась одной из известнейших аристократических красавиц, наследницей огромного состояния и блистала в элитных фильмах для взрослых, снимаясь в них исключительно из любви к творчеству, как она говорила. Теперь фильмы были в далёком прошлом, однако увлечение процессом осталось тем же. Она всем своим поведением обещала всё всем окружающим, только не манерно и не по́шло, а так, как ребёнок дарит улыбку понравившемуся человеку – естественно и не задумываясь. Но своего не упускала, пристально следя за ковыляющим к нам карликом в чёрно-серебряном, который оказался знаменитым учёным и одним из спасителей этого мира Николасом Гэтоуеем по прозвищу Прайп1, по совместительству – то ли официальным любовником (остальные, то есть практически всё население, были неофициальными), то ли мужем этой красавицы.

– Это и есть создание Лорнов? – брезгливо поинтересовался карлик. – Я сейчас имел неудовольствие общаться с тем мужланом. Он совсем не может похвастаться знаниями своих создателей. А вы что скажете о…

Дальнейшие слова я не могла понять, чем его очень порадовала: он обожал быть единственным светилом науки.

Николас Прайп Гэотуэй был настолько уродлив, что уже не подпадал под понятия «красиво/отвратительно», и явно гордился этим, потому что создал себя сам. Казавшийся в своём высокомерии карикатурой на учёного, в действительности он был в своё время неплохим специалистом, ну а заносчивость. Я несколько раз сталкивалась с подобными представителями науки, и далеко не всегда правило «чем больше крику, тем меньше толку» соответствовало действительности. Были среди моих знакомых и очень крупные специалисты в своих областях, точно так же доказывавшие всему миру, что их оппоненты – ничтожество. Правда, они не уродовали себя в угоду старым суевериям, а вот Прайп, перенёсший в детстве тяжёлую болезнь, отказался от коррекции внешности, при любой возможности добавляя себе черты полумифического «безобразного и неоценённого современниками великого гения». Впрочем, больше на его внешность влияло поверье, что карлики, носатые и лысые – сексуальные гиганты. Как ни странно, это поверье действовало на многих женщин в его окружении, так что на отсутствие внимания он никогда не жаловался. В отличие от недостатка уважения к его научному гению.

Через некоторое время мне представили десятки гостей, из которых я запомнила по имени хорошо, если половину, а знала из книги всего нескольких. Особо среди них выделялся красивый высокий мужчина с узким аристократическим лицом будто со старинной фотографии какого-нибудь английского лорда и мягким, добрым и одновременно растерянно-равнодушным взглядом серо-карих глаз. Одет он был в чёрный корсет на голый торс, чёрные облегающие лосины, ботфорты выше колен, дамские лайковые перчатки до плеч и галстук-бабочку, тоже чёрную, но в мелкий белый горошек. Это оказался славящийся своим добродушием, гостеприимством и патологическим отсутствием вкуса Эмиль Линдсей, видимо, выбравший для приёма одежду с фотографий нашего времени – такие красавцы у нас кое-где в моде.

В отдалении мелькал традиционно чёрный, но с золотистой (дань цветам хозяйки) отделкой в виде скелета костюм Брема Гордона Вертински – когда-то «иконы» течения готик-мортенизма, актёр в свите Камелии, выбравший себе вычурное имя в честь своих кумиров. Теперь же он был среди высшей аристократии и наслаждался всеми благами, не отказываясь от своего увлечения грустными паяцами и смертью. Рядом с ним маячила зелёно-синяя фигура того мужчины, который оказался здесь вместе со мной, но Брем, видно, не отпускал его от себя, точно так же, как Камелия – меня. Впрочем, через некоторое время её внимание ослабло, и меня закрутил хоровод гостей – людей, полулюдей, совсем не людей с виду, да и люди часто были в масках.

Вскоре ко мне подошёл высокий стройный красавец в ярко-голубой, гармонировавшей с его глазами, рубашке, слишком облегающих бёдра и расширяющихся книзу блестящих синих брюках и со сросшейся с кожей серебряной полумаской на лице. Почти идеальный мужчина, если не считать видневшихся из-под брюк копыт и маленьких посеребрённых козьих рожек, выглядывавших из пышных русых волос. Представиться он не спешил, откровенно разглядывая меня, потом странным, низким и при этом слегка блеющим голосом сказал несколько проходных комплиментов и попытался обнять меня за талию. Я отшатнулась, он рассмеялся ещё более блеюще, посчитав, что я заигрываю, и снова потянулся облапить меня.

Дорогой Адонис, вы неисправимы! – раздался смеющийся голос Камелии. – Моя гостья не хочет вас, вы же видите!

– Вре-еменно, сударыня, вре-еменно, – полусказал-полупроблеял рогатый красавец и недовольно отошёл от нас, откровенно продемонстрировав торчащую впереди под тканью брюк часть тела.

– Ах, младший Гэотуэй иногда становится несносным, – вздохнула Камелия, с интересом поглядывая на удалявшегося Адониса. – Или я всё неправильно поняла и помешала вам развлечься? Прошу простить за бестактность, моя дорогая. Но какая у него попка!

– Нет, вы подошли как раз вовремя.

Я едва сдержала улыбку, потому что восхищение Камелии частями тела Адониса напомнило мне такое же восхищение одной знакомой ханжи, которая невольно проговаривалась, восхищаясь тем же самым местом мужчин, при этом уча всех морали. Правда Камелию назвать ханжой было бы очень опрометчиво, как и развратницей. Но вот другие…

Я оглядела зал, в тёмных закутках которого раздавались характерные охи и стоны. Надо поскорее выбираться отсюда, но как? Проблема не в дороге – благодаря вуалетке я видела указывающие на выход метки, – а в том, что требовалось пройти мимо сотен возбуждённых людей. Почему они так себя ведут? Вроде бы в книге упоминалось, что такие вещи начинались ближе к концу парадных мероприятий, и то далеко не все хозяева вечеров одобряли подобное. Уж Камелия – точно. Она, насколько я помнила, отличалась утончённостью и излишней по меркам этого мира строгостью нравов. Но даже у самых раскрепощённых подобные развлечения были чем-то вроде бонуса, так что кто хотел, успевал уйти раньше, да и принуждения не бывало. Вообще в этом мире существовал только один незыблемый закон: никакого насилия без согласия партнёра. А тут меня уже раза два или три дёрнули то за штанины, то за полупрозрачные рукава блузки (надо было делать их атласными, как лиф).

Хозяйка опять скрылась в толпе, но я успела уловить, что Брем перестал «пасти» мужчину в джинсах, и тот целенаправленно протискивается ко мне.

– Простите, это вы были сегодня в тех развалинах?

– Да. – Я посмотрела на его бледное ошалелое лицо. Думаю, я сама выглядела также, и мужчина опознал меня по этому нехарактерному для местных выражению. – Только сменила одежду, потому что появляться среди этих вот в той пижаме было бы слишком рискованно.

– Вы знаете, что тут происходит? Мне хочется верить, что это просто мой бред, но я никогда до подобного не напивался, да и о наркотиках только слышал.

Мужчина (или всё-таки парень?) старался держать себя в руках, но у него это плохо получалось. Мне было легче только потому, что я знала книгу. И поэтому же я боялась больше мужчины. Не уродливых фриков, а того, что они далеко не всегда понимают слово «нет», считая всё на свете лишь игрой.

– Это реальность, – вздохнула я. – Самая реальная реальность, и надо поскорее выбираться отсюда. Вон там должен быть выход.

– Где? – Он обернулся в указанном направлении. – Там только колонны.

– Сейчас. – Я достала запасную пару очков. – Возьмите, через них можно увидеть метки.

– Откуда вы?.. – начал было мой собеседник, но тут передо мной, словно из пустоты, возникли пятеро невысоких мужчин – все как под копирку: коренастая фигура, круглая голова, крохотный нос-пуговка, серо-голубые глаза под белёсыми ресницами, такие же белёсые брови, пшеничные короткие волосы и усы, грубая, навсегда обветренная кожа с редкими веснушками, одинаковая одежда вроде бы военного образца. На первый взгляд это были обычные вояки, словно сошедшие из книг о доблестных англичанах, отстаивающих цивилизацию где-нибудь на Востоке во времена Конан Дойла. Вели они себя свободно, как и все присутствующие. Только вот у них не было Колец или чего-то похожего, да и огромные обвисшие уши в манере Дамбо вызывали недоумение – слишком не гармонировали они со всем остальным обликом. Значит это не хозяева, а наиболее приближённые слуги, доверенная челядь, и я даже догадалась, кто именно. Все пятеро смотрели на меня как на законную добычу.

– Девка! Мужики, девка, …!

Я отшатнулась, и меня за локоть поддержал, а точнее сказать, ухватил столь же неожиданно возникший Адонис, уже в одной рубашке, не скрывавшей его возбуждённого «источника наслаждений» (мне вспомнились истории о вирусах-вымогателях с подобными картинками на весь экран), и похотливо проблеял:

– Моя бе-есце-енная, бе-ежим туда, в бе-есконе-ечное-е наслажде-ение-е…

Он не закончил, потому что в прямом смысле получил в рог от моего спутника и на мгновенье окосел, выпустив из полуруки-полукопыта мой локоть. Потом встал на все четыре конечности и потряс головой, но воспользоваться преимуществом козлиного облика не захотел. Мужики насупились, встопорщив бледно-рыжие усы, и попытались сплотиться, перегораживая мне дорогу.

– Бежим! – Мой спутник потянул меня вбок, в возникший на мгновенье просвет между телами гостей. Сзади раздалось обиженное блеянье Гэотуэя, ругань коротышек и особый, только ей свойственный заливистый смех Медеи Менгель:

– Охота! Ах, дорогая Горги, ты умеешь забавлять гостей! Охота, охота! Ловите их!

Громадное помещение казалось бесконечным, возбуждённые, а то и перевозбуждённые гости тянулись к нам, кто-то медленно вставал с пола, отцепляясь от своего партнёра. Очаровательная Мелисса, выглянув из-под потной мужской спины, попыталась сделать нам подножку, но её кавалер как раз в этот момент менял позу и брякнулся на неё. Я бежала, радуясь, что додумалась сделать удобную одежду и обувь, и старалась не всматриваться в то, что происходило вокруг – это понравилось бы только самому необузданному режиссёру порнофильмов. Когда читаешь книгу, можно перелистнуть несколько страниц, да и авторша повести, при всей своей экстравагантности, всё же не де Сад и не вдавалась в такие подробности, ограничиваясь лёгкими полунамёками. Но книга и реальность – слишком разные вещи. И видеть всё это – бр… мерзко, даже когда за тобой гонится половина гостей. Вернее, особенно поэтому, ведь они, если нагонят… Так, бежать, не думать, искать выход!

Мы выскочили в темноту беззвёздной ночи. Окружавший нас парк освещался лишь пробивавшимся сквозь стенки дворца-вазы светом, тускло-жёлтым, проникавшим всего на несколько десятков метров во тьму.

– Туда! – Я потянула спутника в сторону декоративной груды валунов – каждый с автомобиль, а то и автобус. Мужчина не понял, но подчинился, правда, всего на несколько секунд. Я толкнула его к одному из валунов, на котором плясала видимая только сквозь очки метка.

– Быстрее, внутрь!

– Вы с ума сошли! – не понял он.

Мне пришлось первой шагнуть и потянуть его за собой. Мимо, не заметив нас, с факелами и разнообразными фонарями пронеслась толпа одичалых существ. Я без сил повалилась на сиденье.

>*<

– Всё – Я, задыхаясь от бега и пережитого страха, сжалась в комок в мягком кресле и минут пять сидела, не реагируя ни на что. Состояние у меня было такое, что даже на слёзы не оставалось сил. Но нужно было брать себя в руки, и я наконец выпрямилась и выдавила из себя:

– Выбрались. Спасибо, что защитили, иначе…

– Ага… – Мужчина тоже восстанавливал дыхание, глядя перед собой и иногда еле слышно говоря что-то эмоционально-непечатное. Потом осмотрелся: – Где мы?

– Сейчас или вообще? – Я слизнула с губ капельки пота.

– И то, и другое! Вы, кажется, это знаете, так?! – Голос у него стал жёстким, но не грубым. Хорошо держится, учитывая, что только что шептал.

– К сожалению… или к счастью, знаю. Сейчас поедим, и расскажу. Это долго.

Я, уняв дрожь в руках, потянулась к расположенному между креслами ящичку-столику и достала из него хлеб, ветчину, помидоры и термос с чаем.

– Откуда это? – Мужчина ещё больше насторожился.

– Держите, всё это для нас безопасно. – Я, осознав наконец, что не ела целый день, вгрызлась в бутерброд и ещё не прожевав, спросила:

– Вас наняли писать о науке?

– Да, об истории науки.

Он, глядя на меня, немного успокоился и откусил едва ли не половину своего бутерброда.

– Просили писать, используя героев фантастических книг?

– Да, сказали, что пришлют тексты. – Он ответил, еле успев проглотить здоровенный кусок ветчины.

– Мне поручили писать об истории этикета.

Я разделалась с первым бутербродом и взялась за помидор, забрызгавший мне всю блузку, но я не обратила на это внимания: важнее было всё объяснить, к тому же когда говоришь, быстрее успокаиваешься.

– Работа показалась мне интересной, да и жёсткие сроки не устанавливали. Серия статей, а её можно растянуть надолго. Мне предложили начать работу с опорой на ту книгу, рецензию на которую я только что опубликовала, потому что это было бы проще всего – по накатанному работать легче. Мы всё обсудили по телефону, заказчик сказал, что подготовит договор и сообщит, когда мы сможем встретиться. Я отключила телефон и вдруг оказалась здесь. Дальше вы всё знаете. У вас было также?

– Да, почти то же самое. – Мужчина выбрал себе помидор. – Но как это связано?

– Это связано так, что мы оказались внутри той самой книги, точнее во времени после описанных в ней событий…

Мужчина удивился, но не тому, что мы оказались в этом безумном мире, а совершенно другому:

– Вы читаете такое?! – Он поперхнулся.

– В книге о подобных развлечениях есть только сдержанные упоминания. Да и когда пишешь рецензию на конкурс, не всегда можешь выбрать текст. Но здесь не было ничего вот такого, даже тега «эротика» не стояло, только «социальная фантастика» и «будущее человечества». И на самом деле там было о будущем, а не об оргиях и… Пусть это будущее и описывалось в русле свободы чувств, но… У того же Хайнлайна похлеще бывало. Я потому и заинтересовалась, рецензию накатала огромную, буквально перед звонком отправила на сайт. Наверное, на этом меня и подловили Поняли, что я сориентируюсь в ситуации.

– Других, что ли, не нашли?

– Книгу только что опубликовали, читателей у неё не было, я как раз такие и беру на рецензию, чтобы новичков поддержать. Вроде хобби у меня в свободное время. А вот почему выбрали вас, совершенно незнакомого с этим миром? Да и мои знания о местных обычаях им не так уж важны, как я поняла.

– Но как мы могли оказаться в книге? – Он наконец задал основной вопрос, не считая меня ни сумасшедшей, ни мистификатором, потому что всё вокруг было слишком реальным, а одинаковые глюки двое обычно не видят.

– Не знаю. Знаю лишь то, что нас выдернули сюда, чтобы помочь этим вот… персонажам найти себе развлечение получше оргий и тому подобного.

– Развлекаться, издеваясь над нами?!

– Скорее – учиться у нас. Но всё это нам объяснят позже.

Я налила себе чай, предложила термос мужчине, он кивнул, подставил кружку. Я, достав коробку с бисквитами, продолжила:

– Мы оказались у, наверное, самых вменяемых людей этого мира – Георгины Камелии Дзинтарс и Брема Гордона Вертински. Остальные намного хуже. Если брать сюжет книги, то все эти люди – это именно люди, хотя выглядят вот так, – жили… или будут жить перед гибелью человечества. Они – единственные выжившие. Золотая молодёжь, которую знатные родственники заранее отправили в безопасное место. Ну а потом никто из людей не успел сюда добраться. А эти, получается, спаслись, единственные из всего человечества. Они бессмертны, точнее, если они и гибнут, например от несчастного случая, то другие их просто воскрешают. Они не знают болезней, кроме тех, какие сами себе прививают ради развлечения. Они могут менять свой пол и облик как им вздумается, и все те «экспонаты», которых мы видели, создали себя по собственному вкусу. Самое главное – они не понимают добра и зла, потому что ещё до катастрофы их этому не научили, а тут – зло, которое создают для собственного развлечения, не является злом, добро же может существовать только по контрасту с настоящим злом и бедой. Здесь же все болезни, страдания, пытки и смерти – всего лишь приправа в бесконечных развлечениях, а главное и единственное правило: не мешай другим получать удовольствие от жизни и не принуждай никого силой. Впрочем, сомневаюсь, что это правило тут незыблемо, учитывая, что мы только что видели. Хотя они могли посчитать нас кем-то вроде своих клиентов… Ну, крепостных, полурабов – такие тут тоже существуют. У этой золотой молодёжи нет никаких семейных связей. Ещё до катастрофы человечество почти отказалось от семьи, а естественное рождение вообще исчезло, его заменили инкубаторы. Аристократия, разумеется, живёт семейными кланами, но это скорее юридическая норма для передачи имущества и власти, а не традиционное семейное воспитание. Камелия вот выросла в более нормальной семье, и некоторые другие, но в основном… Простите, что говорю так книжно, это нервное. Сейчас важно вот что. Незадолго до гибели человечества во льдах Антарктиды находят артефакты инопланетной цивилизации с Нибиру…

– Какой? – не понял мужчина.

– Нибиру. Это планета-легенда, которой ждут некоторые фанатики. Якобы она раз в несколько тысяч лет приближается к Земле, на ней живут то ли боги, то ли высокоразвитые инопланетяне, которые в древности контактировали с шумерами. Ну вот, нашли в Антарктиде корабль нибируанцев с информацией, как спасти человечество, переселив его в… Там это называется Петля Времени: какое-то другое пространство вроде виртуальной Земли, но материальное, с невероятными возможностями. Ну, там интриги, борьба за власть, в результате человечество спасти не удалось, только вот этих вот сюда сплавили заранее, чтобы не болтали лишнего, и с ними несколько тысяч… крепостных, так сказать, но они вообще только упоминаются. А потом была катастрофа, мир замкнулся на себя. Через сотни лет все главные герои всё так же развлекаются, как привыкли в детстве и молодости. На этом повесть заканчивается, предполагается, что остатки человечества заслужили это вечное блаженство. Но мы оказались здесь через несколько тысяч лет, точно не знаю, через сколько, и, кажется, здесь все от райской жизни всё больше съезжают с катушек. Если опираться на книгу, подобного в Петле Времени не было. Так что нас пригласили работать в дурдоме для буйнопомешанных.

Я невольно усмехнулась и продолжила:

– К счастью, мы – не бесправные игрушки. У нас есть и защита, насколько это возможно, и инструменты, которые позволят нам создавать всё необходимое. Это те самые Кольца, о которых я вас предупреждала – их носят только полноправные жители Петли. Внешне они действуют как волшебные кольца в сказках: повернёшь камень в оправе, загадав желание, и можешь создать всё, что в голову взбредёт. На самом деле это не магия. Кольца являются чем-то вроде системы ввода-вывода информации. Они каким-то образом считывают мысли хозяина, передают их в один из Лорнов – мы проснулись как раз в таком. Лорны по своей сути – хранилище информации, вычислительные центры, система жизнеобеспечения и распределения энергии, вообще основа всего этого мира. Правда, относятся к ним здесь с пренебрежением… как всегда «элита» относится к тем, кто её всем обеспечивает. Я о Кольцах знала и попросила Камелию показать, как ими пользоваться. А потом я ненадолго осталась одна, и… – я слегка запнулась. – Хотела придумать, как удрать, но со мной заговорил главный лорн, что-то вроде управляющей системы сети суперкомпьютеров. Оказалось, что Лорны – не просто аналоги компьютеров, а личности, пусть и не люди, и именно они нас сюда вытянули. Лорн – его называют Шалорн – кое-что объяснил мне и сделал для нас подсветку, по которой мы выбрались из этого безумия.