Принцесса Торн

– Я превращу твою жизнь в ад, – невозмутимо заявила Хэлли.

– Мелкая. – Я раздраженно улыбнулся ей. – Меня выковали в аду. Там я буду чувствовать себя как дома. А вот тебе предстоит несколько напряженных месяцев.

– Это еще не конец, – предупредила она, помахав пальцем перед моим лицом, взорвавшись от переполнявших ее чувств. – Если уж на то пошло, я собираюсь выйти отсюда прямо сейчас и продать историю о том, как ты вломился к обнаженной спящей девушке…

Не желая слушать дальше ни окончание этого предложения, ни что-либо еще, что могло вырваться из этого находчивого рта, я встал, поднял Хэлли наверх и запер в ее комнате.

Впервые я физически и крайне непрофессионально прикоснулся к клиенту.

Но пора было приучать Соплячку к дисциплине.

Лучше поздно, чем никогда.

Глава 3

Хэлли

Я собиралась убить человека. Со всей жестокостью.

Только еще не знала как. В конце концов, этот парень – как там его зовут? Ублюдок так и не представился – в нем не меньше шести футов и трех дюймов[11], если не больше. Качок. Не как Уэс Морган, у которого выступают вены, напоминая дорожную карту. У Безымянного Подонка подтянутое тело, но при этом он не выглядел так, будто живет в спортзале. Он казался до неприличия мужественным. Как те спортсмены с запредельной физической подготовкой, которые годами выживают в лесу.

Вкупе с нефритовыми глазами, волосами цвета воронова крыла, точеными скулами… Ладно, с каких пор ты обращаешь внимание на мужчин? Особенно на тех, которые врываются в твою жизнь, когда ты голая?

В общем, если не вдаваться в детали, этот подонок заслуживал смерти.

К счастью, у меня в комнате остался ноутбук. Парень мог забрать мой телефон, но заставить сдаться без боя – никогда.

Первым делом я попыталась позвонить родителям через сомнительное приложение, которое скачала, вероятно, занеся в процессе штук пятнадцать вирусов.

Меня перенаправило на голосовую почту матери – дважды, – пока отец разговаривал по другой линии.

Подлец. Мой отец великолепно справлялся с отправкой мне денег и подарков, но ужасно с тем, что касалось физической или эмоциональной поддержки. Он часто звонил мне, однако разговор всегда выходил настолько скучным и напыщенным, что лучше бы даже не пытался.

С мамой совсем иная история. Она открыто демонстрировала обиду. По ее мнению, я не прилагала усилий. Она часто критиковала меня, но сквозь резкие слова я всегда улавливала нотки глубоко обиженной женщины. Что доставляло мне извращенное удовольствие. Знать, что она ненавидит наши отношения не меньше меня.

О том, чтобы оставить голосовое сообщение, не могло быть и речи. Они их не слушали. Поэтому я решила связаться с их ассистентами и оставить послания, чувствуя себя торговым представителем, который пытается предложить установку солнечных батарей.

Кровь закипала в жилах при мысли, что Безымянный Подонок, который в данный момент занимал мою столовую, имел доступ к отцу и мог позвонить ему в любое время, в то время как мне прежде нужно было миновать его административную команду.

– Привет, Дафна, это Хэлли. Не могла бы ты сделать мне одолжение и попросить маму перезвонить? Это очень важно. Да. Крайне важно. Нет. Дело не в том, что «Шанель» подняли цены и мне нужно запастись сумочками. Вообще предположение о покупке новой продукции меня раздражает. Это так неэкологично. К тому же в магазинах секонд-хенд можно купить выгоднее. Выгоднее, заверяю.

– Привет, Тайриз, как ты? Как твоя жена? Правда? Два года назад? Мне так жаль. Слушай, отец сейчас не рядом? Я могу оставить ему сообщение? Да. Скажи, что это срочно. Очень срочно. Что? Нет, банкомат не зажевал случайно мою кредитку! То, что ты вообще предположил такое… неудивительно, что Беверли тебя бросила.

Завершив унизительный спектакль перед подчиненными родителей, я принялась мерить шагами комнату. Подумывала позвонить Гере, но быстро отбросила эту мысль. Во-первых, она, скорее всего, не ответит. Сестра работает в больнице по двадцать шесть часов. К тому же я ее наименее любимый человек на всем свете. А если и ответит, то во время разговора напомнит, насколько я безответственна и как заслуживаю, чтобы меня приструнил жестокий и холодный телохранитель. Гера обладала невероятным даром заставлять меня чувствовать себя полнейшим дерьмом. Поэтому, даже зная, что она может за секунду дозвониться до родителей, я не хотела с ней связываться.

Я застыла на месте, и тут в голову пришла отличная идея.

Келлер.

Келлер бы точно знал, как поступить в этой ситуации. В детстве он разогнал бесчисленное количество нянь. После того как его мать умерла от передозировки, когда ему было девять, отец взял над ним полную опеку. Каждый раз, когда тот поручал кому-нибудь присматривать за моим другом, Келлер либо находил способ избавиться от няни, либо побуждал их с криками уносить ноги. Он мастерски заставлял людей отправляться восвояси.

Конечно, я все еще дулась на лучшего друга за то, что он бросил меня ради беседы с Перри Коуэн, поэтому не отвечала на его звонки после фиаско с соском.

Неважно. Пришло время взять себя в руки и стать паинькой.

Я позвонила Келлеру по «ФэйсТайм». Он ответил молниеносно, прямо во время пробежки, камера перескакивала с его прекрасного лица на безоблачное голубое небо.

– Вижу, ты наконец-то ты спустилась с дерева, на которое забралась, – тепло поприветствовал он.

– Только потому, что ветка вот-вот рухнет в скалистую реку, – пробормотала я, вспомнив о большом и угрюмом хищнике, занимавшем мою столовую.

– Вниз упадет и малыш. И колыбелька, и все[12]. Я до сих пор в немилости? – Келлер свернул за угол на свою улицу.

– Зависит от того, сможешь ли ты мне помочь.

– Ультиматумы и эмоциональный шантаж. Ты говоришь на моем языке любви. – Друг вздохнул. – Выкладывай.

Сделав глубокий вдох, я поведала ему о последних нескольких часах. Как невинно загорала утром. Как Безымянный Подонок ворвался в дом, украл телефон, ключи от машины и заморозил мои кредитные карты. Как он отправил Денниса – нашего Денниса – в оплачиваемый отпуск и распугал полицейских (возможно, я приукрасила некоторые детали, чтобы вписать их в общее повествование).

Я объяснила, что родители не отвечают на телефонные звонки, вероятно, опасаясь моей реакции, а я просто не смогу прожить с этим варваром полгода. Или шесть дней. Или даже шесть секунд.

Когда дошла до той части, где Безымянный Подонок подхватил меня на руки, словно я весила не больше обыкновенной шерстяной кофты, и запер в комнате, Келлер ахнул.

– Ужасно, не правда ли, – фыркнула я.

– Чудовищно. – Наступила пауза. – И горячо. Он не?..

– Келлер! Какой неуместный вопрос.

Когда друг продолжил выжидательно смотреть на меня, я закатила глаза.

– Наверное, он привлекательный, если можно считать таковым гипотетическое дитя Джейсона Момоа или Дэвида Ганди. Но это неважно. Этот парень буквально рушит мою жизнь. Не все в этом мире сводится к сексуальности, знаешь ли.

– Ты права, и я прошу прощения. – Мой лучший друг прочистил горло. Наконец, он остановился возле своей входной двери и сел на коврик. – Так как я могу помочь?

– Мне нужно, чтобы ты придумал, как его отпугнуть. Ты разогнал всех своих бывших нянь. Никто не умеет быть настолько невыносимым, как ты.

– Вообще-то, милая, твоя кандидатура способна вступить в конкуренцию. – Келлер рассмеялся. – К тому же среди моих нянь не было грозных альфа-самцов предположительно с военным прошлым.

– Ты не помогаешь! – простонала я, закрывая лицо ладонями.

– Ладно, давай составим план действий. Твои родители пытаются показать, что ты принадлежишь им, а значит, они вправе лепить из тебя что угодно. Так что нельзя сдаваться. Ты сильная и независимая женщина.

Я кивнула, внимая его словам. Мне хотелось доказать родителям, что они не могут навязывать нечто подобное, не посоветовавшись со мной. Я не разговаривала с ними с тех пор, как у меня случился инцидент с соском. Они звонили десятки раз, но я не брала трубку. Я была напугана, смущена и – ладно – чувствовала себя немного виноватой.

Мне прекрасно известно, что они видят во мне лишь легкомысленную глупышку, у которой нет с ними ничего общего, кроме ДНК. Они так долго считали меня такой, что даже я начала в подобное верить.

– Что мне нужно для успешного выполнения миссии? – спросила я.

– Сила воли, мотивация и активный аккаунт на «Амазон».

– У меня есть как минимум два пункта из трех. – Мотивация не была моим вторым именем, но вся эта ситуация меня воодушевила.

Келлер рассмеялся.

– Уже хорошо. Бери ручку с бумагой и начинай записывать.

Я собиралась дать отпор Безымянному Подонку.

И победить.

Глава 4

Хэлли

Я не спустилась к ужину.

Не смогла бы проглотить ни кусочка, слишком боялась снова увидеть его, к тому же у меня не было аппетита.

И еще, моя дверь по-прежнему была заперта снаружи, хотя я понятия не имела, каким магическим фокусом телохранителя он воспользовался для этого.

Я стала пленницей в собственном доме. Вот и все.

В ту ночь я не могла заснуть. Все думала о нашем с Келлером плане, который должен был помочь избавиться от Сержанта Мерзавца. План казался мне ребяческим и не до конца продуманным. Не уверена, что он сработает. Но лучше делать хоть что-то, чем совсем ничего.

Рассветы всегда были моими лучшими друзьями. Постоянными спутниками в одиноком существовании Хэлли Торн. Они напоминали, что каждый новый, свежий день таит в себе бесчисленные возможности. Но когда на следующий день взошло солнце после того, как Безымянный Подонок ворвался в мою жизнь, я почувствовала лишь ужас и гнев.

Часы ползли один за другим. Я лежала в постели совершенно неподвижно, размышляя, прокручивая в голове план и копаясь в себе. И тут впервые в жизни я услышала признаки присутствия в доме другого человека.

Несмотря на то что выросла в школе-интернате, я всегда жила одна. У меня не было соседей по комнате. Мама с отцом запрещали. Они говорили, что для таких, как мы, конфиденциальность является ключевым моментом. Что другие дети убили бы за возможность иметь отдельную комнату, и я должна быть благодарна за уединение.

Их не волновало, что мне нужна компания, друзья, настоящие отношения, которые находились для меня под запретом. Они представляли собой угрозу безопасности. Политический риск.

Ежегодно родители присылали мне по электронной почте список одноклассников, с которыми я могла общаться. Каждый год выбор не только состоял, но и ограничивался девушками, не желавшими иметь со мной ничего общего.

Гении и отличники считали меня неполноценной. Недостаточно умной, недостаточно интересной, недостаточно целеустремленной. Они отвергали меня, делая невыполнимой задачу жить якобы нормальной жизнью.

Я никогда не ходила в кино с друзьями, не посещала вечеринки, не пила неоновые коктейли с одноклассниками. Никто не желал общаться со странной девчонкой Торнов.

Еще я подозревала то, что теперь знаю наверняка: мои родители изолировали меня от других не ради моего блага. Они просто не хотели, чтобы у меня появились доверенные лица. Люди, с которыми я могла бы поделиться своей жизнью и секретами. Семья стремилась избежать скандальных заголовков на случай, если я доверюсь не тому человеку. Энтони и Джулианна Торн по-прежнему заботились не о моем душевном здоровье, а о своей драгоценной репутации.

Они настаивали, чтобы я вернулась домой, дабы они могли приглядывать за мной.

Я всегда отказывалась, уже успев прочувствовать, каково это – проводить с ними каникулы. Они обожали Геру, своего идеального ребенка, а меня ругали за то, как я выгляжу и веду себя, за второсортные оценки, которые приносила домой.

После окончания школы, без друзей, точно обертка от нездоровой пищи, оставленной на скамейке, я поступила в общественный колледж в Лос-Анджелесе. Мама и папа пребывали в ужасе. Они желали, чтобы я поступила в Гарвард или Йель. На худой конец в Дартмут. Но мне понравилась идея «снизойти до простых смертных», от которых меня «защищали». Я думала, что, может, только может быть, наконец-то найду свою компанию среди людей, у которых нет трастового фонда и яхт.

Родители сняли для меня этот особняк на Голливудских холмах. Условия были предельно прозрачны: они рады заплатить любую сумму, которую запросит владелец, если здесь больше никто не будет жить.

В итоге у меня нет ни парня, ни соседа, ни лучшей подруги.

Я плакала и умоляла, убеждала и торговалась, но ничего не помогло.

И вот, как это ни печально, сегодня я впервые услышала звуки, подтверждающие, что кто-то еще живет со мной под одной крышей. И этим кем-то оказался враг, укравший у меня заветную надежду. Лианы обвили сердце, болезненно сжимая его в комок. В груди заныло.

На втором этаже раздался скрип открываемой двери – вероятно, в спальне, которую этот ублюдок теперь считал своей, – и его шаги, когда он спускался по изогнутой лестнице. Ожила кофемашина. Раздвинулись шторы. А следом я услышала разговор по громкой связи между Безымянным Подонком и человеком, которого я приняла за его делового партнера.

– Как там Лос-Анджелес? – спросил другой мужчина. Голос звучал бодро, поэтому я пришла к выводу, что Подонок либо с Восточного побережья, либо со Среднего Запада.

– Грязный. Уродливый. Искусственный. – Подонок открыл решетчатую дверь, ведущую на задний двор. От непринужденности, с которой он вел себя как дома, находясь в моем особняке, у меня закипела кровь.

– Вижу, тебе весело. – Другой мужчина рассмеялся. – Она?..

– Сносная? – закончил за него Безымянный Подонок. – Нет. Не приятнее вросшего ногтя.

Ты и сам не солнечный лучик.

– Уже представил ей наш контракт? – поинтересовался второй мужчина.

Значит, существовал контракт.

– Еще нет. Запер ее на ночь в комнате, чтобы вымотать.

– Рэнсом! – посмеиваясь, упрекнул его мужчина.

Рэнсом? В самом деле? Какое крутое имя для придурка мирового класса. Разве не мог он быть Эрлом или Норманом?

– Ты не можешь подражать Моруцци. Ты больше не в Канзасе.

Кто такой Моруцци?

– Она пыталась ударить меня бутылкой. Потом вызвала полицию.

– Обвиняя себя?

– Меня. У этой Соплячки не хватает в мозгу извилин.

У меня заболела голова, словно надо мной надругались.

На данном этапе жизни меня мало что обижало – пресса как только меня не называла, да и родная сестра тоже. Но всегда задевало, когда меня считали глупой.

Может, все потому, что я им верила. Ощущала себя такой потерянной, точно пыталась прыгнуть выше головы.

Другой мужчина рассмеялся искренним, добродушным смехом. Он казался по-настоящему приятным человеком, что меня удивило, ведь он вел дела с социопатом.

– Впервые в жизни получаешь свою долю женской драмы, и я здесь, чтобы помочь, Рэн.

– Я заставлю эту сучку покориться, – отрезал Рэнсом.

– А я пока приготовлю попкорн.

– Она лишится своих клыков и когтей и наденет ошейник еще до того, как зазвенит микроволновка.

Воздух застрял у меня в горле. Я не могла дышать. Этот мужчина такой жестокий, такой невыносимо бесчувственный. Мне уже доводилось иметь дело с телохранителями. Но только в декоративных целях. Он прав насчет них: они существовали исключительно для авторитета и в роли фотографов ради случайных снимков для социальных сетей.

Этот человек действительно имел власть над моей жизнью. Пугающе много власти. И, похоже, ему не терпелось ею воспользоваться. После того как он закончил высмеивать меня, я услышала, как Рэнсом поднимается по лестнице. Я затаила дыхание. Он отпер дверь снаружи. Наполовину открыл ее, но остался в коридоре, зная, что его не приглашали. Я застыла, как глиняное изваяние. Даже после того, как он объяснил, что является моим так называемым защитником, все, что касалось его, заставляло волосы на руках вставать дыбом.

– Ты одета? – грубо спросил он.

– А что? Раньше тебя это не останавливало, – выплюнула я, а потом вздохнула: – Да, одета.

– Обнадеживает. – Он толкнул дверь, упираясь плечом в ее раму.

Я решила поприветствовать его, схватив первое, что попалось под руку на тумбочке, и с силой швырнув в него через всю комнату. Рэнсом без труда поймал предмет за мгновение до того, как тот попал ему в нос. Он махнул моим вибратором – немытым – из стороны в сторону. На его омерзительном лице появилась наглая ухмылка.

– Не самый разумный выбор оружия, но лучше банана из «Очень страшного кино».

Я фыркнула, чтобы скрыть смущение. Боль и стыд, как угри, закрутились в животе.

– Верни его мне. Это была ошибка.

Рэнсом, наверное, подумал, что я сексуальная маньячка. Еще один слух, который я так и не удосужилась опровергнуть. Если верить таблоидам, я переспала более чем с двадцатью голливудскими сердцеедами. Никто, даже Келлер, не знал правды.

Что я все еще девственница.

Что я даже ни разу не ходила на свидание.

По крайней мере на настоящее.

Рэнсом закинул вибратор за плечо, проигнорировав мою просьбу.

– Заряжай его почаще, потому что, как я уже упоминал, пока я здесь, никаких парней под этой крышей. Хорошо спала? – Он двигался по моей комнате, как демон, будто паря над полом. Рэнсом распахнул все шторы. В комнату хлынул солнечный свет.

Значит, не вампир.

– Не твое дело.

Он цокнул языком.

– Где твои манеры, принцесса?

Я уже собиралась сказать ему, что они прячутся в той норе, куда забралась его порядочность, когда он поднял в воздух папку из плотной бумаги и швырнул ее в мою сторону.

– Контракт моей компании. Прочти.

Даже не моргнув, я бросила ее на тумбочку.

– Прости, но у меня более утонченный литературный вкус.

– Я бы не поверил в это, даже если бы на твоей тумбочке не лежал экземпляр National Enquirer.

Туше. Я купила его только потому, что они опубликовали мою фотографию с обнаженным соском, которая казалась отфотошопленной. Но как бы плохо это ни выглядело, одно можно было сказать точно: Рэнсом напоминал хищника, но не из тех, кто хочет съесть меня целиком. То, с каким безразличием он смотрел на меня, демонстрировало, что он ни за что не попытается прикоснуться ко мне в сексуальном плане.

Я скучающе рассматривала свои ногти.

– Быть может, я прочту его в свободное время, если ты правильно разыграешь свои козыри.

– Ты прочтешь контракт сейчас. – От леденящего душу стального тона кожа у меня покрылась мурашками. – Вслух. Мы должны обсудить детали.

Мое сердце замерло в груди. Я почувствовала, что меня сейчас стошнит. Я не могла прочитать его вслух. Как и не могла сказать Рэнсому об этом. Какое же наслаждение он получит, узнав правду обо мне? Заставил ли отец подписать его соглашение о неразглашении? Конечно, заставил. Он никогда бы не рискнул раскрыть правду о собственной дочери.

Прерывисто вздохнув, я ухмыльнулась.

– Знаешь что? Я передумала. В конце концов, мне не хочется читать твое дурацкое руководство. Ни сейчас. Ни когда-либо еще.

Рэнсом прислонился плечом к стене с видом умирающего со скуки человека. Мне стало интересно, способно ли хоть что-нибудь вывести его из себя. Он казался таким бессердечным, таким равнодушным. Не может быть, чтобы у этого человека был напарник. Никто не смог бы справиться с таким бесстрастным поведением.

– Что? – рявкнула я, защищаясь.

Мое лицо нестерпимо горело. Подмышки вспотели. Я настолько приблизилась к опасной черте, что на языке появился металлический привкус унижения.

Рэнсом достал что-то из заднего кармана джинсов и поднял в воздух. Мой телефон. Экран пестрел сообщениями и уведомлениями.

Батарея почти разрядилась, став красной.

На его будто вылепленных губах появилась ух-мылка.

– Прочитай договор, согласись с условиями и сможешь получить свой телефон обратно. Как тебе такое предложение?

Божественно.

Но это не отменяло того факта, что я не могла…

Без достаточного количества времени и ясной головы…

– Я не продаюсь, – отстраненно ответила я. – И не стану читать твой чертов контракт.

– Хочешь поиграть? – Его улыбка стала шире, источая столько злости и яда, что я прочувствовала ее до костей. – Давай сыграем.

Рэнсом развернулся и ушел, оставив меня рыдать в подушку.

Глупая, глупая Хэлли.

Спустя два часа и одну воодушевляющую мысленную беседу я набралась смелости выйти из своей комнаты, спуститься по лестнице и направиться на кухню. Я обнаружила Рэнсома в промокшей от пота майке и серых спортивных штанах, готовящего омлет из яичных белков и шпината.

Его мускулы блестели. Каждый дюйм тела был подтянутым и стройным. Мой взгляд задержался на дорожке вен у него на предплечьях. На очертаниях пресса, проступающих сквозь тонкую ткань майки.

Совершенство парня – такое выраженное, такое аппетитное – угнетало меня. Я знала, что, несмотря на ужасный характер, женщины, вероятно, считали его настоящей находкой.

Но что меня удивило, так это то, что я согласна с ними. Рэнсом казался мне привлекательным. А я никогда и никого не находила привлекательным.

Дойдя до кофемашины, налила себе чашку.

– Я тоже буду. – Рэнсом ловко перевернул омлет.

– Я что, похожа на «Старбакс»? – огрызнулась я.

Он замер с лопаточкой в руке и нахмурился.

– Дорогой, переоцененный, с подхалимской постлиберальной системой взглядов. Теперь, когда ты об этом упомянула…

– Единственный напиток, который я готова тебе подать, это яд. – С громким хлопком я опустила чашку на гранитный островок, кофе расплескался во все стороны.

– Плохие новости для твоего телефона, который в настоящее время все еще цел, но я понимаю.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты тиран? – Готова поклясться, что из моих ноздрей повалил дым.

– Да, и часто. Что дальше?

Рэнсом переложил воздушный, пушистый омлет на тарелку. Несмотря на его ровный хрипловатый тенор, я разглядела в выражении его лица что-то, чего не видела раньше. Замешательство или, быть может, легкое удивление. У меня возникло ощущение, что этот парень не привык к тому, что люди могут ему противостоять. Я застала его врасплох. Он ожидал, что я смирюсь с ситуацией после того, как запер меня в комнате на целую ночь.

Поняв, что это мой шанс, я изменила тактику.

– Знаешь что? Ладно. – Я налила кофе во вторую чашку. Украдкой, пока Рэнсом не видел, вытащила из-за его спины розовую гималайскую соль и насыпала щедрую порцию ему в кружку. Не менее пяти чайных ложек.

Я протянула ему напиток как раз в тот момент, когда он нес свой омлет на кухонный островок.

Рэнсом сел на табурет и начал копаться в бумагах.

– Уже прочитала договор?

Я прислонилась к стойке, поднося к носу дымящийся кофе.

– Нет.

– Его читать пять минут.

– И все равно больше времени, чем эта сучка готова на тебя потратить. – Я уставилась на свои красные ногти, давая понять, что слышала его разговор с деловым партнером.

Рэнсом сделал глоток кофе. Я пристально наблюдала за ним. Сначала его глаза вспыхнули. Потом наши взгляды встретились, и в его зрачках что-то сверкнуло. Прикосновение тьмы.

«Выплюнь, – в отчаянии подумала я. – Черт возьми, прояви слабость».

Он сглотнул. Мои колени ослабли.

Как он это сделал?

– Как тебе кофе? – Я невинно захлопала ресницами.

Рэнсом покачал головой, даже не вздрогнув, и отхлебнул еще.

– Немного пресно, но я и не ожидал от тебя ничего другого.

Я усмехнулась.

– Незнакома с понятием «пресный», увы.

– Почему? Из-за кричащего цвета волос и «модных» татуировок?

– Почему ты такой злой? – Я знала ответ. Почему люди вообще бывают злыми? Потому что они недовольны своей жизнью.

Однако в случае с Рэнсомом я бы не стала исключать, что родители попросили его быть со мной пожестче.

– Потому что кто-то должен преподать тебе урок, и, к сожалению для нас обоих, этот кто-то – я.

Он разом допил чашку кофе, хотя в нем было больше соли, чем в Мертвом море. С кем я имею дело? Теперь меня одолевал не только испуг, но и опасение, что Рэнсом не совсем человек.

Стремительно, прежде чем успела струсить, я схватила свою чашку с кофе и уселась перед ним.

– Слушай, мне нужен мой телефон. Для работы.

– Ты не работаешь, – напомнил он мне, доедая свой завтрак в два укуса, затем взял тарелку с кружкой и вымыл их в раковине.

Я повернулась на стуле.

– Вообще-то, работаю. К твоему сведению, я веду блог в «Инстаграме»[13].

– Это хобби, а не работа. – Рэнсом направился наверх. Я вскочила и бросилась за ним.

– Конечно же работа. На самом деле я обязалась сегодня прийти на бранч в новую пекарню на Родео Драйв со своими друзьями.

Я бы не назвала НеНе и Тару подругами, но мы регулярно виделись. Кроме того, я не должна оправдываться за свою жизнь перед этим парнем.