Принцесса Торн

Быстро осмотрев помещение, я неторопливо поднялся по лестнице на второй этаж. Там девчонки Торн тоже не оказалось. Единственным намеком на ее присутствие был шлейф одежды, ведущий из прихожей в спальню.

Последний предмет – розовый кружевной лифчик – валялся возле двойных дверей балкона. Там на шезлонге лежала девушка, которую я видел на обложке журнала, обнаженная, как новорожденный младенец, с полотенцем на лице.

У нее аллергия на одежду?

Не глядя на остальные вещи, я направился к ней. Во время перелета до Лос-Анджелеса я выяснил, что Хэлли двадцать один год. Как и предполагал – она ребенок, особенно для моей двадцатидевятилетней персоны. Не говоря уже о том, что украдкой подглядывать за ней являлось дурным тоном. Я профессионал, и мне не нужно подсматривать за спящими женщинами. Одной сексуальной наклонности с меня достаточно.

Я встал прямо рядом с ней, загораживая солнце. Ее кожа покрылась мурашками, когда я обеспечил ей тень и прохладу. Замерев на месте, не прикасаясь, я ждал, когда меня заметят. Как правило, я не трогал своих клиентов.

Я вообще никого не касался, если мог этого избежать. За исключением, разумеется, тех случаев, когда это было частью тщательно продуманной фантазии с учетом всех переменных.

Хэлли отбросила полотенце с лица и потянулась.

– Келлер? Ты принес мне комбучу? Я так обезвожена. И все еще злюсь…

Последние слова застряли у нее в горле, а глаза округлились, когда она увидела меня.

Мои губы тронула безразличная ухмылка.

– Здравствуй, Хэлли.

В ответ эта маленькая паршивка схватила с пола ближайший предмет – бутылку воды «Сан Пеллегрино», разбила ее о край шезлонга и попыталась проткнуть мне бедро. Стекло скользнуло в нескольких сантиметрах от моего колена, когда я легко поймал запястье девчонки и выкрутил его. Не настолько, чтобы сломать, но довольно сильно, дабы показать, что не исключаю такой возможности, если она продолжит вести себя подобным образом.

– Я здесь не для того, чтобы причинять тебе боль, но сделаю это, если не отпустишь бутылку.

Та упала на пол. Я пнул ее на другую сторону балкона. Хэлли задыхалась, ее большие голубые глаза – невинные, как у новорожденной лани, впервые взглянувшей на свою мать, – отчаянно вглядывались в мое лиц-о.

– Я-я-я… – заикалась она. – Пожалуйста. Я… я дам вам денег. Украшения. Все что хотите.

Все что угодно, лишь бы ей не пришлось ни перед кем отчитываться.

В конце концов, типичный богатенький отпрыск. Наверное, родители предупредили, что я не потерплю ее выходок.

– Мне не нужно ничего из того, что ты можешь предложить, – тихо произнес я. И это еще мягко сказано.

– Я буду драться. – Она попыталась выдернуть запястье, извиваясь на месте. – Я закричу и укушу тебя.

Не угрожай мне удовольствием.

Я ослабил хватку на ее запястье.

– Давай немного сбавим темп. Ты…

Хэлли закричала. Издавая оглушительные, отчаянные вопли о помощи. Мне не оставалось ничего иного, кроме как заткнуть ей рот ладонью. Она попыталась укусить меня, бешено дрыгая ногами в воздухе, стараясь освободиться. Господи, если она устроила такое передо мной, то как же отреагировала на своего отца, когда он сказал, что у нее будет новый телохранитель?

Ее ногти впились мне в руку, раздирая кожу, моя кровь не потекла по подбородку Хэлли. Мне пришлось отвести взгляд. Зрелище слишком сильно напоминало о моем досуге.

– Можешь драться сколько угодно. Но ты раньше меня выбьешься из сил, – заявил я ровным и скучающим тоном. Мои мышцы едва заметно напряглись, когда я прижал ее к шезлонгу. – Все уже решено, мисс Торн.

И тут она зарыдала.

Несомненно, это первый нервный припадок в моей практике. Хэлли хотела, чтобы ее ограбили и убили? Не все отпрыски моих клиентов нуждались в личной охране, но ни один из них до сих пор не пытался столь активно напасть на меня.

Ей повезло, что я желал сохранить деловые отношения с Энтони Торном, иначе бы уже без промедления покинул ее дом.

Слезы Хэлли потекли по тыльной стороне моей ладони, впитываясь в пиджак.

– Прекращай. – Я старался прикасаться только к ее лицу и плечам. И смотреть исключительно выше шеи. – Это для твоего же блага.

Сквозь приглушенные рыдания я услышал, как она икнула.

– Пожалуйста, не насилуй меня.

Меня пробил холодный озноб. Желчь подкатила к горлу.

Насиловать ее?

Когда я отнял руку от ее рта и отступил, Хэлли воспользовалась тем, что ее больше не держат, вскочила с шезлонга и спотыкаясь, направилась в спальню.

Я бы к ней и на пушечный выстрел не приблизился, даже если бы от этого зависело будущее всей планеты. К черту белых медведей и тропические леса.

– Ты только что упомянула изнасилование?

Я случайно хорошенько разглядел ее задницу, пока девчонка ползла по полу, как низкопробная актриса в ужастике. Теперь я полностью понимал, почему президент Торн хотел приставить к ней охрану. Ее задница так и напрашивалась на неприятности. Округлая и гладкая, с татуировкой в виде плюща, ползущего по ноге и обвивающего внутреннюю поверхность бедра. Менее компетентный мужчина мог бы задаться вопросом: каково мять ягодицы Хэлли, нагнув ее над одним из нелепых дизайнерских столиков, и без-жалостно погружаться в нее, пока та умоляет остановиться.

Менее компетентный, но не я.

Я неторопливо следовал за ней, пока она не врезалась в мебель, отчаянно шаря по тумбочке и по заправленной кровати. Хэлли рыдала так сильно, что не могла произнести и слова.

– Это ищешь? – Я держал ее телефон в руке, подняв в воздух. Краска окончательно сошла с ее лица.

Хэлли выглядела такой неподдельно напуганной, что я стал еще сильнее ненавидеть ситуацию, в которой мы оба оказались.

– В следующий раз не оставляй телефон на первом этаже. Теперь, когда я привлек твое внимание, позволь прояснить: я не намерен к тебе прикасаться, не собираюсь домогаться и уж точно не думал тебя насиловать. Надень что-нибудь. Я буду ждать внизу, Торн. Нам нужно немного поболтать. Полностью одетыми.

С этими словами я вышел из комнаты и спустился, чтобы пошариться на кухне. Я не ел с самого завтрака. Но ничего съедобного на глаза не попалось. Одни соки, расфасованные салаты и органические батончики, которые впору использовать как корм для лошадей.

Хэлли спустилась ко мне на кухню спустя двадцать минут. Она надела какое-то вязаное платье и теперь дрожала, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Ее нос покраснел. Очевидно, она много плакала, прежде чем прийти сюда. Что за эмоциональный срыв? Неужели одного этого достаточно, чтобы заставить менее профессиональных охранников сбежать?

Я сделал глоток кофе – единственный приятный момент в этом доме.

– Садись, – приказал я, прислонившись к темно-зеленому гранитному кухонному островку.

Девушка села, пристально глядя на меня, будто я взял ее в заложники, а не вызвал для взрослого разговора.

– Просто хочу, чтобы ты знал… – Она тяжело вздохнула и закрыла глаза.

Я приподнял бровь.

– Это неполное предложение, мисс Торн. Как думаешь, сможешь избавить меня от страданий и закончить его?

Было крайне важно обеспечить мне преимущество в наших отношениях, несмотря на мои нестандартные методы.

Хэлли собиралась навлечь на меня неприятности и заставить пройти через то еще дерьмо, чтобы посмотреть, как далеко она сумеет забраться, прежде чем избавится от меня. Я уже много раз видел подобное. Лучше с самого начала ясно дать понять, что не стоит испытывать мое терпение на прочность.

Как и само его существование, если уж на то пошло.

Энтони Торн лично во время телефонного разговора дал мне зеленый свет на проявление строгости из милосердия и установление четких границ ради возвращения Хэлли на путь истинный. И меня это устраивало – я не баловался детскими играми.

«Послушай, Локвуд, мне известно, почему тебя прозвали Роботом. Говорят, ты прагматик. Выполняешь работу с минимальными ошибками, не позволяешь эмоциям управлять собой. Мне нужно, чтобы Хэлли сумела перенять это у тебя. Моя дочь, благослови ее сердце, хороший ребенок. Но она безрассудна, и мне не хочется, чтобы следующая ошибка стоила ей чего-то большего, нежели чувства собственного достоинства».

Безрассудная Принцесса теперь смотрела на меня взглядом, полным ярости, а не смирения.

– Хочу, чтобы ты знал, я воспользовалась ноутбуком наверху, прежде чем спуститься сюда. – Ее голос дрожал. – И связалась с полицией. Они уже в пути. И охрана моего отца – они тоже в курсе. Не представляю, как ты проник в дом, но даю тебе последний шанс сбежать и никогда не возвращаться.

У меня в кармане запищал телефон, сигнализируя о том, что Хэлли действительно вызвала помощь. А когда она спустилась, я заметил у нее заткнутый за пояс швейцарский армейский нож.

И тут меня внезапно осенило.

Я даже не подумал об этом.

Хэлли не знала.

Она понятия не имела.

Не представляла, что я ее новый охранник.

Она думала, что я вломился в ее дом.

Президент Торн, ты, форменный мешок де…

– Все знают. Время вышло. Просто уходи, – оборвала она мои мысли.

Торн не удосужился рассказать ей обо мне. Вероятно, потому что боится ее. Роль родителя изнуряет. Этот мужчина восемь лет руководил «свободным миром»[10], но не сумел заставить собственную дочь держать грудь в платье.

Искренне улыбнувшись, я произнес:

– Рад слышать, что ты поступила разумно.

– Прошу прощения? – Хэлли склонила голову.

– Рад, что ты сообщила о моем приезде службе безопасности отца, поскольку я как раз собирался им звонить. Твой отец меня нанял.

У Хэлли отвисла челюсть. Она утратила дар речи.

Наконец, девчонка моргнула.

– Но я… мне… мне не нужен телохранитель.

– Я не телохранитель. – Я поставил чашку из-под кофе в раковину, а затем распахнул холодильник. – Правильный термин – сотрудник личной охраны. Телохранители – безмозглые тупицы, которые таскают за подружками сумки от «Гуччи», пока те делают селфи.

По правде говоря, мне совершенно наплевать на название должности. Просто хотел внести ясность, что я не один из тех чихуахуа из тренажерных залов, которых она привыкла держать в качестве охраны. Попытка испытать мое терпение не приведет к тому же результату. Но, с другой стороны, для нее подобный срыв тоже не выглядел типичным началом сотрудничества.

Холодильник оказался до отказа забит листьями зелени, органической пиццей без глютена и разноцветными кексами.

– Где здесь настоящая еда? – спросил я.

– Уточни, что ты подразумеваешь под словом «настоящая». – Хэлли помассировала виски, все еще осмысливая происходящее.

– То, что некогда было живым, или производное из него. То, что не состоит из бесполезных углеводов.

– Я вегетарианка, – объявила она.

Конечно, она вегетарианка.

– Ну разумеется.

– Мясо подразумевает убийство, – убежденно заявила Хэлли. Несмотря на то что она по-прежнему выглядела так, будто хотела меня прикончить, ее плечи опустились. Она заметно расслабилась, осознав, что я, по крайней мере, не собираюсь ее убивать.

– А еще оно вкусное. Завтра же затарю им дом.

Я взял пачку с полезными зернами, подозрительно похожими на корм для попугая, и отступил.

Хэлли сложила руки на груди, вызывающе вскинув подбородок.

– Ничего ты не затаришь, и это возвращает нас к первоначальному разговору – мне не нужен тело… какая-либо личная охрана. Уходи.

– Не повезло, что твой папочка считает иначе. Ведь все это оплачивает он. – Я захлопнул холодильник и указал вилкой на нас.

– Ты не можешь так поступить. – Она зарычала в преддверии второго раунда. Я уже знал, что Хэлли готова к драке, если дело дойдет до нее.

– Могу и поступлю, – парировал я, поглощая салат из киноа и нута.

– Это нарушение моих личных границ! – Девица хлопнула ладонью по гранитному кухонному островку между нами.

Я наколол на вилку побольше еды.

– Без обид, мелкая, но ты бы не смогла возвести личные границы, даже если бы тебе доставили их с «Амазона». И для протокола. – Я сделал паузу, чтобы проглотить. – Я не больше тебя хочу здесь находиться. Но твой отец предложил мне должность на полгода, и я не собираюсь его подводить.

– Полнейший бред. – Она взмахнула руками.

– Вот что происходит, когда решаешь показать миру грудь, – возразил я.

– Только одну, – поправила Хэлли.

– Давай поставим себе цель не повторять подобное ближайшие полгода. А теперь прими последствия своего поступка и смирись. Тебе придется скорректировать свое поведение, иначе твой отец продлит контракт, и тогда я натравлю на тебя своего коллегу Кента. Предупреждаю: если думаешь, что я плюше-вый мишка, то подожди, пока не встретишь этого гризли.

– Ты самый ужасный человек, которого я когда-либо встречала. – Она резко подскочила со своего места. – И я хочу, чтобы ты покинул мой дом.

– Я работаю не на тебя. Меня нанял твой отец.

– Так не пойдет. На дворе двадцать первый век! – Хэлли настолько приблизилась ко мне, что я ощутил ее дыхание – аромат персика – и заметил, что глаза у нее интересного оттенка бирюзы. По кругу радужки вились серебристые точки. В ней ощущалось нечто невинное. То, что подсказывало мне, что дочь Энтони Торна еще не до конца созрела. Что мир еще не успел окончательно лишить ее блеска.

– Да, сейчас двадцать первый век, но люди продолжают наследовать только худшее и желают навредить близким влиятельных людей или же использовать их. Либо оба варианта разом. Именно поэтому я здесь, чтобы помочь, – спокойно напомнил я, доедая птичий корм и выбрасывая миску в одну из, черт возьми, пяти мусорных корзин. Девушка серьезно относилась к переработке мусора.

– Ты использовал не тот контейнер! – Она едва не сшибла меня с ног по пути к мусорке, выхватывая миску и бросая ее в черную, а не в зеленую корзину. – В следующий раз помой и высуши, только потом бросай в зеленый контейнер.

– Какого…

Когда человечеству больше не угрожала опасность от моего нежелания перерабатывать мусор, она с важным видом вернулась на свое место за островком.

– Я думала, ты собирался меня изнасиловать.

Хэлли по-прежнему держала швейцарский нож под рукой. Во всяком случае, я оценил ее находчивость.

– Будь уверена, я не намерен к тебе прикасаться.

Я направился к своей спортивной сумке, которую оставил возле входа. От задания с Хэлли Торн зависело очень многое. Благодаря ему я заслужил личную беседу с самим Энтони Торном, который пообещал, что встретится со мной и Томом, для обсуждения дела нашего агентства, если его устроит моя работа.

И хотя Лос-Анджелес действительно не оставил мне сладких и пушистых воспоминаний, Том прав. Прошло много лет, и мне пора забыть о случившемся, даже если воспоминания не давали мне покоя каждую ночь.

Я взял сумку и собрался идти наверх, чтобы распаковать вещи. Меня остановил стук в дверь. Хэлли бросилась к ней и распахнула, обнаружив на пороге двух офицеров полиции Лос-Анджелеса.

Она практически втащила их внутрь, вцепившись в форму.

– Вот этот парень! – Девчонка указала на меня дрожащим пальцем. – Он ворвался в мой дом. Я не хочу, чтобы он здесь находился. Этот тип видел меня голой!

– А кто не видел? – Краем глаза я взглянул на часы.

Офицеры хихикнули. Лицо Хэлли вытянулось сильнее, когда один из них прищурился, глядя на меня.

– Локвуд, ты что ли?

Я не узнавал парня.

– Майк, – смеясь, указал он на себя. – Майк Слейтон. Мы вместе ездили в тренировочный лагерь в Хантсвилл, помнишь?

– Майк. – Я притворно улыбнулся. Все еще понятия не имел, кто передо мной. – Давно не виделись.

Если точнее, то двадцать девять лет, и я не имею ни малейшего представления о том, кто ты такой.

Майк прошел мимо Хэлли. Как и его коллега. Мы обменялись рукопожатиями. Девчонка смотрела на нас, не скрывая преувеличенного удивления на кукольном лице.

– Что ты здесь делаешь? Ты все еще с..? – Майк оставил вопрос висеть в воздухе.

Я покачал головой.

– Ушел в частный сектор. Мы с Томом Уитфилдом открыли свое дело.

– Уитфилд! – Майк щелкнул пальцами. – Этот сукин сын. Он всегда был талантлив. Скажи, он в итоге женился на той, как ее? Лейни? Лайла?

– Лиза. У них родилась двойня. Мальчики. – Черт, еще бы вспомнить, как их зовут. Что-то на букву «С», уверен на сорок процентов.

– Что ж, кто бы мог подумать. – Майк поправил ремень на своей объемной талии. – Что привело тебя в наши края?

– Он принуждает меня! – прорычала соплячка, вклинившись между нами. Она снова исполняла странный танец, размахивая руками и прыгая из стороны в сторону. Надо отдать ей должное – она настойчивая. Мне уже приходилось иметь дело с детками богатых родителей, и обычно они не оказывали столь яростного сопротивления.

– Мисс. – Майк окинул взглядом ее декольте и облизнул губы. – Сексуальное домогательство – серьезное обвинение.

– Быть может, вы хотите повторить мне это в лицо? Мой лифчик не говорит по-английски. – Ее руки сжались в кулаки, и я почувствовал, что моей первоочередной задачей станет не дать ей нанести удар.

– А жаль. – Я зевнул, вернулся на кухню и взял яблоко из тарелки с фруктами. – Может, прошлой ночью он бы убедил тебя вернуть его на место, тем самым избавив нас обоих от этой неприятной ситуации.

Хэлли обернулась, пронзив меня убийственным взглядом.

– Я знаю тебя всего десять минут, а ты уже напал на меня в моем собственном доме и оскорбил не хуже отца.

Я откусил сочное яблоко.

– Ее отец, бывший президент Торн и нынешний владелец этой резиденции, нанял меня сотрудником ее личной охраны. Могу позвонить ему, чтобы подтвердить это.

Потому что его номер у меня на быстром наборе. Что еще раз подтверждало мою первоначальную позицию: я никуда не уйду, как бы этого ни хотелось принцессе Торн.

– Нет нужды. – Майк подтянул ремень на животе. – Похоже, вышло простое недоразумение, которое все же прояснилось. Верно, мисс?

– Вы что, издеваетесь? – закричала паршивка. – Я прекрасно осознаю ситуацию. Он захватил мой дом, а вы верите ему на слово, что он имеет право здесь находиться! Какого черта вы ничего не делаете? Я не ребенок, устроивший розыгрыш, мне двадцать один год!

– И ты живешь за счет родителей, – я доел яблоко, – что возвращает нас к началу беседы: соблюдай мои правила или лишишься всех привилегий.

– И это все? – спросил Майк. Парень рядом с ним уставился на картину в гостиной с изображением обнаженной Хэлли. Меня охватило желание врезать ему кулаком в челюсть. Мне не нравилось, когда женщин воспринимали исключительно как сексуальный объект.

– Знаете что? Сама разберусь. Спасибо, что ничего не сделали. – Хэлли умчалась наверх.

– Не за что, милая. – Очевидно, Майк не очень хорошо знаком с сарказмом. Он снова повернулся ко мне. – Итак? Выпьем сегодня? Я заканчиваю смену в три.

Я уже открыл рот, дабы сказать, что ни за что на свете не стану по своей воле проводить с ним время, как раздался очередной звонок. Он взял трубку, вздохнул, потом нахмурился.

– Похоже, через две улицы отсюда произошло ограбление. Ну что, выпьем?

Холодно улыбнувшись, я ответил:

– В другой раз.

Я закрыл дверь за офицерами и позволил Соплячке некоторое время подуться в своей комнате. Если это и значит быть родителем, я рад, что отказался от идеи стать отцом.

Тем временем я поднялся и распаковал вещи в комнате для гостей с уродскими бордовыми стенами и неоново-розовыми лампами. Помещение выглядело так, словно его оформляла слепая мадам из борделя. Мне стало интересно, переступал ли Энтони Торн порог этого разорительного особняка с пятью сотнями комнат. Интуиция подсказывала, что нет.

А моя интуиция никогда не ошибалась.

Вопрос заключался лишь в том, решил ли он избегать этого места по собственной инициативе или же из-за Соплячки?

Я спустился и сделал несколько звонков. Макс должен приехать завтра. Мисс Торн требовала круглосуточного присмотра, поэтому придется работать посменно. Еще я позвонил в местный центр кроссфита. Обычно мне нравилось тренироваться на свежем воздухе, но в Лос-Анджелесе были только поля для гольфа.

Просмотрел электронную почту, проверил приложение «Кинк» на предмет единомышленников в этом районе, а затем вернулся к сортировке резюме для отдела кибербезопасности.

Спустя час после своего драматичного ухода Соплячка появилась внизу, облачившись во все черное и нацепив темные солнцезащитные очки, и с дизайнерским чемоданом в руках. Она вздернула подбородок.

Хэлли напоминала плохую актрису мыльной оперы.

– Я ухожу, – объявила она, стоя возле двери.

Я ничего не ответил.

– И тебе не удастся меня остановить.

Готова поспорить?

– Только возьму ключи. – Хэлли отпустила чемодан и прошла на кухню, затем вернулась красная как помидор к обеденному столу, за которым сидел я.

– Где все мои ключи? – требовательно спросила она. – Это воровство.

– У меня в кармане, – ответил я, продолжая печатать текст электронного письма. – И формально автомобили записаны на имя твоей матери. Она дала добро на их конфискацию в целях безопасности при необходимости.

– Ты…

– Посмотрите на эту защитницу окружающей среды. – Я не отрывался от экрана ноутбука. – Владеет четырьмя машинами.

– Они гибриды.

– Для тебя одной, – напомнил я. У меня складывалось ощущение, что математика не ее сильная сторона.

– Все потому, что мне нравится поддерживать экологические компании.

– Разумеется, за счет твоего отца.

– Я позвоню своему водителю, – пробормотала Хэлли скорее для себя, чем для меня.

– Мистер Дришолл находится в запоздалом оплачиваемом отпуске, – категорично заявил я. – Он сейчас в другой части страны со своей семьей.

– Деннис! – Хэлли ахнула, приложив ладонь к груди. – Он никогда раньше не брал отпуск.

– Вот именно.

– Что ж, тогда закажу такси, – ответила она.

– А они примут оплату ценными рекомендациями? – сухо поинтересовался я.

– Что?

Я перестал печатать.

– Твои кредитки заморожены. Не мог рисковать, что ты нарвешься на проблемы, пока меня не будет рядом.

– Да ты издеваешься.

– О, и заранее должен предупредить – у меня нет чувства юмора. В ближайшие полгода никаких шуток в этом доме. – Я дважды щелкнул по одному из резюме, ожидавших меня на почте.

– Я еще отомщу.

Я зевнул, задаваясь вопросом: все ли излишне избалованные создания Лос-Анджелеса говорят плохо прописанными диалогами из «Ривердейла».

– Месть – признание боли. Спрячь получше свои чувства. Они на виду, а то, что лежит на поверхности, легко использовать в собственных целях.

– Я найду выход из этого положения. – Хэлли ходила из угла в угол, глядя на стены так, словно они давили на нее. Она смирилась со своей новой реальностью. Хорошо.

В браузере я открыл еще одну вкладку с резюме. Степень бакалавра по информационной безопасности, выпускник учебного курса кибербезопасности Калифорнийского университета в Беркли, пятилетний опыт работы в NESSUS, SPLUNK и APP Detective и прочая чушь.

Недостаточно хорош. Следующий.

– Точно найду! – Хэлли топнула ногой. – Просто наблюдай.

Я встретил ее прямой взгляд.

– Обязательно буду за тобой наблюдать, ведь дорогой папочка платит мне за это огромные деньги. Ваша задница будет под моим присмотром в течение следующих шести месяцев, мисс Торн, хотите вы того или нет. Забудь обо всем, что знала о своей прежней жизни. Прошли те времена, когда ты пьяной вываливалась из баров и клубов без одежды. Отныне тебе придется доказывать мне, что ты достаточно ответственна, чтобы вести свои аккаунты в социальных сетях, пользоваться кредиткой и общаться с другими людьми. Ты будешь на воздержании, в том числе от алкоголя – таковы требования твоих родителей, а также станешь паинькой – это уже мое условие. И к концу моего пребывания, – тут я перешел к вишенке на торте, – ты еще и на работу устроишься.

– Воздержание! – возмущенно вскричала она. Я отчасти понимал ее ярость. Сексуальная активность не имела ничего общего с хорошим поведением. Но не я устанавливал правила – я просто следил за их исполнением. – А ты тоже будешь воздерживаться?

Вот на это я не стал бы делать ставку.

Я мог обходиться без секса неделями, а иногда и месяцами. Найти подходящую моим предпочтениям партнершу нелегко – к счастью, мой самоконтроль уступал только моей выносливости. Но мы с Соплячкой не в одной лодке.

– То, чем я занимаюсь в личное время, касается только меня, – отрезал я.

– Ага, так и думала. – Хэлли невесело усмехнулась. – А алкоголь? Я не так много пью.

– Тогда отказ от него не должен вызвать трудностей.

Девица огляделась по сторонам, пытаясь изобрести креативный выход из положения. Очевидно, семейство Торнов позволило ей расти дикой и свободной, как сорняк, до тех пор, пока у нее не выработалась привычка ни перед кем не отчитываться.