Время есть

Это случилось прошлым летом, когда у них останавливалась семья папиных друзей из Сибири. Их сын – ровесник Светы – оказался очень общительным и попросил познакомить с достопримечательностями города. Света с удовольствием согласилась. Со Степаном было весело и интересно. Иногда он затрагивал темы не совсем привычные. Он прямо спросил, спят ли ее одноклассницы с парнями.  Света хотела показать себя взрослой и попыталась объяснить, мол, это рано и близость может быть исключительно с любимым, но сибирский гость только посмеялся:

– Ты, поди, и не целовалась ещё. Придётся научить хоть этому, – пообещал он, вроде шутя.

Такие слова ещё больше смутили девушку, но и сказать, что поучиться она категорически против, Света не могла. А гость, подобрав подходящий момент, когда родители пошли на рынок, неожиданно исполнил своё обещание. Света немножко была возмущена бесцеремонностью «учителя», но ей всё же понравился напор приятеля. А вот, когда Степан вдруг запустил руку под футболку и начал ласкать её грудь, возмутилась и вмиг прекратила обучение. Потом она немного даже пожалела о своей принципиальности. Это было волнительно, а ещё подруга объяснила: после поцелуя в губы парень может трогать грудь девушки. Но перестала Света сожалеть о прерванном «уроке», когда в выпускном классе увлеклась Никитой.

До последнего школьного лета все одноклассники казались ей ещё мальчишками. А в сентябре вдруг вернулись с каникул взрослые загорелые парни. Никита всегда проявлял к Светлане интерес, но выглядел очень наивным, хоть был спортсменом, отличником и знал всё обо всём. А в выпускном классе именно это сочетание ума и трогательной мальчишеской непосредственности («Даже целоваться не умеет», – думала она с высоты своего «опыта») и подкупило. И стала Света ждать, когда понадобится её умение целоваться. Но Никита всё не решался.

 «Ну, как можно так смущаться? – расстраивалась Света. – Он же уже не мальчишка. В этом году поступит в университет и станет студентом. Считай, взрослый человек».

Летом после выпускного Никита зашёл в гости поговорить о поступлении, а может, просто поболтать, используя приемлемый повод. Света готовилась на физический факультет Московского университета и надеялась, что Никита тоже будет учиться в столице. Хотя Олеся Фёдоровна – его мама – не хотела, чтобы сын покидал родной город. В местный университет талантливого ученика брали без экзаменов.

Никита во время разговора дурачился, и Света никак не могла настроить его на серьёзный лад. Он постоянно шутил и сам громко смеялся над своими шутками. Только, когда Никита по-дружески обнял, стало понятно – за показным весельем скрывается сильное смущение и желание поцеловать девушку. И Света сама ответила на почти невинное объятие откровеннее, чем требовали просто дружеские отношения.

– Я только смотаюсь на рынок помочь маме принести домой картошку, – выпалил обрадованно Никита.

Света ослабила объятия и немного отстранилась. Она посмотрела Никите в лицо и поняла: они только сейчас пересекли какую-то незримую границу и дальше всё будет иначе. И ещё Светлана не сомневалась, что и Никита это понял.

– Время есть. Мы никуда не торопимся. Я подожду. Сколько потребуется, буду ждать тебя.

Никита опустил глаза, и Света знала – он смотрит на её губы, которые очень хотел, она в этом не сомневалась, поцеловать. Наконец Никита наклонился и ткнулся своими сухими губами в щёку. И трусливо сбежал.

«Это всё?», – расстроенно подумала девушка.

Уже у двери Никита повернулся и посмотрел на реакцию. Света стояла неподвижно и, казалось, читала мысли друга:

«Эх, нужно было…».

– Я буду скоро, – выпалил Никита.

– Надеюсь, – тихо произнесла Светлана.

Но надежды не оправдались. Никита убежал, обещая скоро вернуться, но не появился ни в этот день, ни в последующие. Света заходила к нему домой, но не заставала парня, а Олеся Фёдоровна прятала глаза и уверяла: сын недавно вышел, но куда не сказал. И, наконец, подруги поведали: Никита поселился у Любы Тырбы, их одноклассницы.

Любка была троечницей. Учёба её давно не интересовала. Она уже в седьмом классе выглядела, как десятиклассница, а в выпускном её принимали за молодую учительницу. Носила Люба наряды, вызывающие негодование у женской части педагогического коллектива школы и смущающие учителей мужчин. Парней из своего класса она игнорировала, называя сосунками. А одноклассниц просвещала по части общения с противоположным полом, намекая на свой богатый опыт по этой части.

Всё это Света вспомнила с опасением и с надеждой, что подруги соврали. Но в гости к Любе наведалась. Та открыла дверь в Никитиной голубой сорочке (верхнюю пуговичку тёмной ниткой Света сама пришивала) на голое тело и недвусмысленно дала понять – они заняты. А чем – догадаться не сложно по её виду.

До самого отъезда в столицу Света ждала Никиту. Даже, если никаких отношений у них уже не будет, то рассказать о своих планах и поинтересоваться делами Светы, он мог бы. Увы, ожидание оказалось напрасным.

И уже будучи студенткой столичного университета, Света узнала от мамы: Никита устроился в торговый флот моряком. Грустно и тоскливо стало от такой новости. Если бы он мечтал о море… но это был совсем иной случай.

И Света занялась учебой и проявляла такое рвение, как будто она училась за себя и за Никиту, о котором больше вестей не поступало. Однажды мама сообщила о каких-то очень серьёзных неприятностях бывшего одноклассника дочери («а как иначе, если связался с такой шалавой»), что ему пришлось срочно покинуть город. Света даже стала внимательно всматриваться в лица прохожих, не встретится ли её друг на улицах столицы.

Но нет. Даже если и гулял Никита по Москве, то по разным со Светой улицам. Впрочем, однажды, она увидела парня очень похожего на Никиту. Они тогда студенческой компанией возвращались с международной книжной ярмарки и были под впечатлением от обилия новых, ранее недоступных книг. Все громко спорили, и Света издалека заметила молодого человека, как две капли воды, похожего на Никиту. Тот парень с другим, очень непрезентабельного вида мужчиной понесли большой холодильник в подъезд. Света поняла, что обозналась. Родственников у Никиты в Москве точно не было, а работать грузчиком её друг однозначно не будет. Да и невозможно в громадной Москве совершенно случайно встретить знакомого из другого города. Так рассуждала девушка. А может, она просто боялась встречи со своей школьной любовью.

А если и желала встретиться то, как убеждала себя, исключительно с целью узнать причину стремительного разрыва их отношений. Никита был влюблён в неё. Это несомненно. И вдруг – пустая, хоть и внешне довольно эффектная, Любка Тырба уводит его буквально по мановению руки или ещё чего-то. Неужели мужчины настолько примитивны, что даже такого умного и глубокого, как Никита, можно увлечь, просто повиляв красивой задницей. Тем более и Света, при всей самокритичности, в своей привлекательности не сомневалась. Только не выставляла это напоказ, будучи уверенной – её избранник всё увидит и поймёт, как ему повезло, когда настанет время.

Глава 7

В Москве Света поселилась в студенческом общежитии. В начале первого курса она оказалась в комнате с Галкой Самсоновой. Девушки подружились быстро, как это бывает с теми, кто не имеет иных знакомых в чужом городе. Галина, тоже отличница, обладала ещё и неуёмной энергией, которая проявлялась в самых разных формах.

В начале первого курса подруга привлекла Светлану к общественной работе. Они помогали канцелярии факультета привести в порядок документы приёмной комиссии. Требовалось разложить результаты вступительных экзаменов абитуриентов по личным делам. Светлана знала историю Галины. Та получила на первом же испытании по профильному предмету тройку. Председатель, оглашая результаты письменного экзамена, настойчиво посоветовал «троечникам» не тратить своё время, не загружать комиссию ненужной работой и забрать документы. Поскольку при таком раскладе шансы на поступление равны нулю.

– Причём нулю по Кельвину, если вы знаете, что это, – пошутил он.

Но Галина, со своим сибирским характером и жизненным принципом «Никогда не сдаваться», пошла на остальные экзамены, где получила заслуженные пятёрки.

И поступила.

Каково же было её удивление, когда она встретила свою работу, за которую ей поставили три.

– Интересно, на чём я прокололась? – сказала Галина.

Света, увидев, как глаза подруги округлились от изумления и наполнились влагой, быстро подскочила к ней. В обложке, подписанной красивым ровным почерком, оказалась вложена работа, изобилующая множеством ошибок. Но почерк принадлежал совсем другому человеку. Это было понятно без всяких экспертиз.

– Я… я… я… сейчас, – выдавила Галина из себя с трудом и выскочила из канцелярии.

Вернулась она где-то через час. От её возмущения не осталось и следа.

– Всё нормально, – пояснила она, – У меня, оказывается, «пять» за первый экзамен. Просто объявили неправильно. А это уже в канцелярии перепутали.

Света не очень поверила в объяснение, но посчитала – подруге виднее, как поступать. Немного прояснилась ситуация, когда недели через две Галину на собрании курса избрали в студенческий совет факультета, где первокурсница неожиданно для друзей стала заместителем председателя. Уже много лет спустя Галина поведала о подробностях инцидента.

Секретарь отборочной комиссии, увидев находку Галины, немедленно вызвала декана. Тот объяснил студентке ситуацию: она может поднять скандал – назначат виновных и накажут по всей строгости вплоть до увольнения. Или Галина забывает про этот неприятный эпизод, и никто не пострадает, а «умная девочка» начинает стремительную карьеру. Выбор за ней.

– Видишь, благодаря какому случаю, я стала тем, кем стала, – закончила воспоминания подруга.

– Да, ты со своей башкой и напором бульдозера карьеру бы сделала при любом раскладе, – не согласилась с ней Светлана.

А на первом курсе и потом, пока учились, подруги, не сговариваясь, не вспоминали этот случай, как будто его и не было. К тому же студенческая жизнь закружила в своём водовороте, когда ни на что не хватало времени, но, оглядываясь назад, понимаешь: успевал абсолютно всё и ещё чуть-чуть.

Галина по известным только ей каналам узнавала о различных важных мероприятиях задолго до того, как об этом станет известно всем, а значит, имела возможности приобрести билеты, пока они ещё имелись в кассах. А иногда обходилась вообще без билетов.

– У нас очень мало времени, – отвечала Галина подруге, которая спрашивала, куда та торопится. И объясняла: – Помнишь, как ты пошла в первый класс? И всё. Пересчитала классы, как пальцы на двух руках и прощай школа. А это десять лет жизни. На уроках, казалось, время тянется, ползёт в сто раз медленней черепахи, а оно, время, летело и пронеслось от семи лет до восемнадцати за один миг. В универе будет то же самое. Только ещё быстрее, поскольку интересно. А дальше – семья, работа. И уже идти куда-то или нет зависит не от тебя. Поэтому, наслаждаемся свободой и живём на полную катушку.

И Галина сумела наполнить свою жизнь событиями. Досталось и Светлане. Благодаря подруге она посетила все значимые культурные мероприятия того времени: обновлённую международную книжную ярмарку, концерт Цоя во Дворце спорта, посмотрела не только легендарную «Юнону и Авось», но и каким-то чудом (Галина не объясняла, как она это делала) оказалась на прогоне «Поминальной молитвы» в Ленкоме.

И всё это у Галины получалось легко, как бы между делом. Так же просто она знакомилась с интересными, порой известными и влиятельными людьми. При том, что внешностью она обладала вполне заурядной. Но благодаря свой энергии, которой заряжала окружающих, она затмевала более эффектных ровесниц, находившихся рядом. И объясняла это просто:

– Из двух женщин – умной и красивой – мужчина, сам того не осознавая, выберет первую. Поскольку та сама решает, когда она умница, а когда красавица.

Света восхищалась подругой. Ей не всегда удавалось организовать собственную жизнь, а тут рядом оказался человек, который в состоянии управлять всем, находящимся в поле его зрения.

Но по-настоящему убедиться в гениальных организаторских способностях подруги Светлане пришлось на собственном опыте.

Нельзя сказать, чтобы Свету тяготила её невинность. Но тревога от того, что ее потеря все равно рано или поздно произойдёт, имелась. Галина не сильно распространялась о своей личной жизни, но временами возвращалась в их жилище далеко за полночь или даже под утро. А иногда просила подругу погулять где-то часок-другой.

В такой ситуации Свету смущало лишь одно: почему Галя не знакомила её со своим парнем. Перебрав все возможные причины, Светлана решила поинтересоваться у подруги.

– Как только будет парень, сразу познакомлю, – смеясь, ответила та. – Пока я в активном поиске. Кстати, если тебе комната понадобится, говори. Не стесняйся.

Света почему-то смутилась такому проявлению внимания и даже покраснела, чего раньше за собой не замечала.

– Понятно, – вздохнув, резюмировала подруга.

И на следующие выходные на очередном культурном мероприятии девушки пересеклись с Галиными знакомыми с факультета журналистики. Возвращаясь в общежитие, компания живо обсуждала последние политические события, наслаждаясь свободой, свалившейся нежданно и, казалось, абсолютно бесплатно. Дискуссию продолжили в комнате подруг. Кирилл и Иван учились на выпускном курсе и хорошо представляли, чем будут заниматься уже скоро по окончании обучения.

А ещё они много знали. Разговор, подогретый дефицитным вином, казался очень интересным. Уже позже Света поняла – знать обо всём на свете по чуть-чуть есть непременное профессиональное качество журналиста. А тогда неподдельное внимание красивых парней, лёгкое опьянение, ощущение, объявленной свободы, приятно кружило голову. Галина пошла курить и забрала Ивана, а Света, не придав этому значения, продолжала спорить по какому-то, казалось, серьёзному поводу. Мешало дискуссии только то, что сидели оппоненты на одной кровати и было неудобно жестикулировать. И невольные прикосновения привели сначала к возмущённым тычкам друг друга, затем к невинным обнимашкам. А потом и к объятиям.

Ничто так не способствуют ускорению любого процесса, как уверенность в том, что можно остановиться в любой момент. Так и Светлана, принимая ласки и отвечая на них, мысленно успокаивалась:

«Почему я должна отказывать себе, если это приятно и не повлечёт никаких последствий?».

Кирилл ни на чём не настаивал, передвигая границы дозволенного микроскопическими шажками, и Света даже удивилась, когда осознала, что лежит в постели и обнимается с таким же голым, как и она, мужчиной.

«До чего же неловко будет выглядеть, если прекратить всё сейчас», – подумала девушка.

И это оказалось последней осознанной мыслью, поскольку собственное возбуждение, непрекращающиеся ласки, физически ощутимое желание партнёра начисто отключили способность соображать.

– Можно, – на выдохе произнесла Света, больше себе, чем Кириллу.

Это «можно» устранило психологический барьер, который освободил от страха, раскрепостил и доставил наслаждение не меньшее, чем дальнейшее физическое проникновение. Даже, если бы Кирилл после сказанного остановился, Света бы всё равно считала себя женщиной, сказав, это «можно».

Но он не остановился, приводя физическое состояние в соответствие с тем, что уже произошло в сознании Светланы.

«Где же эти страшные боли и страдания?», – пришла мысль, когда после продолжительной и многократной близости Кирилл задремал.

Света обессиленная лежала, глядя в потолок, и удивлялась, как можно спать после такого. В конце концов, осторожно встала, стараясь не тревожить своего мужчину, и подошла к зеркалу. Она была уверена, произошедшие изменения должны отразиться и во внешности. В проникающем через застиранные занавески свете уличных фонарей её тело выглядело совсем иначе, а по сути, это и было другое тело. Тело, познавшее ласки и наслаждение. Оно отличалось от отражения, виденного в этом же зеркале только вчера. Обрадовавшись, Света разбудила Кирилла, заявив, что хочет вина.

– Я знаю, что ты хочешь, – сказал он и заграбастал девушку в свои объятия.

Утром Кирилл пообещал наведаться очень скоро и исчез. Только через неделю позвонил из Кишинёва, куда напросился внештатным корреспондентом от небольшой газеты освещать беспорядки в столице союзной республики. Встретились они нескоро, когда Кирилл нагрянул с дарами Молдавии: домашним вином, брынзой и тыквенным пирогом.

Кирилл хвастался статьями в нескольких газетах и удивлялся, почему девушки не посмотрели его репортаж по телевидению. А ещё он объяснил: не имея протекции, сделать карьеру в журналистике, где уже на десятилетия вперёд расписано, чей родственник будет работать в каком корпункте, можно, только будучи военным корреспондентом. И он сегодня же ночью направляется в Южную Осетию. После которой была первая загранкомандировка от солидного издания в бушующую антикоммунистическим протестом Румынию. Потом в Баку с ужасным межнациональным противостоянием, настоящая война в Приднестровье. Репортажи откуда уже нередко показывали по центральным телеканалам.

Когда Кирилла вызвали в деканат объясниться «за прогулы» и пригрозили отчислением, он заявил, что следующий раз явится туда, если позовут преподавать. Поскольку сейчас здесь учиться профессии невозможно. Только напрасная трата времени.

Света же продолжала грызть гранит науки, в которой без серьёзного образования не стоит и мечтать о карьерных высотах. Впрочем, в отличие от того же Кирилла или подруги, она совсем не заморачивалась вопросами о будущем. Ей нравилось учиться. И она старалась не отвлекаться, насколько это получалось, учитывая её дружбу с Галиной.

Глава 8

Проснулся Никита от запаха кофе и яичницы. Почти домашние ароматы и женские голоса на кухне, заставили забыть о страхах и сумятице последних дней. Осознав, что уже выспался, Никита натянул джинсы, взял из чемодана зубную щётку, пасту, полотенце и, стараясь не шуметь, прошёл в ванную, которую отделяло от кухни небольшое окошко.

– Ну, рассказывай? Как он отреагировал? – услышал Никита незнакомый женский голос.

– Я думала, ударит, – ответила Ирина. – Он как обувку мужскую увидел, так аж позеленел. Но потом та-а-а-а-ак ночью старался. Я боялась, соседи от грохота кровати проснутся и стучать по трубам начнут.

Никита невольно подслушал разговор, не предназначенный для чужих ушей. Он очень осторожно покинул ванную и, стараясь не обозначать своего присутствия, пошёл в «свою» комнату. Но в коридоре столкнулся с мужчиной лет сорока. Тот был в синем шерстяном костюме с надписью «СССР» на груди.

– Здрасте, – выпалил Никита он неожиданности.

Колючим, казалось царапающим, взглядом мужчина даже не осмотрел, а просканировал гостя с ног до головы. Неприятный холодок пробежал по спине Никиты.

– Доброе утро, юноша, – наконец ответил незнакомец, – Пройдёмте. Нам нужно переговорить.

В комнате, где спал Никита, мужчина занял кресло и оставил собеседнику стул, давая понять, кто здесь хозяин. Выдержав паузу, он начал говорить негромко, но очень убедительно, глядя прямо в глаза.

– Меня зовут Семён Маркович. И я, как вы, наверное, догадались, не посторонний человек для Ирины Борисовны. И мне не нужно, чтобы кто-то находился в этой квартире, кроме её хозяйки. Тем более мужского пола. Я бы выставил вас на улицу прямо сейчас.

Семён Маркович говорил медленно, делая паузы, то ли оценивая реакцию собеседника, то ли подыскивая слова, а может просто, давая время обдумать сказанное.

– Но у вас есть шанс избежать такой участи. Вы сейчас совершенно случайно оказались на развилке. Знаете, как в сказке, где на камне написано: «Налево пойдёшь, направо пойдёшь». Для вас, юноша, таким камнем стал я. В одну сторону у вас удача, в другую – как получится. Куда вы двинетесь, зависит от вашего решения.

Ещё одна пауза прервала разговор, который пока больше походил на монолог. Семён Маркович дал возможность Никите проникнуться сказанным.

– Если вы, юноша, сейчас очень подробно, не утаивая никаких, даже неприятных для вас фактов, расскажите мне, кто вы и как вы оказались в этой квартире, то у вас появится шанс направится в правильную сторону. Итак, я слушаю. И если хоть один факт из сказанного вами не подтвердится, то завтра вы будете искать, где переночевать. И это ещё в лучшем случае.

В этот момент в комнату зашла хозяйка.

– А, я вижу, вы уже познакомились, – сказала она и взглядом пробежала по голому торсу Никиты. Это с неудовольствием заметил и Семён Маркович. – Мы с Валей пройдёмся по магазинам…

Короткую паузу Семён Маркович истолковал правильно.

– Возьми у меня в кошельке сколько нужно…

– Да, что ты, Сёма. Я ничего не собиралась… – замялась Ирина в присутствии невольного свидетеля.

Когда хозяйка ушла, Никита неожиданно для себя выложил всё о недавних событиях, разом изменивших его жизнь. Рассказывая, он как будто вытаскивал из памяти случившееся в последние дни, о чём мечтал забыть. И чудным образом, описанные другому человеку неприятные приключения переставали казаться столь трагичными. На душе, как от чудодейственного лекарства, становилось спокойней. Внимательно слушая, Семён Маркович, периодически делал пометки в небольшой записной книжке и иногда уточнял: название судна, адрес Любы, номер поезда, фамилию родственника бывшего мужа Ирины.

Наконец, он попросил взглянуть на паспорт Никиты и, быстро просмотрев несколько страниц, ушёл.

Только теперь Никита понял, какую цену имеет информация. Узнав всё, этот незнакомый мужчина, про которого Никита ничего не знает (даже имя и отчество не обязательно реальные), может связаться с Гошей Сычом и самые неприятные последствия, от которых Никита бежал, его настанут, когда он уже считал себя в относительной безопасности.

После обеда вернулась хозяйка с множеством пакетов и быстро скрылась в своей комнате. Она, похоже, примеряла обновки и, немного возбуждённая таким мероприятием, появилась на кухне явно в новом халатике, очень удачно подчёркивающим её формы.

Порадовавшись оценивающему взгляду молодого человека, Ирина спокойно отнеслась к самодеятельности гостя, который похозяйничал на кухне, приготовив немудрённый обед.

– Вы извините. Я заплачу за картошку, чай, масло. А хотите, сбегаю в магазин и всё куплю, – объяснился Никита.

– Не нужно. Семён тебе просил передать, чтобы сидел дома. А за картошку спасибо. Мне уже сто лет никто не готовил поесть.

Семён Маркович пришёл очень поздно. Никита спал,но проснулся от присутствия постороннего в комнате и, несмотря на темноту, сразу понял кто сидит в кресле.

– Чутко спишь. Это хорошо, – похвалил Семён Маркович. – Сейчас слушай внимательно и запоминай. У нас не скоро будет возможность поговорить. Ты мне рассказал правду. И я, думаю, могу тебе доверять. Не потому, что я доверчивый или ты не обманешь. Просто ты любишь и ценишь своих близких. И ежели надумаешь меня кинуть, то с ними случатся очень плохие вещи. Это ты должен усвоить чётко. Только попытаешься обмануть, пострадает много дорогих тебе людей, и ты сам, в первую очередь.

Говоривший замолчал, давая возможность молодому человеку осмыслить сказанное. Ещё до того, как у Никиты появились вопросы, продолжил.

– Ни одна живая душа не должна ведать о нашем знакомстве. Ирке я скажу, мол, замолвил в общаге словечко и не имею представления, где ты. Она поверит. Думает, я из ревности хочу выставить. Завтра я передам контакты, к кому обратиться. Тебя возьмут на работу и устроят в общежитие. Когда попросят документы, покажешь вот эту справку. – Семён Маркович положил на журнальный столик бумажку. – О том, что паспорт сдал на замену по возрасту. То есть тебе скоро двадцать пять. А фамилия твоя не Соколов, а Соколы́. – И, предваряя вопросы, пояснил: – Гоша Сыч реально роет землю в поисках обидчика. И это уже не личное. Он, пользуясь удобным случаем, свалил на тебя свои манипуляции с общаком. Понимаешь масштабы? – Никита не понимал, но кивнул, соглашаясь, – Здесь у него не те возможности, но от своих ментов информацию получить может.

Далее последовала очередная пауза, которая позволила Никите осознать: выбор он уже сделал. Ещё вчера, когда он рассказал этому незнакомому мужчине всю правду о себе.

– Связь через мои звонки на вахту в общежитии. Сообщения будут подписаны инициалами. Всегда разными. Первая буква – это день недели, вторая – число. Если бы ты получил записку сегодня, то как бы она была подписана?

– С. Т., – не задумываясь, ответил Никита.

– Правильно. Среда, тринадцатое. Быстро соображаешь. Это хорошо. Если подпись будет иная, то тебя хотят обмануть. И последнее: месяц-другой ты мне не нужен. Просто работай. Живи своей жизнью. А когда получишь сообщение, помни – время встречи на два часа раньше назначенного, а «наше место» означает крытый перрон Киевского вокзала.