Призраки больше не молчат

Стыдиться я не собиралась, а вот просветиться стоило. Чего не стали рассказывать братья, тем охотно поделилась Хлоя: так я узнала и о взрослых отношениях, и о том, что не стоит доверять добрым дядям, решившим помочь сиротке, и о многом другом, о чем точно не стоило слышать Рою. Не сказать, чтобы мы стали с ней подружками, но мне нравилось болтать с ней и приходить в гости.

А еще – я никогда бы ей не призналась – мне было безумно жаль Хлою. Ей было пятнадцать, когда произошли первые Прорывы и духи проникли в мир живых. Она стала одной из их жертв – ее нашли бездыханной в парке. Хлоя погибла на месте и до сих пор отказывалась в это верить. Наверное, это неверие и помогло ей удержаться в мире до заключения контракта.

Чем Старик платил за контракт, я не знала, но их отношениям завидовала: жаль, у меня не было настоящего дедушки, который любил бы меня так же сильно.

– Что нового в городе?

Старик подался вперед, ожидая моего ответа. Узловатые пальцы нетерпеливо постукивали по столу. Сам он из парка выбирался редко и всегда радовался последним новостям.

– В верфи решили отремонтировать «Горгону», – припомнила я главное событие недели.

Паром почти десять лет простоял без дела. После войны единственный путь в соседние города проходил по старой разбитой дороге. Безопасным его язык не поворачивался назвать: там бесчинствовали как духи, так и обычные грабители. В итоге торговля почти замерла, а цены задирали такие, что как ни работай, денег все равно не хватит.

Водная дорога открывала новые перспективы. О том, как мы хорошо заживем, когда паром спустят на воду, теперь трубили по всему порту. Честно сказать, никто в это не верил, но за ремонт платили хорошие деньги, и Рой тоже устроился туда на работу.

Старик, услышав про паром, ударился в воспоминания. Он помнил Абендон до войны процветающим городом, в котором Глушь была обычным промышленным районом, а горожане жили в достатке. Здесь же располагался один из научных центров. Высокие технологии, прогресс семимильными шагами!.. Сейчас весь прогресс откатился на полвека назад, но об этом старательно умалчивали.

– Вы такие скучные! Хватит этой истории. Мэгги, лучше расскажи, что там из сплетен? – не выдержала нетерпеливая, как и всегда, Хлоя, прерывая беседу, и Старик спрятал улыбку за чашкой чая.

– Стив Олкинс сделал предложение Руми, – выдала я припрятанный для нее козырь.

Глаза у Хлои загорелись.

– Их все-таки застал ее папаша? – с жадностью спросила она.

– Скорее, заметил у Руми округлившийся живот.

– И чем отделался Олкинс?

– Всего лишь долгой нравоучительной беседой. Он предусмотрительно подготовил кольцо.

Хлоя надула губы: хорошая драка была бы куда интереснее. С другой стороны, лучше такая сплетня, чем ничего. Тем более в парке она и без меня могла наблюдать за парочками и знала об интригах, страстях и изменах.

Я допила чай, поблагодарила за помощь и вышла на улицу. За своей одеждой вернусь ближе к обеду, как раз успеет подсохнуть у печки, а я закончу уборку.

– Мэгги, будь осторожнее! – догнал меня оклик Старика, когда я развернулась в противоположную от пруда сторону. – Вчера здесь шныряли ловцы, кого-то искали. Как бы не очередной Прорыв в городе.

Я кивнула. Все-таки появление твари было не случайным. Надо предупредить Роя.

Мокрые листья ворохом взлетали на ветру, постепенно сбиваясь в аккуратную кучу. Я взмахнула метелкой в очередной раз, и один из прутьев, сломавшись, проехал по земле, оставляя за собой глубокую борозду. Метла была старой и тяжелой, я успела посадить не одну занозу на ладонях, пока к ней приноровилась.

Закончив с уборкой, я присела на скамейку и достала выданный на сегодня паек. Жидкую похлебку я получу на площади по возвращении из парка, а вот кусок хлеба и яблоко мне отдали сразу.

Любопытные воробьи, вспорхнувшие с кустов при моем приближении, звонко чирикали, с жадностью рассматривая очищенную полянку – не оставила ли я для них чего съестного? Не затерялись ли среди травы семечки? Я слизнула с ладони крошки, невольно думая о том, что сама не прочь полакомиться птичьим мясом.

Вдалеке послышался смех: дети, подбадривая друг друга, поднимались на горку. С нее открывался чудесный вид на Абендон, и можно было узреть не привычные хаотичные развалины, а аккуратные маленькие домики и ровные улочки. Как на картинке в старых книжках.

Смех вдруг оборвался, и дети, смущенные и испуганные, сбежали по склону в направлении Глуши. Подавив порыв узнать причину побега, я застегнула куртку и встала со скамьи: мне неприятности тоже ни к чему.

Заскочив на рынок – откуда там цены брали, жир в плотно завинченных банках взлетел аж в два раза! – я добралась до набережной. Удочки с собой не было, и я пристроилась на каменном парапете. Набережная была разбита на участки, и заходить на чужой было чревато дракой. Ребятня моего возраста и чуть младше расположилась на правой стороне от моста, где река мельче и грязнее. Сегодня хорошо клевало, и пробки поплавков то и дело ныряли под воду. Даже прикорм особо не требовался, хотя некоторые рыбаки крошили в воду прибереженный с обеда кусочек хлеба, надеясь на больший улов.

Я разомлела под теплыми лучами солнца и расстегнула куртку, позволяя лучам ласкать кожу, но тут почувствовала, что за мной наблюдают. Обернулась. На мосту стоял целый кортеж: старый автомобиль и два человека на мотоциклах. Затемненное окно машины медленно опустилось. Мелкая ребятня притихла, прижавшись к старшим, и все старательно делали вид, что кроме рыбалки их ничего не интересует. В общем, вели себя, как обычно, когда в Глуши появлялась Ведьма. Теперь-то ясно, кого увидели с холма дети, так стремительно убежавшие из парка.

Ведьма жила в центральной части Абендона, за Мостом. Конечно, Ведьмой эту даму называли в Глуши, а в Центре она звалась мисс Паттерсон и считалась весьма уважаемой особой, ничем не походившей на каргу из сказок. Ей было около сорока лет, она была недурна собой и достаточно хитра, чтобы знать, когда строить из себя невинность, а когда ядовито шипеть.

Свое прозвище она получила из-за прислуги: как в сказке о Гензель и Гретель, Ведьма зазывала к себе детей. Иногда выкупала их у родителей, иногда забирала беспризорников с улицы. Держала у себя, пока те не вырастали, и… нет, не ела. Отпускала. Нельзя сказать, чтобы она о них не заботилась: прислуга была хорошо одета, накормлена и на обращение не жаловалась. Одна беда – от Ведьмы они возвращались сами на себя не похожие.

Ведьма могла и мной заинтересоваться, не будь у меня опекуна. Но Рой дал мне фамилию, семью и будущее. А мое прошлое начиналось с грузовика, на котором я попала в Глушь.

Мне было четырнадцать – по крайней мере, в отражении расколотого пыльного зеркала я выглядела именно так. Меня обнаружили, выгружая привезенные на рынок продукты, и выбросили на улицу, надавав оплеух за то, что влезла в машину без спросу.

Кто я, откуда приехала и куда идти, я понятия не имела и полдня бездумно слонялась по городу. С наступлением сумерек забралась в какой-то полуразрушенный дом. Холод поздней осени и голод сводили с ума, найденная ветошь не грела, а попытки вспомнить хоть что-то из прошлой жизни, кроме имени, вызывали головную боль.

В этом богом забытом месте, среди развалин, вдруг заиграла музыка! Это показалось чем-то нереальным, галлюцинацией на фоне лихорадки. Я добрела до окна, дрожа от холода и вцепившись в плечи руками. Нет, все-таки не показалось! Во дворе на свирели играл мальчик немногим младше меня. Я так заслушалась, что пропустила появление Роя: он вошел тихо, почти не ступая на битые стекла. Тогда он меня напугал. Худой долговязый подросток крепко схватил за запястье, а когда я попробовала вырваться, не отпустил.

– Кто ты? – голос у него был низкий, совсем взрослый.

– Мэгги, – буркнула я себе под нос.

Судя по всему, Роя это не устроило. Он обмотал вокруг моего запястья металлическую цепочку, внимательно наблюдая, не проявится ли дух – это я, конечно, узнала потом, тогда его действия были совершенно непонятны, и спустя минуту отпустил.

– Не местная, что ли?

Я кивнула, прикусив губу и дрожа от страха и холода. Язык не слушался, и коленки тряслись.

– И идти некуда?

Очередной кивок. Парень снял куртку и накинул мне на плечи.

– Хватит дрожать. Я Рой, мы с братом живем неподалеку. Хочешь, пойдем с нами, – махнул он рукой в сторону соседнего квартала.

Идти с ними?.. А что я теряла? Разве можно назвать это место домом или хотя бы пристанищем: стекла на полу, облупившиеся стены, потолок с трещинами, который того и гляди обрушится на голову.

От голода в животе громко заурчало.

– А еще у нас есть каша. Правда, она пригорела. Готовит Дин ужасно, – добавил Рой и тут же требовательно спросил: – Ты умеешь готовить?

– Наверное…

Я боялась, что, если скажу «нет», он передумает, а каши хотелось.

– Не умеешь – научим, – бодро пообещал Рой. – Бери свои вещи, и идем.

Вещей у меня не было.

Пока мы спускались из дома, Рой болтал о бытовых мелочах. Много позже я узнала, что мне тогда повезло – братья ловили очередного духа и заметили в окне мой силуэт, вот и решили проверить.

Казалось, Ведьма смотрела именно на меня. Это испугало, но я не отводила взгляда от окна машины, пока стекло вновь не поднялось и автомобиль не тронулся с места.

– Мэгги!

Я оглянулась. Оказывается, пока я смотрела на кортеж, Дин успел прийти с работы и позаимствовал у кого-то удочку. До прихода Роя оставалось немного времени, и мы побрели вдоль берега, выискивая свободное местечко. Думать о неприятной встрече не хотелось. Грейсы стали моей семьей, а Ведьма со своим предложением пусть ищет кого-то другого.

Мы поймали штук двадцать мелких рыбешек, когда Рой показался вдалеке, заметно прихрамывая на левую ногу. Дин побежал с частью улова возвращать удочку – мы арендовали ее за треть добычи. Я же, подхватив пакет с оставшейся рыбой и свою сумку, пошла навстречу Рою.

– Привет.

Он старался идти не хромая, но я уже все заметила.

– Не прикидывайся. Что случилось? – кивнула я на пораненную ногу.

Под штаниной виднелись очертания повязки, а ниже колена проступали пятна крови.

– Доска упала, – скривился он и зашагал медленней, больше не притворяясь. – Задела несильно, больше кожу содрала. Не переживай, я обработал рану, дома перевяжу. А с тобой что?

Я одернула розовую футболку Хлои.

– Искупалась в пруду. Братец Ирмы постарался.

– Ох, Мэгги!

Рой притянул меня к себе, обнимая и целуя в висок.

Парни с набережной заулюлюкали. О том, что я ему неродная сестра, помнили многие. Я уткнулась носом в куртку Роя, пахнущую хвоей и рыбой.

– Хочешь, я с ним поговорю?

– Да не о чем тут говорить. Еще к тебе прицепятся, – буркнула я, не находя сил злиться. Почувствовала, как он напрягся, и понимающе сжала его руку. – Зато Старика навестила.

– И как он?

Рой моего спокойствия не разделял, но позволил перевести тему.

– Здоров. Сказал, что в парк наведывались ловцы. А Хлоя передавала привет.

Про «горячий поцелуй» я говорить не собиралась и тем более его передавать.

Как нельзя кстати вернулся Дин и избавил от дальнейших расспросов.

– Ого! – Он покосился на прихрамывающего брата. – Может, забьем сегодня на патрулирование?

– Нельзя. Раз ловцы были, значит, дело точно нечисто. – Рой проверил, на месте ли пистолет. – Пустяковая царапина не помеха. Мэгги, ты купила, что я просил?

– Ага, – указала я на котомку.

– Тогда идем, пока не стемнело. Заглянем в квартал, где была банши, и если не найдем Прорыв, то вернемся домой. Давно мы не возвращались пораньше, а?

Он попробовал потрепать Дина по макушке, но тот увернулся с недовольным видом.

– Не делай так, я не маленький.

– Маленький, раз тебя так волнует мнение окружающих, – показала я ему язык.

Район, где жила булочница, мы хорошо знали, а сами особого внимания не привлекали. Подростки часто обшаривали заброшенные дома, выискивая среди рухляди мало-мальски ценные вещи: лекарства, шерстяные одеяла, верхнюю одежду, которую можно перешить. Покупать все это на рынке было слишком дорого, а власти смотрели на мародерство сквозь пальцы.

«Те, кто вернулся с войны, заняли свои квартиры, а остальные претензий не предъявят», – рассуждали они.

– Мэгги, иди-ка сюда, – раздался из одной из комнат голос Дина.

Он незаметно отстал от нас, пока мы изучали дальние комнаты. Перешагивая через остатки мебели, я вернулась к нему. Дин с озадаченным видом стоял у обгоревшего пианино.

– Готов поклясться, я заметил из коридора чью-то фигуру. Но сейчас в комнате пусто. Ты ничего не слышишь?

Я склонила голову набок, прислушиваясь: шорох камушков под ботинками Роя, скрип старых жалюзи на окнах, голоса возвращающихся с работы мужчин, доносящиеся с улицы. Ничего необычного и подозрительного.

– Нет.

– Похоже, ошибся. – Дин еще раз осмотрелся. – Извини, что отвлек. Нашла что-нибудь?

Я снова покачала головой.

– Пойдем к Рою? Лучше не разделяться.

– Ага.

Дин выскользнул из комнаты вперед меня, а я на мгновение задержалась, проводя рукой по пыльным клавишам. Раньше я видела пианино только на картинках, но отчего-то показалось, будто я знаю, как на нем играть.

– Мэгги! – Я обернулась. – Ты идешь или…

Голос Дина вдруг оборвался, глаза расширились от испуга. Подозрительный шорох за моей спиной потерялся в пронзительном крике.

– Беги!

Совет запоздал. Вместо стремительного рывка я упала на пол, ободрав колени и раскроив битым стеклом ладонь. Осколок застрял в ране, кровь брызнула на пол, но я, по крайней мере, была жива.

Химера позади меня вспорола когтистой лапой воздух, едва не задев мою спину. Дожидаться второй попытки я не стала и, пока тварь разворачивалась, на карачках поползла к дверям. Рой выскочил мне навстречу, рывком поставил на ноги, и мы втроем побежали к лестничному пролету.

Оглушительный рев химеры подстегивал лучше всякой хворостины. Так быстро я никогда не бегала. Мы петляли по комнатам, перемахивали через ступеньки, на ходу захлопывали за собой двери, но слышали, как разгневанное чудовище сносит их с петель. Через завалы мебели и стен мы перепрыгивали. И угораздило же найти неприятности на верхнем этаже!

У лестницы Рой развернулся и кинул в химеру пригоршню соли. Белые крупинки облепили крылатую фигуру размером с хорошего пса. В отражении битого стекла показались кожистые крылья, приплюснутая морда, гибкое тело, на лапах – небольшие загнутые когти. Когда соль попала на короткую черную шерсть, химера закричала, показывая острые иголки зубов. Пасть раскрылась почти до ушей.

Мы вылетели из здания, захлопнув за собой обитую железом входную дверь, и наконец выдохнули. Химера с грохотом врезалась в дверь с другой стороны, противно зашипела и отпрянула. Как всякая потусторонняя живность, железо и соль она терпеть не могла.

Рой оттащил нас подальше от подъезда. По телу прошелся запоздалый озноб. В голове стало пусто, сердце забилось рваным ритмом, вспотели ладони. Я крепко сжала ремень сумки. Надо успокоиться. Не хватало всех местных духов привлечь своим страхом!

– Как думаете, она за нами не погонится? – с опасением посматривая на дверь, спросила я.

Поначалу тварь скулила, но сейчас затихла. Наверное, затаилась, ожидая нашего возвращения.

– Солнце еще не зашло. Пока не стемнеет, носа не высунет. – Дин покосился на медленно ползущий к горизонту алый круг. – А потом придет, конечно. Найдет по запаху, кровью ты там накапала знатно, а она раз учуяла, не отстанет, – утешил он и тут же ойкнул, получив затрещину от брата.

Рой навис над ним, встряхнув за шиворот, как щенка.

– Убиться решил? Или забыл главное правило Глуши? Какого черта ты пошел в комнату один?

– Так рядом же, – растерялся Дин.

Рой кричал редко, но сейчас, похоже, по-настоящему за нас испугался.

– Оторвать голову – секундное дело!

Он хотел что-то добавить, но махнул рукой и отошел, глубоко выдыхая. Похлопал по карманам, вытащил сигарету и закурил. Пальцы у него дрожали. Горький запах табака заставил меня закашляться. Я прижала рукав куртки к носу и ощутила железный запах крови. Рана на ладони кровила. Рой тоже это заметил, выбросил окурок.

– Покажи.

Я протянула ему руку. Больно не было: ни от ссадин, ни когда Рой вытаскивал осколок. Физические травмы меня вообще не беспокоили, но Рой все равно плотно завязал носовой платок, чтобы остановить кровь.

– Идем домой. Скорее всего, химера навестит нас ночью.

Он закончил перевязку, завязав кончики платка бантиком.

– А если она кого-то сожрет, пока мы ждем? – помедлил Дин.

– Тогда одним нераскрытым убийством в Глуши станет больше, – с показным равнодушием ответил Рой.

Домой мы возвращались в мрачном расположении духа. Братья дулись друг на друга, я в их разборки не вмешивалась. Они не впервые ругались, а я не хотела принимать ничью сторону. Каждый из них был по-своему прав.

Соседка неодобрительно покачала головой, когда мы, в пыли и крови, унылой процессией поднялись к квартире. Арчи, дремавший на ступеньках, встрепенулся и бросился к Рою, но, почувствовав его настроение, баловаться не стал. Тенью прошмыгнул на кухню, усевшись у миски. Я вытащила из потрепанной сумки рыбу и печально пересыпала остатки соли в банку.

Одежду, позеленевшую после пруда, пришлось забросить в таз стирать. А все-таки есть свои плюсы, что я не расту – подходящая одежда всегда под рукой.

Домашние дела ненадолго отвлекли. Обиды обидами, а ужин готовить надо. Сегодня я не мурлыкала себе под нос, а братья не подпевали, но с чисткой рыбы и картошки помогли.

Пока рыба тушилась, я успела обработать свои царапины и отнесла аптечку Рою. Он готовился к ночному штурму. Пистолет у нас был всего один, патроны приходилось экономить, поэтому на диване лежали арбалет и болты. Рой примерял старую куртку со стальными заклепками, проверяя, влезает он в нее или пора отдать одежду мне или Дину. Последний подозрительно надолго застрял в ванной – то ли решил перестирать все скопившееся за неделю белье, то ли всерьез разобиделся, не желая общаться с братом. Я выстукивать его не стала. До ужина оставалось время, а обида неплохо переваривается в одиночестве.

– Показывай свою рану, – прервала я Роя и, схватив его за руку, рывком усадила на диван. Он успел переодеться в домашние брюки, и бинты под тонкой тканью проступили четче. – Что ты на меня так смотришь? Закатывай штанину или вообще снимай.

– Мэгги, я сам обработаю. Иди отдыхай, – порываясь встать, попробовал отослать меня Рой.

Не тут-то было! Я вцепилась в него, удерживая на месте, и ему ничего не осталось, кроме как закатать штанину. Ничего себе слегка задело! Повязка пропиталась кровью, приобрела неприятный бурый оттенок и успела присохнуть.

– И не стыдно врать? – с укоризной посмотрела я на парня.

Он отвел взгляд.

Повязку пришлось смочить раствором марганцовки, чтобы не отдирать с подсохшей корочкой. Ну, не все так страшно, как показалось вначале: ссадина не превышала ширины двух ладоней. Рою действительно повезло, что доска вскользь проехала по ноге. Аккуратно прочистив царапины от грязи, я наложила мазь и забинтовала. Пощиплет, зато к утру воспаление уйдет.

Я поднялась с колен, и Рой одернул штанину.

– Спасибо, – коротко поблагодарил он и замялся, удержав меня за руку. – Мэгги, ложись сегодня с нами.

– Хорошо, – легко согласилась я.

Иногда я совершенно не понимала Роя. Ведь ясно, что химера будет выслеживать нас и место у окна, где я спала, самое опасное. Чего смущаться-то?

К ужину Дин все-таки вылез из ванной, привлеченный запахом тушеной рыбы. Уселся за стол и насупился. Рой его игнорировал, методично разрезая окуня на кусочки, пока на тарелке не остались белые лохмотья.

Терпеть не могу, когда братья ссорятся!

Быстро доев свою порцию, я пожелала им счастливо разобраться между собой и ушла в спальню, но тонкие стены ничуть не приглушили последующий за моим уходом яростный спор. Зато парни смогли выговориться. Я лежала на диване, одной рукой обняв подушку, а в другой вертела подобранный с пола арбалетный болт. Видимо, Рой потерял его, когда проверял запасы оружия. Болт был коротким и тяжелым, с оперением из кожи. При выстреле он мог пробить двухдюймовую доску.

Арчи болт не понравился. Котенок спрятался у меня в ногах, приятно холодя лодыжки и то дело порыкивая на железо.

Наконец дверь приоткрылась, и появилась встрепанная голова Дина.

– Мэгги, там Рою… нехорошо. Таблетку бы, – попросил он.

С дивана меня как ветром сдуло.

Рой сидел с закрытыми глазами, обхватив руками голову и потирая виски. После примирения – и до того, как голова у Роя стала трещать, братья успели убрать часть посуды, и теперь на столе оставались кружки, кусочки сахара и порезанное тонкими дольками яблоко.

– Охотник недоволен его решением, – шепотом пояснил Дин.

Я сразу поняла, о чем он. Отступив, Рой фактически нарушил контракт. Обычно в таких случаях альт бунтовал: начиналось все с головной боли, и чем дольше не выполнялось условие контракта, тем сильнее она становилась. Когда человек не выдерживал, альт мог занять его сознание, чтобы выполнить условие контракта, и за это время мог столько всего натворить, что за год не разгребешь. Нам повезло, что вчера под руку попалась банши. Иначе помешанный на охоте дух точно извел бы Роя.

Я вытащила половину таблетки, но, поразмыслив, поменяла ее на целую и положила перед Роем. Рядом поставила стакан чистой воды.

– Пей.

Он никак не отреагировал, пришлось потрясти его за плечо. Замутненные от боли зеленые глаза уставились на меня, и я пододвинула таблетку.

– Давай, не нужно зря мучиться. Все равно само не пройдет, а так хоть поспать сможешь. Чего не сказал?

– Не хотел беспокоить, – с трудом ответил Рой и быстро проглотил таблетку, едва не подавившись водой. – Не думал, что так накроет.

– Охотник шутить не любит.

Дин с ногами уселся на табурете, с беспокойством посматривая на брата. Похоже, что в примирении немалую роль сыграло состояние Роя.

Убедившись, что терять сознание Рой в ближайшее время не собирается, я заварила травы, которые могли облегчить головную боль, – мяту, душицу и зверобой, добавила капельку меда и оставила настаиваться. Смочила в холодной воде платок, шлепнула его на лоб Рою и уселась на табуретку рядом, запустив руки в жесткие волосы парня.

Массаж отвлекал от боли, а мне удалось овладеть этим искусством в совершенстве за время, что я жила у Грейсов. Не знаю, что подействовало быстрее: таблетка, массаж или все вместе, но вскоре искривленное от боли лицо Роя смягчила улыбка.

– Спасибо, Мэгги.

Он потерся щекой о мою руку.

В ответ я поставила перед ним чашку с настоем.

– Выпьешь и ложись спать, пока таблетка действует. Я покараулю. Не думаю, что химера явится до полуночи, так что разбужу, как подойдет время. Или сам проснешься.

Рой кивнул, несколькими большими глотками выпил отвар и, пошатываясь, ушел в комнату. Лекарство вызывало сонливость, и я не сомневалась, что Рой будет спать без задних ног.

– Тебе составить компанию? – поинтересовался Дин, допивая свой отвар и тайком зевая.

Конечно, вдвоем было бы веселее, но, если мы оба не выспимся, хорошего будет мало.

– Лучше смени через пару часов. Мне уроки делать, – с сожалением отказалась я.

– Математику?

– Ага, на завтра полно домашки, – скривилась я и пошла за тетрадками.

За окном окончательно стемнело. Тусклая лампочка слабо освещала кухню, то и дело прерывисто мигая и мешая сосредоточиться на задании. Дважды в неделю у меня и Дина были занятия в школе. Мальчишки учились по четвергам и воскресеньям, девочки – в среду и субботу.

В школу ходили дети и подростки от десяти до шестнадцати лет. Нас учили читать и писать, простейшей математике и истории, а также навыкам, которые могли пригодиться дома: как поставить заплатку на одежду, приготовить обед или починить мебель. Физкультуру из уроков исключили в первый же год: у детей в Глуши мышцы и так были натренированы тяжелой каждодневной работой.

Когда Рой записал меня в средние классы, выяснилось, что и читать, и писать я умею. С математикой поначалу не дружила, но складывать и вычитать умела, а когда среди книг в одном заброшенном доме попался учебник арифметики, дело пошло на лад. С тем, что не получалось, помогал Дин, и после наших совместных занятий с ним и Эрнесто на уроках мне было скучно. К тому же отношения с одноклассницами совершенно не складывались. Нет, первая неделя в школе была просто отличной: стайка девчонок охотно приняла меня в свою компанию, они делились секретами и попутно расспрашивали о моей семье. Вот только интересовала их не я, а Рой. Еще бы! Он был симпатичным и без девушки.