Достойный сын

– Я признаю, Дар, что когда мы, клемены, решили поиграть в политику с Корпусом создателей и оставили капальщиков в одиночестве сдерживать голоса в степи, то шагнули в пропасть. Пора всё возвращать. Я хочу не просто старых капальщиков, а тех, которые вырастут из Корпуса усмеров. Чтобы могли драться, постоять за себя.

Он поджал губы, нервно стукнул пальцами об крышку стола и продолжил:

– Мне кажется, из девочки выйдет толк, хотя уверен, что в ней куда больше ненависти к нам, чем она показывает. Но тогда, очень давно, всё начиналось с таких же идейных, как она. Будешь её первым помощником, товарищем и, если понадобится, позволишь отработать ритуалы на себе.

Дарара не ожидал подобного и не скрывал удивления. Он глубоко вздохнул и снова быстро заглянул в своё карманное зеркальце. Ияхем же, наконец, произнёс заключительные слова распоряжения:

– Мануиль доложил, что последние полгода ты отбивал Корпус и вёл все дела капальщиц. Берись за это официально. Пусть девушка учится и учит.

– И отрабатывает ритуалы. Кто, кроме меня, способен помочь в этом, верно? Но я бы предпочёл не раскрываться как можно дольше, – заметил ивен, рассеянно пробежавшись взглядом по столу, и усмехнулся: – Получается, я почти капальщик? Отец оценит эту шутку судьбы.

***

Унхис открыла глаза, поёжилась, судорожно выдохнула. Первая встреча с Дарарой и первый выжег никогда не забудутся. Тогда она ещё не знала его имени и сильно удивилась, когда именно он занялся спасением её Корпуса и Иххама, что лишь отчасти оправдало его в глазах девушки.

Капальщица не смогла уснуть. Она обречённо осмотрела свою комнатушку в надежде, что вид помещения точно заставит её задремать, но не получилось. Но он только удручал.

Узкий шкаф в углу, где хранилось две юбки, пять штанов и четыре блузы. Дверца в крохотную ванную с баком и колонкой. Старый стол и скрипучий стул. Подоконник узкого, словно бойница, окна девушка использовала как полку для книг. На стене висело зеркало, в углу стояла тесная кровать. Всё так уныло и просто, что на душе становилось скверно. У Радис тоже были не хоромы, но там легче дышалось. Тут же со всех сторон давил камень.

Унхис не стала заплетаться, переодевать сорочку и села проверять работы подопечных. Девушка решила последовать примеру Радис, и сначала учила детей тому, что когда-то ей передавала наставница. Так Унхис надеялась провести их в капальщики по тому же пути, по которому шла сама. Кроме выжега, разумеется. Вот только мысли девушки были вязкими и всё время возвращались к личности Дарары.

Им часто приходилось видеться в Палатах. Он недавно получил должность советника. Формально его обязанности не изменились, просто теперь статус им соответствовал. Возле Ияхема он представлял только интересы иятаяб. Убеждал клеменов, которые тогда ещё рассчитывали на скорое возвращение домой, что им стоит оставить после себя как можно больше хороших впечатлений, знаний.

Унхис застала его преображение. Дарара старался выглядеть чуть старше, чтобы не казалось, будто советником стал слишком молодой мужчина. Он никогда не скрывал свою личность и волей-неволей стал лицом ивенов, как и Ияхе. Дарару знали и в Палатах, и вне их. Вот он и отрастил бороду без усов и бакенбарды для солидности, стал следить за волосами, одеждой и чистотой кожи. Только одна странная деталь портила его образ на публике – ивен постоянно смотрелся в карманное зеркальце, словно слишком беспокоился о своём внешнем виде.

Капальщица не знала, почему мужчина не пытался сохранять личность в тайне. Может, это была смелость, а возможно, и простое отчаянье. Он не имел семьи, близких и, казалось, весь был в работе. Остальные иятаяб – “коренные” ивены – всё ещё носили маски – так у них был шанс построить нормальную жизнь без риска быть узнанными. Но это всё лишь с их слов.

В дверь постучались. Девушка вяло забеспокоилась – вдруг что-то с её учениками. Иной причины визита позднего гостя Унхис не представляла. Она накинула шаль – самую уютную вещь в её конуре – распахнула дверь, ожидая увидеть слугу или посыльного, но обнаружила там самого советника Дарару.

– Я зайду?

Девушка кивнула и пропустила мужчину внутрь. Пока он осматривал скудное убранство, Унхис покосилась в зеркало, поправила шаль. Советник-то выглядел, как всегда, прекрасно и сдержанно: брюки, туфли, пиджак, застегнутый на все пуговицы с воротником стойкой. Каштановые волосы собраны в конский хвост, только спереди выбились несколько прядок. Рядом с таким гостем она чувствовала себя ещё более неловко.

– Слуга с моим приглашением до тебя не дошёл, верно?

– Нет, советник, – ответила Унхис сдержанно. – Позвольте спросить, куда я должна была быть приглашена?

– На разговор ко мне, разумеется, – резковато ответил ивен. – Очень важный разговор. Это касается твоего визита к Ияхему. Он назначил меня наставником-помощником.

Унхис не сразу осознала смысл сказанного. А когда поняла, едва не закричала от ужаса и негодования. Но вместо бури эмоций она на пару секунд замерла, словно изваяние.

– Что значит наставником? Наставником чего? Чему вы будете меня учить? – вымолвила она, едва найдя силы.

– Общие ритуалы. Теория. История. Немного практики. Моя семья очень тесно связана с капальщиками, и у меня есть знания, которые могут быть тебе полезны. Я подготовлю тебя, пока не приедут более опытные…

– Вы созываете старых капальщиков?! – с восторгом выпалила Унхис.

– И не только. Все бежавшие семьи, – ответил он, явно недовольный тем, что капальщица его перебила. – Ияхем согласен возродить ремесло c новой силой. Началом будет Корпус усмеров.

Девушка стала судорожно вспоминать историю о том, как из Дигриды исчезли капальщики. Охотница освободилась, и все причастные к её сдерживанию разбежались в разные стороны, как нашкодившие коты. Только Корпус создателей остался недвижим – он отрёкся от этой части обязанностей и отчасти мог не бояться мести пленницы.

– Это отличные новости, верно? – сказала девушка. – Охотнице сейчас не до нас, мы все успеваем.

Дарара невесело улыбнулся, но тут же вновь стал равнодушным и продолжил:

– Я освобождаю тебя от ведения денежных дел Корпуса.

– Что?… – выдавила Унхис.

– Понимаю, ты старалась, но твои отчёты просто отвратительны. Теперь оставляй это мне.

– Как будто вы понимаете, что происходит в Корпусе.

– А ты мне рассказывай, если что-то происходит в обход чеков, – повысил он голос.

– И что мне остаётся? – опешила девушка.

– Мне кажется, ты не поняла меня, Унхис. Это не наказание. Не лишение привилегий. Я не выгоняю тебя, мы просто разделяем обязанности. Чтобы не вышло, как с Радис.

– И что не так с Радис?! – дернулась капальщица в негодовании.

Это было слишком громко для человека в ночной сорочке. Дарара подошёл к ней на расстояние вытянутой руки и посмотрел сверху вниз. Девушка отвела взгляд.

– Скажу тебе одну простую вещь, капальщица. Если ты позволяешь себе такой тон в мой адрес, то иди до конца. А то как трусливая собачонка: лаешь звонко, но скулишь, как только приходит время отвечать за слова. Помнишь, когда мы встретились в первый раз? Тогда ты поплатилась за то же.

Он поднял руку. Унхис уже приготовилась к позорной пощечине, зажмурилась, вжала голову в плечи. Но почувствовала, как ивен пропустил между пальцев прядь её волос. Девушка подняла растерянный и полный негодования взгляд. Ивен тут же смутился, убрал руку, стал крутить головой.

– Где у тебя тут зеркало? А, вот, – сказал он и пристально изучил своё лицо в отражении. – Там на столе книга для тебя. Почитай, разберись. Завтра жду тебя с отчётом, что ты там выучила. Поняла?

Советник вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Унхис подошла к невесть когда оставленной книге, пролистала первые несколько страниц, с тоской посмотрела на постель. Она поняла, что всё равно не сможет уснуть, и лучше заняться учёбой.

Капальщица зажгла ещё пару свечей, села за стол, приготовила бумагу, чтобы делать пометки. Но сама не заметила, как вниз полетела первая крупная слезинка. Она прикрыла рот рукой, словно страшась своего судорожного дыхания, вся сжалась и согнулась. Отодвинула книгу, чтобы не портить страницы.

Она боялась, что ивен пристанет к ней, и она не сможет отказаться. У него слишком много возможностей заставить её: от угрозы расправы до доноса. Раньше девушка убеждала себя, что ради оглашенной цели пойдёт на всё. Но теперь поняла, что лукавила. Не готова. Не согласна. Прикосновение Дарары оказалось самым страшным, что происходило с ней в последнее время.

К ней пришло запоздалое понимание, что советнику не нужно было лично приходить к ней на ночь глядя. Дарара мог послать ещё одного слугу, встретиться с ней на следующий день, но решил прийти сам. Может, на то была какая-то действительно важная причина, но сейчас Унхис видела только яркую опасность.

Глава 6. Прибытие

Рафехела. Июль 677 года

Дарара. Девушки о нём легенды слагали – второй завидный холостяк из ивенов после Ияхема. Сам советник! Неприлично красивый, до дрожи обаятельный и галантный. Кажется, что если уж девушка заполучит его расположение, то окажется в сказке с умным и чутким спутником.

Унхис знала его с другой стороны. Даже в рамках рабочих отношений дела обстояли иначе. Десятиминутной встречи наедине с Дарарой капальщице хватало с лихвой, чтобы после этого час лежать и смотреть в стену, собирая размазанное терпение и самооценку.

Наедине с капальщицей он не был ни мягок, ни тактичен, ни хотя бы обаятелен. Ни одной черты, которую можно было заметить на публике. Он язвил, подмечал её недостатки, тыкал в каждый недочёт. Ивен не делал скидку на усталость, на занятия и сложность материала, потому что сам предпочитал работать как проклятый. Унхис для него была вечной недотёпой, нежеланным ребёнком у холодного вымотанного родителя.

Почти каждый вечер Унхис видела одно и то же – откупоренную бутылку. В целом девушке было плевать на его привычки, потому что они не отражались на его здравомыслии, но иногда, когда вино подходило к концу раньше её визита, Дарара смотрел на подчинённую так, словно хотел убить.

Второй странностью была его одержимость зеркальцем. Унхис давно это заметила. На приёмах, во время выступлений, на улице – он то и дело доставал его и на секунду задерживал взгляд на отражении.

– Видимо, чтобы ненароком не засомневаться в собственном великолепии. Павлин, – с бессильным раздражением думала Унхис.

Однако девушка была вынуждена отметить, что под его руководством она очень качественно училась. Никаких поблажек, никаких отступлений от темы. Благодаря его требовательности темы у нее как от зубов отскакивали. Время советника было довольно ценно, и если Унхис сама не уделяла заданию должного внимания, то Дарара не подстраивался под неё. Максимум участия с его стороны – дотошная проверка знаний, советы и сухая консультация. Не то что Унхис рассчитывала на задушевные беседы, но ей не хватало в общении с ивеном чего-то человеческого.

В тот день Дарара не назначил ей встречу, но, несмотря на взаимную неприязнь, всё же учиться она хотела больше, чем избегать встреч с советником. Тот появлялся у себя в апартаментах только чтобы поспать, поэтому девушка была уверена, что он всё ещё в кабинете.

Унхис нервно поправила новенькие бусы, прижала к груди книгу, которую дал ей Дарара пару недель назад, и наконец решилась постучать. Четыре легких удара и приглушённое разрешение. Девушка медленно приоткрыла дверь, зашла в комнату. Окна кабинета выходили на север, поэтому уже пришло время зажигать свечи. Обычно у советника их горело не меньше десятка, но сейчас на столе стояла всего парочка. Полумрак был таким, словно Унхис помешала свиданию, но Дарара сидел один. Правда, в компании бутылки вина, конечно же.

Ивен не смотрел на гостью, куда больше его интересовал полупустой бокал. Советник явно не ждал посетителей. Волосы мужчины, обычно затянутые в хвост, были растрёпаны, пиджак расстёгнут. Кроме этого, он был без обуви, и одна его босая нога была закинута на край стола. Он явно скучал, и Унхис чувствовала, что этот визит мог оказаться для неё смертельно опасным. Особенно её испугала пятка.

– Завтра зайду, – пискнула девушка, когда Дарара все же её заметил, и почти успела вылететь из кабинета.

– Стоять! – прикрикнул ивен. – Зачем пришла?

Унхис от страха и слова вымолвить не могла. Вместо этого она обернулась, чтобы он увидел книгу, прижатую к груди.

– Разве я назначил тебе встречу сегодня? – спросил он сурово и согнулся, чтобы надеть ботинки. При этом его подбородок лежал на крышке стола. Девушке враз стало неловко, что она застала его в столь неподобающем виде.

– Нет. Просто я почти поняла, что делать с контурами5. И хотела спросить, не могли бы вы…

Дарара удивленно вскинул брови, подумал немного и к удивлению Унхис сказал:

– Зажги свечи.

Когда она выполнила поручение, ивен все еще приводил себя в порядок. Поправлял волосы, пиджак. Он кидал на Унхис странные взгляды, а девушка была готова поклясться, что в этот раз он не такой колючий, как во время встреч до этого, и понимала, что прийти сюда было крупной ошибкой. Она не получит ничего, кроме новых тычков и презрительного взгляда.

– Для чего используют капали? – неожиданно спросил Дарара.

– Чтобы вторжение достойного разума в ум капальщика не закончилось смертью последнего, – почти выкрикнула девушка. – Это единственная защита капальщика, когда он проводит ритуалы в степи! Их способен сделать только человек не из долгожителей. Из травы с Каменного плато, воска и….

– Как понять, что капали отразили вторжение? – прервал он её очередным вопросом.

– Они трескаются с хлопком и распадаются! Если капали треснули, значит, рядом враждебный разум, и нужно истощить его.

– Так что у тебя с колыбельными? – неожиданно спокойно спросил Дарара. Девушка даже растерялась от того, что больше вопросов не было. Советник повторил: – Так что у тебя с колыбельными? Уже третий день ты ходишь вокруг них. Безрезультатно. А что если и сейчас у тебя не получится, а?

– Это будет весьма печально, – ответила тихо девушка.

Она не лукавила. У нее отлично получился простой ритуал, когда только один капальщик вытягивает силу у одной сущности. Этого должно было хватить, чтобы обессилить противника, но верхом мастерства считался прием, когда благодаря вращению силы врагу наносилось куда больше урона. Один капальщик с таким навыком превосходит десяток тех, кто не освоил их только потому, что такому приему почти невозможно противостоять. Если враг попадает в такую ловушку, в такую колыбельную, то погибает.

Дарара протянул руку, и Унхис тут же, мелко семеня, подбежала к столу, чтобы передать книгу. Она спешно протянула её советнику, отпустила и… Та с чудовищным хлопком упала на стол между капальщицей и мужчиной. Унхис отпустила её слишком рано.

– Растяпа, – буркнул Дарара и почти сразу открыл книгу на нужном месте.

Унхис уже едва замечала подобные грубости. Они теперь оставляли лишь налёт раздражения, даже не обиду.

– Показывай, – велел он и пододвинул к ней одну из свечей.

Девушка развела руки по обе стороны от огня. Колыбельные из книги были чем-то похожи на контуры усмеров, но предназначались совсем для другого. Круг должен был вытягивать силу из объекта в центре, пока капальщица поддерживает вращение и целостность формы.

У неё не получалось. Не выходило. Огонёк заметался, увлечённый куда-то в сторону, но не погас. Девушка начала испытывать боль в пальцах, и ей пришлось прекратить.

Дарара усмехнулся. Огонёк дёрнулся. Девушка поёжилась под тяжёлым взглядом.

– И снова не вышло, – сказал он надменно и сделал несколько глотков. – Ты ведь уже разобралась с продолжением через зацеп? А такты? Ты уверена, что правильно считаешь?

Унхис вдруг стало чудовищно больно от его равнодушия и рассудительности. Словно он ни на секунду не удивился неудаче.

– Да, я всё это могу по отдельности, – ответила девушка. – У меня же почти вышло сейчас, да?

– Ты поняла сектора окружности? – продолжал ивен, не обратив внимания на её слова. – В двенадцатом, последнем, должно быть что? Зацеп. Твой зацеп начинается с седьмого, потом до одиннадцатого и резко обрывается. У тебя выходит обычный кривой усмерский контур.

– У меня не получается доводить до одиннадцатого без подпитки. Силы не хватает, и всё распадается. Я же не хвалиться к вам пришла, а за помощью… Покажите хотя бы раз, – взмолилась она.

Советник отложил книгу, приблизил руки к свечке. Затем убедился, что она смотрит, и без особого труда сделал требуемое. Невидимое движение силы, первый круг, второй. Унхис сама не знала, как, но чувствовала, что происходит. Вместо огонька осталась только тонкая струйка дыма. Дарара на секунду вздрогнул всем телом, словно вдруг озяб, мельком глянул в зеркало и вновь стал выглядеть как раньше.

– Вот видишь? Не распадается, – заметил он равнодушно.

Капальщица снова зажгла свечу и начала строить контур. Она медленно подходила к эталону, пламя потихоньку гасло, но в момент, когда Унхис почти смогла совершить желанный зацеп, её кольцо из силы рассыпалось линией искр. Они с шелестом прогорели и оставили девушку наедине с очередным поражением. Она смотрела, как пляшет непокорный огонёк, и знала, что как только она выйдет из кабинета, то наверняка расплачется от досады.

Дарара наклонился вперёд, вытянул губы и задул свечу. Дым полетел в лицо опечаленной девушке. Унхис не могла долго смотреть на ивена – её заживо пожирали стыд и злость на то, что, возможно, мужчина полностью прав в своих грубых замечаниях.

– Давай считать, что у тебя получилось, – прошептал ивен, поймав её взгляд.

Девушка не понимала его тона. Без тени издёвки, без высокомерия. Он словно делал ей одолжение. Унхис подумала, что ему просто не терпелось спровадить незваную гостью. Она поднялась, поблагодарила Дарару за помощь и попыталась забрать книгу, но советник как-то по-ребячески перехватил её и спрятал в ящик стола.

– Отдам послезавтра на отчёте.

– Послезавтра? О чём же мне отчитываться? – спросила Унхис. Он всегда хотел от неё пересказов истории и теории. Без книги ей этого не добыть.

– Расскажешь как успехи в практике. Отдохни, Унхис. Даже я позволяю себе отдых, а ты, судя по всему, даже выходные тратишь на учёбу.

Унхис хотела было сказать, что виной тому не ее трудолюбие, а его высокие требования, но решила, что тогда Дарара может передумать давать ей небольшой отдых.

Девушка тихо попрощалась и вышла из кабинета. В комнате, когда она готовилась ко сну, то заметила на одной из своих бусин трещину. Ей это показалось очень странным, ведь она нигде не могла их повредить.

***

Через несколько недель объявили закрытый приём, главным событием которого должно был стать приезд новых ивенов и старых капальщиков. Как-то раз Унхис спросила у советника, почему они вообще разъехались в разные стороны, а на что Дарара неожиданно доброжелательно ответил:

– Ты же знаешь в общих чертах про Охотницу? В тот день, когда она освободилась и вылезла из-под степи, все капальщики, которые до этого истощали её тело, оказались в опасности. Мои родителям пришлось уехать и немного изменить внешность маме, чтобы её не нашли.

– Так ваши родители капальщики?

– Только мать. Ивены не могут быть капальщиками, все эти приёмы в нашем исполнении не работают нормально.

– А вы расскажите мне про эти тела под степью?

– Позже, Унхис.

Перед приемом капальщица постаралась хорошо выспаться, сделать новые бусы и купить себе обновки, чтобы в глазах новоприбывших не выглядеть уж совсем деревенской девчонкой. Она любила пококетничать и потанцевать, но в этот раз все ее мысли были только о том, что она встретит настоящих старых капальщиков.

Унхис вышла из комнаты, прошлась по пустым галереям. Ей было плевать на взгляды слуг, на их шепотки и суеверные страхи. Её манил свет бального зала, и когда капальщица зашла, то даже притянула парочку взглядов. Кто-то удивлялся, возмущался, а кто-то и не мог оторваться. Дамы дёргали кавалеров, дети открывали рты, а ивены ухмылялись.

Унхис обожала это. Капальщица – звучит гордо и неприкосновенно. Девушка так издевалась над миром, который успел упрекнуть её в усмерстве. Она намеренно не скрывала атрибутов своей кричащей культуры, чтобы это была громкая усмешка в лицо судьбе: разве кто-то теперь посмеет задеть её? Красные бусы служили оберегом от грубых идиотов.

В таком виде она могла себе позволить немного пренебрегать этикетом или же просто ошибаться. Многие делали скидку на её происхождение, некоторые спешили закончить разговор, но изредка она находила единомышленника и наслаждалась лёгкой искренностью и приятной беседой.

Играла простая музыка, от свечей лился тёплый свет. Забавные блики на гранях наполненных бокалов и их утончённый неловкий звон. Стол ломился от деликатесов, и по залу сновали подавальщики с напитками и закусками. Гости в подобающем виде: мужчины в пиджаках и костюмах, женщины в вечерних платьях. Многое стало ей так привычно, так не интересно.

Где-то по соседству щебетали сплетницы Палат. Обсуждали холостяков и выгодные партии. Упомянули всех известных ивенов. Унхис была готова завыть, но до последнего надеялась, что дамочки через пару минут сменят тему. Но тема оказалась неисчерпаемой. Унхис поднялась и ушла. Её преследовало неприятное чувство, что как только она окажется достаточно далеко, девушки обсудят и её. Настроение потихоньку портилось.

Она не могла поверить, что когда-то с радостью присоединилась бы к сплетницам. С радостью перемыла бы кости всем: советнику, Ияхему, его дочери, которую ни разу в жизни не видела, собственным ученикам и бывшей наставнице. Она позволяла себе подобное даже в Усмерском корпусе.

Когда Ун перестала разносить сплетни? Когда её выжгли, и Радис отпустила к капальщице, хотя могла и не делать этого. Судьба щёлкнула Унхис по носу, дала ей шанс, несмотря на весь её яд, прожить так, как душа лежит. Девушка перестала осуждать других, потому что ей впервые стала интереснее она сама.

Наконец-то заиграла музыка, пришло время танцев. Девушка две недели учила их по книгам и изредка тайно наблюдала за платными занятиями для обеспеченных девушек. Унхис надеялась, что какой-нибудь кавалер из мелкого рода всё же пленится мыслью, что у капальщицы при Палатах водятся деньги, и пригласит её на танец. Наговорит комплиментов, подарит парочку поцелуев и, возможно, непристойный намёк, а после громкого отказа уйдёт, потешив самолюбие Унхис. Все равно ей было нечем заняться, пока не придут капальщики.

Однако все мужчины, что пытались пригласить её, выглядели такими натужно важными, что капальщице казалось, будто её сразу зовут на сеновал, а не на светский танец. Это разрушало всю атмосферу торжества. Она решила не портить вечер до конца и отошла подальше. У стола с закусками Унхис встретила необычного юношу. Ростом он был чуть выше капальщицы и тонок, как трость. Фигура выражено мужская, но такая угловатая, словно мальчишку долго не кормили. Поэтому, когда он растерянно смотрел на закуски, это выглядело даже немного забавно.

Длинная шея, русые волосы объемные, словно меховая шапка. В тёмной рубашке и жилете. Обилие массивных украшений выдавало в нём чужестранца. Унхис с неподдельным любопытством разглядывала множество запонок, кольца, подвески и украшение на ушной раковине в виде тонких серебряных веточек с россыпью зелёных камушков.

Незнакомец, наконец, перестал игнорировать навязчивое внимание Унхис, резко повернулся к ней, смерил спесивым взглядом, скривился и снова принялся изучать закуски. Девушка не понимала, что он хотел ей сказать этими странными движениями, но однозначно что-то пренебрежительное.

– Разве прилично так кривиться на незнакомку? – вспылила Унхис, даже не успев подумать. – Мы на закрытой встрече, сюда не попадают люди, перед которыми можно строить такую гримасу.

Мальчишка изменился в лице, испуганно уставился на неё, пару раз моргнул.

– Прошу прощения.

Капальщице стало неприятно. Трусливая дерзость и писклявое хамство отдавали кислятиной. Девушка решила не раздувать проблему и сделала собеседнику скидку на возраст и возможное различие культур.

– Ты тоже извини. Это было резко.

– Зато доходчиво, – кивнул он, всё ещё косясь на девушку. – Меня зовут Барет.

– Унхис, – сказала она и учтиво поклонилась, словно ничего и не произошло.

– Вы очень необычно выглядите, – подметил паренёк.

– Можно на «ты». Думаю, нам так будет проще, – предложила она. – Я немного соблюдаю традиции. Ты недавно приехал? Точно не капальщик, иначе бы узнал эти штуки, – указала она на свои бусы.