Легенды Саввары. Вдалеке горят огни

– В Старом городе не только чернь живет.

– Я обобщаю.

– Не надо так обобщать.

– Ой, ты чего такая колючая?

– Я из Старого города.

– Ого! – Герех смотрит на нее в изумлении. – А я все думаю, почему это я не знаю, кого назначили вторым стражником.

Герех смеется. Хора отвечает только тяжелым вздохом. Она почти уверена, что они будут напарниками. И ей придется работать с вот этим убогим… Эй, а чего это он подошел?

– Прошу, не обижайся. Старый город, конечно, грязное пятно на карте нашего города, но ты доказательство того, что цветы могут расти, где угодно.

– А? Что? – Хора смотрит на него как на полного кретина. Он же отвечает ей самодовольной улыбкой и явно не понимает ничего.

– Прости, не хотел тебя смутить.

– Что? Смутить?

Хора даже не успевает ответить что-то внятное, когда открывается дверь. В дверях ящер из гахка. Он невысокий, хотя и повыше Хоры. Его чешуя серая, а над глазами видны небольшие шипы. На ящере салатовый жилет с золотистыми вкраплениями, под жилетом рубашка приглушенного сиреневого оттенка с белыми узорами. Штаны в тон рубашке, но темнее и шире, чем носят знатные эллины. Через плечо перекинута темная мантия.

– Сахсин! Вы знаете Хору?

Хора удивленно таращится на ящера. Сам Сахсин? Брат Нирала Гашша, один из лидеров фракции савварийцев в Совете Монарда? Один из самых влиятельных ящеров во всем Эллиадоре? Хора никогда не видела его живьем.

– Хора Шанх, верно?

– Вы знаете мое имя?

Идиотка! Конечно, он знает твое имя. Он ведь вот только сейчас его произнес.

– Разумеется. Я с Ниралом решал, кого стоит рекомендовать в каменную стражу.

– Спасибо, – выговаривает с трудом, язык аж заплетается от осознания, что оба брата Гашш знают Хору.

Хора бывала в разных ситуациях, но сейчас она отчетливо чувствует, как дрожат колени. И, наверное, подобный мандраж она не испытывала очень и очень давно. Пару дней назад она говорила себе, что ей плевать на всех этих важных сволочей, но сейчас Хора в полной растерянности при Сахсине. И никак не помогает то, что он ведет себя настолько непринужденно и дружелюбно.

– Идем-идем. Я тут не один. Уверен, что остальные тоже хотят с тобой познакомиться.

Хора кивает и бросает взгляд на Гехера. Он выкидывает самокрутку, невольно следит за ее полетом. Оказывается, в этом проулке на земле полно старых окурков. Они заходят в каменное здание, идут по довольно широкому и темному коридору. Заходят в какое-то просторное помещение, подобно которым Хора не видела ни в каких зданиях стражи.

Перед ними огромная зала. Сидушки с подушками, рядом стол с яствами и напитками. Слуги, причем слуги эллины. Помещение освещено многочисленными светокамнями, источающими мягкий свет, который не режет глаза. Окна закрыты, поэтому чувство такое, будто тут уже вечер. Нирал здесь. Он похож на Сахсина, но его кожа немногим темнее. Отец знаком с ним. На Нирале рубашка темно-бордового цвета, но без каких-либо узоров. Штаны темно-серые. Будто он одет совсем по-простецки для своего статуса. Его Хора часто видела со стороны, но никогда толком не общалась. Ощущение, будто с годами он совершенно не стареет и не дурнеет. И… Святая Илиссия, что за мысли!

– Хора! Тебе идет форма, – говорит Нирал. Он держит в руке бокал, и в нём явно не вода.

– Д-да, спасибо.

– Ты чего шею в плечи в втянула? А ну, выпрямись! Ха-ха!

Знакомый голос. Она бросает удивленный взгляд на Истиха Оша. Высокий ящер. Зеленая кожа, тонкое телосложение и гребень на голове. Одет он так же, как и Нирал, хоть и зеленого побольше. Истих и сам был стражником когда-то, а теперь находится в Совете среди важных ящеров. И не скажешь, что уже в возрасте. Будто дорогая одежда и Каменный град сильно молодят. Но видеть его даже как-то приятно.

– Ха-ха-ха! Не загораживайте мне вид.

Голос громкий. Незнакомый. Нирал делает шаг в сторону. Взору Хоры предстает здоровенный ящер с черной-черной чешуей. Большая редкость, но она понимает, кто это. Ящер из клана Ур.

– Это Надах Ур. Посол Саввары, – представляет ящера Сахсин.

Посланник Саввары из клана Ур. Хора слышала о нем, но никогда не видела. И вблизи он действительно выглядит устрашающе. Черный, здоровенный, ухмыляется во все свои острые зубы. Одет в какие-то нетипичные просторные одеяния. Туника, светлый салатовый и темно-синий – цвета Саввары. Посланник Саввары тот, кто несет волю правителя мистического леса. Как бы не хорохорились эллины, но савварийцы становятся частью эллинского общества именно под влиянием Саввары. Якобы либо так, либо нашествие чудовищ, которым не будет конца. Она часто слышала сетования офицеров о том, что Посол Саввары теперь имеет официальное место в Совете Монарда.

– Рада познакомиться, – слегка склоняет голову Хора.

– Ха! Самка будет выполнять мужскую работу?

Самка?

– Она умеет колдовать. Дар стирает разницу полов, – объясняет Нирал.

– Да и эллинам на пол наших плевать, – пожимает плечами Сахсин.

– И вам, выходит, тоже плевать?

Надах неодобрительно качает головой. Хора не может понять: это такой юмор, или он говорит совершенно серьезно.

– Кто ж ее после этого к себе возьмет, – машет рукой в ее сторону черный ящер. Выглядит веселым, но больше на нее не смотрит.

Хора открывает рот, но ее тут же пихает в бок Истих.

– И правда многое потеряет! Но я уверен, что она к этому готова.

Хора не сжимает кулаки. Это будет сильно заметно. Она стискивает ткань рукава. Это не впервой. Хочешь быть ящером на службе – учись понимать, когда стоит держать язык за зубами. Сейчас явно такой случай. Хора рядом с этими ящерами – просто маленькая блоха.

– Ладно, ладно! Это неважно. Еще один шаг для савварийцев, – громко произносит Надах.

– Ха! Слава Савваре! – неожиданно громко произносит Гехер, который как-то совершенно незаметно успел зайти в комнату. У него в руке уже было какой-то пойло.

Все бросают на него удивленный взгляд. Хора не успевает чертыхнуться, когда Надах взрывается громким смехом. Он встает и поднимает бокал.

– Да будет Саввара вечна, а власть Владыки бесконечна!

Надах осушает бокал залпом. Хора делает глоток. Вино. Крепкое, сильно вяжет, но она пытается не морщиться. Нирал Гашш делает глоток и произносит:

– И слава Монарду. Нашей новой родине.

И на этом осушает бокал. Надах смотрит на него пристально. От этого взгляда становится не по себе. Хора озирается по сторонам, ведь все вдруг замолкают. Напряжение сквозит в воздухе. Оно кажется почти материальным, будто все пространство заполнено водой, из-за которой можно легко захлебнуться и умереть. Истих рядом с ней. Он трет пальцы, волнуется, будто хочет схватиться за оружие. Брат Нирала недоволен, это легко заметить.

– У нас одна родина, – произносит Надах.

– У вас. Я родился и вырос в Монарде. Да и… – он оглядывается по сторонам. – Все, кроме вас, родились и выросли здесь.

– А, понимаю… Твой брат говорил, что многие ящеры забывают свои корни, – в голосе Надаха какое-то наигранное сочувствие.

– Я ничего не забываю. И пусть Саввара процветает, но мой дом – здесь.

Хора чувствует даже какое-то восхищение. Нирал и раньше казался эффектным и притягательным, но она всегда пыталась мыслить разумно. Поэтому все эти эмоции стражница списывала на детскую впечатлительность. Но сейчас… Сейчас она, бывалый стражник, испытывает какой-то ступор перед Надахом, а Нирал, уж точно не воин, стоит и говорит ему все это прямо в глаза. Этой здоровенной твари, которая больше похожа на какую-то злую сущность, а не на обыкновенного городского савваррийца.

– Давайте успокоимся! – Сахсин говорит громко, пытается казаться веселым. Он выходит вперед и встает между ними.

– Мой брат лишь хочет сказать, что мы ценим помощь Саввары. Ведь только благодаря Савваре нам тут хорошо живется. Верно, брат?

– О, разумеется.

Нирал отвечает неожиданно быстро. Даже улыбается.

– Но мы тут собрались не ради этих разговоров правильно? Сегодня наши главные звезды Хора и Гехер, – произносит Нирал.

– Гехер… – Надах будто выплевывает что-то. – Что это за имя такое?

– Родители так называли.

– Это не нашенское имя.

– Согласен. Дурацкое имя, – весело произносит Гехер.

– Я надеюсь, что вы понимаете, – Нирал продолжает говорить так, будто и не слышит слов Надаха. – Это и правда большой шаг для всех савварийцев. И я не думаю, что у вас будут проблемы. Но вы можете обращаться к Сахсину, Истиху или ко мне за помощью в любое время…

– Про меня забыл, – усмехается Надах.

– Одна – «самка», – Нирал отвечает ему хитрой ухмылкой. – А у второго имя дурное. Разве нет?

– Но они же все равно наши брат и сестра, – смеется посланник Саввары.

Хора отходит в сторону. Помещение не очень большое, и сама встреча кажется очень неловкой. Не говоря уже о выпивке перед официальной церемонией. Она делает глоток, но больше не пьет. Напряжение душит, но Хора опасается от него избавляться. Стоит у стенки. Хочется присесть, но будто сейчас у нее самая безопасная позиция. Нирал приближается. Идет точно к ней. Из-за этого будто резко поднимается температура всего тела.

– Поздравляю с назначением.

– Да, спасибо… Я слышала, что на вас было покушение.

Это вырывается само. Хочется разбить голову о стенку. Зачем она это спрашивает? Сейчас же явно не до разговоров об этом. Но Нирал совершенно невозмутим.

– Ага. Неприятно, но… – Нирал пожимает плечами. – Я, как видишь, живой.

Его спокойствие подстегивает интерес.

– Не думали о том, кто это может быть?

– Хора, расслабься, – Нирал усмехается. – Ты сейчас не на службе. Пусть спрашивают те, кто этим занимается.

Но Хора не может преодолеть любопытство. А Нирал своим легкомысленным отношением начинает казаться еще более мужественным, из-за чего желание найти виновника становится куда сильнее.

– Я просто люблю разгадывать загадки, но если вы не хотите…

– Кто угодно. Может быть… – он приближается. Говорит совсем тихо. Слова едва ли не тонут в общем гомоне. – Кто-то из тех, кто в этой комнате.

По телу проходят мурашки, а Нирал резко увеличивает дистанцию. Он кажется веселым.

– Кто знает! – восклицает и хлопает ее по плечу. – Все возможно.

Шутит. Хора не подает виду, но ощущает какое-то облегчение. На него ведь напали ляока. Разве это могут быть ящеры? Цепкий рассудок спрутом бросается на мысли и слова, тянется к ним. Ляока ведь мог кто-то нанять. И Хора сильно сомневалась, что старейшины…

– Ты явно не умеешь расслабляться.

– Чего тебе? – Она вздрагивает. Гехер совсем близко.

– Да я по глазам вижу, что ты прям загрузилась.

Хочется ответить ему какую-то колкость, но он прав. Да и мысли совершенно спутались.

– Давай, приходи в себя, – Гехер произносит это, а сам идет к дверям.

– Ты куда?

– На улице постою. Тут душно.

Заходит стражник, молодой эллин. Зовет Надаха и братьев Гашш. Очень скоро Хора остается наедине с Истихом.

– Вас позовут отдельно, – он обращается к Хоре.

– А вы не идете?

– Не. Я здесь неофициально. Просто пришел с Ниралом. Ну, и на вас хотел посмотреть. Это же мы с Ниралом продавили тебя на должность.

– Но… Но почему?

– Я хорошо знаю твоего отца. Да и в страже тебя рекомендовали. Мы с Ниралом хотели познакомиться с тобой еще вчера, но… – Истих разводит руками. – Из-за нападения пришлось изменить планы.

– Со мной? Зачем? Я же просто…

– Ничего не просто. Хора, вы с Гехером первые ящеры в каменной страже. Вы не просто стражники.

– Я… Я не понимаю, что это означает.

– К вам будет больше внимания, чем обычно. По крайней мере, первое время. И с важными ящерами тебе придется общаться больше обычного.

– Вы тоже там были во время нападения.

– Ага. Это и правда было опасно…

– Мне показалось, что Сахсин и Нирал не очень дружны.

– И ты, выходит, Сахсина подозреваешь? – Истих усмехается.

По спине бежит холодок. Резкое осознание, что она сказала лишнего. Хора не успевает ничего произнести, когда Истих продолжает говорить:

– Но они не просто не дружны. Они стали конкурентами. Во всех смыслах этого слова.

– Во всех смыслах?

– Все довольно сложно… Сахсин и Нирал разделили дело отца. У них начались проблемы с монардскими семьями. Ну, ты понимаешь. Сахсин всегда был дружен с кланом Ур, а клан Ур неплохо ладит с семьями Оррад и Конкор. Нирал же всегда был противником Саввары и Ур, поэтому нашел общий язык с семьей Еринус.

– То есть…

– Лучше не произноси ничего вслух.

– Нас кто-то подслушивает?

– Не думаю, но хорошо бы тебе заиметь привычку не говорить лишнего.

– А вы сами сторонник Нирала?

– Так и есть, – Истих усмехается. – Но я стараюсь быть более осторожным. И тебе тоже нужно быть осторожной. В Каменном граде не так много диких отморозков, но хватает своих опасностей.

Хора кивает. На сердце тяжело, но она должна это вынести. Истих касается ее плеча и смеется.

– Перепугал тебя, да? Не волнуйся. Я по глазам вижу, что ты справишься. Вот о напарнике твоем такого не скажешь…

О Гехере?

– Он же вроде из знатных.

– О, не так все просто. Он…

В этот миг в дверь заглядывает Гехер. Позади стражники.

– Хора! Ты чего тут? Нас зовут.

– Иди. Церемония ожидает тебя, – Истих улыбается, но произнесенные им слова сдавливают грудь. Еще и эти тайны. Как же все это раздражает…

КАНЗАН

Канзан какое-то время тупо сидит у тела брата. Он чувствует безумное опустошение, которого будто не испытывал никогда за всю свою жизнь. На лице Назана отпечаток боли. Будто его сознание отчаянно цеплялось за жизнь до последнего. В голове суетятся давно померкшие воспоминания: отец тоже умер в мучениях. Небо темнеет. Соседи помогли избавиться от тела, его сожгли за городом. В специальном месте, которое кто-то когда-то назвал священным. Останки закопали там же.

Канзан заваливается спать в чудовищном бессилии, но при всем при этом у него не получается быстро заснуть. Мысли и страхи тянут его в какую-то глубокую пучину, далекую от сна. Он смотрит в потолок и думает о какой-то ерунде. Вспоминает покойного брата, отчего-то даже дурные воспоминания не лезут в голову. Иногда сознание все-таки проваливается в пучину снов, но ненадолго. Будто что-то выталкивает.

Так проходит вся ночь. Канзан сидит на кровати. Трет переносицу, будто это действительно помогает думать. Ему нужны деньги, но в порту столько не достать. Хакар не вернется, да и шайка братьев точно ему не поможет. В этом у Канзана нет сомнений.

Канзан уходит из дома. Он идет к Сакаре. Сакара ровесница Канзана. Раньше, особенно в детстве, Канзан хорошо с ней ладил, но Сакара в итоге спуталась с братьями. Ничем хорошим это не кончилось. Для Сакары. Канзал не знал, что там произошло, но Сакара после этого с его братьями никаких дел не имела. По крайней мере, Канзан об этом ничего не слышал.

Сакара сидит на лавке около своего дома. В ее руке нож, и она увлеченно что-то вырезает из дерева. Сакара невысокая, с виду щуплая, но на деле жилистая. Из-за вороха мешковатой одежды и отсутствия пышных форм издалека легко могла сойти за парня. У нее от природы яркие рыжие и кучерявые волосы, из-за чего в голове Канзана она всегда, в детстве точно, ассоциировалась с каким-то цветком. Сейчас они не особенно длинные, из-за чего она действительно похожа на красочный одуванчик. Щеки и нос усеяны веснушками, а от подбородка через губы, по щеке и аж до виска тянется заметный шрам. Сакара всегда казалась вполне симпатичной, но из-за произошедшего они перестали общаться. Канзан уверен, что Сакара знает, насколько он далек от братьев, но все же его все разъедает какое-то странное чувство вины.

– Сакара…

Она поднимает голову, смотрит на Канзана удивленно, но ее губы тут расплываются в широкой улыбке.

– О, привет, Кан! Давненько не виделись.

– Ага. Как-то так вышло.

– Слышала, что ты в порт ходил с Лараком.

Почему-то ее слова даже ставят в тупик. В голове проносятся воспоминания об этом «походе». Точно не то, чем стоит гордиться.

– Угу, было дело.

– И как тебе в порту?

– Как бы сказать…

– Ха-ха! Да у тебя на лице все написано. Можешь не выдумывать. Слушай, это не всем подходит. Может только ребятам вроде Ларака.

– Тебе он не нравится? – Сакара бросает на него удивленный взгляд.

– Не, ничего подобного. Мне он раньше нравился, но… В итоге я стала его жалеть, а от этого становится как-то неприятно.

– Я просто не понимаю, – она пожимает плечами. – Почему мы должны играть по правилам бледных. Если даже скопишь деньжат, то все равно выбраться отсюда не сможешь.

Канзан кивает. Сакара замолкает, возвращаясь к своему занятию. Она увлеченно строгает какую-то деревяшку ножом, закусывая нижнюю губу.

– Что ты делаешь?

– А? Штучку.

– Штучку?

– Ага. Из дерева штуку. Подарочек. Глянь.

В руке у Сакары деревянная птица. Она явно еще не закончена, но обилие деталей Канзана поражает. Сакара прорезала и перышки, и мелкие очертания клюва.

– Не знал, что ты такое умеешь.

– Да откуда тебе знать-то? Когда ты ко мне последний раз заходил?

Она пожимает плечами и не смотрит на Канзана. В лице не меняется, да и тон не кажется враждебным, но Канзан ощущает укор всеми фибрами души.

– Я…

– Да не оправдывайся. Ты слишком чистюля. Хотел водиться с Лараком и подобными ему. Я не осуждаю.

– Дело вообще не в этом.

– Ладно, Кан. Чего о ерунде трепаться. Мне тут сказали, что твой брат помер. Кто из них?

– Назан.

– Жаль. Мне он нравился больше Наарка.

– Наарка взяли белые.

Сакара смотрит на Канзана с каким-то недоверием, а Канзан удивляется тому, что тут еще никто ничего не знает. Вроде громкая ведь новость, но, кажется, только старейшины и в курсе.

– Подожди-подожди… Так это они устроили нападение на какого-то важного ящера?

Канзан кивает. Нет, какие-то слухи все-таки бродят о произошедшем.

– Вот же уроды сумасшедшие, – Сакара смеется. – Я всегда удивлялась твоим братьям. Думала, как можно быть такими дикарями и не помереть? Оказывается, правильный ответ – никак.

Она не скрывает своей радости. И Канзан даже не испытывает злости. Шрам Сакары – подарок братьев. А Канзан подозревает, что этот самый шрам не единственное, что они могли оставить на память. Сакара откладывает в сторону деревянную фигурку. В ее руке нож, короткая штучка с довольно гладкой деревянной рукояткой.

– Ладно, Кан. Ты же не просто поболтать пришел. Говори, чего хочешь. Не надо тут изображать дружеский разговор.

Она вздыхает и смотрит на него безо всякой улыбки. Ее взгляд… Да, это уже не та Сакара, которую он знал в детстве. Эта Сакара, возможно, не такая безумная, как его братья, но точно может всадить ему нож меж ребер.

– Ты говорят всяким занимаешь…

– Всяким? Кан, говори прямо.

В трущобах многие, прямо или косвенно, уходят по ту сторону закона. И все же Канзан чувствует внутри себя какую-то преграду. Она хлипкая, уже вся в трещинах, но все же ее приходится преодолевать.

– Я не хочу горбатиться на белых и ящеров за гроши.

– Только и всего?

Канзан никогда не был умелым лгуном, но Сакаре точно не стоит знать, зачем ему нужны деньги. Глупо здесь рассчитывать на какое-то понимание. Да и Канзану начинает казаться, что он не особенно хорошо ее знает. Это не говоря о том, что Кан все еще не то, чтобы до конца уверен, что спасение брата действительно хорошая идея.

– А разве нужны иные причины? – он разводит руками. – Или ты думаешь, что меня, я не знаю, белые послали за вами следить?

– Да, прости, – Сакара отвечает ему усмешкой. Затем тяжело вздыхает. – Просто удивительно слышать это от тебя.

– Ой, ну прям уж удивительно.

– Ха! А как же! Я помню, что ты и фрукты с чужих деревьев таскать боялся.

– Это когда было…

– А теперь все изменилось?

Сакара хитро улыбается. Канзан тупит взгляд. Смелостью он и правда никогда не отличался, но…

– Ой, Кан, я же просто подкалываю… – она встает, пихает его в плечо. – Ты неплохой парень, но, кажется, тоже стал замечать, что такие не живут здесь хорошо.

– Плохие вроде тоже, – Канзан кивает.

– Тут уж как повезет, – она пожимает плечами. – Ладно, Кан. Приходи к вечеру. Все тебе покажу и расскажу.

Она дружелюбно хлопает его по плечу и подмигивает. Это хорошо, но отчего-то воодушевление в нем не пробуждается.

Канзан идет домой. Он бредет по улицам, будто потерянный, глядит по сторонам. Дома ляока разные, но они в большинстве своем пыльные и серые, сливаются в единую массу. Грязную и неприятную. Редкие ляока покидают это место. Пусть зеленые кварталы и считают раковой опухолью, но все же они под защитой Монарда. Все еще полно слухов о том, что охотники из Саввары выслеживают ляока за пределами этого города. Слин говорил, что ляока и савварийцы родом из Саввары. Из этого мистического леса, который все называют краем чудовищ и самой страшной угрозой для Монардии. Среди ляока говорят, что в Савваре правят ящеры, а ляока там держат в рабстве и приносят в жертвы. Во время вторжения Дадара – глобальной катастрофы, когда более восьми сотен лет назад произошло вторжение из другого мира несметного воинства бога Дадара – ящеры были на стороне Дадара. Якобы тогда ляока восстали. Они не сумели свергнуть поработителей, но у многих получилось вырваться из оков мистического леса.

– А все ляока вырвались? – спрашивал тогда кто-то из детей Слина.

– Конечно! Разве мы, ляока, могли бросить своих?

Воспоминание об этих словах заставляет криво усмехнуться. Впрочем, даже тогда было непонятно, зачем из леса ушли ящеры, поселившиеся близ Монарда, как и ляока. И почему ящеры из леса до сих пор преследуют ляока, ведь прошли сотни лет.

Он возвращается домой. Ора стоит около дома. Она курит, смотрит на небо, но после обращает свой взгляд на Канзана.

– Мам… Ты в порядке?

Она смотрит на него каким-то совершенно тупым взглядом. Моргает и молчит, будто переваривает услышанное.

– Что-то случилось? – спрашивает Ора.

– Назан умер.

– Я же знаю.

Канзан кивает. Не знает, что ей на это ответить.

– Я пойду, попробую поспать.

– Угу. Иди.

Он идет в свои покои. Ложится на привычное место. Он чувствует усталость, из-за которой тело кажется безумно тяжелым, но в сон его все равно не клонит. Смотрит в потолок, пока голову тяготят назойливые мысли. О себе, о брате, о матери… Черт, и о Сакаре тоже, которая неожиданно начала казаться безумно притягательной даже с ножом, шрамом и совершенно недоброй ухмылкой. Канзан тяжело вздыхает, ощущая себя полным кретином за подобные мысли. Он проводит так весь день, не сомкнув глаз. Начинает темнеть, когда Канзан идет к Сакаре.

– У меня, знаешь, были мысли, что ты не придешь, – она лучезарно улыбается.

– Ты обо мне плохого мнения.

– А ты обо мне?

Ее вопрос застает врасплох. Особенно из-за того, что она спрашивает его резко и будто бы даже серьезно.

– Я?

Но Сакара пихает его в плечо и смеется.

– Да расслабься. Ты чего такой напряженный?

– Первый раз, сама понимаешь.

– Не волнуйся. Я буду нежной. Ты ведь выходил из Зеленых кварталов?

Канзан кивает.

– И как тебе?

– В городе белых?

– Ха! Белых? Там ведь теперь и ящеров полно. Впечатляет же, да? Запах другой, земля другая. Да все другое! – восклицает Сакара. – Я, когда впервые выбралась из наших кварталов, то… Даже не знаю. Меня просто сломало. Я просто не могла понять, почему мы не живем так. Я, знаешь, мучилась и даже спать нормально не могла. Вот просто не получалось!

Канзан ловит себя на осознании, что на его губах легкая улыбка. Сакара такая оживленная, будто она и не изменилась вовсе. В этом есть что-то забавное.

– Я могу ходить в город белых. И я такая не одна.

– Можешь? Но как?

– Мы делаем это чаще ночью. Конечно, не открыто, но, скажем так, в Монарде полно тех, кому мы нужны.

В голову Канзана закрадывается осознание.

– Например, для того, чтобы убить важного ящера?

– Ну, для такого нужно быть совсем безумцем, но ты уловил мою мысль.

– Не проще ли нанимать ящеров ахара?

Совсем небольшой клочок кварталов принадлежал ящерам из клана ахара, которых легко можно отличить от остальных: золотистая чешуя, шипастые морды, скрюченные позвоночники и длинные конечности.

– Не знаю. Мне кажется, что все притворяются, что их просто нет. В городе живет куча ящеров, которые рядятся как белые, но ахара за пределами кварталов прям редкость-редкость. Это же вооруженные дикари.

– Помню, в детстве ими часто пугали.

– И правильно. Туда лучше не лезть. Они правда опасные.

– Почему у них тогда такой маленький клочок?

– Кто знает? – Сакара пожимает плечами. – Я сама об этом думала. Но они к нам не суются. А их главари даже убивают своих за самодеятельность. Я сама помню, как они обезглавили своего же, убившего ляока без их ведома.