Легенды Саввары. Вдалеке горят огни

– Слин должен быть дома.

Канзан идет следом за Лараком. Он чувствует себя совершенно растерянным, не знает, как себя вести со старейшиной. Он будто рыбина, которую подхватило бурное течение. Оно вот-вот выбросит его в когти безжалостного хищника, но сделать ничего нельзя.

Дом Слина большой, но он все равно не выделяется на фоне остальных. Двухэтажный, но старейшина, как и его семья, все равно не проводят тут много времени. Старейшины не строят дворцы в Зеленых кварталах. Конечно, они пользуются авторитетом, но его недостаточно, чтобы предотвратить возможный грабеж. Опасно становиться зажиточным. А вырваться из кварталов даже с деньгами непросто.

Ларак стучится. Им открывает Слин. Это человек в возрасте, без бороды и лысый, только его брови густые, будто две пушистые гусеницы. Одет он в свободные штаны, а его крепкий и поджарый торс обнажён.

– О, Лара! Рад тебя видеть, – бросает он.

Старик часто улыбается и слывет эдаким добряком и аскетом, но Канзану его лицо всегда казалось хищным и неприятным. Будто зверь нацепил на себя простодушную маску, чтобы слиться с травоядным зверьем. Ларак и Слин обнимаются. Взгляд Слина обращается на Канзана. Глаза старейшины цепкие. Он улыбается губами, но не глазами.

– А ты… Прости, не могу вспомнить.

– Канзан.

– Канзан… – Слин протягивает его имя, хмурится.

– Сын Оры, – подсказывает Ларак.

Брови Слина ползут на лоб. Он качает головой и усмехается:

– Дайте-ка я угадаю. Вы пришли ко мне из-за юноши по имени Наарк? – ни в его голосе, ни во взгляде не читается ничего: ни гнева, ни осуждения.

Канзан стоит как вкопанный, поджимает губы. Ощущение такое, будто невидимая сила тянет его за позвоночник сзади, стягивая кожу на затылке. Старейшина заходит домой. Рукой приглашает Ларака и Канзана следом. Канзан бросает взгляд на Ларака. Тот в ответ только пожимает плечами. Они заходят в дом старейшины. Канзану кажется, что Ларак тоже чувствует себя не очень-то комфортно, но ему ведь должно быть проще. Все-таки он никак не связан с братьями Канзана.

В помещении довольно пустынно. Стулья и стол. Все кажется каким-то старым и обветшалым. Из-за заколоченных окон в помещении темно, хоть пробивающийся сквозь щели свет слегка разбавляет мрак. Ларак не полностью закрывает дверь, видимо, чтобы оставить еще немного света. Слин садится на стул. Ларак – тоже. Канзан повторяет за всеми, не дожидаясь приглашения.

– Можете не подбирать слова. Мне ваши намерения понятны, поэтому давайте-ка я начну. Вы в курсе, что вообще случилось? Как так вышло, что Наарка схватили?

– Нет, мне это неизвестно, – тут же отвечает Ларак.

Канзан мнется, но отрицательно качает головой.

– Кодла наших залезла в деревянный город и пыталась убить важного савварийца. Эти твари еще и в город зашли, прикрываясь бумажкой одного из белых купцов, которого они держали в подвале собственного дома.

– Что… – бормочет Ларак. Он в ужасе.

– Я не знаю как, но они забрались в деревянный город. Там засели у какого-то купца. Держали его в подвале. Я его видел. На бедняге живого места нет. У них была какая-то грамота от него, с ее помощью они ходили по городу. А затем пытались убить важного ящера.

История обрастает деталями. И каждая новая деталь заставляет сердце сжиматься в груди.

– И это не просто ящер. Нирал Гашш состоит в Совете Монарда. Он – мой друг. Один из тех, кто выступает за мирное существование ящеров и ляока. А эти животные хотели его убить.

Слин уже не выглядит добрым стариком, его голос нарастает. Он сам почти рычит. В его глазах настоящая ярость. И Канзан его понимает. Нападение на ящера – это плохо, но Канзан, как и любой ляока, готов это принять. Но нападение на эллинского купца? Нападение на ящера, который, получается, дружен со старейшинами? Канзан смотрит в пол. Чувство такое, будто нечто, стыд или что-то вроде него, давит на него, заставляя сжиматься в гадкий комок плоти и костей.

– Кто-нибудь пострадал? – спрашивает Ларак.

– Назан ранен, – произносит Канзан.

– Да я про… – Ларак резко прерывает себя, но Канзан все понимает.

Смерть ляока редко кого-то трогает. Даже собратьев, а вот смерть эллина или важного ящера вполне может привести к неприятным последствиям. Причем неприятным, в первую очередь, для честных трудяг вроде того же Ларака. Отморозки все-таки и так живут, наплевав на закон.

– Нет. Не пострадали. К счастью, не пострадали. Я по лицу твоему вижу, что ты прекрасно понимаешь, что бы тут началось, убей они пару стражей или Нирала, – Слин вскидывает руки.

– Канзан, ты сказал, что Назан ранен. То есть он вернулся домой? – Слим обращается к Канзану.

– Он дома, – Канзан решает, что врать сейчас не стоит.

– И как он?

– Когда я уходил, был плох. Мне кажется, что он, ну… при смерти.

– Ему же лучше, если это так. В этот раз он зашел слишком далеко, чтобы заметать все под ковер.

– Итак, ребятки, – Слин хлопает в ладоши. – Вот вы теперь все знаете. И что же вы хотите сказать мне теперь?

Ларак бросает растерянный взгляд на Канзана. Да, он и предположить не мог, что речь идет о чем-то настолько серьезном. Канзана грызет стыд, но все же он собирается с мыслями.

– Что с Наарком?

– Пока он живой. В застенках сидит. Где именно – не знаю. Возможно, в Старом граде.

– И что с ним будет?

– Не мне решать. Думаю, что казнят. Возможно, плетьми накажут.

Главное Канзан улавливает. Наарк может выжить.

– Вы ведь давно живете… ну, там. Как думаете, казнят его?

– Кан… Я не думаю, что он сможет пережить наказание плетьми, но, хм, да. Скорее всего, его казнят.

– И… и что-то можно сделать?

– Ты хочешь, чтобы я замолвил слово за твоего брата-отморозка? Из ума выжил?

– Матушка… – но Слин резко перебивает его:

– Не приплетай сюда Ору. Я знаю, что она это легко переживет.

Канзан сжимает губы. Слин вздыхает.

– Хорошо… Я знаю нужных людей, но просить никого не стану. И просто так никто ничего не сделает. Разве что за сотню кинов.

– Сотню? – удивленно спрашивает Ларак.

– Судьбы вершат важные люди. И запросы у них другие. Но, честно говоря, будет проще, если Наарка казнят. Уж простите старика за прямоту.

Канзан кивает. Он не может спорить. И не только из-за того, что перед ним старейшина. То, что совершили его братья, явно находится за какой-то гранью.

Ларак и Канзан выходят на улицу. Канзан чувствует какое-то полное бессилие. Будто усталость от вчерашнего наваливается с новой силой, а голова становится тяжелой-тяжелой.

– Канзан…

Он даже вздрагивает. Ларак чертовски серьезен. Ощущение такое, будто сейчас на его месте не тот добродушный парень, а кто-то совершенно другой.

– …ты все это знал?

– Нет.

– Я не дурак, Кан. Если будешь принимать любую доброту за слабость, то закончишь так же, как и твои братья.

Ларак идет дальше. Канзан не следует за ним. Он трет глаза. Полное дерьмо. Его разъедает стыд. Грудь сжимают когти тревоги. Брата могут спасти только деньги, но сумма, которую назвал Слин, чертовски велика. Канзан вообще никогда не видел, чтобы кинов было так много в одном месте. Это кажется чем-то фантастическим. Будто так много золота не может находиться в одних руках.

Канзан идет домой. На ступеньках сидит Хакар. Курит самокрутку. Взгляд у него стеклянный. Канзан все понимает, но будто не готов это принимать. Канзан забегает в дом. Назан лежит без движения, кажется, его грудь тоже совершенно неподвижна. Ора сидит рядом, но она выглядит вполне спокойно и зашивает его рану.

– Он…

– Мертв, – звучит стальной голос Оры.

Она поворачивается к Канзану. Ее лицо ничего не выражает. Канзан силится прочитать хоть что-то в ее глазах, но осознает, что он сам пытается приписать ей то, чего нет. Ему хочется увидеть горечь. Ведь не может мать не оплакивать сына, но… Ничего. Абсолютно ничего.

– Зачем тогда зашиваешь? – рассеянно спрашивает Канзан.

– Раз уж начала, – Ора пожимает плечами.

Канзан смотрит на нее уже без удивления. Закончив, Ора поднимается и, потягиваясь, идет на улицу.

– Наарк в беде. Нужна сотня кинов, чтобы его вытащить, – говорит Канзан, но она будто не слушает его.

Канзану пора бы перестать удивляться. Но у него не получается, ведь в памяти всплывает образ матери, запомнившийся ему в самом детстве. Иногда ему кажется, что разум обманывает его, подменяя в его воспоминаниях эту жестокую и мертвую в душе женщину каким-то нежным и светлым образом.

Канзан стоит, глядя на тело брата. Он не выглядит умиротворенным. Лицо будто сморщенное. Должно быть, ему было больно. Возможно, сознание до последнего цеплялось за это тело. Это похоже на Назана, он всегда был упрямым ублюдком. Ему никогда не нравился Назан, но в голову лезут разные воспоминания, от которых к горлу подступает комок. Глаза щиплет, но никаких слез. Назан был ублюдком. И странно его оплакивать, но Канзану все равно нехорошо. Пусть он и не может толком осознать, что это вообще за чувство такое. Он слышит шаги и оборачивается. Хакар здесь.

– Жалко его.

Канзан только кивает в ответ. Хакар хлопает его по плечу. От этой поддержки становится еще противнее. Хакар – тоже ублюдок.

– Куда бегал? – спрашивает Хакар.

– К Слину.

– Это зачем?

– Про Наарка спрашивал. Он живой. Ему можно помочь, но нужна сотня кинов.

– Неплохо так! – Хакар присвистывает.

Канзан кивает. Он сам не понимает, что делать. Ляока не могут заработать много на честной работе. Но вот про тех, кто занимается «черными делами», рассказывают всякое. Его братья были такими. И Хакар сам такой.

– У тебя не будет денег?

– У меня-то? Надо в тайнике глянуть. Может, найду пару монеток.

Канзан чувствует, как его охватывает бессильная ярость, остуженная страхом. Он хорошо представляет, как бьет Хакара по лицу, как орет ему прямо в морду. Как заставляет его отдать деньги… Хакар делает такой вид, будто собирается сделать щедрый жест. Его ухмылка самодовольная, он считает Канзана идиотом, не иначе. Канзан уверен, что у этого отморозка есть что-то в закромах, но возразить ему прямо… Хакару ведь ничего не стоит всадить нож Канзану под ребро прямо здесь. Прямо у тела Назана, его друга. Бывают ли у таких ублюдков вообще настоящие друзья?

– Спасибо.

Хакар еще раз хлопает Канзана по плечу и уходит, оставляя его наедине с покойником.

ХОРА

– С ума сойти, Хора! – восклицает Нага.

Ей и самой сложно поверить. Говорят, что каких-то сто лет назад ящеры в Каменном граде были диковинкой. О том, чтобы кто-то доверил им блюсти порядок, и речи быть не могло. Лет пять назад, и Хора это знает сама, говорили, что ящер в страже Каменного града – это что-то немыслимое и безумное. А что теперь?

Она стоит прямо перед зеркалом в новенькой легкой белой форме с нашивкой в виде трех желтых бутонов с клинком. Парадное облачение стражи Каменного града. Никакой защиты: белые штаны, сапоги, камзол, спускающийся ниже пояса. Стража Каменного града – своего рода элитная охрана, которая несет службу в кварталах богачей. Сытое место, куда не всякий может попасть.

Хора, как и другие стражники Старого града, считала каменных стражей бесполезными шутами и любила посмеиваться над ними. Но сейчас… Сейчас ей не смешно. Ее переполняет какая-то безумная гордость, а вместе с тем и неверие в то, что это вообще может происходить наяву. Она слышала разговоры о том, что в стражу Каменного града собираются взять савварийцев. Она даже подавала официальное прошение, но никогда всерьез не надеялась. Насколько ей известно, в стражу Каменного града приняты двое савварийцев. Второго Хора не знает. Еще не видела его. Курьер только утром принес новенькую форму.

Возможно, в глазах эллинов она выглядит нелепо, но Хора уже к этому привыкла. Она невысокая и щуплая. Её чешуя светло-коричневая, стремящаяся к оранжевому, глаза крупные и яркие, а зубы, наоборот, совсем мелкие. Но Хора все же чертовски полезная. Она из гахка – народность савварийцев, которая умеет колдовать. Хоть дар Хоры недостаточно силен, чтобы отправлять ее в специальный отряд колдунов.

– Выглядишь как мужчина, – смеется Нага, её подруга.

Хора стоит в своей просторной и светлой комнате. Это Старый град, но ее дом большой и добротный. На кровати сидит Нага, тоже миниатюрная савварийка с крупными глазами, но светлой салатовой чешуей.

– А сама-то? – усмехается Хора.

Нага сидит в новой униформе «Бригады Осветителей». Говорят, что раньше Каменный град был освещен магическими Солнечными камнями, которые заряжались днем, а затем ярко светили всю ночь, но сейчас их так мало, что оставшиеся хранятся в музеях и университетах. Новые светокамни требуют постоянную подзарядку, чем и занимаются специальные бригады из так называемого Управления Света.

– Нравится? – Нага выпрямляется. На ней штаны, эдакий кафтан золотистого цвета, на вид грузная одежда.

– Прошлая мне больше нравилась. Эта уж больно яркая. Тебе так не кажется?

– Ты просто завидуешь, – показывает язык Нага.

– Вот уж точно неправда.

– Мы как бы такие лучики света, – гордо, но не без иронии произносит Нага.

– Да, я поняла идею. Слышала, к слову, что у вас еще набор проводят?

– Угу. Нирал протаскивает реформу освещения всего Старого града.

– Ого!

Хора даже не кривит душой. Каменный град и Старый, он же деревянный, град кажутся двумя разными городами, спаянными вместе. И разница эта заметна и ночью, и днем. Ночью, возможно, даже проявляется сильнее. Старый град утопает во мраке, разгоняемом факелами и некоторыми освещенными светокамнями улицами, а Каменный град купается в свете, от которого даже звезды становится плохо видно.

– Слышала, кого назначили вторым каменным стражником?

– Не-а, я не… – Хора замолкает, встречаясь с хитрющими глазами Наги. – Постой, ты что-то знаешь?

– Ага. Дошел до меня один слушок, что это какой-то прям очень знатный малый. Он из сцахха, а его семья живет в Каменном граде.

– Что-то мне подсказывает, что он не был стражником, – Хора хмурится.

– Точно не был. Но, говорят, у него богатая семья, а он сам чертовски хорош собой!

– Не знала, что тебе нравятся сцахха.

– Всем нравятся сцахха.

Хора закатывает глаза. Сцахха – еще одна разновидность савварийцев. Высокие и утонченные. По крайней мере, по общепринятому мнению.

– Ой-ой, ну чего ты такая вредная?

– Не люблю несправедливость, – коротко отвечает Хора, удерживая себя от того, чтобы продолжить монолог.

– Да будет тебе. Первые савварийцы в каменной страже. Это же здорово!

– С этим сложно поспорить, – усмехается Хора.

Она накидывает плащ, скрывая униформу, когда выходит на улицу. Хора, с одной стороны, безумно гордится, но, с другой, чувствует стыд и неловкость. Будто боится показывать униформу на всеобщее обозрение в Старом граде. От собственных чувств гадко и неприятно, но побороть их не получается. Ей доводилось бывать в самых грязных уголках Старого града и сталкиваться с совсем отмороженными зелеными головорезами, но она все равно боится показаться в почетной униформе каменной стражи, ожидая косых взглядов и насмешек. Хора и сама почувствовала что-то совершенно непривычное, когда смотрела на себя в зеркало.

– Не буду убеждать тебя снять плащ.

– Ты тоже в Каменный град?

– Дойду с тобой до стены.

Они выходят на улицу, там уже светло. Режим дня у Хоры совершенно сбит. Ночные дежурства, целые сутки на ногах. Говорят, что каменная стража работает более размеренно.

– О! Хора стала важной шишкой и теперь, кажется, спит до полудня.

Хора оборачивается. К ним приближаются двое. Рослый блондин с округлым лицом, которое кажется немного острее из-за негустой щетины, а рядом зеленокожий высокий саввариец с высоким гребнем на голове. Илисвет и Хис – стражники Старого града.

– Что вы тут делаете?

– Тебя проводить решили, – пожимает плечами Хис.

– А как же служба?

– Сегодня отдыхаем. Остальные не смогли подойти.

Хора кутается в плащ плотнее. Как-то неловко. Приятно, но она чувствует какую-то вину. Ей кажется, что это назначение – не ее заслуга. Просто ее отец водится с влиятельными ящерами. Увидеть этих двоих она не ожидала. Пару дней назад у нее ведь были проводы.

– Безде-е-ельники, – протягивает Нага, выходящая следом за Хорой.

– О! Так много ящеров, я что, в Савваре? – смеется Илисвет.

В страже Старого города ящеров уже хватает. Хора слышала, что раньше отношения между эллинами и ящерами были натянутыми, но, когда она сама поступила на службу, конфликты уже стали большой редкостью. Ей, пожалуй, даже повезло с сослуживцами.

– Нага, ты как желток, ты же в курсе? – усмехается Хис.

– Ты просто завидуешь, что ходишь как оборванец.

– В такой одежде за всякими уродами по проулкам темного города как-то не с руки будет бегать. Кстати, Хора, а ты чего в плащ спряталась?

– Да как-то некомфортно мне в форме каменных здесь ходить.

– Ха! Ничего-ничего. Привыкнешь – будешь ходить и голову задирать.

– Мне и так приходится это делать.

Хора фыркает, она почти не юлит. Хис, в конце концов, почти на две головы выше нее. Гахка вообще невысокие, а Хора и среди своей разновидности не сказать, чтобы выделялась ростом.

Они идут по Старому городу. Улицы пыльные. Хора живет в не самом дурном районе. Совсем рядом каменная стена. Хора глядит по сторонам. Какое-то странное чувство тоски, будто бы она насовсем уходит из Старого града. И из-за этого все кажется таким родным и близким. А ведь все, да и она тоже, в юности мечтали вырваться в Каменный град, но вот сейчас, когда она приближается к каменной стене, восторг будто…

– Хора! Ау! – из собственных мыслей ее вырывает громкий голос Хиса.

– А? А… Я задумалась просто.

– Ты чего такая рассеянная?

– Хис, ну ты и кретин, – фыркает Нага.

– Да чего опять я? Она в Каменном граде будет. Это же здорово.

– Угу. Просто… Тревожно как-то, – с трудом выдавливает из себя Хора. Она никогда не была любительницей душевных излияний, но сегодня явно особенный случай.

– Я почти все время провожу в Каменном граде и ничего, – пожимает плечами Нага.

– Ты там с колдунами проводишь время. Это совсем другое, – замечает Хис.

– Чего это другое-то?

– Ну, вы, колдуны… сама знаешь.

– Не-а, не знаю. Давай-ка расскажи.

– Твою… Ил, давай помогай!

– Не-не-не! Не впутывай меня!

– Вот именно! Договаривай давай!

Нага и Хис выходят вперед, занимаясь тем, чем они занимаются практически всегда при встрече: бесконечно спорят на любую тему. В этом есть что-то милое. Хора идет рядом с Илисветом.

– Слышала, что вчера произошло?

– Ты про нападение на Нирала? Слышала, но без подробностей.

– Ого! И ничего не спрашиваешь?

– Просто забот столько… Вылетело из головы. А ты что-то знаешь?

Илисвет весело усмехается. Палец к виску, шутливо отдает честь.

– Что-то знаю? Да я там был.

– Был? И чего молчишь?

– Ха-ха! Интригу нагнетаю, но вообще было не до смеха. Там была самая настоящая засада, прям в Старом городе. Банда ляока пряталась в доме у эллинского купца, они пытались убить Нирала. Повезло, что наш отряд был рядом. Одного мы схватили, остальные разбежались.

– Хочешь сказать, что это не ограбление или вроде того?

– Не, это исключено. Нирал был с охраной из здоровенных караков. И они явно его ждали. Напали с разных сторон.

Караки – немногочисленная народность савварийцев. Здоровенные от рождения, с твердой чешуей и чудовищными клыкастыми пастями.

– Хм… Но ведь Нирал живет в Каменном городе.

– Понимаю, к чему ты. Да, выходит, что убийцы знали, где можно его подкараулить. И, кстати, место выбрали неплохое. Опять-таки: не будь там нашего отряда, у них бы, возможно, что-то могло получиться.

– А что говорит тот, которого схватили?

– Как-то не успели разговорить. Его быстро в Каменный град забрали.

Хора бросает на Илисвета удивленный взгляд. Да, подобная попытка убийства не что-то рядовое, но тащить какого-то отморозка из гетто в Каменный град? Зачем?

– Ха! Заинтересовалась, да? Или из-за Нирала?

– Не буду спорить, что и из-за него тоже. Это ведь его нужно благодарить за мое назначение.

– Отчасти – да, – пожимает плечами Илисвет.

– Отчасти?

– Из наших точно никто не будет спорить, что тебя повысили заслуженно. Ты, знаешь, как шипастая штука на кистене. Она вроде не здоровая, но колючая и опасная.

Хора смотрит с прищуром, но тут же смеется.

– Вот это точно самый ужасный комплимент, что я слышала. Но спасибо. И все-таки… Есть какие-то мысли о том, что произошло?

– Пока это только прям совсем размытые предположения… – Илисвет говорит протяжно.

– Давай-давай, выкладывай. Уж мне-то можно рассказать.

– Нирал должен был встретиться с братом и еще одним ящером в Старом городе. Ты ведь знаешь, кто его брат?

Конечно, Хора знала, кем является брат Нирала. Сахсин Гашш – один членов фракции савварийцев в Совете Монарда. В отличие от брата, он строгий консерватор, не скрывающий лояльности Савваре. Хора закатывает глаза. Мимика у ящеров отличается, но Илисвет, как и те, кто долго работает и взаимодействуют с савварийцами, постепенно начинает понимать ее.

– Ну, не дуйся, я должен был спросить. Так вот… Сахсин в Старый город так и не отправился.

– Почему?

– У меня как-то не было и, наверное, не будет возможности у него спросить, – усмехается Илисвет.

– Подожди, – Хора смотрит на него удивленно. – Ты думаешь, что за всем стоит Сахсин?

– Просто предположение. Хису оно не нравится. Он думает, что это дело рук семьи Оррад. Все-таки они главные конкуренты Нирала. Да и Оррад с послом Саввары дружны…

– Нет-нет! Давай не уходи от темы. Почему думаешь на Сахсина? – перебивает его Хора.

– Он сам не отправился в Старый город. Он знал, куда направляется Нирал. И ты сама знаешь, что у Нирала и Сахсина противоположные взгляды. Сахсин лоялен Савваре, а Нирал считает, что Саввара – в прошлом и про нее нужно забыть.

– Как-то мне сложно поверить, что из-за такого Нирала мог убить собственный брат.

– А я вот не верю в то, что это Оррад.

– Эй! Вы чего там плететесь? У меня бабка быстрее ходит, – смеется Хис.

– Может, твою бабку тогда и взять в стражу на твое место? – отвечает Илисвет.

– Ха. Ха. Очень смешно.

Они переговариваются дальше, но их слова доходят до Хоры эхом, не оставляя и следа в сознании. Она думает. Зачем кому-то убивать Нирала? Это и правда мог быть Сахсин? Но это полное…

– Хора, опять витаешь в облаках? – Илисвет пихает ее в бок.

Она удивленно смотрит на него и кивает. Да, видимо от волнения рассудку хочется спрятаться в какую-то коробку и не вылезать оттуда. А мысли о налете, который, кажется, не имеет к ней никакого отношения – вполне себе подходящая «коробка».

Хис и Илисвет оставляют их у ворот в Каменный град. Хора не раз бывала в этой части города, но этот раз… Да, он особенный. Каменный град – это элитная часть Монарда. Так уж повелось с давних времен. И, кажется, до сих пор ничего не изменилось. В Каменный град даже пускают не всех. Исключения только по особым дням календаря, хотя последнее время говорят, что в Совете все чаще звучат разговоры, что эти запретительные меры – устаревшее варварство. Каменный град – это большие белоснежные дома, куча светокамней, широченные ровные и чистые дороги, а также высокие каменные стены вокруг.

– Все будет хорошо, – произносит Нага.

– Ага. Как иначе, – кивает Хора.

Они обнимаются. Нага направляется по своим делам, а Хора идет к главному управлению каменной стражи. Сегодня будет торжественная церемония, где будут и Нирал, и Сахсин. Чертовски волнительно!

Само главное управление не особенно выделяется на фоне других каменных зданий. Насколько известно Хоре, это не казарма, и тут не держат заключенных. Это место для хранения бумаг и важных людей. У здания собирается стража. Хора же идет к черному ходу. Там ее встречает высокий саввариец. У него яркая золотистая чешуя с темными пятнами. Форма каменной стражи… Ящер из племени Сцахха. Меж зубов у него самокрутка. Он бросает на Хору удивленный взгляд и выдыхает дым.

– О! А ты и есть вторая стражница, да? Я – Герех, – он протягивает руку.

Хора не без труда прячет удивление. Пожимает руку. Герех? Что это за имя такое? Он из тех семей, где ящеры пытаются давать имена, отдающие эллинами?

– Хора.

– А чего это ты в плащ закуталась?

Хора в этот момент как раз стягивает плащ, перекидывает его через плечо. Она глядит на Гереха внимательно. На миг у нее даже мелькает желание соврать и придумать какую-то отговорку, но… Зачем?

– В Старом городе не очень комфортно в этом ходить.

– Правда? Почему это?

– Ну… косые взгляды будут.

– Ха-ха-ха! А чего тебя так волнуют косые взгляды всякой черни?