Принципы финансового права

Таким образом, принципы контрактной системы суть ни что иное, как правовые средства регулирования деятельности субъектов контрактных отношений, в том числе, обладающих административно-правовым или иным публично-правовым, в частности, финансово-бюджетно-правовым статусом. Таким образом, принципы контрактной системы являются в том числе правовыми принципами административной или административно-финансовой деятельности в сфере контрактных отношений. В связи с изложенным, интересно отметить различие в подходах бюджетного и контрактного законодательства. Если последнее использует субъектный критерий, определяя контрактную систему, как совокупность ее субъектов, то бюджетное определяет бюджетную систему, как совокупность бюджетов различных уровней, а также бюджетов государственных внебюджетных фондов.

Как известно, контрактные отношения включают в себя бюджетные отношения, в связи с тем, что финансирование государственных и муниципальных контрактов на поставку товаров, выполнение работ, оказание услуг для публичных нужд осуществляется за счет бюджетных средств. Кроме того, ряд иных гражданско-правовых договоров, заключаемых заказчиками, например, бюджетными учреждениями, также финансируются из бюджетов различных уровней.

Это в свою очередь обуславливает распространение на регулирование контрактных отношений в их бюджетной части правовых средств, установленных бюджетным законодательством. В связи с этим возникает вопрос о соотношении принципов контрактной системы и принципов бюджетной системы.

Ст. 1 Закона о контрактной системе устанавливает его подчиненное положение Гражданскому и Бюджетному кодексам, равно как и подчиненность иных актов, которые отнесены к законодательству о контрактной системе закупок. Согласно данной статье, «законодательство Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд (далее – законодательство Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок) основывается на положениях Конституции Российской Федерации, Гражданского кодекса Российской Федерации, Бюджетного кодекса Российской Федерации и состоит из настоящего Федерального закона и других федеральных законов, регулирующих отношения, указанные в части 1 статьи 1 настоящего Федерального закона. Нормы права, содержащиеся в других федеральных законах и регулирующие указанные отношения, должны соответствовать настоящему Федеральному закону».

В свою очередь, согласно ст. 1. и ст. 2 БК РФ, бюджетное законодательство Российской Федерации состоит из БК РФ и принятых в соответствии с ним, в том числе федеральных законов, регулирующих бюджетные отношения. Последние не могут противоречить БК РФ.

Следовательно, принципы и нормы контрактного законодательства должны не противоречить, и соответствовать правовому регулированию, установленному БК РФ в части бюджетных отношений в контрактной системе, которые можно для удобства обозначить, как бюджетно-контрактные отношения. Исходя именно из этой логики и необходимо интерпретировать содержание принципов и норм контрактного законодательства, а также содержание, значение и место принципов бюджетной системы в регулировании бюджетно-контрактных отношений.

Рассматривая в этом контексте содержание и значение бюджетно-правового принципа эффективности использования бюджетных средств, следует обратить на его системообразующее значение для регулирования контрактных отношений в части, прежде всего, целеполагания всей закупочной деятельности. Этот принцип задает единый вектор деятельности субъектов контрактной деятельности в реализации ими властных полномочий прямо и косвенно связанных с осуществлением расходования бюджетных финансовых средств. Это и получатели бюджетных средств, заказчики, и иные субъекты уполномоченные на осуществление властной распорядительной

и (или) контрольной деятельности по обеспечению публичных нужд за счет бюджетных средств. Содержание данного принципа задает ключевые векторы содержания, цели контрактного законодательства. В литературе справедливо отмечается, что установление целей регулирования, является важным фактором, влияющим на эффективность правового регулирования 142. В связи с этим, как на стадии регулирования, так и в процессе правоприменения, крайне важно и жизненно необходимо определиться с ключевыми целями и выражающими их принципами, в противном случае правовое воздействие на общественные отношения окажется малополезным, бесполезным или даже вредным.

Как справедливо замечает В. В. Кикавец, принцип эффективности использования бюджетных средств «позволяет выделить в качестве приоритета бюджетной политики государства не экономию бюджетных средств, а удовлетворение публичного интереса путем достижения максимального результата при использовании предусмотренных денежных средств для закупки необходимых товаров, работ, услуг… … принцип эффективного использования бюджетных средств, тесно связанный со всеми принципами бюджетной системы, представляет собой и начало, задающее результат, и порядок достижения заданного результата, и контроль. Полагаем, что формирование публичных потребностей необходимо осуществлять в условиях определения приоритетов, устанавливаемых государством и влияющих на обоснованность и эффективность бюджетных расходов» 143.

Контрактное законодательство содержит множество правовых средств, регулирующих публичную деятельность в контрактной системе, среди которых как принципы, так и нормы контрактного законодательства, регулирующие в том числе бюджетных аспекты контрактных отношений. Как было доказано выше, эти нормы и принципы, прямо или косвенно относящиеся к бюджетным расходным отношениям должны подчиняться требованиям, регулирующему содержанию принципа эффективности использования бюджетных средств. Конкретизация бюджетно-правовых норм и принципов бюджетного законодательства в контрактном не должна трансформироваться в несоответствие и противоречие последнего первому.

В связи с этим необходимо особенное внимание обратить на два принципа контрактного законодательства:

– ответственности за результативность обеспечения государственных и муниципальных нужд, эффективность осуществления закупок (далее – принцип ответственности и эффективности);

– обеспечения конкуренции.

Предусмотренный ст. 12 Закона о контрактной системе закупок принцип ответственности и эффективности, как представляется, вообще невозможно понять в отрыве от принципа эффективности использования бюджетных средств (далее – принцип эффективности бюджетных расходов). Во-первых, само название принципа ответственности и эффективности, представляется довольно сложным для понимания – в нем объединяются несколько тезисов, которые не понятно как между собой соотносятся, как взаимодополнение или общее положение и его конкретизация: является ли результативность обеспечения государственных и муниципальных нужд конкретизацией более широкого принципа эффективности осуществления закупок или результативность должна быть эффективной или закупки должны быть результативными и эффективными и т. п.

Сопрягая наименование этого принципа с раскрытием его содержания в ст. 12 Закона о контрактной системе, с удивлением приходится видеть еще больше неясностей. Так, согласно ч. 2. данной статьи установлено, что «должностные лица заказчиков несут персональную ответственность за соблюдение требований, установленных законодательством Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок и нормативными правовыми актами, указанными в частях 2 и 3 статьи 2 настоящего Федерального закона». Этот юридический текст очевидно, представляет собой не принцип, а норму прямого действия. Однако, теория права не позволяет нам говорить о персональной ответственности, как категории юридической ответственности. Следовательно, логичнее, коль скоро там указаны должностные лица, детализировать нормы об ответственности привязкой к видам ответственности, которые могут и должны применяться, например, уголовной, административной и др. Отсутствие конкретизации, практически лишает всякого правового смысла и значения ч. 2 ст. 12 Закона о контрактной системе.

С другой стороны, неясно, почему эта норма появилась именно в ст. 12. Название статьи – принцип ответственности за результативность обеспечения государственных и муниципальных нужд, эффективность осуществления закупок – предполагает необходимость раскрытия его содержания в части ответственности достаточно узко – именно ответственности за нерезультативность обеспечения публичных нужд и возможно, за неэффективность закупок. Следовало ожидать от законодателя конкретизации как понятия результативности, так и включения положений, которые бы связали существующие виды и институты ответственности с понятием результативности, раскрыли необходимость и способы обнаружения причинно-следственной связи между нерезультативностью и ответственностью, например.

Вместо этого, ч. 1 ст. 12 лишь устанавливает, что государственные органы, органы управления государственными внебюджетными фондами, муниципальные органы, казенные учреждения, иные юридические лица в случаях, установленных Законом о контрактной системе, при планировании и осуществлении закупок должны исходить из необходимости достижения заданных результатов обеспечения государственных и муниципальных нужд.

Иными словами, поскольку понятие результативность прямо здесь не приведено, но говорится лишь про заданные результаты, можно лишь сделать предположение, что, системно толкуя название принципа и содержание ч. 1, это понятие результативности раскрывается через критерий «достижения заданных результатов обеспечения государственных и муниципальных нужд». Иными словами, результативность закупок имеет место, когда достигнуты заданные результаты. Апофеозом непоследовательности и противоречивости легального раскрытия данного принципа является отсутствие всякого упоминания в тексте ч. 1. и ч. 2. ст. 12 понятия эффективности закупок. Иными словами, нигде, кроме названия статьи, оно не используется, следовательно, что это такое понять из текста статьи нельзя144.

Между тем, поскольку, и планирование, и осуществление закупок неразрывно связаны со стадиями бюджетного процесса, в частности, составления, исполнения, а также подчиненным положением Закона о контрактной системе положениям Бюджетного кодекса, данный принцип требует для своей интерпретации обращения к принципам бюджетной системы, в частности, к принципу эффективности бюджетных расходов. Еще больше сближает эти два принципа и, использование в регламентации принципа ответственности и эффективности таких терминов, как результативность, эффективность, результат, которые, применяются и в легальном раскрытии содержания принципа эффективности бюджетных расходов.

Этот последний принцип, напротив, не отличается такими юридико-техническими, логическим и смысловыми дефектами и противоречиями, и выглядит, несмотря на определенные недостатки, все-таки как плод более определенного концептуального подхода. Логика этого принципа исходит из того, что эффективность использования бюджетных средств, следовательно, и в виде расходования для целей удовлетворения публичных нужд через институты контрактной системы, может равным измеряться через два основных подхода – экономность и результативность.

При этом, оба этих понятия также раскрыты в тексте ст. 34 БК РФ, согласно которой, «принцип эффективности использования бюджетных средств означает, что при составлении и исполнении бюджетов участники бюджетного процесса в рамках установленных им бюджетных полномочий должны исходить из необходимости достижения заданных результатов с использованием наименьшего объема средств (экономности) и (или) достижения наилучшего результата с использованием определенного бюджетом объема средств (результативности).

Рассмотрение содержания обоих принципов (предусмотренных ст. 12 Закона о контрактной системе и ст. 34 БК РФ) – позволяет говорить о совпадении ряда аспектов предмета их регулирования. Принцип эффективности бюджетных расходов, очевидно, шире, так как расходы на публичные закупки, это лишь часть бюджетных расходов, с другой стороны, этот принцип покрывает все пространство бюджетно-расходных отношений в контрактной системе.

С учетом изложенного, содержание принципа результативности и эффективности Закона о контрактной системе следовало бы с опорой на принцип эффективности бюджетных расходов, интерпретировать примерно так:

Публичные субъекты, наделенные распорядительными и (или) охранительными (контрольными и наказательными) полномочиями в области планирования и осуществления закупок, финансируемых из бюджетов бюджетной системы Российской Федерации, должны исходить из необходимости достижения эффективности обеспечения государственных и муниципальных нужд, которая определяется достижением заданных результатов с использованием наименьшего объема средств (экономности) и (или) достижения наилучшего результата с использованием определенного бюджетом объема средств (результативности).

С формально-юридической точки зрения, такой подход, обеспечивает системность и непротивречивость регулирования и правоприменения норм и принципов бюджетного и контрактного законодательств в части бюджетных контрактных отношений. С политико-правовой точки зрения, он позволяет транслировать заложенную в принципе эффективности бюджетных расходов, модель обеспечения баланса интересов. Несложно заметить, что ст. 34 установила в качестве приоритета лучший агрегированный результат всего процесса обеспечения публичных нужд от составления бюджетов, который тесно связан с закупочной стадией планирования, до исполнения бюджета по расходам, который тесно переплетен, в свою очередь, с осуществлением закупок для публичных нужд. Этот принцип не исходит из необходимости любыми средствами обеспечивать закупки по наименьшей цене, поскольку во многих случаях такой подход чреват выбором недобросовестных поставщиков, снижением качества, угрозами безопасности. Он оставляет заказчикам право выбора. Однако, это право необходимо обосновать, а при выявлении противоречий между выбранным вариантом эффективности, необходимо должны следовать пресекательно-восстановительные меры, ответственность, вплоть до уголовной, что будет выступать при надлежащем применении необходимым правовым фактором превенции нарушений.

В части проблематики выбора способов закупки, данный подход нацеливает на исключение аукционного крена, на отказ от гипертрофированного использования аукционов и производных от них способов закупок, в тех случаях, когда такое применения способа выбора поставщика только по критерию цены угрожает более значимым публичным интересам, чем экономия любой ценой. В связи с этим, следует обратиться еще к одному принципу Закона о контрактной системе – принципу обеспечения конкуренции (далее – принцип конкуренции), установленному в ст. 8 данного закона, в контексте его соотношения с требованиями принципа эффективности бюджетных расходов.

Согласно ст. 8, в содержании данного принципа заложено несколько основных положений. Часть 1 нацеливает контрактную систему в сфере закупок, т. е. по сути субъектов контрактных отношений «на создание равных условий для обеспечения конкуренции между участниками закупок и возможность любого лица в соответствии с законодательством Российской Федерации и иными нормативными правовыми актами о контрактной системе в сфере закупок стать поставщиком (подрядчиком, исполнителем). Часть 2 создает основы реализации двух основных идей.

Во-первых, это необходимость обеспечения добросовестности ценовой и неценовой конкуренции между участниками закупок в целях выявления лучших условий поставок товаров, выполнения работ, оказания услуг.

Во-вторых, устанавливается неправомерность любых действий со стороны заказчиков и ряда иных уполномоченных лиц, которые противоречат требованиям Закона о контрактной системе, в том числе приводят к ограничению конкуренции, в частности к необоснованному ограничению числа участников закупок.

Вот это второе положение ч. 2, как представляется является избыточным. По сути оно повторяет, что нарушение требований Закона о контрактной системе есть противоправное деяние, что и так, ясно. С учетом изложенного, видимо основная идея этого законодательного положения состояла по мысли его авторов в том, чтобы подчеркнуть, напомнить о наличии среди запретов контрактного закона проконкурентных положений, особо выделить конкуренцию, подчеркнуть значимость конкуренции, как ценности, открыв тем самым дорогу для признания ценности не столько за конкуренцией как таковой, сколько за конкретными средствами обеспечения конкуренции, установленными в Законе о контрактной системе, которые, к сожалению, в современных российских реалиях, преимущественно связаны не с факторами стимулов, которые порождает добросовестная конкуренция, а с запредельной процедурной регламентацией, которая все больше заводит отечественный госзаказ в темную область приспособленчества и формализма.

Между тем, эффективное удовлетворение публичных нужд зависит не только, не столько, и не всегда от соблюдения формальных проконкурентных правил. Главное в публичном заказе – для заказчика, органа, публично-правового образования, которое он представляет, общества, и в итоге граждан страны – это получение результата в виде товара, объекта, услуги, проекта, работы необходимого функционала, надлежащего качества; соответствие результата закупленного товара, работы, услуги целям и задачам, которые поставлены перед заказчиком политическим руководством через регулирующее, определяющее компетенцию, цели и задачи заказчика законодательство, подзаконные акты и решения, будь то правовая база в сфере транспорта, строительства, обороны экологии и т. п.

В связи с этим, заботясь об обеспечении конкуренции, как публичном интересе, и в особенности о формальных способах его обеспечения – т. н. проконкурентых средствах, способность которых обеспечить реальную добросовестную конкуренцию сама по себе вызывает вопросы, всегда необходимо иметь ввиду его ограниченность, как средства обеспечения базовых публичных нужд и интересов, ради которых он и защищается.

Применение данного принципа в административной и судебной практике свидетельствует о возможности появления различных его интерпретаций. И, самое главное – подтверждение соблюдения заказчиком и/или иными уполномоченными субъектами установленных правил, которые рассматриваются как проконкурентные, в том числе контролирующими органами, само по себе не означает признания факта достижения лучшего из всех возможных результатов закупки и удовлетворения соответствующей публичной нужды.

Сегодня можно наблюдать наличие поддерживаемой в общественной дискуссии и практике отдельными субъектами регулятивной, контрольной деятельности, экспертами презумпции эффективности обеспечения публичной нужды в случае соблюдения определенного набора правил, закрепленных контрактном, и смежном, в частности, антимонопольном законодательстве. Такое своеобразное per se.

Нередко в обоснование значения конкурентного принципа приводятся аргументы о его пользе, роли, как фактора экономии бюджетных средств в закупочных отношениях. Такая экономия связывается, в частности, с такими проконкурентными инструментами, как аукционы и иные способы закупок, в которых большое или даже определяющее значение отводится такому критерию оценки победителя, как цена. Между тем, несложно заметить, например, что снижение цены на стадии определения победителя возможна, оправдана и имеет существенное значение для экономии бюджета только в том случае, если заказчик вопреки требованиям к определению НМЦК (начальная цена контракта) установил ее с завышением, особенно с существенным.

Соблюдение заказчиком законных требований к расчету НМЦК, и/или коррекция ее по результатам надлежащего контроля со стороны уполномоченных органов, практически сводит к нулю возможность снижения цены при закупе, поскольку ее снижение ниже рынка, повлечет или победу недобросовестных поставщиков или победу лиц, которые чтобы выйти на прибыль будут обеспечивать поставку по выигранной цене за счет снижения качества товара, работы, услуги, например, через закупку более дешевых, но при этом менее надежных комплектующих, сырья и т. д.

Таким образом, применение принципа обеспечения конкуренции должно осуществляться в контексте, основных итоговых целей госзаказа, заключающихся в искомом результате для блага страны и ее граждан. Будучи подчиненным и формально-юридически, и содержательно принципу эффективности использования бюджетных средств, понимание и применение конкурентного принципа, должно, таким образом, императивно включать и соответствовать ключевым положениям последнего. Трактовка принципа обеспечения конкуренции с позиции экономности или результативности, как двух разновидностей принципа эффективности использования бюджетных средств, позволит избежать крайностей проконкурентного формализма, с одной стороны, и полного пренебрежения процедурами и правами хозяйствующих субъектов, которые объективно в силу имеющихся у них навыков, знаний, опыта, ресурсов, побороться за право выполнения госзаказа, с другой.

Отрадно, что такой системный подход к комплексной оценке содержания и применения принципа эффективности использования бюджетных средств и принципа обеспечения конкуренции применяется сегодня и в правоприменительной, в частности, судебной практике. Так, в одном из обзоров судебной практики Верховного Суда Российской Федерации145 приводятся материалы дела, из которых следует важность системного подхода к оценке правомерности действий заказчика с точки зрения соблюдений требований, как конкурентного, таки иных принципов законодательства, регулирующего бюджетно-контрактные отношения.

Согласно материалам дела, «заказчик разместил на официальном сайте в информационной телекоммуникационной сети «Интернет» извещение о проведении запроса предложений на право заключения контракта на выполнение работ по завершению строительства поликлиники для взрослых и документацию о проведении указанного запроса предложений. Победителем закупки признано общество. Контролирующим органом по итогам рассмотрения жалобы, заказчику выдано предписание в целях устранения нарушений путем аннулирования закупки (определения исполнителя). В результате судебного оспаривания, кассационный суд поддержал позицию контролирующего органа.

В частности, «суд округа указал, что документация о закупке сформирована заказчиком таким образом, что участники закупки, имеющие опыт успешного выполнения работ по предмету закупки и высокую деловую репутацию, лишены возможности представить документы, подтверждающие их квалификацию в производстве строительных работ, в связи с чем заявка такого участника будет необоснованно оценена в «0» баллов. Данное обстоятельство ставит таких участников закупки в неравное положение с теми участниками закупки, которые могут обладать хоть и меньшим опытом работ, но имеют преимущество при оценке заявок лишь по основанию наличия сертификата соответствия, содержащего «индекс деловой репутации». Вместе с тем наличие подобного сертификата само по себе не указывает на более высокий уровень квалификации такого участника закупки и не свидетельствует о предложении с его стороны лучших условий исполнения контракта».

Однако, иное понимание сути дела было сформулировано в правовой позиции Судебной коллегии Верховного Суда Российской Федерации. Со ссылкой на ст. 34 БК РФ, закрепляющую и раскрывающую принцип эффективности использования бюджетных средств, иные положения бюджетного законодательства, отмечая закрепленную законодательно основанность контрактного закона на Бюджетном кодексе РФ, в судебном акте указывалось, что «закрепленный в ст. 8 Закона № 44-ФЗ принцип обеспечения конкуренции (создания равных условий для обеспечения конкуренции между участниками закупок), равно как и корреспондирующие этому принципу специальные положения Закона о контрактной системе, устанавливающие запрет на ограничение количества участников закупочных процедур (доступа к участию в этих процедурах), должны применяться таким образом, чтобы контрактная система способствовала удовлетворению государственных (муниципальных) нужд, обеспечивала экономность и результативность соответствующих бюджетных ассигнований и не приводила к созданию условий для длительного неудовлетворения государственных (муниципальных) нужд, ущемлению прав и законных интересов граждан – жителей соответствующих публично-правовых образований, в интересах которых осуществляются расходы бюджетов.

Из этого следует, что механизм защиты прав участников закупки в административном порядке путем рассмотрения их жалоб контрольным органом в сфере закупок, установленный гл. 6 Закона № 44-ФЗ, в соответствии с п. 2 ст. 11 ГК РФ должен применяться в случаях действительных, а не мнимых нарушений прав и законных интересов участников закупки и не должен создавать предпосылки для нарушения вышеуказанных публичных интересов.

Спорная закупка осуществлялась заказчиком для строительства здания медицинского учреждения (поликлиники), необходимого для удовлетворения потребностей взрослых жителей города Санкт-Петербурга.