bannerbanner
Ледяная маска, теплые чувства
Ледяная маска, теплые чувства

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 3

Он стал рассказывать, как переплывал через реку в Сеул, как видел там пограничников. Разумеется, только наших. Которые не стали в него стрелять, а лишь кричали, что он совершает ошибку, и что при таком течении он может утонуть, а вода настолько холодная, что шансы его и вовсе нулевые. Это была очень душераздирающая история с постоянным упоминанием того, что он «никогда больше так не сделает». И потом следовало уже ожидать, что он что-то расскажет про пограничников с другой стороны, но на этом место было лишь упомянуто, что их вообще не было видно. Затем, когда он добрался до самого города, то начал искать какой-то помощи, но все отказывались от него, лишь угрожая вызвать полицию, которая прибыла практически сразу. Они сразу забрали его и отвезли в местный изолятор, а там угрожали тюрьмой, пытали и требовали, чтобы он сознался в том, что является шпионом. Он говорил, что видел листовки, цитировал, что написано в ней, а над ним лишь смеялись и говорили, что такие вещи пишут для дураков, не рассчитывая, что умные люди будут этому верить… Далее на утро, они отвезли его на границу, чтобы он показал, в каких местах ему удалось пройти, и тут ему удалось сбежать от них и снова переплыть реку. На другой стороне его ждали наши пограничники, которые, прежде чем слушать его объяснения, отогрели его и накормили. Ему было очень стыдно рассказывать им правду, ведь они так по-доброму отнеслись к нему. Но, когда он все же рассказал все, как было, то ему ничего за это не сделали – вызвали политрука, который выслушал всю эту историю еще раз, затем пригласили нескольких его коллег, которые подтвердили его личность, а затем заверили, что ничего с ним не будет. Ему лишь следует честно своим соотечественникам рассказывать эту историю, ровно как она была, и это и будет все его искупление.

– Пожалуйста, не совершайте моей ошибки! – громко возвестил Дже Хюн, когда его лицо уже становилось красноватым, а из глаз начинали катиться слезы. – Там нет ничего хорошего. Один только обман… Меня избили ни за что. От меня требовали, чтобы я лгал. И все это за место тех самых обещаний, что были написаны на этой чертовой пропагандисткой листовке!

Товарищ Хен-су, стоявший за ним, двинулся чуть вперед и захлопал в ладоши. А тут сразу все стали хлопать. Все били ладонями друг о друга и смотрели на прощенного Трудовой партией Кореи товарища Дже Хюн, который исправился и теперь предостерегает других от совершения подобной ошибки.

Суен показалось, что Хен-су смотрит уже на нее, а не на раскаявшегося товарища. Он слегка улыбался и в какой-то момент даже подмигнул. Определенно он был милым и приятным, особенно после того, как мы все услышали от приглашенного гостя такую историю. Но почему из всех 150 человек он смотрит именно на нее?

Хен-су поднял одну руку вверх, сигнализируя о том, что хочет сказать, и тут все притихли:

– Товарищ Дже Хюн, большое Вам спасибо за ту правду, которую Вы рассказали нам сегодня. Не смеем Вас больше задерживать. Уверен, у Вас еще масса подобных встреч.

Дже Хюн быстро удалился, и Хен-су тут же продолжил:

– После того, как мы услышали эту полную ужасов, но со счастливым концом историю, кто-то хочет что-то сказать по этому поводу?

Суен опять казалось, что он смотрит на нее, но ей ничего не хотелось говорить. Она и так вчера устала от разговоров с милиционером, который на деле оказался всем многоликим человеком. Услышав эту историю, ей показалось, что несоответствий уж слишком много, а кроме несоответствий есть еще общий очень странный посыл. Почему-то, когда она сама думала таким образом, то ей не казалось это настолько странным. Все было словно черным и белым: у нас хорошо все, добрые начальники, заботливые пограничники, понимающие политруки. У них все наоборот, вплоть даже до угроз и пыток… Когда Суен услышала все это, да в таком ярком цвете, из чьих-то уст, а не из собственных мозгов, то правдоподобности увиделось не очень много. Вот, если бы представить обычного человека, который переплыл из Сеула в Пхеньян и попал в руки не к кому-нибудь, а к ее знакомому милиционеру Юнь-Сон?

И что вот Юнь-Сон бы первым делом его отогрел и накормил? Вот ни разу бы не поверила в это. Он бы его отметелил дубинкой и вполне возможно, что тоже бы заставил в чем-то сознаваться. Вот, что бы было…

Все это в купе с последними событиями настолько не укладывалось к голове, что Суен как-то скептично стала смотреть и на Хен-су, спрашивавшего желающих что-то рассказать и смотревшего при этом на нее. Да ничего она сейчас не хочет рассказывать! Она просто хочет честно поехать в Китай и зарабатывать там по 300 долларов в месяц, на которые она сможет улучшить жизнь всей семье. Вот, что она хочет… А еще найти своего суженного, которой точно ни тот милиционер, ни этот лектор со своими правдивыми историями, в которые не верится… Удивительно даже, но еще какой-то час назад мир казался куда более логичным и понятным, чем теперь, хотя ими явно задумывалось наоборот…

– Что Вы думаете по этому поводу? – спросил он, конечно, именно Суен. Как она ни старалась отводить глаза в сторону или слегка поджимать губы, показывая неуверенность, но досталось все именно ей.

В тот момент, когда она поднималась со своего места, то заметила Енми, которая сидела в первом ряду и только что изо всех сил тянула руку. Ее не спросили, и с ее же стороны показался весьма завистливый взгляд.

– Я думаю, товарищ Хен-су, что у нас есть Трудовая партия Кореи и наши мудрые вожди, которые создали для нас справедливые правила. – начала говорить Суен, изо всех сил стараясь убедить себя, что это так, хотя сейчас это невероятно трудно. – И эти правила есть для того, чтобы мы могли легче определять, что можно, а что нельзя… Границы проходят через таможню, и у гражданина должно быть разрешение на это…

Кто-то рядом захихикал, а Суен и вовсе не понимала, что ей дальше говорить. Ей не хотелось высказывать свое мнение, и уж тем более аргументировать его, а потому она лишь говорила о том, что и так очевидно. Может быть, это и выглядело смешно, зато она делает все, как учил ее дедушка Сухен – говорить правду и только по тому вопросу, который задали. Так, по крайней мере, она чувствует себя в бОльшей безопасности. И почему только весь мир начал рушиться в этот день?!

И тут она поняла, за что может цепляться. Конечно! За нашего милого доброго вождя. За товарища Ким Чен Ына… Может быть, не все государственные деятели правильные. Оно и так всем известно, ведь иногда их ловят на ошибках и наказывают, то… Но вот он. Он точно лучше всех и желает нам всем только добра.

– Я никогда не была на границе, мне трудно об этом что-то говорить… – Суен решила все же сказать что-то, за что ее точно никто не сможет упрекать. – Но я очень люблю нашего мудрого вождя товарища Ким Чен Ына и не понимаю, как можно убежать от него в какую-то другую страну.

Она быстро села и уставилась в парту. Не хотелось слышать ни что она права, ни что не права. Пусть уже спросит кого-нибудь еще и не комментирует ее. В конце концов, вон там сколько желающих, и Енми одна из них. Раз они так хотят, так пусть говорят, сколько влезет…

Енми будто услышала ее слова и снова стала махать рукой, вызываясь что-то сказать. Она лучезарно улыбалась. И еще как-то очень хорошо выделялась ее грудь, словно была на размера полтора больше, чем на самом деле. Суен была с ней как-то в раздевалке и видела, что грудь у нее действительно красивая, но совершенно не тех размеров, как это выглядело сейчас. И в этот момент Суен обратила внимание, что Енми, держа одну руку высоко поднятой, второй облокачивалась на парту так, что на нее логичным образом ложилась грудь, выпячиваясь вперед. Какой интересный прием, и зачем он только ей? Неужели она соблазняет нашего лектора прямо на глазах у всех?

Но сам лектор Хен-су, похоже, больше был заинтересован Суен и ее мнением:

– Подскажите, пожалуйста, как Вас зовут?

Суен быстро поднялась, назвала свое имя и еще быстрее села обратно.

– Вот, товарищ Суен сейчас сказала нам все так, как говорит ей ее сердце. – продолжил лектор Хен-су. – Это чрезвычайно. Я подчеркну! Это чрезвычайно похвально. Только искренность определяет настоящего патриота, настоящего сторонника нашего вождя и нашей партии. Искренняя любовь к вождю! Такого нет нигде в мире. И это не какие-то бестолковые высокопарные фразы о правильности или неправильности чего-то. Это настоящая любовь, которая идет от чистого сердца. Поаплодируем товарищу Суен.

Он начала аплодировать, а за ним и все остальные. Суен снова обратила внимание на Енми, которая смотрела на нее не то что с укором, а так, будто та совершила против нее личное преступление. Да, все было понятно. Она положила на этого красавчика глаз, как делала чуть ли ни со всеми, кто был хоть насколько-то симпатичен среди тех, кого она встречала. Ну что ж с этим сделать – такой нрав. Только почему она в этом собиралась винить Суен? Суен ведь даже не собиралась ничего говорить…

– Я вижу, Вы что-то хотите мне сказать? – лектор Хен-су обратился к одной из девушек, что сидела совсем близко к Енми. Да что это он так? Специально что ли? Спроси же уже Енми, раз она так хочет…

Девушка выглядела палкообразной, намного выше остальных и еще более худая. Она поднялась и сказала:

– Я могу только добавить, что тоже люблю нашего вождя, товарища генерального секретаря Ким Чен Ына. Он вселяет в нас уверенность в завтрашнем дне.

– Прекрасно. – было видно, что лектору это доставляет определенное удовольствие, и тут он наконец добрался до Енми, спросив. – Какие-то вопросы ко мне есть? Видимо, Вы хотите что-то спросить?

Енми вскочила как ошпаренная. Она словно светилась, будто сейчас какой-то праздник. Даже удивляло, как она так быстро меняла выражения своего лица с того угрюмого, который предназначался для Суен, на тот милый и ласковый, адресованный к Хен-су.

– Я хотела спросить, товарищ Хен-су. – робко сказала она, хоть и было видно, что это наиграно. – А Вы будете нас сопровождать в поездке в Китай? Так нам было бы спокойнее.

Лектор Хен-су улыбнулся, но ответил в ту сторону, где сидела Суен:

– Я лишь занимаюсь подготовкой… Но, поверьте, подготовкой я занимаюсь отлично.

***

Так прошло несколько недель. По рабочим дням Суен с утра заходила в каморку к милиционеру, отвечала на его стандартный набор вопросов, а затем он провожал ее до проходной. С каждым разом он был все более напорист в своих желаниях познакомиться с ней поближе. Если вначале эти фразы были весьма общими, то с каждым новым днем они обретали все более конкретные формы, превращаясь из намеков в предложения сходить куда-нибудь вечером или в выходной.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
3 из 3