Грех прощения. Не совершай греха прощения

– И что это значит?

– Ты работаешь над собой. Ты многое поняла. А Гала – нет. Но ты еще не окрепла окончательно, а она активировала твой комплекс. Ее слова стали твоим триггером. Спусковым крючком для дальнейших действий. Комплекс хорошей девочки. Понимаешь?

Анна кивнула.

– А второй фактор, – продолжил друг, – то, что часть твоей психики, находящаяся в комплексуальной динамике, ищет тех, кто поддержит.

– Рационализация?

– Вот именно. Чтобы рационально объяснить свое поведение, на самом деле имеющее иные, неосознаваемые причины.

По ее затылку пробежал холод.

– Ты хочешь сказать, что я позвонила ему из-за комплекса хорошей девочки? – Спрашивая, она осознавала услышанное.

– Да. Ты не хотела ему звонить. Но Гала активировала твой комплекс. Как на кнопку нажала. Понимаешь теперь, почему советы подруг и мам чаще вредят, чем помогают?

Анна замолчала. Достала из сумки сигареты и закурила. В ее внутренний компьютер ввели новые данные. Файлы открывались заново и проверялись на соответствие сделанным выводам. Она инвентаризировала свои поступки.

– Получается, что я и письмо Матвею написала, и на первое свидание пригласила по той же причине.

Теперь вопросительно смотрел Виталик.

– Костя… Из всего своего окружения я выбрала именно того человека, который подаст мне идею самой пригласить на свидание. Поддержит и заставит.

– Получается, да, – подумав, вынес вердикт психолог.

– Смотри, – Анна взяла его блокнот. – Матвей производит внушение, – нарисовала на листе стрелку. – Если у жертвы система ценностей устойчивая, личность сильная, то программа не работает напрямую, поэтому бессознательное ищет того, кто рационализирует поступок.

– Получается, что так.

– Значит, когда я пришла в клинику и Матвей попросил дать ему время, он произвел внушение.

Друг внимательно слушал.

– Но решение не ехать в Одессу я приняла сама. Из-за этого же комплекса?

– Что он тебе сказал?

– Что он потерял нечто важное. «И теперь я ищу в толпе маленьких брюнеток и замираю при виде бежевых джипов», – процитировала она Матвея.

– Страх, вина и сомнения – три инструмента, с помощью которых комплексы защищают себя.

– И это, между прочим, те кнопки, на которые давит пикап, – подтвердила Анна. – Сомнение. Я приняла решение сама, чтобы потом не жалеть. Лучше сделать и пожалеть, чем всю жизнь прожить, жалея, – озвучила она мысль, которая пришла ей в голову тем вечером.

Виталик громко вздохнул:

– Матвей пригласил тебя туда, где его статус выше. Был в маске, потому что знает влияние своего взгляда. Произвел внушение, вместо того чтобы рассказать правду. И когда не сработало, исчез.

Анна не смогла возразить. Виталик, как всегда, во всем прав.

– Что ты собираешься делать?

– Хочу понаблюдать за ним.

Друг громко застонал.

– Матвей исчерпал все авансы! Ему нужно на брюхе ползти от метро к твоему дому, чтобы ты только согласилась его выслушать, – сокрушался он. – Аннушка! Пойми! Там, где нет признания, раскаяния быть не может.

Психолог пронзал ее взглядом. Его синие глаза наполнились горечью. Он напоминал отца, который хочет уберечь своего ребенка от ожога, объясняя последствия опасного поступка. Его взгляд говорил: будет больно, а рана будет заживать долго. Но непослушный ребенок, не слыша, тянул руки к огню. Если бы только понимания было достаточно, чтобы остановиться… Понимание – это только первая ступень. Виталик опять вздохнул.

– Ты хотя бы техники психозащиты используй при встрече с ним, – в его голосе угадывалось смирение.

– Что это значит? – Анна подняла бровь.

– Установка энергетического барьера, – пояснил он. – Энергетический барьер позволяет защитить себя в случае гипнотического и психического воздействия.

– Это как?

– Каждый организм способен выстроить вокруг себя энергетическую защиту, которая ограждает от воздействия внешних энергоинформационных полей. Эта энергетическая защита может принимать любую форму: стены, конуса, шара, цилиндра. Чтобы поставить мощную энергетическую защиту, нужно иметь очень развитое воображение, уметь мысленно вызывать реалистичную иллюзию тактильного ощущения.

– Это не проблема. Я медитирую много лет и могу представить себе все что угодно. Но, по-моему, мы переходим от психологии к магии, – улыбнулась она.

– Понятно, что это не психология. Но этим техникам тысячи лет. В то же время – что такое порча? То же внушение, но с пожеланием человеку зла. Негативное внушение – это насильственное вмешательство в психику, а значит, и в энергетику.

– Хорошо, буду применять, – согласилась Анна. Если она начнет сопротивляться и в этом, то друг не выдержит. Она тянула руки к огню, но согласилась надеть перчатки. – Какую именно?

– Любая удобная тебе конструкция, но с зеркалом. Закрываешь глаза. Глубоко вдыхаешь и представляешь. И важно чувствовать присутствие барьера на протяжении всего общения.

Анна смиренно кивнула.

– Но самое главное – это спокойствие и отчужденность. Если ты разозлишься, ты проиграешь.

– Виталик, ты же знаешь: я умею управлять своими эмоциями.

Друг снова посмотрел на нее своим фирменным пронзительным взглядом.

– Может, в твоем поведении и есть смысл, – с горечью в голосе сказал он. – Развитая личность должна в совершенстве овладеть следующими навыками: познать свои комплексы, научиться их контролировать, познать самомотивацию, видеть комплексы в других, влиять на комплексы. Только последний пункт не про манипуляцию, а про то, чтобы помочь другому вырасти, стать зрелой личностью. Может, благодаря Матвею ты должна научиться влиять?

Виталик задал этот вопрос не Анне – она точно не знала ответа, – его вопрос скорее адресовался жизни. Анна посмотрела на друга с благодарностью. Он изо всех сил старался уберечь, но принял ее выбор.

– Может, Матвей больше и не появится, – предположила она. – Я обещаю тебе, что не стану инициировать встречи с ним и буду использовать технику психозащиты.

Виталик одобрительно кивнул. Мобильный Анны заиграл рингтон.

Экран высветил «Гала».

– Дай я с ней поговорю, чтобы она таких советов больше не давала, – безоговорочно потребовал психоаналитик.

Она протянула телефон.

– Гала! – восторженно начал он.

Анна не слышала, что отвечала подруга, но видела, что Виталик терпеливо слушает.

– У меня после рассказа Аннушки возник к тебе вопрос, – он выдержал театральную паузу. – Вы на чьей стороне воюете? На нашей? – с драматическим удивлением переспросил психолог. – А ведете себя как лучший друг пикапера!

Анна рассмеялась.

* * *

Она зашла в квартиру. Буржуй мирно спал в углу дивана. Сегодня он не встречал. «Может, он встречает только тогда, когда есть повод для волнения?» Анна вопросительно взглянула на кота, но тот остался на своем месте. Зашла в гардеробную, переоделась в домашнее платье. Слова Виталика звучали в ушах. Она, безусловно, уважала его мнение, но между уважением и послушанием огромная разница.

Взяла ноутбук. Первое, о чем он уведомил, – чат «Андрейчук Матвей». Открыла файл. Внимательно вчитывалась в текст, присланный Матвеем.

«Что привело вас в пластическую хирургию?», «Вы считаете, что в Украине возможно стать пластическим хирургом?» – этот вопрос показался особенно глупым, заставляющим усомниться в интервьюере и его целях. Согласно этой формулировке, Украина настолько ущербная страна, что пластическим хирургом в ней стать нельзя. Анна улыбнулась. «Можете ли вы, оперируя, изменить жизнь пациента?», «В современном мире резко возрастает количество пластических хирургов, которые предлагают услуги подобного рода. Насколько опасна эта тенденция для вас?», «Как выбрать своего пластического хирурга?». Анна рассмеялась: когда нож проникает в тело, это однозначно меняет жизнь; да уж, конкуренция – крайне опасная вещь. Это не интервью, это бред сумасшедшего или человека, который хочет создать видимость интервью. Она хохотала. «Кто придумал эти тупые вопросы и для чего?» Ее накрыл безудержный смех. «Неужели Матвей этого не видит?» Она прочитала его ответы. В глаза бросилось то, что он явно старался. Вопрос – для чего? Но и к ответам Матвея было много претензий. Анна вздохнула. «Зачем врать? Это не интервью. Максимум вопросы для маркетингового исследования. Этому “профессионалу” немедленно нужно забыть слова “интервью” и “журналистика”. А может, странные вопросы по-быстрому придумал сам Матвей, чтобы подтвердить свою занятость?» Она отправила сообщение: «Можешь сейчас говорить?»

* * *

Анна спала в объятиях теплого мягкого одеяла. Когда пишешь, каждая буква, запятая, пробел наполняются энергией, которой предстоит стать смыслом для того, кто соприкоснется со словами. Количество ее текстов давно не измерялось страницами. Оно измерялось килограммами. «Вы пишете?» – «Да». – «Что вы написали?» – «Десять килограмм». Многие пишут килограммы, потому что это работа. Анна же писала только тогда, когда не написать невозможно. Она освободила себя от обязательств в отношении творчества, когда стала маркетологом. Платила за свою свободу творить – рабством, занимаясь тем, что не любила, ради того, чтобы наполнять свои знаки смыслом. Несвобода дала иллюзию свободы.

Во сне знаки и буквы превращались в смыслы. Эта картина была наполнена энергией света, магией, гармонией. Буквы выстраивались на странице, словно по мановению волшебной палочки. Но музыка, сопровождавшая этот процесс, удивляла. Она полностью противоречила, разрушала, обижала эту картину. Анна наконец поняла, в чем диссонанс: рингтон. На тумбочке возле кровати беспрерывно звучала мелодия мобильного. В полусне Анна протянула руку и обезвредила телефон, нажав кнопку «Ответить».

– Почему ты не отвечаешь? – прозвучал мужской голос.

– Я сплю, – пробормотала она.

– Мы же договорились о встрече, – его слова словно окатили ведром холодной воды.

– О встрече?! – она не спрашивала, а, скорее, только осознавала.

– Аня, мы же договорились встретиться в 13:00.

В этот момент она поняла, что звонит Матвей. Сегодня суббота. Они договаривались. Хотя слово «договориться» редко имеет отношение к Матвею. Но оно принесло пробуждение.

– А сейчас сколько?

– Двенадцать тридцать.

– Матвей, я однозначно не успею к часу, – зевая, заключила она.

Открыла глаза. Солнце светило ярко, наполняя собой спальню, – по-настоящему. Когда мы настоящие, мы наполняем. Когда нет, тогда – нет.

– А во сколько?

– В 13:30, – честно обозначила реальность Анна.

– Почему?

Вопрос странный. Но и ответ Матвей получил такой же:

– Я писала роман до семи утра.

* * *

Анна подъехала к парковке ресторана на Владимирской улице. Теперь это стоянка ресторана. А на самом деле – тротуар напротив оперного театра. Она оставляла здесь машину на протяжении трех лет. Парковщик уверенно подошел к авто.

– Давно вас не было, – поприветствовал он.

Она вначале удивилась: столько лет прошло, а он все тут. Потом улыбнулась.

– Офис переехал на Крещатик, – ответила лаконично и честно.

– Вы к нам пообедать?

– Нет. Я жду человека.

– Понял. Включите габариты.

Вместо ответа она нажала кнопку и протянула ему двадцать гривен.

– Всегда приятно вас видеть, – ответил парковщик.

Анна взглянула на здание. Когда-то она арендовала в нем офис ради вида из окна. Главный зал смотрел на оперный театр. Тогда серое, не ремонтировавшееся с советских времен сооружение слыло чудовищем. Напротив стоял шикарный новый бизнес-центр. Вид на оперный театр открывался одинаковый, но цена аренды разнилась. Анна знала владельца фешенебельного бизнес-центра, поэтому получила равнозначные ценовые условия. Она выбирала между двумя вариантами. И когда отказала новострою, возмущение владельца вылилось во фразу: «Как вы могли выбрать это убогое здание?» – «Понимаете, когда я подхожу к окнам своего офиса, я вижу оперный театр и ваше красивое новое здание. Или вижу оперный и серое убогое… Чувствуете разницу?» – «И что делать?» – спросил тогда владелец. «Немедленно отремонтировать здание напротив. Вид из окна определяет многое», – ответила она.

С тех пор прошло много лет. Здание отремонтировали только в этом году. Анна посмотрела вверх. Постройку советских времен облицевали современными белыми плитами. Снаружи она обрела новую жизнь. Взгляд уперся в окна на седьмом этаже – окна офиса, в котором она провела три года. В ее кабинете висела та же римская штора, а в огромном холле виднелись те же зеленые роллеты, которые она выбрала семь лет назад. Анна горько улыбнулась: облицевать фасад легко – поменять внутреннее содержание намного сложнее.

Она посмотрела на часы приборной панели: 13:30. Взгляд автоматически устремился вдаль, и в ту же секунду она увидела Матвея, переходящего дорогу по зебре. Он направлялся к условленному месту встречи. «Вовремя!» Удивление парализовало. Она наблюдала за ним, идущим по зебре. Мокасины, узкие черные джинсы, широкая футболка, кожаный рюкзак за спиной, ирокез и солнцезащитные очки. Все тот же подросток.

С момента их телефонного разговора в среду прошло три дня. На следующее утро Матвей прислал сообщение: «Привет! Отправил тебе вчера текст и вырубился». Она написала: «У меня есть много мыслей насчет текста и на эту тему в целом». В ответ молчание. И только поздно вечером пришло зеркальное СМС: «Можешь сейчас говорить?» Она написала «Да» и услышала звонок. Эмоции от прочитанного интервью за сутки иссякли, поэтому Анна дала лишь общие рекомендации.

Матвей сказал, что завтра оперирует, и предложил встретиться в субботу. Разбираться в том, почему он не звонил сутки, она не стала. Вместо этого погрузилась в написание романа. Она не ждала ни встречи с ним, ни звонка. То, что они договорились увидеться, еще не означало, что это произойдет. Поэтому его сегодняшний звонок удивил.

Это первая встреча вне клиники с момента их разрыва. Еще неделю назад Анна была убеждена, что им не о чем говорить. Она посмотрела на него внимательно. Она не доверяла ему. У нее не было ни одной причины ему верить. Она сказала Виталику, что хочет понаблюдать за ним, чтобы убедиться. Но на самом деле его голос продолжал будоражить. Анна осознавала, что он манипулятор, но и отказать во встрече тоже не могла. «Что делать с этим влечением? Как отключить кнопки, так искусно нажатые им?» Она никак не могла понять, чего он от нее хочет. «Поговорить? О чем? Может, он все-таки расскажет правду?»

Вспомнила рекомендацию Виталика о технике энергетической защиты. Закрыла глаза, глубоко вдохнула и представила, что на ней зеркальные доспехи. Матвей подошел к автомобилю и уверенно открыл пассажирскую дверь. Сел, забросил рюкзак на заднее сиденье, снял очки и громко вздохнул. Анна тоже сняла очки. Он посмотрел оценивающе и воскликнул:

– Глазам не верю! Люди, посмотрите! Богинская в джинсах!

Сегодня она действительно в джинсах. Но зачем так кричать?

– Я в шоке! – продолжал игру Матвей.

– Рада, что смогла удивить, – дежурно улыбнулась Анна.

На самом деле она надела первое, что попалось в гардеробной. За тридцать минут ей пришлось принять душ, высушить волосы, нанести макияж, одеться и выйти из дома, чтобы прибыть вовремя. Хотя, быть может, это ее бессознательное. Он много раз говорил, что не понимает ее длинных юбок. Матвей смотрел горящими глазами.

– Я что, впервые в джинсах? – на всякий случай уточнила она.

– Ага, – довольно прокомментировал он.

Анна окинула его взглядом. Ощутила запах ванили и вместе с ним еще большее волнение. Она опять волновалась рядом с Матвеем. По спине побежали мурашки.

– Куда едем?

– Не знаю. Куда угодно, где можно поговорить.

– «Веранда»?

– Вы и мертвого уговорите! – выдал он свой стандартный ответ.

Она нажала на газ. В августе субботний Киев прекрасен. Дороги наполнены не автомобилями, а солнечным светом, покрывающим все вокруг золотой пылью. Включила музыку. Они ехали молча. Анна вскользь поглядывала на Матвея. Тот использовал странный жест, которого она не замечала за ним раньше, – интенсивно стучал подушечками пальцев по лбу над бровями. Стучал спокойно и ритмично.

– Что ты делаешь? – не сдержалась она.

– Голова болит.

– ТЭС? – Несколько лет назад она изучала «Технику эмоциональной свободы». Это одна из меридианных техник, основанная на принципах акупрессуры и западной психологии.

– Ага, – ответил Матвей. Он продолжал стучать пальцами по лбу.

– А почему голова болит?

– Много работы, – пояснил он и повторил: – Богинская в джинсах!

– Я ношу джинсы, когда погружаюсь в творческий процесс, – заметила она.

– Ты сказала, что писала до утра. Что пишешь?

– Роман.

– Роман?! – еще больше удивился Матвей.

– Но ты же сам говорил, что с моим талантом прозаика нужно писать романы. Забыл? – Анна хитро улыбнулась. – Знаешь, в чем твоя проблема, Матвей? – Он молчал, поэтому она продолжила: – Ты слишком мало обо мне знаешь.

– И о чем роман? – проигнорировал он замечание.

– О том, как жить жизнь, – коротко ответила она.

Он улыбнулся. Анна прочитала на его лице неверие, но в этом случае не собиралась убеждать в обратном. Они подъехали к ресторану. Матвей, как всегда, забрал рюкзак и открыл ей дверь. Анна подала руку. Он окинул силуэт оценивающим взглядом:

– Джинсы, между прочим, крутые, а вот рубашка сюда не подходит.

Анна опешила. Посмотрела на себя. На ней белая рубашка из тонкого батиста и светло-голубые рваные джинсы-бойфренды. Джинсы, аналогов которым она не видела ни у кого. Каждый раз, когда она их надевала, девушки подходили с вопросом «Что за марка?». Потому что ткань, цвет, вытертость и вырезы производили неизгладимое впечатление. Завершали образ бежевые босоножки на тонкой шпильке. Анна посмотрела на Матвея возмущенно и холодно произнесла:

– Чтобы давать оценку чьему-то стилю, нужно самому быть безупречным. На твоем месте я не стала бы делать замечание моей рубашке Chloe из коллекции этого года, будучи одетым в растянутую майку и узкие выцветшие джинсы.

Матвей замер, потом пробормотал:

– Я надел первое, что попалось на глаза.

– А почему ты решил, что я сделала по-другому? – парировала она.

– Ну да! Ты же любишь папиков! Они носят респектабельные костюмы.

Она посмотрела ошеломленно и ответила ледяным тоном:

– Между мной и Стасом была разница в десять лет. Я не верю в отношения с большой разницей в возрасте.

«А вот тебе, я заметила, нравятся женщины постарше», – хотела добавить она, но сдержалась. Однако ехидная улыбка проступила на лице, как будто она это сказала.

Они пересекли зал ресторана и вышли на летнюю террасу: практически все столики свободны. Матвей уверенно направился в дальний угол. Анна расположилась на диване, он сел напротив. Она заказала кофе с молоком, воду и мороженое. Он – лимонад. Доктор сверлил ее долгим взглядом. Своим фирменным взглядом.

– Я же просил! Не выходи из комнаты! – неожиданно воскликнул он. На лице Анны застыло удивление.

– А у тебя кольцо! – растягивая гласные, упрекнул он.

Перевела взгляд на свою правую руку. На безымянном пальце в лучах солнца переливались бриллианты. Кольцо не обручальное, но подумать так можно. Она носила его в те периоды, когда хотела минимизировать внимание мужчин. Просто поднимаешь руку и сообщаешь: «Я замужем!» Хотелось сказать: «Ты сам вышел из комнаты, Матвей!» Но вместо слов вылетел глухой звук: Анна закашлялась.

– Ты болеешь? – удивился Матвей.

– Нет. Сама не понимаю, что происходит, – она выпила воды. – Избегаю излишнего внимания мужчин, – коротко пояснила она появление кольца, когда кашель отпустил.

Матвей пронизывал ее взглядом.

– Так ты ездила в Одессу? – вдруг выдал он. Вопрос прозвучал как выстрел.

– Нет, – автоматически ответила она.

– Почему?

«Следователь» внимательно всматривался в ее лицо. В эту секунду Анна отчетливо поняла, что он отслеживает невербальные признаки лжи. Появилась возможность проверить глубину его познаний.

– Мы должны были ехать компанией, а в итоге оказалось двое мужчин и я. Мне такая комбинация показалась опасной, – соврала она.

– Поэтому ты не поехала? – не сводя с нее глаз, спросил он.

Кивнула в ответ. Матвей просиял и радостно воскликнул:

– Ты как я! Никак не могла определиться – с кем. – Он неожиданно вскочил и в секунду оказался на диване рядом с ней.

– Так ты же определился, – подтрунила она.

Матвей посмотрел внимательно. Она почувствовала, что его коленка соприкоснулась с ее. Он громко вздохнул и отрицательно покачал головой:

– Понимаешь, я вижу себя с тобой сегодня и не вижу через двадцать лет. А с ней я не могу представить себя сейчас, но вижу в старости.

На лице Анны читалось удивление.

– Я вообще не понимаю, как ты можешь увидеть нас, если ты совсем не знаешь меня. Ты не провел со мной ни дня, – сказала она то, что думает.

– А ты видишь нас в старости?

– Десять дней назад мы расстались. Забыл?

Матвей поджал губы.

– Я живу здесь и сейчас, – продолжила Анна. – И если тебе хорошо с кем-то в настоящем, то когда-нибудь может прийти старость. «Завтра» не наступит никогда. Завтра ты проснешься, и это опять будет сейчас.

«Как можно не понимать очевидного?» – подумала она.

– Могу дать тебе совет, – из ее груди вырвался вздох. Матвей ждал продолжения. – Реши, что для тебя важнее: настоящее или эфемерная старость, до которой можно и не дожить.

– Ты точно инопланетянка, Аня! – разочарованно застонал он.

Анна смотрела удивленно: неужели он ожидал, что она станет уговаривать его быть с ней? Ей почему-то вновь стало жаль его. С ней происходило что-то инстинктивное. Хотелось прикоснуться к нему. Она не успела себя остановить. Дотронулась до его руки:

– Хочешь, я помогу тебе?

Он кивнул.

– Если ты выбираешь между мною и ею, то не стоит выбирать меня. Если ты не чувствуешь разницы между мною и ею – останься с ней. Я тебя ей дарю.

– И ты не будешь за меня бороться? – шокированно спросил Матвей.

– Я могу бороться только за себя, – отрицательно покачав головой, ответила Анна.

Он фыркнул.

– Я уже довыбирался! Меня все послали, – в голосе звучало возмущение.

Анна едва заметно улыбнулась: значит, Марина что-то поняла.

– Так бывает, когда слишком долго выбираешь, – прокомментировала она.

На столе завибрировал телефон Матвея. И в этот момент Анна осознала, что все это время он лежал открыто, экраном вверх. Наверное, Марина все-таки удалила доктора из своей жизни. Экран сообщал, что звонит Славик.

– Слушаю, – начал разговор Матвей.

Анна не слышала, что сказал ему друг, но ответ был такой:

– Посмотри в холодильнике на нижней полке. В ресторане. Да. Пока нет.

Он вернул телефон на стол.

– Я говорил, что у меня проблемы из-за тебя?

Анна подавилась кофе. Ее округлившиеся глаза значили больше, чем слова.

– Помнишь, я в другую клинику на прием не поехал? Остался с тобой.

Анна кивнула.

– Так меня из-за этого уволили! – с восклицанием завершил он.

– А я здесь при чем? Ты же сам не захотел ехать.

– Потому что если бы я мог проснуться, то поехал бы. Так что меня уволили из-за тебя, – заключил он.

Перед глазами Анны возникла картина того утра после его признания в любви, когда он собирался сварить борщ, но неожиданное СМС от неизвестной отправительницы резко изменило планы. День под кодовым названием «Холодный душ». Сейчас она полностью убеждена, что отправителем была Марина. Его тонкий серебристый браслет на правой руке, с которым он вернулся из Днепропетровска, подтверждал это. Анна хотела сказать, что его уволили из-за его безответственности и юбок, в которых он потерялся. Но вместо этого опять начался приступ глухого кашля. А Матвей продолжил:

– Поэтому теперь нужно искать, где оформить трудовую книжку. Так что ты мне должна.

Анна изумилась.

– Когда ты уже начнешь клиентов приводить?

Она открыла рот, чтобы ответить, но вновь закашляла. «Что это?» Опять завибрировал телефон. Матвей встал из-за стола.

– Я отойду поговорить, – кратко сообщил он и бросил в трубку: – Да, Славик.

Анна смотрела на уток, плывущих по Днепру. Невыносимо странный разговор. Тремора она сегодня не чувствовала. Техника Виталика однозначно дала результат. В этот момент ее пронзила головная боль. Сильная пульсирующая боль в области третьего глаза. Матвей вернулся на диван. Громко вздохнул. Взял ее за руку. Начал водить указательным пальцем по ее ладошке.

– Аня, ты непробиваема, – грустно заключил он.

Она смотрела непонимающе.

– Мне нужно ехать в клинику.

* * *

Анна зашла в квартиру. Боль сжимала голову в тисках. Не снимая обуви, направилась в кухню, открыла тумбочку и достала из аптечки болеутоляющее. В пачке не хватало одной таблетки. Анна вспомнила тот вечер, когда играли финальный матч чемпионата мира по футболу: тогда у нее так же болела голова. Она запила таблетку.