Возвращение не предусмотрено

– Труп принадлежит примару, сэр. И этот примар был тренирован для рукопашных схваток. Об этом говорят деформации на его костях, а также развитая мускулатура.

Пятьсот десятый и Кархард многозначительно переглянулись.

– Хорошо. А что вы можете сказать о шпионском аппарате?

– Могу сказать, сэр, что аппарат исправен и на нем была произведена передача файла, но без маршрутной его части. Мои специалисты утверждают, что он мог не дойти до адресата, застряв в архивах промежуточных станций.

– А что содержал этот файл, вы определили? – мгновение помолчав, спросил майор.

– Пока что сделать это невозможно, – честно признался Хоуп.

– В силу каких причин?

– В силу некомплекта личного состава. У нас нет квантового механика…

Кархард посмотрел на Пятьсот десятого, тот утвердительно кивнул:

– Да, есть такая проблема. Но еще до обеда мы ее решим. Механик уже едет…

Сообщив эту радостную весть, Пятьсот десятый сделал неопределенный жест рукой и добавил:

– Идите, капитан, переодевайтесь. Нам пора идти в промышленную зону.

– Да, сэр, конечно.

Хоуп повернулся и вышел в коридор. Худой лейтенант отпрыгнул от двери, и капитан понял, что тот подслушивал.

«Может, прямо сейчас сдать его Кархарду?» – подумал он без всякого энтузиазма, однако решил этого не делать и отправился переодеваться в костюм индивидуальной защиты.

Костюмы выдавались на втором этаже, в небольшом помещении, отделанном холодным кафелем.

– Здравия желаю, сэр, – приветствовал Хоупа сержант, отвечающий за выдачу и возврат средств защиты. – Опять к нам?

– Опять, – сухо ответил капитан.

– Какой размерчик? Двенадцатый?

– Откуда двенадцатый? У меня всегда был восьмой, – возразил Хоуп.

– Восьмой так восьмой, – пожал плечами сержант. – Просто я хотел вам поновее дать… А то восьмые размеры старые уже, все чаще господа офицеры на химические ожоги стали жаловаться… Но раз вы хотите восьмой, – бормотал под нос сержант, копаясь в дезинфекционной камере, – то вот вам восьмой.

С этими словами он положил перед Хоупом защитный комплект.

– А-а… двенадцатые есть? – поинтересовался капитан.

– Есть, как не быть. Для вас всегда припасу который получше. – Сержант убрал восьмой номер и положил перед Хоупом двенадцатый. – Опять же масочка на нем попросторнее, когда блевать начнете, не захлебнетесь, а то вон приезжий полковник…

– Да с чего ты взял, что я в маску блевать собираюсь?! – закричал Хоуп, разозленный наглостью сержанта. Однако тот лишь понимающе улыбнулся и ответил проникновенным тоном:

– Так ведь никто из господ офицеров блевать не собирается, но раз уж вы идете на закладку катализатора, то всякое может случиться… Вы ведь ни разу еще на закладке не присутствовали?

– Не присутствовали… – как завороженный повторил Хоуп, прижимая к себе стальной чемоданчик. – То есть не присутствовал…

– Ну ничего, авось пронесет.

19

Спустя четверть часа капитан Хоуп уже стоял рядом с такими же, как он, переодетыми в пластиковые костюмы офицерами. Их набралось одиннадцать человек и все ожидали выхода Пятьсот десятого и майора Кархарда.

Наконец те появились, также одетые в защитные костюмы, однако их цвет был не грязно-желтый, как у всех остальных, а салатовый, отчего оба старших офицера походили на гусениц.

– Пошли, – глухо скомандовал Пятьсот десятый и двинулся первым, предоставляя остальным следовать за ним.

Идти пришлось долго. На проходных с периметра в периметр то и дело возникали какие-то заминки, и часовые нервно передергивали затворы. Приходилось связываться с начальником караульной смены и ждать, когда он придет для выяснения вопроса, а тем временем вся группа стояла под прицелами сидевших на вышках пулеметчиков.

Наконец эта часть путешествия закончилась, и группа спустилась в долину на медленном фуникулере. Затем все перебрались на специальные пассажирские вагонетки и покатили прямо на стену стелющегося по земле тумана, из которого то и дело доносились чавкающие звуки действующих гейзеров.

Скоро вагонетки вкатились внутрь белых облаков, и капитану с непривычки показалось, что он ничего не видит. Однако позже, присмотревшись, он стал различать кипящую в скважинах грязь и снующих вдоль булькающих ям служителей, вооруженных длинными щупами.

Возле скважины, обозначенной связкой из синих ламп, вагонетки остановились. Все прибывшие сошли на специально приготовленный помост. И Хоуп сошел тоже.

Его слегка трясло от волнения, поскольку он понимал, что сейчас должно произойти что-то ужасное.

– Как ведет себя субстанция? – спросил Пятьсот десятый у служителя в синем костюме с большой буквой «К» на спине, что означало «катализатор».

– Успокоилась полностью, сэр, – ответил «синий».

– Тогда вызывай транспорт…

– Есть, сэр, – ответил «синий» и, достав рацию, произнес в нее несколько непонятных слов.

Скоро по колее застучали колеса, и по параллельным путям к яме подъехала еще одна вагонетка, нагруженная длинными тюками.

Вместе с вагонеткой прибыла многочисленная команда грузчиков в синих комбинезонах. Они стали быстро распаковывать поклажу.

– Хоуп! – позвал Пятьсот десятый, и капитан, оторвавшись от праздного созерцания, поспешил к начальнику.

– Нужно проследить, как будут меняться оптические характеристики воздуха, – пробубнил Пятьсот десятый. Сквозь затемненное стекло костюмной маски его лицо выглядело совсем не таким значительным, как в кабинете.

– Да, сэр, конечно, – ответил Хоуп и тотчас распахнул стальной чемоданчик. Он уже достал портативный дефрактор, когда услышал странные звуки, и чуть его не выронил.

Капитан обернулся: в руках рабочих отчаянно бился живой человек. Бедняга был связан, закрывавшая рот капа не позволяла ему кричать, и он лишь мычал и пучил глаза, зная, что его ждет.

«Да это же девайс!» – догадался Хоуп, не в силах оторвать взгляд от ужасной сцены.

Вскоре девайса стали опускать ногами вниз в жирные складки грязи. Едва их коснувшись, абориген выгнулся дугой, но вдруг обмяк, позволяя топить себя дальше.

Когда беднягу отпустили и на поверхности субстанции остались торчать только его голова и плечи, получившая жертву яма активизировалась и грязь в ней начала сгущаться и подрагивать.

Лишь усилием воли капитан Хоуп заставил себя вернуться к своим обязанностям. Он посмотрел на показания дефрактора и неверным пальцем нажал кнопку «Запись».

«Так вот о чем говорил мне сержант», – вспомнил Хоуп, глядя, как подергивается тело девайса, которое пробовали на вкус невидимые силы скважины.

Наконец последовал неожиданный для Хоупа рывок, и тело жертвы в одно мгновение исчезло, а грязь сомкнулась над ним с удовлетворенным чавкающим звуком.

Кто-то радостно засмеялся и зааплодировал. Остальные подхватили эти аплодисменты, шлепая одетыми в толстые перчатки ладонями. Звуки получались глухими и оттого какими-то жуткими, а существа в мешковатых костюмах напоминали стаю сошедших с ума пингвинов.

– Хорошо получилось, чисто! – Этот голос принадлежал Пятьсот десятому. – Ты замерил показания? – спросил он, обращаясь к Хоупу.

– Да, сэр. Замерил…

– Тогда поехали дальше. Нам еще сегодня четырнадцать скважин загрузить надо…

Вся группа расселась на прежние места, и вагонетки покатили дальше. Следом за ними двинулся транспорт катализаторной бригады, рабочие которой заботливо поправляли тюки, чтобы с ними ничего не случилось.

20

Возвратившись из долины, Хоуп еще какое-то время сидел в хранилище защитных костюмов. Сержант Пэнтфилд, который ведал сохранностью и очисткой костюмов, отпаивал его отвратительным кофе.

Капитан-инспектор тупо пил безвкусную жидкость, пока ему не захотелось в туалет.

– Спасибо вам, сержант, – сказал он, поднимаясь со скамьи. – Вы вовремя меня поддержали.

– Ничего, сэр. Всегда рад услужить господину офицеру.

Хоуп подобрал свой чемоданчик и, кивнув на прощание, вышел в коридор, чтобы успеть в туалет. Там, возле самого удобного писсуара, расположенного у окна, он встретился с Пятьсот десятым.

– Что вы себе позволяете, Хоуп?! – недовольно произнес начальник промышленной зоны. – Вассерман уже сорок минут ждет результатов замеров, а вы как в гейзер провалились!

Упоминание о гейзерах вызвало у капитана подергивание левой щеки.

– Прошу прощения, сэр, но мне было не по себе, и сержант Пэнтфилд отпаивал меня кофе, – признался Хоуп.

– Ах, ну да! – вспомнил Пятьсот десятый, застегивая брюки. – Вы же у нас в первый раз.

– Так точно, – подтвердил капитан и посторонился, пропуская начальника.

Тот остановился возле умывальника, пустил воду и задумчиво посмотрел в зеркало, где отражалось лицо немолодого урайца, страдающего невоздержанностью в еде.

– Давай отливай скорее и бегом к Вассерману. Мне интересно узнать, что он на это скажет…

– Есть, сэр.

Комендант ушел, и капитан Хоуп закончил свои дела в полном одиночестве.

«Наверное, я больше не смогу наблюдать за этими беднягами в бинокль», – подумал он, отсчитывая восьмую дверь от туалета – именно там в Отделе планирования интенсивности сидел капитан Бакс Вассерман.

– Привет, коллега, – поздоровался Хоуп и заискивающе улыбнулся. Вассерман выпучил на вошедшего свои рыбьи глаза и, не отвечая на приветствие, бросил:

– Давай.

Хоуп молча открыл чемоданчик и, вытащив из него дефрактор, взгромоздил прибор на стол Вассермана, зная, что его это взбесит.

– Мог бы сразу достать один концентратор!

– Извини… Одну минуту. – Хоуп выдернул за колечко пластинку концентратора и протянул ее Баксу. – На, анализируй…

– Без тебя проанализирую. – Вассерман быстро сбросил показания в архивный раздел базы данных и вернул Хоупу устройство.

– Можешь убираться, инспектор…

«Ах, вот в чем дело! Тебе моя инспекторская должность покоя не дает, червь», – усмехнулся про себя Хоуп, а вслух сказал:

– Я не могу, Бакс, Пятьсот десятый ждет ответа…

– Тогда и ты жди, – скривился Вассерман и указал Хоупу на стул в самом дальнем углу помещения. – Кстати, – лицо Вассермана озарилось неожиданной улыбкой, – как тебе в первый раз?

– Плохо, – не стал кривить душой Хоуп. – А кстати, ты не знаешь, откуда их берут – случайно не из той деревни, что возле лаборатории?

– Случайно не из деревни, – насмешливо проговорил всезнающий Вассерман. Ему хотелось оставаться таинственным и надменным, однако свойственная ему хвастливость брала свое.

– С побережья их таскают, чтобы здесь никаких волнений не было… – сказал он.

– Понятно… А какой в этом смысл, Бакси? Зачем этих несчастных ошпаривают в горячей грязи?

– Ты что, тупой? Они же и есть катализатор.

– Да уж я понял, что они – катализатор. Хотелось бы узнать научное обоснование…

– Это невозможно. – Вассерман отрицательно покачал головой, не прекращая долбать по клавишам узловатыми пальцами и поглядывать на экран, где росли и множились колонки бесчувственных цифр.

– Я понимаю, секретность.

Бакс перестал вводить информацию, посмотрел с ухмылкой на коллегу Хоупа и сказал:

– Нет, не поэтому. Просто никакого научного обоснования этой технологии нет. Мы суем в грязь этих папуасов, а грязь дает нам кристаллы. Механизм срабатывает уже не одну сотню лет, а когда на Политехе и Суихабере попытались поэкспериментировать, две тысячи гейзеров просто-напросто умерли.

– Умерли! – повторил пораженный Хоуп, прижимая к груди чемоданчик.

– Вот именно. С тех пор о подобных вещах даже не заикаются.

Больше Вассерман не проронил ни слова. Он работал еще с четверть часа, затем распечатал результаты и подал листок Хоупу.

– Вот, – сказал он. – Двенадцать из пятнадцати скважин заряжены на ближайшие полтора-два года. Три зарядки катализатора оказались неудачными. Это легко проверить – через десять часов гейзеры выбросят тела девайсов на поверхность… Ты чего, коллега?.. – спросил Бакс, видя, как пожелтело лицо Хоупа.

– Уже все нормально, – сказал тот и, глубоко вздохнув, через силу улыбнулся. – Я пошел к Пятьсот десятому.

21

Начальника промышленной зоны Хоуп застал в его кабинете – одного, без майора Кархарда.

– А, инспектор, – очнулся от своих мыслей Пятьсот десятый. – Ну что, Вассерман видел результаты?

– Видел, сэр.

– Какова была реакция?

– Чья реакция?

– Реакция Вассермана, конечно. Что он сказал?

– Он сказал, сэр, что в двенадцати случаях закладка катализатора прошла успешно, однако три другие скважины исторгнут тела девайсов обратно…

– Ну и ладно, это хорошие результаты… Кстати, – Пятьсот десятый, тяжело отдуваясь, выбрался из кресла, – пойдем, у меня для тебя кое-что есть.

– Да, сэр, конечно, – покорно согласился Хоуп.

– Это здесь, в соседней комнате.

Начальник толкнул дверь и радушным жестом предложил капитану войти.

– Ну как тебе? – спросил он, указывая на молодую рослую женщину с широкими плечами, массивными бедрами и соответствующим остальным частям тела бюстом.

– Я… – растерялся Хоуп. – Ну… на мой вкус она чуть великовата…

– Да я не об этом, капитан! Это же твой новый квантовый механик – лейтенант Элеонора Файвер. Рад?

– Ну конечно, – поспешно согласился Хоуп, глядя на румяную Элеонору.

– У нее, между прочим, солидный стаж экспертной работы в УРУ и… поощрения.

– Здравствуйте, сэр, – произнесла лейтенант Файвер и первой подала Хоупу руку. Тот ответил на рукопожатие и отметил, что оно у лейтенанта более чем крепкое.

– Выходите на улицу, лейтенант, капитан Хоуп сейчас же последует за вами, – сказал Пятьсот десятый.

Элеонора молча подобрала свой вещевой ранец и вышла, а Хоуп невольно проследил за ней, оценивая ее стать.

– Хоуп, хочу тебя предупредить…

– Слушаю, сэр!

– Я знаю, что у вас, у янычар… – Пятьсот десятый взял подчиненного за пуговицу и принялся ее теребить. – В общем, я знаю, что вы любите размножаться и все такое… Но учти, эту Элеонору перевели из разведывательного управления за то, что она оторвала своему начальнику… ну ты понял. Он попытался сделать с ней это, а она, ты сам видел, какая она. Так что я тебя предупредил.

«И очень вовремя», – подумал Хоуп, у которого уже промелькнула мыслишка поприставать к Элеоноре в салоне гиббера.

22

Прошло уже больше двадцати лет, а Гумай Эренвой до сих пор очень живо помнил свой первый день пребывания в Стране Варваров. Тогда ему, молодому разведчику, казалось, что только от него зависит судьба Урайи, несущей тяжелое бремя войны с Примарской империей.

«Мы открыли эту страну, чтобы она стала нашим другом и союзником, – напутствовал Гумая его тогдашний наставник. – Если это произойдет, мы окончательно победим в войне».

«Ты должен найти их слабые места, – говорил начальник Эренвоя, – чтобы в случае необходимости покончить с этими варварами в два счета…»

Тогда еще лейтенант, Эренвой был уверен, что добьется если не одного, так другого, однако на деле все пошло совсем по-другому.

Страна Варваров, как окрестили ее в Разведывательном управлении, сама кипела от внутренних противоречий. Локальные конфликты и провокации, битвы индустриальных титанов и политических групп – все это требовало активной работы со стороны секретных служб, и устроиться на этой зыбкой почве было не так просто.

Позже, изучив местные обычаи, Эренвой понял, что лучшей защитой для него могут стать только нужные связи, которых он и начал добиваться щедрыми подношениями.

Вскоре Гумай приступил к созданию собственного плацдарма, на который позже и оперлось Урайское разведывательное управление. В помощь резиденту потекли технологии, которые он научился превращать в местную валюту, и профессиональные кадры УРУ для укрепления организации.

А еще ценные указания, в большинстве своем не блиставшие мудростью.

Как бы там ни было, Гумай Эренвой устоял и боролся изо всех сил, подминая тяжестью созданной им империи все попытки местных аборигенов выяснить, кого и что он представляет. Искусно раскинутые сети загодя предупреждали его об опасностях, и со временем Эренвой научился обходиться без крайних мер.

Руководство в Урайе отмечало его заслуги. Ему повышали жалованье и вручали премиальные бонусы. Однако Эренвой видел, что там, на родине, Страну Варваров никто не воспринимает всерьез, а к нему, лучшему резиденту, относятся как к исследователю занимательной фауны.

В тот период вооруженные силы Урайи сумели переломить ситуацию и завладели стратегической инициативой на всех фронтах. Примары сдавали планету за планетой, а урайские руководители пьянели от успеха.

До Страны Варваров им не было дела.

Однако все переменилось, когда примарам также удалось проникнуть в незнакомое прежде пространство. И, в отличие от урайцев, они отнеслись к подобному подарку судьбы очень серьезно, назвав этот район космоса Новыми Территориями. Само название подразумевало присоединение его к Империи.

Во вновь открытую страну началось вторжение примарских секретных служб, но поначалу Эренвой разделывался с вражескими агентами очень легко. Он контролировал службы безопасности самого мощного государственного образования – Объединения Англизонских Миров, и это позволяло ему уничтожать противника чужими руками.

Однако нетрудно было догадаться, что примары не сдадутся ни при каких обстоятельствах. Помимо собственной разведывательной работы они начали искать контакты с теми, кто был недоволен деятельностью тайной империи Гумая Эренвоя. Уж на что тонко и филигранно работал Гумай, а в Стране Варваров все же находились профессионалы, которые чувствовали внедрение в их мир «инородного тела».

Одним из таких людей и, безусловно, самым опасным из них был свободный агент Второго управления департамента криминальной безопасности Колин Дзефирелли. Независимый статус, наступательный характер и высочайшее мастерство делали Колина сильным противником, однако, пока Эренвой был над всеми, Дзефирелли не представлял для него угрозы. Все переменилось, как только примары навязали урайским агентам драку и тщательно сплетенная сеть резидентуры Эренвоя стала слишком заметна. Когда же примары начали сотрудничать с прославленным Дзефирелли, дела урайцев пошли совсем худо.

И на фронтах повторялась та же ситуация. Примары снова пытались вернуть себе преимущество, и временами им это удавалось. В УРУ тотчас вспомнили о Стране Варваров и потребовали у Эренвоя взять ее под полный контроль.

«Нам нужно во что бы то ни стало втянуть их в войну», – заявили резиденту, и ему ничего не оставалось, как заняться этой работой, но уже в других, предельно сложных условиях.

Помог случай, и частично приказ руководства начал выполняться – присланный из Управления человек был поставлен на должность военного министра.

В руководстве воодушевились и стали требовать чуть ли не немедленного объявления войны Империи примаров.

Так Эренвой оказался между двух огней. С одной стороны, ему приходилось отсылать обстоятельные отчеты, в которых он оправдывался и по пунктам объяснял, почему нельзя действовать так быстро. С другой, был вынужден руководить сопротивлением натиску примарской агентуры, усиленной великим и ужасным Дзефирелли…

Невеселые думы резидента прервал Леонард Маленков, который, как и сам Эренвой, являлся штатной единицей Урайского разведывательного управления.

– Я искал вас в кабинете, сэр, – сказал Маленков. – Но Ирма сказала, что вас нет…

– Ты хочешь спросить, почему я сижу в холле, среди этих растений? – Эренвой улыбнулся, чтобы продемонстрировать хорошее настроение.

– Это ваше дело, сэр…

– Да, мое. Просто здесь, возле цветочков, мне лучше думается. Ты что-то принес?

– Ничего хорошего. Человек, которого мы послали на Бронтзее, исчез.

– Жаль. – Резидент покачал головой. – Человек был толковый. Он так хорошо вписался и вдруг…

– Может, он еще появится?

– Не думаю… Как наш общий друг? Новая информация из госпиталя поступала?

– Все так же – между жизнью и смертью. – Маленков обошел острые листья маленькой пальмы и присел рядом с Эренвоем на скамью, украшенную затейливой резьбой.

– Кто бы знал, что этот парень кончит, как и его папаша, – усмехнулся резидент.

Дивар Кевиши, о котором он говорил, был заместителем директора Управления превентивного информирования, главной спецслужбы Объединения Англизонских Миров. Этот больной сукин сын стремился к авторитарной власти. Чтобы заручиться поддержкой урайцев, он пошел с ними на контакт и приложил немало сил, чтобы пост военного министра достался его новым союзникам.

Однако сам он при этом особых выгод не получил и попытался договориться с УРУ через голову полковника Эренвоя. Но тот прекрасно понимал, во что может вылиться такая торговля, и вскоре Кевиши «занемог». Он получил почти смертельную инъекцию того же состава, которым сам когда-то отправил на больничную койку своего отца, бывшего военного министра.

Руководство прислало Эренвою распоряжение – выяснить причины недомогания Кевиши, однако полковнику легко удалось доказать, что все их неприятности – дело рук Дзефирелли.

В Управлении не поверили и решили, что после двадцати лет безупречной работы резидент «сдал».

В шифровальный узел, находившийся на четыреста десятом этаже штаб-квартиры Гумая Эренвоя, полетели телеграммы, адресованные его заместителю – Лео Маленкову.

Опытный Эренвой догадался об этом, заметив странности в поведении помощника, а позже достоверно узнал о двойной игре Управления.

Вот и сейчас Маленков сидел с кислой физиономией, подпирая руками отяжелевшую голову, и Эренвой понимал его: очень нелегко подставлять под удар того, кто научил тебя выживать. Трудно, но, когда придет приказ, Лео его выполнит. В этом Эренвой ничуть не сомневался. Не сомневался и потому готовился сыграть еще раз – по-крупному.

Что его связывало с Урайей? Теперь уже практически ничего. Жена давно от него отказалась, дети тоже где-то затерялись. Полковник Эренвой отвечал теперь только за себя.

«Итак, Колин Дзефирелли – самый удобный вариант. Его я немного знаю, и почему-то мне кажется, что он даст шанс урайскому перебежчику», – размышлял Эренвой.

Неожиданно к его ногам упала чья-то тень. Полковник поднял глаза и увидел рослого парня из подразделения защиты. За его спиной стоял еще один, и на какой-то миг Эренвою показалось, что он опоздал и эти двое пришли именно за ним.

– Прошу прощения, сэр, – обратился к нему сотрудник. – Мистера Маленкова просят зайти на четыреста восьмой этаж.

– Хорошо, Свен, я сейчас буду, – быстро ответил Лео, не дожидаясь реакции шефа.

– Конечно иди, Лео, – сказал ему полковник. – Возможно, что-то важное.

Провожая глазами уходящего заместителя, он решил, что обязательно обманет этого сукина сына. Хотя бы для того, чтобы доказать себе – Гумай Эренвой еще в хорошей форме.

Оставшись в одиночестве, полковник посидел среди цветов еще пару минут, а затем вернулся в свой кабинет.

23

Ирма, как всегда, расцвела своей непревзойденной улыбкой, как будто и не составляла для Маленкова ежедневных отчетов о том, чем занимался шеф. Однако Эренвой ценил и такое – наигранное – внимание.

– Кто-нибудь искал меня? – спросил он.

– Никто, сэр, – с готовностью ответила Ирма. – Вот только мистер Маленков…

– С ним мы уже виделись.

– Тогда больше никто. – Ирма пожала пухлыми плечиками. – Может, подать кофе или чаю?

– Да нет, я лучше подремлю, – отмахнулся шеф и скрылся в кабинете.

Секретарша осторожно, на цыпочках подошла к двери и припала ухом к полированному дереву. Она прекрасно понимала, что дни полковника сочтены и следует максимально проявить себя перед Леонардом Маленковым.

Эренвой обошел свой кабинет, опустил на окнах старомодные алюминиевые жалюзи и в наступившем полумраке сел в рабочее кресло.

Теперь он мог себе позволить отдохнуть в расслабленной позе, поскольку благодаря его трудам система резидентуры стала похожа на государство в миниатюре. Снабжение, защита, нападение – все это функционировало вполне удовлетворительно и лишь в экстремальных случаях требовало вмешательства руководства.

Впрочем, руководством теперь был Маленков. Он, конечно, еще придет попозже, чтобы в двух словах изложить ситуацию «на фронтах» и попросить совета. Но о том, что уже принял решения, Лео не скажет.

«Ну и хрен с вами», – подумал полковник и, нажав на кресле шляпку обивочного гвоздика, запустил свою личную станцию слежения, о наличии которой никто не знал. Догадывались, конечно, но наверняка никто ничего сказать не мог.

Ее собрал для шефа бывший эксперт, который по состоянию здоровья был отправлен обратно в Урайю, где и умер. Об этом поступке Эренвой ничуть не жалел – что же это за секретной узел, если о нем будет знать еще кто-то, кроме него самого. К тому же он позволил эксперту умереть дома, на родном Гильерсе, среди мокрых окон, теплых дождей и омерзительно-серых урайских морд.