Длань Покровителей 1. Земля избранных

Он был из тех, кто в перерывах стоит у стены, смиренно ожидая начала следующего занятия. Из тех, кто ждёт, время от времени поглядывая на дисплей коммуникатора, когда перемена закончится. Чрезвычайно одинокий и чрезвычайно уязвимый в своём одиночестве. Для него не было ничего хуже, чем поймать на себе чужой любопытный взгляд. Но все особи курса и так знали, что он ‒ одиночка, и от этого было ещё более неприятно.

Отогнув манжет рукава рубашки, Нери приготовился к регистрации. Очередь шла быстро: каждому хотелось поскорее покинуть учебное помещение и ощутить, пусть даже на короткое время, дух свободы.

– Нери 42, – знакомый голос Профессора разбавил гомон, когда он сравнялся с кафедрой. Поймав на себе взгляд преподавателя, Нери попытался натянуть улыбку и сдержанно кивнул в знак почтения.

– Хорошего Вам дня, Профессор Юлий 4369, – пробормотал он первое, что пришло в голову, и потупил взор. Получилось неуклюже и как-то лизоблюдно. Да, думалось сегодня туговато: поток мыслей перебивали воспоминания о галлюцинациях. Но Нери опять справился: несмотря на тяжёлую ночь, он выжал максимум по группе – 96 баллов из сотни. Впрочем, ничего удивительного.

– У Вас светлая голова, – будто бы прочитав его мысли, заметил Профессор. – Редко можно встретить особь, чей мозг работает на все сто и не зависает при этом. Такие, как Вы, дают надежду на достойное будущее нынешних пре-имаго.

– Вы льстите мне, – произнёс Нери, ощущая, как кончики ушей становятся горячими.

Два шага до заветной двери. Перед самым регистратором кто-то ловко, но беззлобно отодвинул Нери назад, пройдя процедуру без очереди. Широкая спина, обтянутая ярко-синей водолазкой, мелькнула перед глазами и утонула в мерцающем свете холла. Сомнений не осталось: Шале 487 снова решил выделиться. Кто ещё может вести себя столь вызывающе?

Нери провёл внутренней стороной запястья над красным индикатором регистратора. Чужеродное покалывание пробежало по предплечью. Вверх по руке пронёсся лёгкий электрический импульс и остановился в районе ключицы.

«Нери 42, отделение пространственных трансформаций, курс 3» – выдал монитор. Нери легко коснулся пальцами клавиши «Верно», и монитор регистратора вновь вошёл в ждущий режим.

Предстояло решить, где и как провести следующий час.

Можно было отправиться домой и вдоволь налопаться мамиными харчами. Пора попытаться наладить отношения, в конце концов. Две несчастные остановки монорельса украдут у него лишь жалкие пять минут времени.

Но…

Ничто теперь не сможет заставить его вернуться домой раньше. Более того: теперь он будет искать лишний повод, чтобы задержаться. Дома слишком страшно. Там каждая секунда напоминает о том, что галлюцинации могут вернуться.

Проблема выбора решилась сама собой. Голод, уже во всю дававший о себе знать, отключил сознательную часть мозга и направил Нери в западное ответвление коридора, в сторону факультетской столовой.

Стеклянные двери расступились открывая взору просторное помещение с окнами-витринами от потолка до самого пола. Пахнуло сумасшедшей смесью аппетитных специй, тушёным соевым мясом и жареным топинамбуром.

В этот час столовая была переполнена. Варочные автоматы работали в полную мощь, нагревая воздух. Кондиционеры и вытяжка громко гудели, разбавляя звучный гомон молодых голосов.

Нери отсчитал ботинками три ступеньки и направился к единственному свободному столу в центре зала. Небрежно бросив рюкзак на стул, он провёл запястьем над индикатором в центре стола. Затихшая боль снова напомнила о себе, троекратно усилившись. Индикатор, издав мерзкое пищание, загорелся красным, оповещая посетителей о том, что стол занят.

Нери с готовностью вытащил из ячейки в стене тарелку и блестящие столовые приборы и поспешил занять место в хвосте толпы, сгрудившейся у варочных аппаратов. С долей раздражения он думал о том, что снова придётся активировать чип.

Неожиданно Нери обнаружил, что невысокая белобрысая девчонка, стоящая перед ним в очереди, с интересом глазеет на него, и поспешил отвернуться. Та, впрочем, и не думала отводить взгляд.

– Что, на мне цветы растут? – насмешливо процедила она звучным, высоким голосом.

– Ты первая начала, – буркнул Нери.

– Нужен ты мне больно… – раздалось в ответ.

Пытаясь выразить непочтение, Нери надменно фыркнул и отступил. Лучше будет держаться от неё подальше. Адекватности у этой особи, вероятнее всего, нет даже в зачатке. Воспитанности – тоже.

Странное предчувствие заколотилось в груди. Что-то связывало его с этой девчонкой, но он никак не мог понять, что именно. Он впивался взглядом в её спину, пытаясь увидеть сквозь ткань кофточки клеймо грязных, пока очередь медленно продвигалась вперёд. Девушка не отличалась усидчивостью: она елозила и дёргалась, как бабочка, насаженная на иглу.

– Эй, не мельтеши перед глазами! – не сдержался Нери, с вызовом посмотрев на девушку, когда та начала пританцовывать от нетерпения.

– Тебе-то что, – фыркнула юная особа, всплеснув руками. Что-то вывалилось у неё из-под мышки и с громким звуком грохнулось на пол.

Повинуясь дурацкой инстинктивной привычке, Нери наклонился, чтобы поднять упавший предмет…

Пф-ф-ф, что это? Череп?

Декоративные глазницы из облегчённого пластика недружелюбно смотрели на Нери. Челюсти скалились в зловещей ухмылке, демонстрируя тридцать два блестящих зуба. Габаритами шедевр едва ли превышал размер крупного яблока.

– Лучше будет тебе его не трогать! – носок женского ботинка бесцеремонно отпихнул руку Нери от черепа. – А ну, грабли прибери!

Слегка ошалев от хамства, Нери поднял глаза. Это, конечно же, была та самая шилозадая женская особь. Что-то показалось странным в её взгляде. И неудивительно: разве может быть всё в порядке с психоструктурой у пре-имаго, ведущей себя так?

– Да я… – только и успел пробормотать Нери.

Между тем, девчонка наклонилась и подняла сувенир с пола. А потом подарила Нери такой взгляд, что стало не по себе:

– Не лезь в следующий раз туда, куда не просят!

Нери нахмурился, ощущая, как ярость закипает в груди. Самое время поставить нахалку на место, но он слишком обескуражен её поведением. Рванула душу одной безобидной фразой! Пришла пора поплатиться за альтруизм, что он взращивал в себе ради сестры.

– К такой, как ты, уж точно не полезу, – сдавленно произнёс он.

Девчонка лишь дерзко усмехнулась в ответ и направилась к автомату за основным блюдом. Несколько раз прикоснулась к сенсорному монитору, создавая голографическое изображение будущей трапезы. Большой соевый бифштекс с сыром, салатом из моркови и тройным жареным топинамбуром на гарнир. И как только всё это поместится в такой худосочной шмакодявке?

Рука неприятно ныла, отвлекая от ненужных мыслей. Нери был даже рад этому… Но глаза не желали выпускать миниатюрную фигурку незнакомки из поля зрения. Слишком задела, расковыряла, как булавка. Вот девушка подносит тарелку к ячейке выдачи. Вот проводит запястьем над индикатором, регулирующим отпуск блюд. И…

Грубое гудение автомата разорвало мерный гул голосов. Красный индикатор зловеще замигал.

Нери фыркнул. Либо у девчонки мораторий на какой-то из выбранных продуктов, либо уже просадила все электронные талоны, начисленные в начале месяца. Впрочем, второе маловероятно: на календаре восемнадцатое ноября. Если учесть, что университет обеспечивает учащихся двухразовым горячим питанием на все учебные дни, то версия с мораторием более правдоподобна. Ведь сожрать столько за полмесяца просто нереально!

Хотя… Если это растрёпанное чудо в перьях ежедневно лопает по тройной порции, почему нет?

Тем временем, девушка повторила попытку. Ответом ей снова стал грубый гул и яростное мерцание красного индикатора.

Незнакомка, тихонько выругавшись, поддела автомат носком ботинка. Нери с удивлением отметил, что шнурки на её миникаперских ботильонах разного цвета. Да и сама она походила на дочь матёрого миникапера. Её олдскульный шмот вышел из моды лет десять назад!

Может, у этой барышни тоже диссоциация?

Исключено. Пре-имаго с грубыми поломками и дефектами психоструктуры вот уже лет сорок как не допускаются до получения образования третьего этапа. От одной мысли об этом похолодело за грудиной. Если всё раскроется, дорога к хорошей профессии и благополучию будет навек закрыта.

– Миа, долго ты ещё будешь укрощать эту штуковину? – раздался возмущённый голос из хвоста очереди. – Не одна ты здесь хочешь есть.

– Погоди! – отозвалась девчонка, в очередной раз пытаясь активировать чип.

Автомат снова отозвался рассерженным гулом. Кормить бедную голодную девочку он не собирался.

– Не видите что ли, не работает он, – Миа ещё раз пнула металлический агрегат. Автомат негромко затрещал в ответ. – Смотрите сами!

– Хватит отыгрываться на автомате! – закричал худенький паренёк за спиной Нери. – Если у тебя мораторий, никто в этом не виноват! Нужно лучше изучать свои дорожные карты!

– Какой мораторий? – ответил ему заискивающий женский голосок. – Жрать надо меньше, только и всего.

Очередь, раззадорившись, загудела, подобно улью разъярённых пчёл, в который тычет палкой малолетний глупец. Но Миа, к удивлению, сдаваться не собиралась. Девчонка самоотверженно ждала, когда аппарат соизволит выдать еду, но вновь и вновь он лишь сердито гудел ей в ответ.

– Потише! – леденяще спокойный голос заглушил остальные. Конечно же, Гандива 2, неизменный староста потока, с его стремлением всегда наводить порядок как всегда встрял, когда это не нужно. – Уважайте других, бескультурные несоциализированные особи!

Нери не любил Гандиву с его вечно лоснящимся, красным лицом, крысятничеством и двойными стандартами, но сейчас был ему очень благодарен. Мало кто из студентов мог держать железной хваткой весь поток. Но в этот раз внушение Гандивы не произвело впечатления на студентов. Лёгкая мишень перед глазами – отличная причина, чтобы забыть нормы общения и предать нравственность. Гул нарастал, голоса вопиющих переполняло возмущение. Столовую накрыла массовая истерия. Какофония звуков сотрясала воздух, и Нери не решался повернуть голову и посмотреть, что происходит. Он по-прежнему держал в поле зрения автомат, выдающий обеды, и девчонку, уже не столь самоуверенную.

Истерика на ровном месте перерастала в скандал. Сзади падали, звонко ударяясь о пол, столовые приборы, разбивались стаканы. Доска нарушителей на факультете, определённо, пополнится завтра десятком, а то и двумя, знакомых имён. Предугадывать последствия своих действий и уметь обдумывать каждый шаг – истинное искусство, наслаждаться которым может не каждый.

Скользкая змея раздражения подняла голову у самого сердца и готовилась зашипеть. Чтобы дать выход эмоциям, Нери принялся отбивать ритм носком ботинка, считая удары.

Десять, двадцать, сорок два…

– Гопники допереломные, – прокомментировал Гандива бесстрастным тоном.

– А не заткнуться бы вам?! – Миа бросила в толпу едкий взгляд.

– Да, – услышал Нери издалека свой голос: ровный, привычно монотонный и спокойный.– Не заткнуться бы вам?!

Студенты удивлённо перешёптывались. В Нери копьями вонзилась череда любопытных взглядов, полосуя тело. Толпа жаждала хлеба и зрелищ. Нери 42 в бешенстве – редкое, но опасное явление, а неадекватное поведение студента – богатая пища для сплетен!

Ноги сами понесли Нери к автомату: туда, где стояла, потупившись, белобрысая девчонка. Он даже успел подумать на ходу о своём моратории на жареное. Пальцы коснулись сенсорного монитора, убирая с голограммы сыр. Подумав, Нери заменил жареный топинамбур на отварные злаковые изделия и активировал чип. Автомат, сердито фыркнув, выплюнул в тарелку румяный бифштекс, щедро сдобренный фигурными полосками тёртой моркови, и дымящийся клубок мультизлаковых спагетти.

Нери протянул тарелку девчонке. Правую руку пронзали импульсы боли, и сейчас она могла стать ещё сильнее.

– Возьми и не задерживай очередь… Мина… – он старался говорить мягко, но был уверен, что в его глазах плещется ярость.

– Сам ты Мина! Я не просила тебя! – девчонка возмущённо топнула ногой.

– Можешь не благодарить, – выпалил Нери удручённо. – Не забудь и череп свой покормить. С ложечки.

Тень обиды коснулась лица Мии, но всё же она протянула руку за тарелкой и взяла трапезу. Вместо благодарности Нери ждал возмущённый взгляд исподлобья.

Машинально Нери нажал кнопку повтора. Правая рука на мгновение онемела, обдав холодом кончики пальцев. На тарелку Нери упал точно такой же набор продуктов.

Нери обошёл толпу и направился к зарезервированному столу. Любопытные, острые взгляды копьями вонзались в его спину. Молча опустился на стул, стараясь утихомирить бурлящий внутри эмоциональный шквал. Аппетит в мгновение ока исчез, оставив пульсирующие отголоски спазмов под рёбрами. Беспокойство нарастало, сдавливая грудь железными лапами. Диссоциация. Бессонная ночь. Скандал. Сколько это может продолжаться?!

Поворочав вилкой сплетения макарон и пару раз ткнув бифштекс, Нери отодвинул тарелку. Перед глазами по-прежнему стоял незнакомый зал с отделкой из белого мрамора, испуганное лицо сестры – той, другой Венены… Воспоминания порождали едкую тошноту и приступы сердцебиения. Разум штамповал всё новые вопросы; логические нити запутывались в клубки, перетягиваясь морскими узлами. Потерянные тропы невозможно было найти в одиночку. Дурная привычка полагаться лишь на себя теперь только мешала. Тем более что находился он на неизведанной территории…

Только с одним человеком можно обсудить это всё! Но удержит ли он эту маленькую тайну? Выбора не было. Если пережёвывать дебютировавшую диссоциацию в одиночку, эмоции сметут начисто, ускорив прогрессию деградации.

Нери выудил из рюкзака мультикоммуникатор, отключил видеоканал и набрал знакомый цифровой код. Совесть нависла над ним чёрной тенью: последний раз он разговаривал с отчимом две недели назад. Да и тогда звонок был входящим: Лихач поздравлял Нери и Венену с Днём Рождения. Сам Нери звонил отчиму и того раньше…

– Я слушаю! – прорезался насмешливый голос сквозь гомон столовой.

– Лихач! – обрадовано проверещал Нери. Рука дрогнула, чуть не расплескав кофе.

– Тюфяк! – раздался ехидный возглас по ту сторону. – Ну, давай рассказывай, что на этот раз. Снова мать кредитов набрала? Передай этой неразумной женщине, чтобы…

– Нет-нет, с мамой всё в порядке, – Нери поспешил перейти к делу. Лихач как всегда общался в своей прямолинейно-откровенной манере Это раздражало, но и странным образом восхищало. Ну что ж, по крайней мере, Лихач был честен. – Есть разговор. Личный. Мы сможем встретиться сегодня?

– Погоди, Тюфяк. О таких вещах так сразу не говорят с бухты-барахты.

– Ты даже не представляешь, насколько всё серьёзно!

– Тише, тише. Успокойся для начала, Нерд… – голос отчима приобрёл ободряющие интонации.

– Не называй меня так! – Нери раздражённо выдохнул. – Мне помощь нужна, а не твои насмешки…

– Впервые вижу тебя в таком состоянии, парень, – прогундосил Лихач. – Похоже, ты чем-то сильно расстроен.

– Можно и так сказать, – Нери дрожащей рукой поднёс чашку ко рту и отпил немного. – Произошло кое-что страшное, Лихач. Страшное и… не совсем правильное.

– Понял. Жду тебя в пять вечера в «Козодое». Знаешь, надеюсь, как добраться?

– Чёрная линия монорельса, станция «Синеречье», первый этаж дома-посадки, – протянул Нери в трубку. «Козодой», конечно, был не самым лучшим местом для задушевных бесед, но сейчас значение имело лишь то, что Лихач был согласен на встречу. – Спасибо тебе.

– Давай, Тюфяк! Не раскисай там!

Короткие гудки хладнокровно оповестили о том, что сеанс связи закончен.

Нери потянулся. Приятная прохлада волной разлилась по телу, расслабляя окаменевшие мышцы. Руки поднесли чашку к губам: наконец-то кофе обрёл свой вкус.

Вопросов оставалось нескончаемое множество, и Лихач вряд ли даст ответ на каждый.

Но, по крайней мере, больше ничего странного не произошло.

Пока не произошло.

Мысли вновь обрели первозданную чистоту, чёткость и свежесть. Нери так глубоко ушёл в себя, что не замечал, как его сверлит глазами девушка, сидящая через стол. Миниатюрная девушка с веснушчатым носом, единственным собеседником которой во время обеда был пластиковый череп.

4

Вагончик монорельса пронёсся над пиками труб, пересёк ленту загрязнённой речушки и с присвистом затормозил на крыше дома-посадки. Двери разъехались, впуская в салон прохладный осенний ветер.

Нери выбрался на платформу. Тридцатью этажами ниже, за стеной перил, распластался город. Прямоугольные кварталы вереницей убегали за горизонт. Капсулы и машины, снующие по перемычкам дорог, с высоты казались жалкими точками; малые жилые комплексы – спичечными коробками. Осенний ветерок, который внизу ласкал мягкими и дружелюбными прикосновениями, здесь набрал мощь настоящего урагана. Налетевший порыв окатил холодным дыханием с головы до пят, забрался под ветровку, пробирая до костей. Зябко поёжившись, Нери сомкнул под подбородком молнию воротника.

А что, если Лихач вообще не придёт, забыв об уговоре?

Борясь со страхом, Нери спустился к лифтовой шахте. На первом этаже толпа проглотила его, как бушующее море. Странно, но среди людей ему впервые стало легче.

Бар занимал всю восточную часть коридора. Здесь не было ни кричащих вывесок, ни ярких огней: дубовая дверь с маленькой золотистой табличкой, да и только. Поёжившись от неуверенности, Нери потянул ручку на себя. В нос ударил пряный аромат жареного лука. Что ж, по крайней мере, это не смрадный дух алкоголя.

Стены помещения оформляли панели с фактурой потемневших грубых досок. Казалось, что искусственные спилы облицовки источают слабый древесный аромат. Длинные столы параллельными рядами выстроились вдоль стен. Настенные светильники согревали закрытое помещение неярким, почти интимным мерцанием. Посетителей в этот час было мало, и Нери поблагодарил судьбу. Входить в злачный притон, обладая внешностью типичного интеллектуала ‒ это перебор.

Нери несмело оглянулся: пучок длинных волос змеёй скользнул по лопаткам. Лихач, конечно же, опаздывает. Что ж, придётся самому занимать стол. Не так уж и сложно… Он с готовностью отогнул манжету, и уже готов был сделать привычное движение над мигающей красной точкой в центре свободного стола, когда знакомый голос окликнул его:

– Эй, Тюфяк, куда смотришь?! Чем думаешь-то?! Уже двадцать минут тебя жду!

В дальнем углу бара, затенённом перегородкой, сиял, подобно полной луне на полотне ночного неба, самодовольный лик отчима. Лихач потягивал из пузатой кружки пенный напиток. Две верхние пуговицы его пёстрой рубашки были расстегнуты, на подбородке пробивалась чёрная, как смоль, щетина. Отчим вздёрнул руку над столом и помахал Нери; мускулы заиграли под рукавом.

– Давно не виделись, Лихач, – Нери скромно присел на край скамьи, бросив рюкзак рядом.

Лихач по-детски рассмеялся в ответ.

– Ну, давай, рассказывай! – отчим шумно отхлебнул пива: казалось, его совсем не смущало, что нарушает закон у всех на виду. – Судя по твоей кислой мине, дела у тебя никак.

Нери почувствовал, как уголки губ сами собой ползут вниз:

– Никак – это хорошо. А сейчас всё хуже некуда.

– Ну, по крайней мере, одна хорошая новость у меня для тебя есть, – Лихач, лучезарно улыбнувшись, потрепал его по плечу. – Пиво тут подают отменное. Угостишься?

Нери помотал головой. Расстегнул ветровку и, сбросив её, сложил на рюкзаке. Он уже начал сомневаться в том, что идея рассказать обо всём отчиму была хороша.

– Ну что ты краснеешь, парень? Не люблю я твои загадки, – Лихач отодвинул кружку и уставился хмельным взглядом в глаза Нери. – Не стесняйся, рассказывай. С девчонкой ничего не получилось, да?

Татуировка промеж лопаток Нери заныла под рубашкой, прожигая кожу огненным клеймом.

– Какие девчонки?! – показалось, что деревянная лавка утыкана иглами. – Ты что, забыл?! Я – грязный.

Лихач, насупившись, придвинул кружку к себе и щедро отхлебнул. Луч света бросил размытый блик в соломенно-жёлтые волны хмельного напитка.

– Тоже мне приговор, – проговорил он с долей раздражения. Густая тень скрадывала верхнюю часть его лица, превращая чёрные глаза в бездонные впадины. – Мне это никогда не мешало. Как себя поставишь, так и жизнь проживёшь, запомни!

– Может, и не приговор, но препятствие, – Нери скривил губы и отвёл взгляд.

Официантка, одетая в дикарское платье из экокожи и высокие ботфорты, бабочкой скользнула мимо стола и поставила перед ними поднос с чаем и горячими пирожками. Неразборчиво пожелав приятного аппетита, она исчезла так же незаметно, как и появилась. В память о ней остался лишь аромат цветочных духов.

Пустой желудок – не помощник. Особенно если ты собрался говорить о диссоциации. Нери протянул руку к блюду с пирожками. Мягкое тесто податливо прогнулось под пальцами, согрев ладонь теплом.

– Лихач, – начал он робко, – возможно, тебе неприятно будет об этом говорить, но… Я просто уточнить хотел…

Нери замялся. Его коробило, когда приходилось употреблять слово «просто». Оно всегда придавало речи оттенок оправдания.

Лихач оторвался от пива и приподнял бровь: то ли удивлённо, то ли насмешливо. Чёрный агат глаза зацепил Нери острым рыболовным крючком.

– Тебя ведь лечили от диссоциации много лет назад? – пролепетал Нери, стараясь не выдавать волнения.

Брови сошлись над переносицей Лихача, разделив лоб двумя продольными морщинками. Напыщенно-самодовольное выражение мигом исчезло с его лица.

– Да, лечили, – подтвердил он сквозь зубы. – Три месяца взаперти держали, мерзавцы. Только вот диссоциации у меня никакой не было, ясно тебе?

Нери пожал плечом. Не было, так не было. Характерная черта диссоциировавших – отсутствие самокритики. Теперь пришло время сказать главное.

– Я тоже диссоциирую, Лихач, – выдавил Нери. – Сомнений нет. Вчера… и позавчера я видел то, чего не мог видеть в принципе. И мне нужна твоя помощь, как никогда раньше.

Лихач внезапно изменился в лице. Ярость отступила, разгладив морщины на смуглом лбу, глаза расширились. Привстав со скамьи, он оттолкнул стол и наклонился над Нери. Крепко, но безболезненно сжал ладонями его плечи. Кожи коснулся терпкий пивной смрад, заглушив аппетитный аромат свежей выпечки.

– Что бы там ни было, говори, – произнёс Лихач твёрдо.

Бежевый зернистый потолок накренился над головой. Горло сдавило удушье.

– Фиолетовые вспышки. Как пламя, – пробормотал Нери, запинаясь на каждом слове. – Мраморный зал, светильники, горящие открытым огнём. Фрески. И… девушка.

Он не захотел говорить о том, что та, кого он видел, как две капли воды походила на Венену. Или просто не смог сказать.

Гримасы на лице Лихача стремительно сменяли друг друга. Прежнее удивление переросло в маску настоящего ужаса. Он поймал взгляд Нери, его дыхание внезапно стало тяжёлым и сбивчивым.

– Она не касалась тебя? – рявкнул Лихач с надрывом, почти навалившись на Нери.

Посетители бара, заслышав боевой клич, перевели на них любопытные взгляды. Не иначе, как ожидали застать жаркое зрелище разборок между двумя пассиями отвязной, эфемерной женской особи.

– Нет, – Нери, сдерживая подступившую тошноту, нашёл силы привстать и усадить Лихача на место. – Не нужно такой экспрессии, прошу. Мы, всё-таки, в общественном месте. Я уже вырос из возраста, когда наказывают кулаками и ремнём.

– Забудь, парень! – Лихач махнул рукой. – Забудь об этом, навсегда забудь! Считай то, что ты видел, страшным сном! Это не повторится больше, и это…

Нери вовремя успел прикрыть рот отчима рукой.

– Пожалуйста, Лихач, – проговорил он удручённо, – говори потише, прошу.

– Это не диссоциация, – выдавил Лихач. – Ты вправду это видел. Просто прими это и забудь.

Нери, пытаясь угомонить бурлящую внутри тревогу, разломил пирожок пополам. Пышное, тёплое тесто расслоилось, обнаруживая начинку из перемолотого соевого мяса и моркови. Но есть уже не хотелось совершенно.

– Почему ты так уверен в этом? – он покосился на раздосадованного Лихача.

– Я не уверен, – ответил тот, – я знаю. Просто знаю. Не задавай больше вопросов, будь любезен. Просто доверься мне: это – не диссоциация, и это больше не вернётся.

Нери сконфуженно молчал, кроша пирожок на стол. Он надеялся найти ответы на вопросы. Но теперь вопросов стало ещё больше.

– Ты сталкивался с этим же? – пробормотал он, на всякий случай, соблюдая дистанцию.

– Я не хочу говорить об этом! – Лихач с силой ударил кулаком по столу. Капельки пива в кружке взметнулись вверх и осели янтарными бликами на стеклянных стенках. – Усвой уже. Ты не говоришь со мной о мнимой диссоциации, я не говорю с тобой о женских особях.

– Ну ладно, прости, – Нери уставился в тарелку. Пышные крошки на белом пластике походили на снег. – Ты тоже пойми меня, я перепугался не на шутку, и теперь хочу найти объяснение…