На запад от первой звезды

– Минуточку, подождите у телефона, Василий Викторович, сторож звонит. Час от часу не легче! Похоже, сердечный приступ у беглеца, пришлось реанимобиль вызывать.

– Мы будем все вместе, деда! И я, и ты, и мама с папой! И никогда не расстанемся! Ромку на ноги поставишь, науку свою в надежные руки передашь, вот тогда я тебя и позову! А раньше не вздумай, есть еще у тебя дела важные на земле! Обещаешь, деда?

– Обещаю, Юленька!

Женька

Татьяна Кадулина @grafomam

Эту дрожь ничем было не унять. Она только меняла их положение, как стопы начинали трястись снова.

– Яшкова Евгения Алесанна, покинув помещение, оставила открытой входную дверь… как его? Что это за помещение?

– Подсобка.

– Подсобки, – небритый следователь продолжал стучать по клавишам, – через которую проникли злоумышленники, похитив имущество и причинив потерпевшему материальный вред на сумму двести тысяч рублей.

Допотопный, зевающий принтер выжимал из себя последние листы Женькиных показаний.

– Рррррасписываемся, – загремел внезапно оживший следователь, – тут, тут, тут, тут. Из города не уезжаем, телефоны не выключаем.

– Меня что, разве не арестуют?!

– Тебя-то? – следователь оживился еще больше – За что? За глупость твою? За то, что курить бегала и дверь не закрыла? Не, за это вон, – он кивнул в сторону еще одного занятого в кабинете стола, – с директором вашего спорткомплекса пообщайся.

Кашляющий принтер неожиданно остановился, и слова следователя повисли в полной тишине. Мужчины за столом как по команде обернулись. Один – такой же небритый, как Женькин, тут же опустил глаза обратно к бумагам. А второй – огромный, как медведь, холёный темноволосый и злой – остановился на полуслове и глазами прожигал дыру в остатках её сознания.

Женя сразу его узнала: неделю назад на собеседовании эти чёрные глаза недоверчиво водили по её узкой фигурке и длинным ногам вверх – вниз.

– Справитесь, Евгения?

Подавать ключи от шкафчиков, приглядывать за персоналом, включать солярий, заводить клубные карты, улыбаться постоянным клиентам. Пфф.

– Справлюсь!

За такую зарплату чего не справиться.

Женя на своих безумных ногах вышла из кабинета и, услышав, как директор спорткомплекса встает за ней следом, села на лавку в ожидании расправы.

– Дмитрий Але…

– В машине жди.

И в ту же секунду в ледяную женскую руку лег тяжелый нагретый брелок. Женя толкнула дверь отделения полиции, обогнула плотное облако табачного дыма и вышла на улицу.

Брелок моментально остыл. Он был гладкий, как голыш с морского побережья. Жене захотелось прицелиться и блинчиком припустить этот камушек обратно в морскую гладь. И разом бы стало проще. Но вина гнала девушку искать машину, а пальцы уже жали на кнопки брелка. Где-то в темноте под ветками сухой березы квакнуло. Женя тут же остановилась.

***

Ее мать искали всем городом. Она пропала, когда девочке было шесть. Дома был ужасный бардак, она это хорошо помнит, но еще четче – запах корвалола и слова соседки бабы Шуры, как мама села в черный автомобиль. Больше ее никто никогда не видел.

Женя не села бы в чужой автомобиль ни за что в жизни. Она аккуратно оглянулась через плечо и встала в ледяную ноябрьскую крошку. Неожиданно машину качнуло, и из неё, ёжась, вылез молодой парень. Темнобровый, заспанный и такой же высокий, как Дмитрий Алексеевич. С минуту он всматривался в экран телефона, растирая веки. Потом подтянул джинсы и с улыбкой обернулся к Женьке:

– Привет, салага! Выпустили тебя? Димас скоро там, нет? Жрать охота. Че вообще было-то?

– Я дверь забыла закрыть.

– Да не, это понятно, – парень затянулся – вынесли, уроды, барахло, да. Ты не слышала, как выносили, что ли?

Глаза парня потемнели, обнажив родство с директором. Женя сжала зубы так сильно, чтобы слезы лились обратно в душу. Не вышло.

– Ты че ревешь? Эй? Ты из-за бабок ревешь? Из-за Димки? Ээээй. Не реви, слышь. Ну. Ааай, Димас, да? – парень резко вскинул телефон к уху, оставив при этом свободную руку на Женином плече – Ясно. Сделаю. Мадам, садись давай в машину.

– Я не поеду никуда.

– А я тебя не спрашивал, садись.

Холодная кожа сидения натолкнула Женю на отчаянную мысль выбраться и бежать.

«Найдут. И сестру с отцом найдут. Сначала отдам долг, потом уеду».

По дороге парень отхлебывал колу из банки и ржал над комиками по радио. Жене – ни слова. Спустя двадцать минут дороги, которую из-за тонировки было не разобрать, они заехали в маленький двор старенькой пятиэтажки. Женя всмотрелась в ее очертания и обомлела. Меньше всего на свете она ожидала приехать именно сюда.

Дом, в котором Женя жила с самого рождения со своей семьей, стоял на пустыре. Новые фонари, установленные только после митинга жильцов у мэрии, вслепую били по замёрзшим лужам, лавочкам, темному стеклу иномарки. Пока внимательные глаза попутчика изучали ее подъезд, по телу Жени расплывались благодарность и облегчение. Никто не собирался везти девушку отрабатывать награбленное в притон. И поэтому вопрос, откуда эти двое знают ее адрес, Женя оставила при себе.

Вдруг парень бессодержательно хмыкнул и сунул ей пахнущую колой и табаком трубку. Та заговорила голосом Дмитрия Алексеевича.

– Вы доехали? – ответ был очевиден, и Женя, разглядывая свои короткие мужские пальцы, слушала молча – Я прошу вас пару дней побыть дома, пока мы не разберёмся. Ты… вы. Жень, вам просто надо меня услышать сейчас. Вы сидите дома, ясно? Костя – мой брат, кстати, он тебя проводит. И Евгения…

– Что?

– Вы точно никого не видели в подсобке?

– Точно.

Они вышли из машины. Уже в подъезде Костя притянул к себе рукав ее черного пуховика.

– У тебя с братом какие дела? – девушка, вспомнив спортивное прошлое, вывернулась. У ребер кольнуло.

– Никаких.

– Так я и думал. Ну, до завтра!

Женя умывалась тоненькой струей холодной воды, чтобы никого не разбудить. В единственной комнате сестра растянулась на раскладном диване, руки отца свисали с подлокотников кресла. Ни беспокойства, ни нервных звонков. Так бывает, когда привыкаешь к чужим ночным подработкам: в клубах и круглосуточных ларьках. Так бывает, когда не задаешь лишних вопросов и не волнуешь течение, по которому так удобно плыть. Утром течение привычно унесло сестру в школу, а отца – снова на поиски работы, оставив Женю одну.

Наконец можно было задрать футболку перед зеркалом и рассмотреть три огромных синяка на животе и ребрах, оставленные грабителями. Наконец можно было скорчиться от боли, наораться в подушку от души. Об этих шести часах Женя мечтала с того самого момента, как получила первый удар в подсобке.

– Ска, тебя кто сюда просил заходить, аааааа? – знакомый голос сорвался над ней и разлился по телу вторым ударом. – Сева, скорей, твою мать! – третий удар впечатал в женину память последние слова, – Ментам – ни звука, сюда не возвращайся, закопаю!

Никто и никогда ее раньше не бил. Целую неделю на новой работе Женя любовалась красивыми руками тренера детской сборной по боксу. Их сине-зеленые отпечатки теперь красноречиво доказывали простую истину – никогда не говори никогда.

Жене очень нужна была эта работа, как и две других, с которых сейчас до нее тщетно пытались дозвониться. У сестры была мечта – стать врачом. У Жени на мечты не было времени. Безопасность семьи, сытое, спокойное размеренное течение их жизней – было для нее всем. За это она готова была платить. И не только молчанием и синяками.

«Всё потом, – думала Женя, натягивая грязные кроссовки, – а сейчас – решать проблему». Глянцевая кредитная карточка, которую использовали лишь однажды, уже лежала в её холодной руке.

Жужжание банкомата лишило Женю накоплений последних трёх лет, а сестру – учёбы в медицинском. Она рывком сунула пачку в карман, дёрнула молнию и затравленно оглянулась. Сорок минут дороги душу ела горечь. Женя отвлекалась на планы найти еще одну работу, согласиться петь в еще одном баре, взять еще пару детишек на персональные тренировки. Решимость ей была просто необходима, и девушка распыляла себя, как рычащий боксёр перед поединком.

Она толкнула дверь спорткомплекса с такой силой, что человек с другой стороны вынужденно отпрянул. Дмитрий Алексеевич, увидев Женю, запнулся в ругательстве. Вчерашняя рубашка под дорогой кожаной курткой выдала бессонную ночь.

– Женя, я же тебе сказал дома сидеть!

– Мне надо поговорить с вами, можно?

– Как ты себя чувствуешь?

Женя удивилась вопросу. Она аккуратно расстегнула пуховик и разом почувствовала саднящую от кровоподтека кожу, боль справа, слева. Недосып. Она вспомнила, что не ела уже сутки. Вспомнила, как холодно ногам в ноябре в тонких кроссовках.

– Да нормально всё.

Они прошли в кабинет. Следом за ними вбежала девушка в узкой юбке.

– Дмитрий Алексеич, у боксериков тренер не вышел, что делать?

– Пятнадцать кругов по стадиону и по домам. Под Васину ответственность. Как тренера найду, скину родителям информацию. И меня нет сегодня.

Девушка глупенько хихикнула и закрыла за собой дверь.

– Дмитрий Алексеевич, – Женя подавила тошноту от слов про тренера по боксу. – Я вчера вас очень подвела. Не закрыла подсобку – и всё вынесли. Хочу загладить свою вину, отдать вам эти двести тысяч, только можно больше я не пойду в полицию. Просто исчезну?

– Женя!

– Пожалуйста! Я просто хочу, чтобы про нас… про меня забыли.

Дмитрий Алексеевич шумно выдохнул, снял кожаную куртку, закатал рукава рубашки. Выдохнул снова, как бы решаясь на что-то, развернулся и аккуратно потянул Женину футболку вверх. От неожиданности девушка дёрнулась, ушибы заныли, она охнула и попятилась.

– Покажи, – спокойно сказал Дмитрий Алексеевич, не отпуская, – не бойся, покажи, куда он тебя…

– Меня?!

– Женя, там камеры стоят. Как только вы с Костей уехали, ребята с безопасности отправили мне записи. Я не знаю, почему ты молчала… – он воспользовался ее заминкой и все-таки задрал футболку. Увидев спортивный живот в сине-зеленых пятнах, остановился.

– Больно, – Женя оказалась обездвиженной в ароматном облаке из вкуснейшего парфюма и запаха крови поверженных врагов.

– Урод! – прошипел Дмитрий Алексеевич, потирая костяшки.

Только сейчас Женя заметила на них гладкие свежие ссадины. Такие бывали у боксериков, когда они продолжали свои бои без перчаток в раздевалке.

– Надо было убить его на месте… падлу.

– Кого убить?!

– Думаешь, мы не нашли бы их?! За два часа вычислили дебилов. Костя, правда, с сотрясением лежит.

– Вы нашли грабителей?!

– Нашли, отму… отделали и сдали уже. Оборудование на днях вернут. Так что отбой, фея крестная, не нужны мне твои деньги. Да и не взял бы я их все равно.

Край футболки медленно опустился вниз. Женя села в кресло, собираясь расплакаться. Но вместо слез в животе росло что-то странное, тягучее, неуместное, а перед глазами – сильные руки, поднимающие ее футболку. Женя пыталась унять дурацкое чувство и с деланной заинтересованностью переводила взгляд с кубка на кубок, расставленные на полках.

– Зачем вы побили их?

– Как зачем?! – Дмитрий Алексеевич поперхнулся – За тебя.

– Косте сильно досталось?

– Тебе сильно досталось. Больше так не делай никогда, не лезь на рожон.

– А откуда Костя мой адрес знал?

Дмитрий Алексеевич покраснел и поднял на Женю хитрый взгляд.

– Пионы.

– Что? Пионы??

– Ну, он пионы привозил, тот букет на днях от меня? Забыла? Часто возят, наверное, раз не помнишь.

– Не было букета никакого!

– Вот дебил!

Дмитрий Алексеевич снова улыбнулся, и это была улыбка скромного влюбленного мальчишки. Глупо было вот так открываться, очень уж ему хотелось быть, как те мужики из фильмов, суровым победителем. «Пионы эти…» – думал он растерянно.

– Ладно, поехали, Женя, в больницу, покажем твои синяки, да к Костику. Спросим, кому он пионы мои подарил. Потом есть, голодная ведь?

«Кранты мне», – подумал Дмитрий Алексеевич, распахивая пассажирскую дверь своей тёмной иномарки.

«Солнце выглянуло», – подумала Женька, щурясь от яркого света.

Ловушка для ветра

Ирина Игнатьева @hviba

«О, Великий Дух, за что ты наслал на нас эти страдания?» – эта мысль не хотела уходить, прочно засев в голове.

Быстрый Змей поежился и посмотрел на небо. Он шёл на запад от первой звезды почти всю ночь, как и сказал ему шаман, но нашел тело только сейчас.

Седьмой по счету: застывшие в ужасе глаза, кожа покрылась инеем, в лунном свете ещё более жутко от этого зрелища.

У него самого, взрослого шестнадцатилетнего мужчины, мурашки бежали по коже от этого зрелища.

«Еще этот бледнолицый свалился на мою голову! – раздраженно подумал индеец. – Вот почему коварный Итхаква не поцеловал его вместо одного из лучших воинов моего племени?»

А чужак был ещё жив: подергивался, повиснув поперёк седла.

«О, коварный Итхаква!» – в который раз передернул худыми плечами Змей, продолжая на все лады костерить злого демона.

Раньше тот редко посещал их края, унося с собой духи одиноко скитающихся по прериям путников. И наводил панику на деревни бледнолицых.

А теперь…

Перемены грядут. Раз уж демоны начали селиться здесь и собирать кровавый урожай, сколько вздумается.

Страшна гибель от ледяного поцелуя Итхаква. У всех его жертв такая агония в глазах, что от одного вида внутренности сводит.

Вот как сейчас. Когда он на секунду представил застывшим навсегда свое собственное лицо: с распахнутыми от ужаса зелёными глазами, перекошенным ртом, обрамленное тонкими каштановыми прядями, которые медленно покрываются инеем.

Бррр, нет, он не хочет больше об этом думать!

Вокруг резко похолодало. От ветра в кожу будто стали вписаться мелкие занозы.

Ох, ни один человек не выйдет по своей воле из вигвама, когда дует такой ледяной ветер!

Сыну племени Танцующих с Ветром осталось только достать свои томагавки.

«Не так просто будет Итхаква добыть дух Быстрого Змея!» – этой мыслью он попытался придать себе сил и злости для, возможно, последней схватки.

Но, как оказалось, коварство Итхаква только началось.

«Лошадь, моя лошадь!» – индеец дернулся было в сторону вставшего на дыбы животного. Но лошадь, сбросив с себя висящего на ней человека, во весь опор пустилась куда подальше.

– Ах, трусливое животное! Да что ты там верещишь, бледнолицый? Тебя я на себе точно не потащу! Как же я теперь…

Он замолчал на полуслове. Стало ещё холоднее.

«О, Маниту! Дух-покровитель, что же это! Почему все внутренности сжались в ком?»

Он вдруг подумал, что нужно развязать чужака. Демон вот-вот явится, так что пусть отвлечет его на себя.

– Сражайся, бледнолицый! – индеец достал нож и бросил незнакомцу. – Если останешься жив, пойдешь своей дорогой.

Он не был уверен, что чужак его понял. Но что-то же болтает в ответ?

Началось, кажется. Людям стало невыносимо холодно. Даже чужак замолчал.

«Жаль, не вижу его лица, чтобы полюбоваться страхом. Напоследок…» – мысль повеселила воина.

– Что за… – резкий пронзительный звук обрушился на него, сводя с ума.

Тени вокруг будто стали сползаться к ним, сплетая плотный кокон.

Поддаваться нельзя!

– Итхаква, хочешь забрать мой дух?! Так иди сюда, испробую на тебе мои томагавки!

И он ринулся вперед, на звук. Туда, где в лунном свете тени сплетались в корявые очертания.

Краем уха он услышал странный щелчок позади. Затем – резкий громкий звук, и клубок тьмы впереди разлетелся на куски, обдав не успевшего остановиться индейца потеками зелёной жижи.

– О, Маниту, что за?!.. – он обалдело повернулся к стоящему позади него человеку.

Тот устало усмехнулся, показав Змею на поблескивающий в руке предмет.

– Не благодари. Хороший ствол с серебряными пулями понадёжнее твоих топориков буде… – и незнакомец, потеряв сознание, рухнул на землю.

«Чтоб его! Теперь точно придется тащить», – выругался индеец, подходя к лежащему на земле белокожему мужчине.

«Перемены, и правда, грядут, – хмуро подумал Быстрый Змей из племени Танцующих с Ветром, взваливая на плечо обмякшее тело. – Но к добру ли? Скоро станет ясно. Помоги нам, Великий Дух!».

***

Веки, наконец, согласились, и в щелку между ресниц проскользнуло немного света.

Открыть глаза полностью удалось попытки с четвертой.

«А говорил, не понесет…» – если б был в состоянии, он бы издевательски захихикал. А так вышел только стон.

Внутри индейского жилища было темно и прохладно. И пахло горьковатой травой.

Чья-то прохладная ладонь осторожно легла на лоб.

Мейс скосил глаза: индеанка. Молоденькая, тощая. С огромными, почти черными опалами глаз. Хитрых, любопытных, живых.

Мужчина приподнялся и с трудом сел.

Принял из рук девушки чашу с чем-то горьким даже на вид. Но, не задумываясь, выпил. Уж в чем, в чем, а в целебных травах и настоях дикари толк знают.

Стало легче. Голова перестала кружиться, от горла наконец откатил спазм.

Мейс перебрал в мозгу имеющиеся познания и хрипло выдохнул на их языке:

– Почему я ещё жив?

Его собеседница что-то быстро застрекотала, и из всей тирады он понял только, что он чем-то интересен вождю, и его привез один из охотников.

Девушка указала ему на одежду рядом с лежаком и выпорхнула наружу.

Мужчина огляделся получше. Ни его сумки, ни оружия, ни сапог.

– Ну, пошли, что ли… Вожди, они, знаешь ли, ждать не любят, – слова, сказанные самому себе, слегка приободрили. И он, нацепив штаны и рубашку, кое-как выбрался на свет.

Для местных жителей он казался очень высоким, просто великаном. А ещё возмутительно белым и бледным.

По сравнению с плотными и кряжистыми мужчинами племени – совсем так тощий и сутулый.

Белый Ветер, Крадущийся в Ночи. Так его звали в этих краях. Хотя сюда слухи о нем еще вряд ли дошли.

А вот и его спаситель. На загорелом лице – такое же любопытство, как и у девчонки до этого.

Мейс кивнул парню, отдавая должное его ночной храбрости. Европеец бы при виде того существа в штаны наложил и с места не сдвинулся.

А этот отчаянный.

«Это потому, что молодой еще», – мелькнуло в голове.

Один из пологов откинулся.

– Быстрый Змей, тебя хочет видеть вождь. И тебя тоже, чужак.

И Мейс направился в сторону вигвама.

***

– Приветствую тебя, вождь племени Танцующих с Ветром, – неожиданно произнёс чужак на их языке.

Голос его показался Быстрому Змею похожим на шелест песка, что разносит ветер по прериям.

Индеец с досадой вздохнул.

«О, Маниту, как ты допустил, что этот белый, как молоко кактуса, чужак, а не он, Быстрый Змей, сын Сеуоти, Медвежьего Когтя, убил коварного ледяного демона!»

Да ему еще и пришлось тащить эту тушу. Хоть и худой, но длинный и тяжелый, весит чуть не с лошадь! Худую, облезлую, белую лошадь.

Интересно, откуда он знает их язык?

– Ты знаешь наш язык? – вождь пристально смотрел на незнакомца. – Как твоё имя?

Тот чуть склонил голову:

– Крадущийся в Ночи, Белый Ветер. Мейс Андерс. Так меня называют на этой земле.

Вождь чуть приподнял бровь.

– Кто и почему дал тебе это имя? – голос вождя обволакивает, будто проникает под самую кожу, заставляя поведать ему все свои скрытые мысли. Он, Змей, точно поведал бы.

А вот Белый Ветер пока молчал, будто хорошо обдумывая, что именно ответить.

Или просто плохо знал их язык.

Вождь кивнул сидящему все это время рядом воину. Тот не спеша стал раскладывать перед бледнолицым вещи, что были при нем, когда Быстрый Змей нашел его в прериях.

Длинный предмет, который Индеец уже видел ночью. Пояс из кожи с разложенными в ряд маленькими кусочками серебряного металла.

В их племени такой металл называли белой божественной грязью.

Дальше – два длинных ножа, из того же металла. Набор серебряных стрел и лук какой-то неправильной формы.

Таких Быстрый Змей не видел еще за свою жизнь. И вождь, видимо, тоже.

Последним перед незнакомцем лег потрепанный кожаный чехол с листами аматль, испещренными какими-то символами и рисунками.

– Это проклятые вещи! – раздался вдруг будто ниоткуда скрипучий голос.

Быстрый Змей вздрогнул.

Шаман появился так незаметно, будто соткался из самого воздуха.

– Этот бледнолицый принес на нашу землю проклятие, духи сказали мне об этом!

Морщинистое лицо наклонилось вплотную к вождю.

А взгляд вперился сотнями ледяных игл в чужака.

Быстрый Змей перевёл взгляд на чужеземца.

И от зависти даже, кажется, зубами скрипнул.

Тот сидел ровно и расслабленно, как и до появления шамана Ачэка.

– Приветствую тебя, шаман племени Танцующих с Ветром. Эти вещи не прокляты. Как и я.

Белый Ветер не спеша наклонился, перебрал пару листов и вытащил один.

Быстрый Змей почувствовал, как ком страха подкатывает к его горлу. С листа на него смотрел сгусток теней, зловещий Итхаква, который явился за ними ночью.

– Этот? – незнакомец обратился к молодому индейцу. Тот отмер и уверенно кивнул.

– Мой вождь, это тот Итхаква. И это чужак… – пересилить гордость и произнести твердо, – Белый Ветер убил его.

Лицо шамана стало ещё более зловещим.

– Откуда нам знать, может, он сам его создал с помощью этих записей? А когда Быстрый Змей взял его в плен, решил убить для вида, чтобы потом, найдя нашу деревню, вызвать вновь и отдать демону всех наших братьев?

Вождь чуть поморщился. Шаман прибыл на землю их племени недавно. Его деревня была уничтожена ледяным демоном. Выжил только Ачэк.

Он справлялся с хворями, лечил раненых, и духи слышали его и помогали племени.

Но вождь до сих пор сомневался, стоило ли принимать его в племя.

Особенно окрепли его сомнения, когда ледяной демон стал забирать по одному воину и их племени.

– Что скажешь, чужак Мейс Андерс?

Белый Ветер вытянул ещё пару листов.

– Это Ледяной демон, вы называете его Итхаква. Это – пустынный василиск. А здесь – умертвие, восставший мертвец. Я охочусь на них. На всех. И убиваю. Этим. Как убил вчера ночью. Я шёл за ним от деревни Бегущих Койотов.

Индейцы чуть вздрогнули.

А белый человек посмотрел на шамана.

– И нашёл.

Тот только зло прищурился. А вождь кивнул:

– Хорошо, Белый Ветер. Племя благодарит тебя. Сегодня мы будем предаваться радости, что Итхаква больше не заберёт наших братьев. Пей, ешь. Быстрый Змей поможет тебе, если это потребуется.

Молодой индеец чуть не подпрыгнул на месте.

«Мне? Нужно снова быть рядом с этим бледнолицым?! О, Маниту, дух-покровитель, ты совсем меня оставил! И впрямь перемены грядут, раз уж сам вождь оставил в живых чужеземца Белого Ветра. Вот только к добру ли?» – и с этими мыслями Быстрый Змей вышел из вигвама вождя.

***

Вот сейчас все в племени празднуют, задабривают духов. А он всю ночь должен будет следить за бледнолицым, забери его страшный Дзи-дзи-бон-да!

Быстрый Змей мечтательно покосился в сторону проскользнувших мимо тоненьких кос. Её звали Кими, она была чуть младше самого парня, худенькая с огромными почти чёрными глазами.

В племени она жила не так давно. Сироту, найденную недалеко от деревни, жители приняли и полюбили сразу. А шаман, заметив что девушка разбирается в травах, начал понемногу привлекать её к уходу за больными или готовке настоев и снадобий.

Молодой индеец же мечтательно наблюдал за ней издалека, не решаясь на активные шаги.

От пребывания в своих мыслях его отвлек шелестящий голос Белого Ветра.

– А табака для гостя не найдётся?

«О, Великий Дух, и за что я тебя так прогневал? " – и Быстрый Змей отправился за трубкой.

Мейс же с интересом следил за происходящим в племени.

Ему уже приходилось бывать на празднествах индейцев, но в каждом племени был свой, особый колорит. Танцы у огня в длинных юбках, перьях, шкурах животных – то, за чем мужчине больше всего нравилось наблюдать.

Было в движениях индейцев каждого племени что-то свое, по-настоящему магическое, потустороннее.

А вот табак везде был одинаковым: терпким, крепким, оставляющим после себя приятную сладость.

Мальчишка-индеец по приказу вождя прилип к нему намертво. Но демонстративно чуть отворачивал голову и делал вид, что ему чужак малоинтересен, он просто приглядывает, чтоб тот ничего не натворил.

– О, сыны и дочери племени Танцующих с Ветром! Духи сегодня будут говорить с нами, воздадим им свою хвалу и попросим же их о милости!

«А вот и шаман», – Мейс ждал его появления и обозначил свое присутствие вежливым кивком.

Шаман только кисло сморщился.

Сегодняшняя ночь обещала быть непростой.