Античные комедии

Кривда

Сам не зная, покрыл меня золотом ты.

Правда

Это золото прежде мы звали дерьмом.

Кривда

Я ж зову украшеньем, ценнейшим венцом.

Правда

Чтоб ты влип, медный лоб!

Кривда

                                   Старый гриб, старый гроб!

Правда

   Ты виною тому,

Что учиться подростки не ходят совсем.

Но узнают афиняне все же, чему

Наставляешь и учишь ты глупый народ.

Кривда

Как ты грязен и груб!

Правда

                           Ты ж – наряден, ты – люб!

А недавно еще побирался с сумой

И мисийцем Телефом себя называл,

                                                           И уныло жевал

Панделетовой мудрости крохи.

Кривда

О разумная речь!

Правда

                     О безумная речь!

Кривда

Ты припомнил о ней.

Правда

                             О твоей и о том,

Что народ тебя чтил,

Развратителя юношей, язву страны.

Кривда

(указывая на Фидиппида)

Ты, беззубый, вот этого хочешь учить?

Правда

Да, затем, чтоб спасти и от зла сохранить,

Чтоб в пустой болтовне не погряз он совсем.

Кривда

(Фидиппиду)

Подойди ко мне, мальчик, на вздорного плюнь!

Правда

Берегись! Руки дальше от юноши! Прочь!

Драка.

Предводительница хора

Перестаньте браниться! Довольно кричать!

Покажи ему ты, как учил молодежь

В дни былые; ты ж прелести новых наук

Перед юным раскрой, чтоб, послушавши вас,

Он наставника выбрал по сердцу себе.

Правда

Я с охотой готов.

Кривда

Я не меньше готов.

Предводительница хора

Хорошо! Кто же первым начнет говорить?

Кривда

   Пусть начнет старичок!

Очень скоро запнется он в речи своей

И под градом новейших словечек и слов,

Рассуждений, сомнений без сил упадет.

Напоследок, едва заикнется бедняк,

Налетят на него и вопьются в лицо,

И в глаза, и во всё, словно рой шершеней,

Мои мысли и насмерть зажалят!

Агон первый

Первое полухорие

Ода

Теперь должны вы доказать

  Ловких речей орудьем,

  Игрой ума, мыслей дождем,

  Блеском суждений острых,

  Кто из двоих вправе прослыть

  Красноречья мастером.

  Мудрость, сейчас вовлечена

  В яростный ты, в тягостный бой.

  Из-за тебя друзья мои

  На поединок вышли.

Предводительница хора

(Правде)

Эпиррема

Ты, обычаи дедов и нравы отцов

                         увенчавший блестящей хвалою,

Начинай, свой раскатистый голос возвысь,

                              изъясни свои мысли и душу.

Правда

Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем

   звалось молодежи,

В те года, когда я, справедливости страж, процветал,

    когда скромность царила.

Вот вам первое: плача и визга детей было в городе вовсе

   не слышно.

Нет! Учтивою кучкой по улице шли ребятишки села

   к кифаристу

В самых легких одеждах, хотя бы мукой с неба падали

   снежные хлопья.

Приходили, садились, колен не скрестив, а почтенный

   наставник учил их

Стародедовским песням: «Паллада в бою воевода» иль

   «Меди бряцанье»,

Запевая размеренно, строго и в лад, как отцы и как деды

   певали.

Если б баловать кто-нибудь вздумал, дурить, выводить

   переливы и свисты,

Как теперь это любят, Фринида лады, безобразные

   трели, коленца,

Запищал бы под палкою шут. Поделом! Не бесчести

   святого искусства!

А в гимнасии, сидя на солнце, в песке, чинно-важно

   вытягивать ноги

Полагалось ребятам, чтобы глазу зевак срамоты

   не открыть непристойно.

А вставали, и след свой тотчас же в песке заметали,

                                чтоб взглядам влюбленных

Очертание прелестей юных своих на нечистый соблазн

   не оставить.

В дни минувшие маслом пониже пупа ни один себя

   мальчик не мазал,

И курчавилась шерстка меж бедер у них, словно первый

   пушок на гранате.

Не теснились к влюбленным мальчишки тогда, лепеча,

   сладострастно воркуя,

Отдавая себя и улыбкою губ, и игрой похотливою

   взглядов.

За обедом без спроса не смели они положить себе редьки

   кусочек,

Сельдерея до старших стянуть со стола не решались,

   ни лука головку.

В кулачок не смеялись, не крали сластей, ноги за ногу

   накрест не клали…

Кривда

Стариковская чушь! Диполидова рвань! Золотые

   кузнечики дедов!

Завыванья Кикида, Буфоний базар!

Правда

                              Да, конечно. Но это та сила,

Из которой растила наука моя поколенья бойцов

   марафонских.

Ты ж, негодник, теперешних учишь юнцов до ушей

   закрываться в хитоны.

Удавиться готов я, когда погляжу, как на празднике

   Панафинейском,

Щит на брюхе держа, выступают они, не краснея пред

   Тритогенией.

А поэтому, сын мой, мужайся: меня избери себе

   в спутники, Правду!

Презирать ты научишься рыночный шум, ненавидеть

   цирюльни и бани,

Безобразных поступков стыдиться, краснеть,

                     от насмешек – грозой загораться.

Перед старшими с места учтиво вставать, уступая

   сиденье и кресло.

И почтительным сыном родителю быть, не роптать,

   не ворчать и не вздорить.

Безрассудств избегать и стыдливости честь не пятнать,

   не позорить развратом.

Перед дверью танцовщицы зря не стоять, рот разинув,

   моля о вниманье,

Чтобы, яблока ласки добившись у ней, не лишиться

   почета и славы.

И отцу-ворчуну не перечить ни в чем, не ругать его

   рухлядью старой

И за долгие годы забот и трудов не платить ему черствою

   злостью.

Кривда

Дионисом клянусь, если вздорной его болтовне ты

   поверишь, дружок мой,

Поросят Гиппократа напомнишь собой. Назовут тебя

   соней и мямлей.

Правда

Да нисколько! Цветущим, блистающим жизнь проводить

   ты в гимнасии будешь,

А не то чтоб на рынке, как нынче народ, кувыркаться

   в словах и кривляться

И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах

   грошовых и тяжбах.

Нет! В тени Академии, в мирной тиши, в тихо веющих

   рощах маслинных,

С камышовою зеленью в смуглых кудрях ты гулять

   будешь с другом разумным.

Там цветет повилика, и манит досуг, и трепещет

   серебряный тополь,

Там услышишь, как ясень весенней порой

                            перешептывается с платаном.

Если добрые примешь советы мои

И свой слух обратишь к наставленьям моим,

  Будет, друг, у тебя  —

Грудь сильна, как меха. Щеки – мака алей.

Три аршина в плечах, за зубами – язык.

Зад – могуч и велик. Перед – мал да удал.

Если ж будешь по новым обычаям жить,

Заведешь ты себе восковое лицо,

Плечи щуплые, щучьи, тщедушную грудь,

Язычок без костей, зад – цыплячий, больной,

Перед – вялый, большой; болтовню без конца.

Ты приучишь себя

Безобразно-постыдное – добрым считать,

А добро – пустяком.

В заключенье всех бед преисполнишься весь

Антимаховым грязным паскудством.

Второе полухорие

Антода

Привет тебе, мудрых речей,

  Славных святынь хранитель!

  В словах твоих сладким цветком

  Скромность и честь сияют.

  Счастливы, да, счастливы те,

  Кто тебя знал и ведал.

  (Кривде.)

  Ты же теперь,

  Сложенных ловко мастер слов,

  Будь изощрен: противник твой

  Спор свой провел на славу!

Предводительница хора

Антэпиррема

Чудовищно искусным быть теперь в речах ты должен,

Чтоб переспорить старика, себя не обесчестить.

Кривда

Давно уж жжет меня в труди, я весь – как на иголках,

Все рассуждения врага я разом опрокину.

Средь образованных затем меня прозвали Кривдой,

Что прежде всех придумал я оспаривать законы.

И правду криво толковать, и побеждать неправдой.

А бочек с золотом литым не стоит это разве:

Кривой дорогой приводить к победе дело слабых?

(Фидиппиду.)

Смотри, как опровергну вмиг я все его советы!

Водой горячею тебе он запрещает мыться?

(Правде.)

В горячих банях что, скажи, запретного находишь?

Правда

Я говорю, что бани – зло и для мужчин – отрава.

Кривда

Остановись! Готов! Тебя уже держу я крепко.

Скажи: из Зевсовых детей кого считаешь лучшим,

Кто всех храбрей и всех сильней и больше всех трудился?

Правда

Славней героя, чем Геракл, нет никого на свете.

Кривда

Но ведь «Геракловой» зовем горячую мы воду!

А кто ж храбрее, чем Геракл?

Правда

  Вот, вот они, увертки!

Вот то, что делает у нас подростков болтунами,

Гимнасий делает пустым и наполняет бани!

Кривда

На рынке говорящих речь хулишь ты, я хвалю их.

Когда бы рынки были злом, тогда б Гомер не вывел

Витией – Нестора-царя и остальных героев.

Перехожу теперь к речам. Велишь ты молодежи

Не упражняться в них совсем. Я ж говорю другое.

Велишь подростку скромным быть. Две грубые ошибки!

Где ж видано, чтоб кто-нибудь стал через скромность

   славен,

Силен, могуч? Ну докажи, ну научи иному!

Правда

И докажу. За скромный нрав Пелею меч достался.

Кривда

Что? Меч? Великое добро бедняга заработал!

Не то Гипербол-ламповщик. Талантов сто и больше

Обманом, ложью он добыл. Меча ж не заработал.

Правда

За скромный нрав свой получил Пелей Фетиду в жены.

Кривда

Она ж и бросила его. Сбежала. Был он скромник.

Был увалень. И не умел играть с ней ночкой темной.

По сердцу женщине – наглец. А ты – беззубый мерин!

Смотри ж теперь, мой юный друг, к чему приводит

   скромность

И сколько радостей себя из-за нее лишишь ты:

Жаркого, мальчиков, сластей, вина, костяшек, женщин!

Без этих сладостей, скажи, зачем и жить на свете?

Пусть! Перейду теперь к тому, к чему влечет природа.

Влюблен ты, соблазнил жену, поспал, попался мужу  —

Погиб ты насмерть, – говорить ведь не умеешь. Если ж

Со мной пойдешь – играй, целуй, блуди, природе следуй!

Спокоен будь! Найдут тебя в постели, ты ответишь,

Что ничего не согрешил. В пример возьмешь тут Зевса:

И тот ведь уступал любви и обаянью женщин.

Так как же, чадо праха, ты сильней быть можешь бога?

Правда

Когда ж ощиплют там его и сзади редьку вставят,

Питомец твой докажет чем, что он не из задастых?

Кривда

Когда бы был задастым, что плохого в том?

Правда

А я спрошу, что может быть постыднее?

Кривда

Что скажешь, если докажу обратное?

Правда

Что мне сказать? Все кончено!

Кривда

                                          Ответь же мне,

В Собранье судьи из каких?

Правда

                                      Из толстозадых.

Кривда

   Правильно!

Поэты в театре из каких?

Правда

Из толстозадых.

Кривда

                   Именно!

Народоправцы из каких?

Правда

                                 Из толстозадых.

Кривда

   Видишь ли,

Свою нелепость понял ты.

Теперь из зрителей сочти,

Кто – большинство?

(Показывает на зрителей в амфитеатре.)

Правда

                           Сейчас сочту.

Кривда

Что ж видишь ты?

Правда

Клянусь богами, понял все.

Из толстозадых большинство.

Того я знаю, и того,

И этого, вот там в кудрях.

Кривда

Что ж скажешь ты?

Правда

Я побежден, распутники!

Ради богов,

Примите плащ мой, я бегу,

Я к вам перебегаю.

(Убегает.)

Сократ

Ну, что ж, теперь обратно увести сынка

Желаешь иль в науку мне отдашь его?

Стрепсиад

Учи его, пори его! Старайся, друг,

Мальчишку навострить на обе челюсти,

Чтобы одною грыз он тяжбы мелкие,

Другую ж на большие наточил дела.

Сократ

Спокоен будь! Искусником вернется он.

Фидиппид

(в сторону)

Ах, нет! Несчастным, тощим, бледным, высохшим.

Кривда и Сократ уводят юношу в дом.

Предводительница хора

(Стрепсиаду)

Ступай домой, но мнится мне,

                                         После пожалеешь!

Судьи! Если по заслугам отличите вы наш хор,

Выгод тысячу найдете. Выслушайте нашу речь.

Первое: когда начнете вы поля свои пахать,

Первым вам мы дождь подарим, а соседям уж потом.

Будем сад ваш и зеленый виноградник охранять,

Чтобы зноем их не выжгло, градобоем не смело.

Тот же смертный, кто в безумье не уважит нас, богов,

Вот послушайте, узнайте, сколько бед претерпит он.

Пить вина уж он не будет, есть не будет овощей:

Чуть в саду его маслины зацветут и виноград,

Все завянет, тяжкой дробью из пращей собьем мы цвет.

Кирпичи сушить захочет, хлынем на землю дождем,

Все на кровле черепицы летним градом расшибем.

Если ж свадьбу он затеет, или родич, или друг,

До утра разверзнем хляби, так, что взмолится бедняк,

Лучше б мне в Египте дохнуть, чем судить кривым судом.

Эписодий пятый

Стрепсиад

(с мешком выходит из дома)

До новолунья пятый, и четвертый день,

И третий, и второй, и тот, которого

Боюсь, и ненавижу, и пугаюсь я:

За ним последний – «молодой и старый день».

Заимодавцы кляузу о взыскании

Пританам подадут, чтоб погубить меня.

Я ж буду их просить о снисхождении:

«Дружок, с должишком этим не тесни меня,

Тот – отложи, а тот – прости!» – «Ни в жизнь тогда

Не получу их», – скажут, заругаются,

Судом пугая, обзовут мошенником!

Судите сколько влезет! Мне и дела нет!

Кривым речам, наверно, обучен мой сын.

Сейчас узнаю. Постучусь в мыслильню.

(Стучит.)

                                                         Эй!

Эй-эй, откройте!

Сократ

(появляется в дверях)

                     Стрепсиад, привет тебе!

Стрепсиад

(отдает ему мешок)

Тебе привет! Подарок от меня прими!

Уважить мы обязаны наставника.

Скажи мне, сына обучил ты речи той,

Которую недавно здесь показывал?

Сократ

Да, обучил.

Стрепсиад

           Хвала тебе, мать Каверза!

Сократ

Теперь любую выиграешь тяжбу ты.

Стрепсиад

А если в долг просил я при свидетелях?

Сократ

Еще и лучше! Хоть при ста свидетелях!

Стрепсиад

(поет и пляшет)

Кричать, кричать буду я на радостях.

Го-го-го-го-го-го! Смерть, заимодавцы, вам,

Полушкам вашим, и лихве, и прибылям!

Теперь меня ничем вы не ужалите!

  Такой в моем доме растет

  Чудный сын, диковинный сын!

  На два он языка остер!

Хранитель мой, отца оплот, врагов чума!

  Дома спаситель он от бесконечных бед!

(Сократу.)

  Так поспеши ж за ним и приведи сюда!

  Дитя, сыночек! Из дома выйди!

  Здесь ждет родитель.

Филиппид, высохший и бледный, выходит

в сопровождении Сократа.

Сократ

Вот он, вот он, твой сын!

Стрепсиад

Мой дружок, голубок!

Сократ

Уведи его с собою.

(Уходит.)

Стрепсиад

                       А-я-я! Мой родной!

Ию! Ию!

Как рад я видеть эту кожу желтую.

Донос, крючок на ней так и написаны.

А на губах так и цветет родимое:

«Ты что сказал?» Обиженного горький вид,

Хоть сам обидчик, добродетель кляузы,

И взгляд при этом истинно аттический!

Спаси теперь, как прежде погубил меня!

Фидиппид

Пред чем же страх?

Стрепсиад

                       Пред «молодым и старым днем».

Фидиппид

А что такое «молодой и старый день»?

Стрепсиад

К суду меня потянут в этот самый день.

Фидиппид

Истцы отчалят с носом. Как же мыслимо,

Чтоб день один двумя бы днями сделался?

Стрепсиад

Немыслимо?

Фидиппид

             Конечно. Разве может быть

Старуха разом молодой девчонкою?

Стрепсиад

Но так закон определил.

Фидиппид

                                Уверен я,

Закона дух остался скрыт.

Стрепсиад

                                  А дух каков?

Фидиппид

Старик Солон любил народ поистине.

Стрепсиад

Но здесь при чем же «молодой и старый день»?

Фидиппид

Определил для жалоб двое суток он;

День старый, а за ним день молодой, чтоб суд

На новолунье начал разбирательство.

Стрепсиад

А для чего ж тут старый день?

Фидиппид

                                         Затем, чудак,

Чтоб накануне доброю охотою

Договориться мог истец с ответчиком.

А нет, так в суд подать на новолуние.

Стрепсиад

Так почему ж и в новолунье денежки

Берет притан, и в «молодой и старый день».

Фидиппид

Как пробник поступает он, по-моему.

Чтоб поскорее прикарманить денежки,

Он накануне их, как жертву, пробует.

Стрепсиад

Отлично.

(К зрителям.)

       Вы, глупцы, чего уставились?

Добыча для ученых, стадо темное,

Толпа – не больше, камни, кружки битые!

За здравие мое и сына-умника

Сейчас спою я праздничную песенку.

(Поет.)

  «Счастливец ты, Стрепсиад!

  И сам хитро, ловко жил,  —

  Сыночка-хитреца родил»,  —

  Так будут мне петь друзья,

                                             Соседи петь,

  Завидуя, что в тяжбах всех

Побеждает твой язык.

Войдем же в дом. Тебя я угостить хочу.

Входят в дом.

Эписодий шестой

Пасий-сосед

(входит со свидетелем)

Добро свое годится ли растрачивать?

Да ни за что! А, право, лучше было бы

Прогнать его тогда, чем в тяжбу впутаться.

А что теперь? Из-за своих же денежек

Тебя тащу свидетелем, к тому ж еще

Врагом соседу стану стародавнему.

И все-таки не посрамлю отечества,

Покуда жив.

(Кричит.)

             Эй, Стрепсиада в суд зову.

Стрепсиад

(выходит навеселе)

Тебе чего?

Пасий

         На «молодой и старый день».

Стрепсиад

(к свидетелю)

Свидетель будь: два дня назвал он. Суд зачем?

Пасий

Двенадцать мин ты должен за саврасого

Коня.

Стрепсиад

   Коня? Чудесно! Ясно слышали?

Ведь знают все, что коней ненавижу я.

Пасий

Долг возвратить клялся ты Зевса именем.

Стрепсиад

Свидетель Зевс, в то время ведь не знал еще

Сынок мой кривды, все опровергающей.

Пасий

Теперь от долга отпираться думаешь?

Стрепсиад

А для чего ж другого нам учение?

Пасий

А если в суд пойдем мы, отречешься ты,

Зовя богов в свидетели?

Стрепсиад

                               Каких богов?

Пасий

Гермеса, Зевса, Посейдона.

Стрепсиад

                                     Видит Зевс,

И поклянусь, и три гроша в придачу дам!

Пасий

Так пусть чума возьмет тебя, бесстыдного!

Стрепсиад

(разглядывая Пасия)

Посыпать солью, выйдет мех отличнейший.

Пасий

Смеешься надо мною?

Стрепсиад

(так же)

                             На шесть ведер мех!

Пасий

Великий Зевс и боги мне свидетели,

Так не уйдешь ты!

Стрепсиад

                               Презанятно! Зевсом ты

Клянешься и богами, знатокам на смех!

Пасий

За это все ответишь мне со временем.

Сейчас же говори, отдашь мне денежки

Иль мне судиться?

Стрепсиад

                        Подожди немножечко.

Сейчас тебе наверняка отвечу я.

(Уходит в дом.)

Пасий

(к свидетелю)

Что сделает, как думаешь? Отдаст мне долг?

Стрепсиад

(возвращается с корзиной)

Где тот, кто денег требует с меня? Скажи!

Вот это что?

Пасий

            Корзина, дело ясное.

Стрепсиад

Такой безмозглый дурень денег требует!

Не дам я ни полушки полоумному,

Корзан, мой бог, зовущему корзиною!

Пасий

Что? Не отдашь?

Стрепсиад

                   Нимало, как мне кажется!

А ты не затрудняйся, убирайся прочь

От двери!

Пасий

                 Ухожу. Но знай, к пританам я

Иду, подам к уплате, если буду жив.

(Уходит.)

Стрепсиад

(вслед уходящему Пасию)

Побольше потеряешь, чем двенадцать мин!

А я тебе, поверь мне, не желаю зла,

Хоть и назвал ты зря корзан – корзиною.

Эписодий седьмой

Аминий-сосед

(входит)

Ай-ай-ай-ай!

Стрепсиад

                       Эге!

Кто здесь вопит так горько? Не божок ли то

Заголосил, отродье рака – Каркина.

Аминий

Что я? Кто я? Узнать вам это хочется?

Я – несчастливец!

Стрепсиад

                       Так иди путем своим!

Аминий

О бог суровый! Рок оседробительный!

Моя упряжка!.. О Паллада! Горе мне!

Стрепсиад

«Но чем тебя обидел Тлеполем, скажи?»