Планета Дуг

10. В ловушке

Итак: наша группа, мурав компания, живность мелкая, в панике, под ногами снующая, словом, все, кто выжил, помышляли только о спасении. Первый наш вариант – прорываться на верх. По глубине мы находились на уровне виденных вчера пещер на обрыве, примерно 120 метров от поверхности. По горизонтали до них 3 км. Прокапываться к ним или наверх – не совсем разумно. Верхние слои наверняка осели. Мы не знаем где был взрыв и, соответ-ственно, радиус и глубину разрушений. Последний вариант – идти в глубь и по нижним яру-сам. Опять же, кто знает, сколько до уцелевших проходов?                                           Распылять силы и идти в разных направлениях – не рационально. Более того – опасно. Растения, за небольшим исключением, погибли, а нас, ды́шащих, многовато. Скоро можем почувствовать нехватку кислорода. Посоветовавшись, мы пришли к выводу, что самое резонное пока, всё-таки, верхнее направление, тем более, что если земля осела, то теперь до поверхности меньше 120-и метров. Муравы, как ни странно, не могли найти консенсус. Без руководителей, видимо, остались, точку в споре некому поставить. На место, временное, их вожака, решили, настойчиво предложить Наю. Ответа получить не успели. Хорошо, что успели, хотя бы шлемы закрыть и схватиться за́ руки. Случилось то, чего мы и опасались – ещё взрывы. С четырёх сторон, но уже вдалеке. Нас зацепило только слегка. Грибы опять погасли, земля посыпалась. Мрак и, честно говоря, страх. Давненько я не ощущал в своей биологической и одухотворённой, слегка, структуре штормовые волны адреналина бурлящего. Закипающего, периодически. Очень, надо сказать, бодрит.                                    Создавалось впечатление, что нас прослушивают и отрезают все пути, кроме одного – верхнего. Хотя прослушивание, в данной ситуации, могло вестись только мысленное.            Когда всё и все вокруг немного успокоились, прекратились визги, шипение, метания по сторонам, другие выражения паники живности местной, мы стали откапываться. Прожектора использовали экономично. Муравы приблизились поближе к свету и переминались, бормоча всякую всячину. Как могли, их успокаивали. Уверяли в нашей убеждённости, что взрывов больше не будет. Во всяком случае, серьёзных.                                                Начали «включаться» последние, оставшиеся грибочечёчечки. Полумрак и неизвестность не придавали местным уверенности, в отличие от нас. Мы уже давно взяли себя в руки, мобилизовались и, подстёгиваемые лёгкой злостью, горели желанием действовать.                                                                              Проверив оба коридора, тот по которому пришли и тот, откуда появились гости, так и не смогли определиться, какой выбрать. Оба основательно обрушены и засыпаны.                   – Где посоветуете начинать копать вверх? – поинтересовалась Ная у мурав.                   Дождавшись более-менее согласованного ответа, мы стали вгрызаться в завалы знакомого туннеля. Наше спокойствие, уверенные движения и личный пример, указывающий путь к спасению и отсутствие малейших сомнений в скором достижении этого самого спасения, подействовали как нельзя лучше. Все, вдруг, разом, и кто может, и кто не может изъявили желание копать. Пришлось остужать разгорячённых, убеждать в том, что силы ещё понадобятся. Их тратить нужно экономно, как и воздух. Очерёдность и порядок – вот залог успеха в сложившейся ситуации. Распределив обязанности мы, утомлённые и физически и морально, отошли в сторону и, полулёжа, устроились на рыхлом грунте. Что-то нас ждёт, ожидает? Живы будем – поглядим.                                                                        Так начался наш «великий исход».

11. Кротовая жизнь

Вторые сутки нашего заточения подземного подходили к концу. Положение дел удручало. Всё складывалось «гораздо не так», как мы могли рассчитывать. Поднялись всего на 70 метров. Из 12-и мурав всего пятеро были кротами-копателями, остальные несунами-са-мосвалами, специализация которых очень узка – таскание земли. Кроты нас разочаровали – быстро утомлялись. Продемонстрированной нам поначалу прыти и профессионализма хватало ненадолго. Не привычные, они оказались, к долгим физическим, усиленным упражнениям.                                                                                     И мы, и носители, как могли помогали, но спрессованный грунт, множество монолитов, глыб, пластов лавовых, крайне затрудняли. Оно и понятно, то, что строилось годами, в обход сложных участков, в одночасье рухнуло, перемешалось. Туннель, на который в мирное время ушли бы недели, возможно месяцы, требовалось прорыть за считанные дни. Кислород катастрофически убывал. Вода только в двух местах, в самых нижних ярусах, струилась по каплям. Поначалу пытались использовать воду из раскопанной лужи в зале, но в ней растворилось слишком много разных примесей. Обезвредить, обеззаразить, нейтрализовать их, одним словом в сложившихся условиях не представлялось возможным.                               Исходя из суровой, жестокой реальности, пришлось пойти на негуманный поступок. Мелкая живность хоть и была относительно не крупной, но её ко-лво удручало. Кислород, вода, запасы пищи – всё жадно и быстро уничтожалось. Погибнуть, не дойдя пары метров до поверхности из-за всяких бяких бяк, жучков да паучков, размером с кошку, или того меньше, не входило в планы. Посему, общим голосованием, приняли решение отсечь их в зале, засыпав, как следует проход. Воды и пищи им на какое-то время хватит, а там, глядишь, и мы дойдём до выхода и вернёмся к ним освободителями. Не всё же им жизнь мёдом, иногда можно и потерпеть.                                                                               Пока муравы трудились, у нас оказалось предостаточно времени, чтобы проверить всё своё снаряжение. Разобрали и реанимировали шлемные фонари. Светильники грибные, уста-новленные на спины мурав и другие, высаживаемые по мере продвижения, давали очень мало света. Более того, утомлённые, голодные муравы так и норовили, втихаря, покушать их. Одним словом, в буквальном смысле, сумерки над нами угрожающе сгущались. Единственная, реальная надежда, упование, возлагались на чутьё мурав.                               Жизненно важно было найти, пусть даже с отклонениями от маршрута, пустой, не разрушенный коридор или зал. Те два коридора, что встретились ранее, оказались пустыми, не засыпанными, это да. Но, к огромному разочарованию, освобождёнными они были и от воды, и от пищи муравской, и от кислорода. Зато заполненными собратьями наших помощников. Силы они потратили на копание, но рыли то в стороны и вниз, а не вверх. И смех, и грех, столько физической энергии потрачено впустую, понапрасну.                               Наша целеустремлённость и уверенные действия придали им, на какое-то время, энергии, но истощение было велико. Помощь их оказалась незначительной. В первые часы, сутки они, в панике, копали как бешенные, и силы их иссякли. Наша группа старалась не терять ни минуты. Нехватка кислорода становилась угрожающей.                                     Проход, остающийся позади, представлял собой сплошной лабиринт. Пройденного расстояния с лихвой уже хватило бы дойти до поверхности. Тормозили постоянные, естественные помехи. Помимо прочего, впередиидущие кроты чувствовали через метровые толщи умерших соплеменников. Раздавленные, или задохнувшиеся, мы не проверяли. Муравы обходили такие могильники большим крюком. Убедить их делать эти крюки поменьше не удавалось. Даже слышать об этом не хотели. Видимо, после смерти, их тела начинают выделять смертельный газ, поэтому мёртвых они сразу выносят на холод. Может, всё дело просто в почитании, ритуалах.                                                                  К середине третьих суток ситуация стала критической. Время от времени мы пользовались своими, практически закончившимися, запасами воздушной смеси, но симптомы кислородного голодания становились всё явственнее, обезвоживания – всё отчётливее. Вялость, слабость, головокружение, тошнота, «плавающие» стены, муравы. Счёт пошёл на часы. Только осознание близости чистого воздуха и придавало сил. Никто уже не вспоминал, что в том воздухе содержание «питательных молекул» азота и кислорода ничтожно. Главное, это наличие этого содержания. Мы сможем применять насосы, нагнетающие его в баллоны. Благо, в них есть функция ручного накачивания. Муравы смогут перебежать к другим, не разрушенным, пещерам. О том, что до ближайшей может оказаться не одна сотня метров, а они на поверхности чувствуют себя, как человек под водой, старались не думать. Мозги всё равно плохо соображали.                                                       Если же, без самообмана, учесть кол-во и разброс взрывов то: во-первых, диаметр разрушений составляет несколько километров, а во-вторых, нас там наверняка поджидает засада, ловушка или ещё, незнамо чего. К такому выводу мы пришли, поставив себя на бандитское место. Первым взрывом они хотели нас только нейтрализовать на какое-то время. По всей видимости, нечто задуманное ими, на этот промежуток времени, не удалось реализовать. Решив не рисковать, пытаясь нас пленить, они разрушают возможные пути нашего отступления по горизонтали и вниз. Любой здравый человек, в подобной ситуации, вряд ли пошёл бы вниз, в неизвестность, учитывая ограниченные запасы жизненно важных ресурсов. Остаётся один путь – наверх. Измотанные и обессиленные, мы слишком уязвимы будем. Голыми, практически, руками к захватить можно, а может и уничтожить кого-то. Все мы им, возможно, и не нужны.                                                                         Да-а, с них станется. Мерзавцы.

Мы все сидели у стены и медитировали, медленно и экономично дыша, когда вдруг, не менее нашего измождённые муравы, резко активизировались, засуетились. Ная включила «переводчика».                                                                                    – Чувствую, чувствую, близко, чувствую… – только и могли, что произносить в возбуждении работающие в этот момент кроты. К ним присоединились и несуны. Минута радости и облегчения сменилась тревогой. Мы привлекли внимание мурав и напомнили им о необходимости крайне осторожного появления на поверхности. В первую очередь требовалось постараться разглядеть – как выглядит вершина горы, где было замаскировано вражье судно. Там ли оно и по сей час. Это, покамест, самая главная задача.                              С удвоенной силой все муравы навалились на последний барьер. Мы свой порыв сдержали и не стали мешаться под этим множеством ног. Не прошло и 10-и минут, как коридор превратился в зал и, наконец, свершилось долгожданное – темноту этого мрачного царства прорезал луч света.                                                                               – О, Ура! Виват! Победа! Конец нашим страданиям и разочарованиям, и сразу наступает хорошая …                                                                                     – Погода хорошая может и наступает, – прервал я детский задор и оптимизм Вика, – но не здесь и не сейчас. Посмотри на возвращающегося «вокруг смотрящего».                         Кажется, я уже знаю, что он сейчас скажет. Так и есть – опасения подтвердились.            По словам несуна, который видел раньше, как выглядит место с замаскированным кораблём – «воз и ныне там». Он хорошо это знает и помнит, так как видел, как оттуда стреляли по пытающимся скрыться по поверхности его сородичам.                                    – Вот так-то Вик, а ты говоришь – погода хорошая, – с улыбкой взял слово Стив. – Нам бы сейчас, как раз наоборот, самая плохая погода была на́ руку. Дождь метеоритный, там, буря ли пылевая, да даже просто ночь, на худой конец.                                                – Ты прав, Стив, – поддержал я его, – наверняка они подождут, пока мы отойдём отсюда и окажемся на расстоянии от спасительных проходов, достаточном для того, чтобы успеть подлететь и произвести захват.                                                                  – Командир, давайте это всё обсудим несколько погодя, – вмешалась Ная. – Воздух, кислород, как будем его набирать, если даже выглянуть наружу нельзя?                               И в самом деле. Тёплый воздух снизу, плотным потоком вырывался наружу через небольшой проход. Чтобы набрать свежего, нужно было снаружи отойти от входа.                   – По-моему, – предложила Ная, – прийдётся, либо перекрыть туннель чуть ниже, либо просто немного подождать, пока всё уравновесится.                                                После увиденного солнечного света, силы разом покинули всех присутствующих. Не то, что копать, двигаться невозможно, невмоготу. К тому же снизу, как в дурмане, в полусознательном, вялом состоянии, поднимались все муравы и выходили наружу. Выбора не было, оставалось ждать.                                                                              Минута, три, пять – всё без изменений. Поток воздуха не ослабевал. Нас это очень удивляло, сквозняк давно уже должен был прекратиться. Создавалось впечатление, что наш туннель где-то, возможно, через небольшое, прорванное давлением, отверстие, соединился с сетью других. Те, другие, вероятнее всего были пустыми, так как дышать, хоть и немного, но стало легче. Не исключено, что это просто самообман, иллюзия.                                    Обмозговать эту мысль не дали события, развернувшиеся наверху. Муравы, находящиеся на поверхности, увидели, вдалеке появившуюся, группу собратьев. Наши, не раздумывая, бросились к ним. Как-то им помешать, остановить мы не могли, да и попросту не успели. Всё произошло слишком быстро. Через несколько секунд случилось то, чего мы и боялись. Крики боли, ужаса, предсмертные стоны, хрипы. Оставшиеся в живых и раненные просто вваливались, влетали, впихивались в проход. Многие навсегда так и остались лежать на поле казни.                                                                                    К прискорбию, пока все наши предположения оправдывались. Теперь, судя по всему, оставалось ждать предъявления ультиматума. Как они это намерены сделать, остаётся только гадать. Возможно, через завербованного местного жителя. Непонятно, правда – какого? Кто сможет пройти по поверхности несколько сотен метров? Тарубеты, вероятно, но они лазать мастера, а не ходить, насколько нам известно. К тому же им ведь ещё и задачу правильно надо поставить. Сами же, мерзкие бандиты, врядли сунутся. Во-первых, не знают точно, в каком мы месте, а во-вторых, если мы правильно всё понимаем, у них есть только один шанс размаскироваться и захватить нас, до того, как сами будут уничтожены. Что за оружие они применили сейчас, не побоявшись быть рассекреченными, определить было не сложно – что-то огнестрельное и бесшумное. Пулемёт, скорее всего.                                                Утешало и даже радовало во всей этой ситуации только то, что поведение мирских «отрицателей» означало следующее: наши живы, они на орбите и контролируют ситуацию. До определённых пределов, разумеется, но первое явно в нашу пользу.                   Здесь, или чуть выше, уместен вопрос: почему не проводится операция по выявлению и уничтожению гнусного вражеского формирования? Вероятнее всего, их просто не могут обнаружить. Не исключено, что у них у самих есть проблемы, а предпринимать действия, ставящие под угрозу всю грабёжную миссию, они просто не имеют права.                        Напор сквозняка снизу становился слабже, но не прекращался. Свежий, холодный, проникал всё глубже. Мы, накачав специальным, ручным насосом кислорода в баллоны, тоже отправились вниз. Здесь нам пока делать больше было нечего, а продолжающийся сквозняк позволял надеяться на возможность обнаружения новых коридоров. Выход наружу пришлось оставить открытым, чтобы по потоку воздуха, как по нити Ариадны, идти к выходу из лабиринта.                                                                                          Муравы уже ушли, унося раненых, мы – за ними. Имея кислородные запасы, наши чаяния сводились теперь к одному – вода, вода и, ещё раз вода!                              Спуск проходил довольно легко, просто скатывались, съезжали вниз. Вскоре, мы уже стояли у засыпанного входа в зал. «Надо бы освободить зверушек» – напомнили мы двум нашим кротам, находящимся неподалёку. Их легко было узнать по грибам на спинах. Остальные нашли место просачивания сквозняка и вовсю уже трудились на расчистке прохода. Позванные нами два крота с явной неохотой принялись освобождать проход в зал.            Уже через несколько секунд они замедлились: остановились, поменяли положение, принюхались, прислушались, антеннами пошевелили и, очень осторожно, продолжили прокапывание. Мы, почуяв неладное, отошли подальше и, как оказалось, своевременно. Раздался хлопок, больше похожий на взрыв и, струя горячего пара и дыма вырвалась из зала. Кроты были к этому готовы и, чуть обождав, продолжили работу.                                    Ужас! – вырвалось одновременно у Наи и Вика, когда они заглянули внутрь прокопа, закрыв, предварительно, шлемы. То, что воскликнули именно так, мы со Стивом поняли, когда сами шагнули в проём. Открывшаяся, в свете наших фонарей, картина и впрямь напоминала нечто адское: пекло, как в печи, посередине расплавленный бугор, а вокруг спёкшиеся трупы животных. Позы, в которых они погибли, говорили о страшной, мучительной смерти.                                                                               Это ведь надо – не ближе, не дальше, ни раньше, ни позже. Не где-нибудь в коридоре, а именно в центре зала прорвалась лава раскалённая. Мы, чувствуя свою, какую-никакую вину, отошли оттуда, оставив вход открытым. Нагретый пар испаренного озера окутал всё на многие метры и продолжал валить из зала.                                                            Что тут можно сказать? Смерть есть смерть, но, как это часто можно наблюдать в природе, где одним конец приходит, другим даётся жизненно необходимое. Я имею ввиду густой пар. Охлаждаясь и конденсируясь на металлических и других частях наших скафандров, а также расправленных кузовах несунов, пар превращался в отличную, точнее, более-менее нормальную, очищенную воду. Муравы побросали работу и все мы пару часов утоляли жажду и набирали жидкость впрок.                                                            Напившись, впитав влагу через наружные покровы, типа кожи, отдохнув, с новыми силами проход в не разрушенный коридор копателями был прорыт очень быстро. Минус в том, что туннель оказался тупиковый. Плюс и, кстати, довольно внушительный плюс, в том, что там никого, за мелким исключением, не было. Зато имелись растения, грибы, орехи и тому подобное. Еда, одним словом. Несколько дней можно всем продержаться. Будет время покумекать. Сейчас же срочно наверх, осмотреться и вход замуровать. Когда мы об этом сказали муравам, то были поражены – они, оказывается, уже всё сделали. Как только обнаружили источник сквозняка, трое из них отправились наверх, закрыть вход. Дешифр мы включали только по необходимости, а в сутолоке легко было прохлопать маленькую такую компанию, идущую, такую, наверх. Решили – оно и к лучшему. Подниматься так не хотелось, а ситуацию, обстановку снаружи мы и так наглядно представляли. Муравы рассказали да и мы, краем глаза видели часть пейзажа.                                                                   В новооткопанной, зелёной и светлой пещере, собрались все, оставшиеся в живых, обитатели. Вернулась, спустилась тройка командировочных от входа, которых сменили другие «бдители», сторожа. Все отдыхали, ели, размышляли. Мы, решив послушать, о чём думы, включили «переводчика». Не дождавшись ничего вразумительного, дельного, поинтересовались сами: «Какие планы? Что вы думаете дальше делать?». За всех ответил, стоявший поблизости, один из наших кротов:                                                            -Тут и думать нечего – только вниз. Наверху – смерть. В стороны – не проходимо. Разве вы так не считаете?                                                                               – Так-то оно так, – взял уже я слово, – но, боюсь, разрушение достигло гораздо больших глубин, чем вы думаете. При существующей, катастрофической нехватке кислорода шансов пробиться живыми всем – ничтожны. Делать ставку на периодически попадающиеся пустые туннели, вроде этого – неразумно.                                                                  – Что же ты предлагаешь? – в нетерпении полюбопытствовал крот и многие другие, заинтересовавшиеся и подошедшие к нам муравы. Их слова, перевод, я излагаю так, как мы их понимали, интерпретировали.                                                                   Пришло время изложить разработанный нами план.                                          – Итак, – продолжил я, – во-первых, такое колво (кол-во)здесь вас вредно и нежелатель-но. Во-вторых, скоро, по нашим расчётам, должен начаться метеоритный дождь. Я прав?             – Ну да, начнётся. Следующей ночью. Но причём тут дождь? – удивились собеседники.      – Объясняю. Когда рыли проход, мы обратили внимание на попадающиеся лавовые лепёшки, плиты. Они, в принципе, достаточно легки и прочны́. Если каждый из вас прикро-ется сзади от выстрелов такой плитой, то сумеет, пожалуй, добежать до уцелевших пещер.            – Да, но ведь мы на поверхности практически не можем дышать, а тем более с неустойчивой, тяжёлой плитой за спиной, – недоумевали землекопы.                                     – Что ж, немного потренироваться, приспособиться, вздохнуть поглубже и вперёд! Можно встать одним строем и, лучше всего, во время дождя. Есть шанс остаться совсем незамеченными. Тем, кто пожелает посадить себе на спину ещё и кого-нибудь из нас, будем в пути давать кислород. Ну, а обстрела вражеского, думаю сильно опасаться не стоит. То оружие, что они могут применить, не боясь быть засвеченными, вряд ли пробьёт плиты. Плазменные, или какие там у них ещё, пушки сразу будут зафиксированы.                         – Всё-таки мне не даёт покоя, – выразила сомнение Ная, – отсутствие достоверной информации об интенсивности, кучности астероидного града. Если идти на прорыв в это время, то можно ли рассчитывать на наших? И они, и спутники если не уйдут совсем, то, по крайней мере, значительно отодвинутся. Бандиты воспользуются этим, решат, это расстояние и помехи суматохи космической не позволят нашим обнаружить ихних. В смысле, ихних выстрелов. Решат так, да и как шарахнут по нам – только клочки по закоулочкам с закуточками запархают в причудливой круговерти.                                                      – Сразу видно, Ная, хоть ты и складываешь, иногда, так витиевато слова, но в оружейной технологии ты не шибко, – успокоил Вик. – У плазменных и им подобных устройств особая частота импульса. Её за тысячи километров отличишь и зафиксируешь. Откуда вылетело, куда воткнулось.                                                                        Согласна, пусть я в оружии, как ты сказал, и не шибко, зато мне этот скафандр очень идёт. Гор не даст соврать, да, командир? – повернувшись в мою сторону, голосом капризной девчонки вспылила, в шутку, Ная, – Смею, также, добавить то, что незнание это, до сих пор, мне как-то не мешало, а вот скафандр, да, хотелось бы сохра-нить в неповреждённом виде.      – Наечка, дорогая, я вовсе не хотел тебя обидеть и совер-шенно с тобой согласен. По всем пунктам. Не женское это дело – стрелялки, – сквозь смех оправдывался Вик, – а чтобы твой скафандр так и остался без пробоин, мы приложим все усилия.                              Похохотать вволю, к сожалению, не позволили нормы приличия. Муравы непонима-юще смотрели на нас и молчали. Посерьёзнев, я опять обратился к ним и задал вопрос:            – Ну что, герои? Что надумали?                                                                  – Не знаю, не знаю, не думаю… – забурчали со всех сторон. Чувствовалось, что и трусами не хотят прослыть, показаться, и в котовасию сумасшедшую ввязываться не горят желанием, – а вы точно никак со своими связаться не можете? Сигнал, какой, подать? Или…            – Нет, нет и ещё раз нет, – перебил я выступающего. – Во-первых, призвать их у нас просто нет возможности, а во-вторых, раз они до сих пор здесь не появились, не уничтожили врага, значит это и для них смертельно опасно. Поэтому мы вынуждены рассчитывать только на себя. Ну и на вас, если позволите. В любом случае, с вами или без, но мы пойдём на прорыв.                                                                                          – Да послушайте же вы, – нетерпеливо ворвался в разговор менее дипломатичный Вик, – неужели вы не хотите отомстить за всех своих погибших товарищей, за порушенные города? Вы сможете это сделать только если поможете нам выбраться отсюда. Да, кто-то из вас, из нас может погибнуть, не дойти. Но выжившие смогут сурово наказать и изгнать негодяев. Ну, так как, «геррои Эллады», встаёте вы под наши знамёна?                                          – Да, да, с вами. Идём откапывать плиты! Наш девиз – даёшь каждому по плите! – взревела, как сказали бы раньше, толпа и принялась крушить стены, извлекая оттуда плиты. Ну это, разумеется, образно. На самом деле все просто двинулись к выходу.                        – Эллада. Ну ты наддал, предводитель. Прийдётся тебе потом им объяснить, что ты имел в виду, говоря это непонятное слово. Более того, призывая «под знамёна» этой самой Эллады, – полушутя, полусерьёзно обратился я к Вику, а затем, вполне серьёзно, к муравам:                  – Друзья мои, товарищи, хоть я и согласен с предыдущим оратором, но всем вам уходить не стоит. Кто-то должен остаться и продолжать рыть вниз. Нужно использовать все, даже малейшие, шансы для обретения свободы.                                                      – Гор, а тебе не кажется, что нам всем не мешало бы пересмотреть форму и содержание нашего образа обращения, манеру общения? – вернул мне моё же замечание Вик.                  – Абсолютно кажется, Вик, абсолютно, – согласился я. – Хотя, стоит учитывать также и то, что мы тоже далеко не всё, ими говоримое, понимаем. Главное – суть. Но, как ты и сказал, давайте будем стараться в изложении, обращении, быть краткими и ясными. Понятными, то бишь.                                                                                           Пока муравы решали, кому остаться, мы потихоньку отправились наверх. Оставшееся время до следующего вечера все занимались добычей плит, их подъёмом и подгонкой под нужные размеры. В верхних отделах, более-менее просторных коридорах, учились их правильно удерживать. Способ такой: зажмуриваются задние глаза, средняя пара ног поднимается, плита наискосок ложится на туловище и удерживается выше середины. Нас понесут несуны под своими сложенными бортами кузова. Это хоть и тяжелей для них, но зато они будут с нашим кислородом. Словом, в работе, тренировках, обсуждении, например того, как идти – строем или в разнобой, и в отдыхе, разумеется, время пролетело быстро. Приближалась ночь истины.