Десять минут назад и другие рассказы

– Опять клиент нахамил? – спросила Женька.

Рита слегка дернула головой.

– Что на этот раз?

Рита – необыкновенно красивая брюнетка. Хотя, наверное, слово «красивая» не совсем ей подходит. Она из той породы женщин, при виде которых у мужчин начинаются нервные судороги и непроизвольное слюноотделение. Ее сокрушительная внешность, начиная с завораживающего взгляда и заканчивая потрясающей грудью и длиннющими ногами с крутыми бедрами, действовала на противоположный пол, как запах крови на изголодавшегося хищника, как красная тряпка на быка. Хотя последнее сравнение Рита категорически отвергала – ей не нравилось слово «тряпка». Тем не менее факт остается фактом: своей внешностью она сводила мужиков с ума, у них моментально сносило крышу. А учитывая, что Рита была довольно скромной, благовоспитанной девушкой, внутренне совершенно не соответствующей своей внешности, это постоянно создавало для нее огромные проблемы. Женька, переживая за свою подругу, неоднократно советовала ей попробовать одеваться скромнее: юбку выбрать подлиннее, а кофточку с «горлом», а не с вырезом «до пупа». А на работе так вообще желательно надевать халат.

– Ну о чем ты говоришь? – сокрушалась Рита. – Неужели я должна одеваться, как старая бабка?!

– Нет, я тебе этого не предлагаю. Мне просто кажется, что несколько лишних сантиметров юбки вряд ли испортят впечатление от твоих красивых ног.

Однако эти разговоры, как правило, так ничем и не заканчивались. Каждая оставалась при своем: Женька жалела подругу и в сердцах критиковала ее безрассудство, а Рита продолжала одеваться так, как ей хотелось, как позволяла данная ей от природы красота.

В этот раз, похоже, случилось что-то экстраординарное. Такой подругу Женька еще не видела.

– Так, все! Хватит тут рыдать! Давай выкладывай, что случилось.

– Этот … к-козел… – сквозь всхлипы пыталась говорить Рита, – он… руку мне под кофту… и ущипнул… за грудь. Я даже ахнуть не успела.

– Что?! – вскинулась Женька.

– Я сначала оцепенела от страха, а потом как врезала ему… феном. Фен – вдребезги. А он сразу вопить: «Сука!» Ну и все такое…

– Где он?

– Там… Наверное, уже ушел.

Женька схватила Риту за руку и поволокла к стойке администратора. У дверей стоял уже одетый в дубленку хамоватого вида мужик, широкоплечий, с круглой плоской харей.

– Этот? – спросила Женька.

Рита кивнула.

– Слушай ты, Кинг-Конг, – грозно зашипела Женька и, потянувшись, схватила со стойки здоровенные канцелярские ножницы, – если ты еще хотя бы раз сунешься в этот салон… – она сделала паузу и приподняла ножницы на уровень глаз. А потом рявкнула: – Клянусь, я тебе отрежу что-нибудь к чертовой матери! – и громко клацнула ножницами перед самым носом у мужика.

Тот чуть входную дверь не снес, пулей выскочив из салона.

– А ты для чего тут сидишь? – набросилась Женька на администратора Алису.

– Да я…

– Что «я»?!

– Прекрати, Женька! – крикнула Алиса. – Чего ты расшумелась? Я… Я сделала этому господину замечание…

– Значит, недостаточно! – огрызнулась Женька, швырнув ножницы на стойку.

– Так, Евгения, – нахмурилась Алиса, – может, ты все-таки успокоишься? К тебе клиент скоро придет, ты ему в таком состоянии, чего доброго, уши отстрижешь.

– Неплохая идея, – буркнула Женька и отправилась в комнату отдыха.

– А ты, Ритка, ну, ей-богу, еще бы топ-лес пришла, – сказала Алиса, поправляя очки на длинном носу.

Рита молча показала ей язык и пошла вслед за подругой.

Спустя некоторое время Женька, уже успевшая привести себя в порядок и немного успокоиться, встречала нового клиента – весьма толстого господина с грязными, сальными волосами цвета пакли и слегка оттопыренной, постоянно влажной нижней губой. Глаза толстяка, маленькие, сощуренные, бегали вверх-вниз, ощупывая Женьку со всех сторон, с головы до пят, пока она наконец не усадила его в кресло и не пристроилась у него за спиной.

– Как желаете постричься? – натужено улыбаясь в зеркало, спросила она.

– Чтобы выглядеть, как Аполлон.

Голос у толстяка был высокий, даже писклявый.

– Аполлон так Аполлон, – сказала Женька, пожимая плечами, а про себя подумала: «Тебя как ни стриги, все равно – Армагеддон».

Голову толстяку пришлось мылить трижды. И даже после этого казалось, что она грязная. Но, по крайней мере, запах шампуня немного заглушал вонь, которую источал клиент.

«Неужели трудно принять душ?» – мысленно сокрушалась Женька.

Находиться возле толстяка действительно стоило немалых усилий. Терпкий запах пота, пропитавший всю его одежду, вперемешку с каким-то дезодорантом образовывали такой букет, словно толстяк месяц просидел в клетке у слона. Несколько раз Женька была вынуждена отходить в сторону, чтобы глотнуть немного свежего воздуха.

В какой-то момент он выпростал руку из-под накидки и как бы невзначай коснулся ее бедра. Она сделала вид, что не заметила.

Но когда он повторил этот жест, Женька спокойным голосом предупредила:

– Пожалуйста, не крутитесь, а то я могу случайно обрезать вам уши.

Угроза подействовала – толстяк присмирел.

Когда Женька закончила укладку, он сердито посмотрел на нее, провел своими пальцами-сардельками по влажным губам и, с шумом выдохнув, поднялся с кресла.

«По крайней мере, чаевые оставил», – подумала Женька, провожая клиента и теребя в руке пятидесятирублевку.

Ей сразу захотелось поскорее умыться. В туалете она долго и тщательно мылила руки, а потом несколько раз ополоснула лицо холодной водой.

– Что там у меня? – бросила Женька Алисе, проходя мимо стойки.

– Пока ничего.

Женька зашла в комнату отдыха. Налив себе кофе, уселась на диван и вновь принялась разглядывать журналы.

Прошло около часа, но ее так и не вызвали. Может, Алиса про нее забыла – такое уже случалось однажды. Женька, как и сейчас, сидела в комнате отдыха. Но Алиса почему-то решила, что она ушла домой, и отправила клиента к другому мастеру. А потом страшно удивлялась, увидев возмущенную Женьку.

Алисы на месте не было. Женька прошла в зал, решив поболтать немного с Ритой – та как раз делала клиентке «химию», накручивая жидкие волосики на тонкие трубочки бигуди. Женька уже открыла рот, как вдруг заметила, что в ее кресле сидит молодой мужчина и выжидательно смотрит на нее через зеркало.

– Вы ко мне? – удивленно спросила она.

Мужчина кивнул.

«Вот из этого можно и Аполлона сделать», – промелькнуло у Женьки в голове.

– Извините, я не знала… мне не сказали… А вы разве записывались? Нет? Ну, тогда… Как будем стричься? – Она наконец взяла себя в руки.

Мужчина пожал плечами, задумался и показал глазами на висевшую над зеркалом фотографию. Женька даже вздрогнула, уловив некоторое сходство между неожиданным клиентом и портретом. Она провела рукой по его волосам, определяя профессиональным жестом, насколько их следует укоротить. Волосы были густые и жесткие, а главное – чистые. Тем не менее голову она ему все равно помыла, просто потому что ей это доставляло удовольствие.

В кресле он сидел неподвижно, молча смотрел в зеркало. Женька наконец не вытерпела.

– А… как вас зовут?

Мужчина удивленно вскинул брови и посмотрел на нее. Женька почему-то испугалась этого пристального взгляда.

Но он вдруг улыбнулся и сказал:

– Дмитрий. Можно просто Дима.

– Очень приятно! – с облегчением выдохнула она. – А меня – Женя. Вот и познакомились. А кем вы работаете, Дима? Если, конечно, не секрет.

Тот не спешил с ответом, улыбался и внимательно изучал ее отражение в зеркале, особенно глаза.

– Да нет, не секрет. Я – поэт.

– Поэ-э-эт?

– Конечно, у меня есть и другая работа, но она не заслуживает того, чтобы о ней говорить.

Никогда еще у Женьки в кресле не сидел настоящий поэт. Если, конечно, он не врет. Она даже приосанилась и горделиво покосилась на Риту. Но та почему-то застыла с выпученными глазами и глядела на нее, открыв рот, будто Женька говорила что-то непристойное.

– Что? – раздраженно спросила Женька и оглядела себя. – Что?! – повторила она, посмотрев в другую сторону, где Макс, единственный мужчина-мастер в их салоне, забыв про сидевшую у него в кресле блондинку, пялился на Женьку, словно бы та стояла совершенно голая.

Вздрогнув, Макс поспешил вернуться к волосам блондинки, исподлобья постреливая взглядом в Женькину сторону.

– Идиоты! – в сердцах прошептала Женька. – Вот, Дима, с каким народом приходится работать! И, главное, молчат. Я к ним обращаюсь, а они словно воды в рот набрали.

– Ничего, так бывает, – успокоил Дима. – Особенно когда в человеке вдруг открывается что-нибудь необычное.

– Ну что во мне необычного? Все, что можно, уже открыто. – Она вновь оглядела себя со всех сторон, но так ничего и не обнаружив, продолжала: – А вы где-нибудь печатаетесь?

– Да. Иногда. В журналах.

– В журналах? – воскликнула Женька. – А я все листала, листала… там у нас, в комнате отдыха, куча всяких… и никаких стихов.

– Ну, не все журналы печатают стихи.

– А вы мне что-нибудь прочтете? Так интересно!

Дима задумался.

Тебя гнетет проклятый быт,

Однообразие пугает,

И из окна привычный вид

Не веселит, а раздражает.

В твоих глазах с утра печаль

Вчерашней боли и обиды,

Ты почему-то смотришь вдаль,

Ты ищешь там другие виды.

Забудь, что труден шаг твой каждый,

Поверь во что-нибудь простое,

Пройдут невзгоды, и однажды

Ты встретишь своего героя.

– Ты встретишь своего героя, – шепотом повторила Женька, словно пытаясь запомнить. Она уже закончила работу и стряхивала мягкой кистью волосы с его шеи. – Это… про меня?

– И про вас тоже, – улыбнулся Дима, вставая с кресла. – Спасибо.

– А… подождите, давайте голову помоем, уложимся…

– Ну что вы, не стоит. Благодарю.

Женька проводила его до выхода. Она была, как во сне, словно плыла в тумане. У нее даже закружилась голова.

– Дочка, тебе бы отдохнуть, что ли, – сочувственно сказала уборщица тетя Шура.

– А? – встрепенулась Женька

Она действительно почувствовала себя неважно.

– Женька, что с тобой! – бросилась к ней Рита.

– А что со мной?

– Как «что»? Ты… у тебя как будто крыша поехала…

– О чем ты?

– О том, что нормальные люди с креслом не разговаривают, – вставил подошедший Макс.

– Что ты болтаешь? – рассердилась Женька. – С каким таким креслом? Я с клиентом разговаривала. Ты что, не заметил? Мы даже познакомились, его Димой зовут.

– Бедняжка! – всхлипнула Рита.

– Да что здесь происходит, в конце концов?! – взвилась Женька.

В зал вошла Алиса и, посмотрев на нее, укоризненно покачала головой.

– Это ты специально для меня концерт устроила? Представляешь, – обратилась она к Рите, – подходит к двери, открывает и орет на улицу: «До свидания!»

– Вы что, сговорились? – зарычала Женька.

– Ты только успокойся, – залепетала Рита. – Пойдем, я тебе валерьяночки дам.

– Ритка, ну ты-то хоть скажи им, – говорила Женька, увлекаемая подругой в комнату отдыха. – Я же с Димой разговаривала.

– Не было никакого Димы, – шептала Рита, усаживая ее на диван. – Понимаешь? Не было! Ты… ты мне скажи. Ты не того? У тебя… галлюцинации?

До Женьки постепенно стало доходить, что это не розыгрыш, и полные слез испуганные Риткины глаза были тому хорошим доказательством.

– Я… сошла… с ума. Какая досада! – сказала Женька и упала в обморок.

Очнулась она на диване. Над ней колдовала сама Земфира, которая до того, как стать хозяйкой салона красоты, работала врачом.

– Очнулась, голубушка. Ты чего всех пугаешь?

Женька приподнялась:

– Что-то мне нехорошо.

– Я уж вижу, – покачала головой Земфира. – Собирайся-ка ты и отправляйся домой. И раньше, чем через неделю, не появляйся. Тебе надо отдохнуть.

– Но…

– Никаких «но»! Попросить кого-нибудь, чтобы тебя проводили?

– Нет, – слабо отмахнулась Женька. – Я сама.

– Ладно! Знаю, что ты упрямая. Потому уговаривать не стану. Максик, будь другом, хотя бы до машины доведи ее.

Только оказавшись за рулем своей «девятки», Женька окончательно пришла в себя. Руль всегда мобилизует. Стоит только взяться за него, словно открывается второе дыхание. Мысли стали приходить в порядок, она попыталась разобраться в том, что с ней, в сущности, произошло.

Чертовщина какая-то! Ведь она совершенно отчетливо помнила того мужчину. Как он сидел в кресле, разговаривал с ней. Его зовут Дима. Даже стихи читал. Такое не могло привидеться. Кто же тогда, спрашивается, сочинил те стихи? Нет, здесь что-то не то. А если это и вправду – галлюцинация?..

Земфира сказала, что она, Женька, устала. Ну, конечно – устала. Надо просто отдохнуть. Отвлечься от всего. Может, рвануть куда-нибудь? Но одной что-то неохота. А с кем? С этим придурком, что ли? Женька вспомнила Гошу. Ох уж этот Гоша! Поначалу он ей так понравился! Симпатичный, все вроде при нем. Но… В первую же ночь, проведенную, кстати, у Женьки дома, после вполне приличного… понятно чего… он откинулся на подушки и спокойно начал рассказывать ей обо всех своих любовницах. В подробностях. Да еще сравнивая ее, Женьку, с ними… В общем, она выгнала его с треском.

Спустя какое-то время Гоша вновь объявился. Сам приехал, без приглашения. С бутылкой роскошного вина, с тортом и букетом огромных бордовых роз. Женька не устояла. А потом страшно жалела об этом. Потому что Гоша, с лихвой удовлетворив свою похоть, принялся за старое. После этого, сколько бы он не звонил, сколько бы не приезжал, Женька была непреклонна.

С Гошей было так, с Мишей по-другому, но тоже неудачно. С Лешей… Про это даже вспоминать не хочется. Видать, судьба у Женьки такая – все какие-то недоделанные попадаются. Но… вот тот Дима… Ах, ну да, его же вроде как и не было. Галлюцинация. Призрак. Дух.

Вновь повалил снег. Женька двигалась в плотном потоке машин, медленно, с остановками. Краем глаза она увидела поднявшего руку мужчину и тут же забыла о нем. Женька никогда никого не подвозила: ни женщин, ни тем более мужчин. Мало ли что! Поток вновь застыл, и Женька оказалась как раз напротив голосующего мужчины. Тот, видимо, воспринял это как приглашение и, потянув за ручку, открыл дверь.

«Почему я кнопку не опустила?» – пронеслось в голове у Женьки, но было поздно.

Увидев за рулем девушку, мужчина заметно смутился, но, взяв себя в руки, сказал:

– Добрый день! До Бутова не подбросите?

– Садитесь, – ответила Женька.

«Дура! Что ты делаешь? – подумала она. – Вдруг он какой-нибудь грабитель или маньяк?»

– Вы извините, пожалуйста, – сказал мужчина, стягивая с головы белую от снега вязаную шапку и поворачиваясь к ней. – Очень неудобно вас стеснять…

– А-а-а! – завопила Женька, дернувшись к двери, и со всего маху треснулась головой о стекло.

На ней не было лица, глаза выкатились из орбит и вперились в случайного пассажира, растерянно глядевшего на нее.

Это был он.

Сзади раздались нетерпеливые гудки.

– Может, мне выйти? – озадаченно спросил Дима.

Она не знала наверняка, Дима это или нет, но он был как две капли воды похож на того, кто сидел сегодня днем у нее в кресле, в салоне «Кактус». Не отрывая от него взгляда, Женька включила первую передачу и резко вдавила в пол педаль акселератора.

– Не хочу показаться невежливым, но мне кажется, вам лучше смотреть на дорогу.

Женька повернула голову, и вовремя – здоровенный зад «Мерседеса» был уже совсем близко, она едва успела затормозить.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал нечаянный пассажир, потянувшись к ручке двери.

– Стойте! – почти крикнула Женька. – Скажите, вас, случайно, не Димой зовут?

– Да, а откуда…

– Вы сегодня приходили в салон «Кактус»?

– Что за «Кактус»?

– Ну, салон. Парикмахерская.

– Я собирался сегодня постричься…

– Вы поэт?

– Послушайте, откуда вы все знаете? Если бы я сам не напросился к вам в попутчики, то подумал бы, что вы следите за мной.

– Нет, нет. Что вы! – выдохнула Женька. – Просто… какая-то странная история со мной приключилась.

Она немного помолчала, словно прикидывая что-то, а потом взяла и рассказала ему обо всем, что с ней сегодня произошло. Дима слушал, не перебивая, время от времени недоверчиво покачивая головой.

– Я понимаю, – закончила Женька, – в это трудно поверить. Вернее, просто невозможно. Я бы сама в такое ни за что в жизни не поверила. Но это было! А стихи?

– Да, – задумчиво ответил Дима. – Я действительно сочинил сегодня одно стихотворение.

– Прочтите!

– Да нет, оно… так себе.

– Пожалуйста! – взмолилась Женька.

– Ну, хорошо.

И он начал читать, медленно, с выражением. Точно так же, как тогда, в «Кактусе». С каждой строчкой Женьке становилось все горячее и горячее, даже капельки пота на лбу проступили.

…забудь, что труден шаг твой каждый,

Поверь во что-нибудь простое.

Пройдут невзгоды, и однажды…

– Ты встретишь своего героя, – закончила Женька.

Дима ошарашено взглянул на нее:

– Правильно! Значит, вы не обманывали?

– Конечно, не обманывала!

Женьке вдруг стало легко и весело.

– Вам в Бутово куда? – спросила она.

– На улицу Грина.

– Правда? Я тоже на Грина живу.

А когда Дима показал ей, возле какого дома притормозить, Женька засмеялась и захлопала в ладоши.

– Я ведь в этом доме живу! – воскликнула она в ответ на его удивленный взгляд. – В первом подъезде.

– А я в третьем. Ну, что же, раз такое дело, заходите в гости. Квартира сто шестьдесят четыре… Или знаете, что? Давайте-ка, начнем все по правилам. Здесь неподалеку есть неплохой ресторанчик. Предлагаю сегодня поужинать вместе. Вы разрешите пригласить вас?

Женька просто зарделась от счастья. Свидание! Неужели такое все-таки возможно? Никто никогда не приглашал ее на свидание. Все почему-то норовили притащиться к ней домой и явно только с одной целью.

– Да, конечно! – воскликнула она и тут же испугалась, не слишком ли она выглядит глупой и податливой.

– Тогда ровно в семь у вашего подъезда. Договорились?

– Договорились, – прошептала Женька.

Она отвернулась, стараясь скрыть нахлынувшее возбуждение. За окном мела февральская вьюга. Мохнатые снежинки прилипали к стеклу, мгновенно таяли и крупными слезинками скатывались вниз. Дима вышел из машины и, помахав рукой, растворился в снежном вихре. А Женька еще долго сидела, глядя ему вслед и боясь проснуться, обнаружить, что все происшедшее – просто сладостный сон, мираж, что никто не придет сегодня в семь часов к ней на свидание…

Женька вошла в третий подъезд, поднялась на седьмой этаж и позвонила в квартиру номер сто шестьдесят четыре. Дверь тут же распахнулась. На пороге стоял Дима. Слезы непроизвольно покатились из Женькиных глаз, она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться.

– Ты чего? – испугался Дима.

– Да нет, ничего. Все в порядке, – ответила Женька, неуклюже вытирая рукой глаза и улыбаясь. – Просто хотела убедиться, что мой герой действительно существует…

Альманах «Порог-АК», Кировоград, 2008, №3

Пробуждение

Темно. Очень темно. Вокруг царит густой мрак. Только где-то вдалеке время от времени вспыхивает крошечная зеленая искорка. Мне холодно и страшно, даже хочется плакать, только у меня это не получается. Пробую пошевелить руками, они не слушаются. Может, конечно, мне это только кажется. Ведь я их не вижу. И не чувствую. Вообще. Как будто их просто нет, не существует. Так же, как и ног. Пытаюсь шагнуть, но остаюсь на месте. Я даже не могу понять, стою я или лежу, потому что снизу и сверху, справа и слева, везде – густая кромешная мгла. И в этой бесконечной, холодной пустоте нас только двое: искорка и я…

И вдруг – вспышка. Одна, другая. Во тьме начинают мигать уже тысячи, миллионы искорок. Они разгораются все ярче и ярче. Мгла, еще совсем недавно казавшаяся бесконечной, рвется и отступает, потрясая безобразными лохмотьями. Что-то с треском лопается у меня в голове, я чувствую, как резкая боль пронзает все тело, заставляя судорожно подергиваться, и обжигающие искорки потоком устремляются в меня…

Надо мной склонилось улыбающееся лицо. Приятное. Добрые глаза с длинными ресницами внимательно разглядывают меня. Яркие губы растянуты в улыбке, обнажая ровный ряд белых зубов. Темные, довольно коротко стриженые волосы аккуратно зачесаны набок, в ушах что-то переливается. Что-то очень красивое.

– Доброе утро, малыш. – Лицо медленно отстраняется, давая возможность яркому свету от огромной лампы брызнуть мне в глаза.

Но я не жмурюсь, мне даже приятно. Только на какую-то секунду белая пелена застилает взор, и вновь окружающий мир приобретает все многообразие красок. Надо мной уже три лица. Второе – такое же приятное, как первое, только глаза у него смотрят из-под продолговатых стекол, а волосы светлые и длинные. Третье лицо – некрасивое, даже немного отталкивающее, нижняя часть его утопает в косматых зарослях. Мне даже становится неприятно, что оно смотрит на меня, я хочу его прогнать, но не знаю, как это сделать.

Все трое о чем-то говорят. Я ничего не понимаю и только прокручиваю в голове первую услышанную фразу: «Доброе утро, малыш». Что-то в ней кажется мне теплым и ободряющим. Все прошлые страхи, холод, боль разом исчезли, будто их и не было вовсе. На их место пришли покой и умиротворение.

Приятное лицо с темными волосами приближается ко мне и шевелит губами:

– Скажи: «Мама».

Я смотрю прямо в добрые глаза, и мне хочется улыбнуться.

– Ма-ма, – повторяет приятное лицо.

– Ма-ма, – говорю я и пугаюсь своего голоса.

Вокруг становится невероятно шумно, но шум этот бодрящий, радостный. Я поднимаю голову и оглядываюсь. Оказывается, лица существуют не сами по себе, а передвигаются с помощью крупных тел, облаченных во что-то белое и длинное. Кроме того, здесь их уже не три, а… двенадцать. Они весело кричат, все вместе, словно стараясь заглушить друг друга, хлопают руками, некоторые даже подпрыгивают.

– Ма-ма, – вновь говорю я и протягиваю вперед руки.

На мгновение мне показалось, что они, руки, меня не послушаются, так же, как там, в темноте. Даже какой-то леденящий страх неприятно кольнул изнутри. Но – нет. Вот они, руки, покорно тянутся вперед. Я немного шевелю пальцами, и это доставляет мне удовольствие. Странное ощущение – чувствовать себя хозяином своих частей, видеть, как руки и ноги повинуются твоей воле, выполняя разнообразные, порой даже совсем бессмысленные, движения. И только потому, что тебе так хочется.

Приятное лицо, обрамленное светлыми волосами, устремляется мне навстречу, и меня аккуратно берут меня за руку. Прикосновение теплое и ласковое. Мне опять хочется улыбнуться.

– Внимание! – говорит заросшее лицо низким грубоватым голосом, и все умолкают.

Я вижу у него в руке что-то сверкающее.

– Коллеги, сегодня мы обрались здесь по одному очень важному поводу. Не мне рассказывать вам, сколько сил и времени было потрачено на этот поистине грандиозный проект. В течение долгих пяти лет наша лаборатория, при поддержке всего института, трудилась, не покладая рук, только ради того, чтобы сегодня наконец объявить на весь мир о выдающемся прорыве в области роботостроения. Наука сделала огромный шаг вперед. Теперь нас ждет еще больше работы, нам уже нельзя сбавлять темп, останавливаться, а тем более пятиться назад. Вперед и только вперед. Позвольте мне поднять этот бокал за сумасшедший успех, за нашу долгожданную победу, за всех вас. Огромное вам спасибо. Поздравляю!

Громкий звон заставляет меня вздрогнуть.

– Смотрите! – кричит приятное лицо в окаймлении темных волос. – Он испугался!

– Да, – говорит заросшее лицо, склонившись надо мной. – Похоже, немного перестарались с симулятором эмоций. Ладно, выключайте его…

Темно. Очень темно. Вокруг царит сплошной непроницаемый мрак. Только где-то вдалеке время от времени вспыхивает крошечная зеленая искорка…

Альманах «Порог-АК», Кировоград, 2009, №6

Десять минут назад

– Проснитесь!

Катерина вздрогнула. Над ней, склонившись, раскачивалось массивное тело Виктора Сергеевича, начальника отдела. На его пухлом, с тонкими рыжими усиками, лице застыла презрительная усмешка. В руке он держал здоровенную кружку, до краев наполненную крепким кофе, едкий аромат которого сразу защекотал у Катерины в носу, и она чихнула.

– Извините! – пролепетала Катерина.

– Между прочим, уже начало десятого, – сухо произнес Виктор Сергеевич. – Пора бы приступить к работе, вам не кажется?

Он повернулся к ней широким задом, облаченным в неопределенного размера светлые штаны, и медленно поплыл по направлению к своему кабинету.

– Ты чего? – шикнула прямо в лицо Катерине появившаяся незаметно Юля.