Десять минут назад и другие рассказы

Я стянул с себя намокший халат и поплыл. Профессор, бросившись в море, вилял из стороны в сторону, то погружаясь в воду, то выныривая. Я взял немного левее и тоже стал закручивать виражи. Сзади донесся глухой хлопок и через мгновение справа от меня взвился фонтан брызг. Выстрелы повторялись с частотой примерно три в минуту. Один раз снаряд упал совсем близко от профессора, и я уже мысленно попрощался с ним. Но он вынырнул и как ни в чем не бывало поплыл дальше. Я насчитал уже двадцать выстрелов, значит, прошло около семи минут, и от берега нас должно было отделять более полукилометра.

«Еще пять плюх, и мы свободны», – подумал я и нырнул.

Рванувший рядом снаряд заставил меня не на шутку испугаться, и я машинально ринулся еще глубже под воду, но, опомнившись, повернул кверху. И тут почувствовал, будто кто-то тянет меня вниз. Черт! Знакомое ощущение! Прежде чем я успел подумать о чем-то еще, стремительный поток подхватил меня и с бешеной скоростью потащил на глубину. Вновь, как и раньше, адская боль в ушах заставила меня взвыть, и я потерял сознание…

– Мистер! Сеньор!

Кто-то хлестал меня по щекам. Я с трудом открыл глаза.

– Ю о'кей? – спросил склонившийся надо мной смуглый парень в красном жилете.

Я кивнул. Парень улыбнулся и сказал что-то своему товарищу, стоявшему у него за спиной. Тот недовольно буркнул, взревел мотор, и мы куда-то понеслись. Я наконец понял, что лежу в катере, а парень, сидящий рядом, не кто иной, как спасатель. Меня доставили на берег, где уже поджидал врач.

– Сенечка, милый, ну что ты нас так пугаешь? – запричитала подбежавшая Ирина.

– Мадам, плииз… – остановил ее доктор, в то время как спасатели укладывали меня на носилки.

– Папа, папа, а где ведерко? – послышался Лялькин голосок.

– Завтра купим новое, – прохрипел я.

В кабинете врач переложил меня на кушетку, сделал укол и укрыл пледом. Затем, показав жестом, что надо поспать, погасил свет и вышел. Лекарство приятным теплом растеклось по телу, расслабляя напряженные мышцы. Я закрыл глаза и провалился в сон…

Оставшаяся часть отпуска прошла без приключений. Сначала я попытался рассказать Ирине про аквателепортатор и про странный остров, но она замахала на меня руками и сказала, чтобы я не смел больше пить на жаре. Поразмыслив, я постепенно стал понимать, что вся эта история с фабрикой на самом деле не более чем бредовый сон, и даже стал посмеиваться над собой. Единственное, что меня смущало, так это невероятная реалистичность сна. Может, так и приходят людям откровения о будущем?

К концу второй недели я почти забыл о странном сне, а в аэропорту мысли мои уже были заняты совсем другим. Надо было побыстрее зарегистрироваться на рейс, чтобы сесть на хорошие места, а не где-нибудь в хвосте самолета. Когда наконец посадочные талоны был у меня на руках и мы, благополучно преодолев все кордоны, оказались в зоне вылета, моим дамам срочно приспичило в туалет. Потом Ляльке захотелось мороженого, а Ирине кофе. Я усадил их в баре, а сам отправился в магазин «Duty Free», купить по дешевке бутылочку коньяка.

– Сеня, только побыстрее, – предупредила Ирина. – Мне тоже нужно кое-что купить.

– Так пошли вместе.

– Лялька ест мороженое, – чеканя каждое слово, сказала Ирина и посмотрела на меня так, словно я полный идиот и не понимаю таких элементарных вещей.

Я махнул рукой и пошел искать магазин. В этот момент Лялька опрокинула мороженое на себя.

– Сеня! – донесся голос Ирины. – Платочки купи.

– Хорошо, – буркнул я.

В магазине глаза разбегались от изобилия спиртных напитков. Что взять, «Хеннесси» или «Мартел»? Я постоял минуту в нерешительности и взял «Камю». Теперь платочки. Я отыскал отдел косметики, скрепя сердце – дорогущие! – схватил пачку бумажных носовых платков и направился к кассе.

– Твенти найн еврос, – улыбаясь, сказала продавщица.

Я расплатился и стал укладывать покупки в полиэтиленовый пакет. Коньяк, платочки… Платочки?.. Я в ужасе уставился на зеленую упаковку. Крупные оранжевые буквы, словно смеясь надо мной, запрыгали перед глазами и сложились в два слова: «Sand Island»…

Журнал «Порог», Кировоград, 2007, №1

Выпускной

Бал был в самом разгаре. Разумеется, назвать подобное действо балом в полном смысле этого слова нельзя – никто из выпускников не владел навыками бального танца, а жаль. Возможно, когда-нибудь в школьную программу введут такие уроки, хотя бы факультативно. Вот тогда это будут настоящие балы: с мазурками, полонезами и вальсами.

А сегодня… Гремела музыка, в которой основную партию играли ударные. Шампанское, в количестве пяти бутылок, официально разрешенное директором школы, было выпито. Ирина Николаевна, классный руководитель одиннадцатого «А», тоже не отказалась от бокала праздничного напитка и теперь, улыбаясь, наблюдала за тем, как повеселевшие выпускники пускались в пляс, топая так громко, что пол в актовом зале, казалось, вот-вот провалится.

Вот только у Гали с весельем не клеилось – Андрей весь вечер словно не замечал ее. Танцевал со всеми девчонками подряд, а на нее даже внимания не обращал. И это после того, как они встречались целых полгода!

Завуч, единственная, кроме Ирины Николаевны, оставшаяся представительница педагогического коллектива, не желая всю ночь терзать барабанные перепонки музыкой, ушла в свой кабинет и прикорнула в кресле.

У Ирины Николаевны, женщины совершенно не пьющей, после бокала шампанского голова закружилась, и она стала откровенно заигрывать с Кириллом. Тот немного стеснялся, но все же уступал ее напору и несколько раз даже приглашал на танец. Об их странных отношениях, конечно же, знал весь класс. Это началось около года назад. Кирилл тогда имел неосторожность проводить Ирину Николаевну до дома, и у подъезда она поцеловала его…

Ольга, высокая красавица с длинными каштановыми волосами и аристократическим лицом, несколько раз вытаскивала Кирилла на середину зала и увлекала в танец. Ему льстило такое внимание со стороны, пожалуй, самой красивой представительницы женской половины класса, хотя и немного стервозной. Ольга ему давно нравилась, но у нее был такой скверный характер, что он даже не пытался сблизиться с ней. И вот сегодня она вдруг сама решила сделать шаг навстречу.

Ирина Николаевна кусала губы и кидала на соперницу гневные взгляды. Когда Кирилл во время танца невольно прижал к себе Ольгу, Ирина Николаевна не выдержала и, подойдя к нему, что-то грозно шепнула на ухо. После этого Кирилл все больше отсиживался на стульчике у стены.

Ольга заплакала и выбежала из зала. Галя бросилась за ней. Еще никогда она не видела ее плачущей. Надменная, гордая и независимая, Ольга ни с кем не дружила, и никто никогда не видел ее слез. Теперь в ней словно что-то переменилось. Ее чувства, долго спавшие под холодной маской безразличия, наконец хлынули наружу. Она знала, что Кирилл часто провожает Ирину Николаевну, что учительница к нему неравнодушна, и будто кто-то даже видел, как он целовался с ней на автобусной остановке. Ольге всегда было все равно, Кирилл интересовал ее не больше, чем любой другой из ребят, то есть не интересовал вообще. По крайней мере, она себя в этом постоянно убеждала. Но в этот вечер Ольга вдруг почувствовала, что не может жить без него.

Они с Галей долго стояли, обнявшись, в коридоре второго этажа. Ольга все говорила и говорила, а Галя гладила Ольгу по голове и повторяла, что все будет хорошо, надо только в это верить.

– Ой, какая же я дура! – сказала Ольга, отстранившись наконец от Гали, с которой до этого никогда не была так откровенна. – Помнишь, мы репетировали сценку из «Идиота» перед Новым годом? Он тогда подхватил меня на руки и стал кружить, а потом посадил на пианино… И все, я пропала! Он и раньше мне нравился, а тут… Но я повела себя, как последняя идиотка! Надо было дать ему понять, что мне это приятно. Ведь так оно и было! А я взяла и сказала какую-то гадость… Он так и оставил меня сидеть на пианино…

– Ну, так иди и скажи ему сейчас все.

– Ты что! Видела, как она на меня зыркала?

– Ирина? Подумаешь! Ты Кириллу тоже очень нравишься, я знаю. Иди и бери его. А Ирина себе на будущий год нового найдет.

– Ты правда так думаешь, Галчонок? – спросила Ольга, вытирая глаза.

– Правда! Давай, в бой!

Ольга поцеловала Галю и помчалась вниз по лестнице с твердой решимостью отвоевать Кирилла у Ирины Николаевны.

Галя еще немного постояла, глядя в темное окно. У нее возникло страстное желание выпить чего-нибудь дурманящего. Только что она убеждала Ольгу в том, что надо идти и добиваться своей любви, и вот теперь сама стояла в растерянности. Андрей так ни разу и не пригласил ее на танец…

Галя, зная, что у мальчишек в туалете припрятан коньяк, поднялась на третий этаж. И услышала чей-то шепот. Она подошла ближе и остолбенела.

Бледный свет уличных фонарей пробивался сквозь занавески, освещая две фигуры. Это были Андрей и Валентина. Они обнимались. Валентина слегка откинула голову назад и закрыла глаза, легкий стон вырывался из приоткрытых губ. Роскошное бордовое платье спало с одного плеча, и Андрей, склонившись, целовал ее обнаженную грудь.

У Гали закружилась голова, дыхание перехватило. Ей хотелось закричать. Как он мог?! За что? Как низко и подло! Ведь она ему верила, она…

Галя отступила на шаг. Кровь бешено застучала в висках. Что-то вдруг разом перевернулось внутри. Она еще раз заглянула за угол, пытаясь убедиться, что ей это не померещилось, окинула взором фигуру Валентины и едва выделяющийся в полумраке силуэт того, кто до этой минуты был для нее самым дорогим человеком на свете. Как она жестоко ошибалась! Неужели это правда, что все мужчины так коварны? Тогда как же жить? Для чего? Для кого?

Галя повернулась и на цыпочках пошла по коридору прочь от этого места. Ей было так горько, так обидно, так жалко себя. Дойдя до противоположного крыла здания, она машинально ткнулась в кабинет химии. Дверь поддалась. Галя вошла в темный класс и села за ближайшую парту. Вытянув вперед руки, она уронила голову на холодный пластик, и долго сдерживаемые рыдания наконец вырвались из ее груди. Ураган чувств, бушующий в оскорбленной душе, мгновенно заполнил окружающий мир. Гале показалось, что сердце ее сейчас разорвется и она умрет. Но ей даже не было страшно. Наоборот, она хотела, чтобы это произошло. Чтобы этот негодяй понял, что он натворил, и раскаялся. Но будет уже поздно, и всю оставшуюся жизнь ему придется мучиться, живя с сознанием того, как гадко он поступил по отношению к девушке, которая любила его и верила, что он тоже ее любит.

– Не надо так думать, – вдруг раздался шепот возле самого уха.

Галя вздрогнула и подняла голову. Сквозь слезы она видела только смазанные блики от уличных фонарей. Однако через мгновение смутный силуэт стал обретать очертания, и Галя узнала Егора. Он сидел рядом и смотрел на нее своими большими добрыми глазами.

«Какие у него интересные глаза, – подумала Галя. – Почему я раньше этого не замечала?»

– Потому что я всегда ходил в очках, – сказал Егор.

Галя опять вздрогнула.

– Я разве что-то сказала? – недоуменно спросила она.

– Да. Ты спросила про мои глаза.

– Странно, – пробормотала Галя, – мне показалось, что я только подумала об этом.

– Ты подумала, значит – сказала, – загадочно произнес Егор.

– А что ты тут делаешь? – встрепенулась Галя.

– То же, что и ты. Хотел уединиться. – Он поставил на парту бутылку коньяка.

Галя уже немного пришла в себя, то ли оттого что пришло время взять себя в руки, то ли из-за присутствия Егора, от которого веяло спокойствием и уверенностью.

– Ты точно за мной не следил? – на всякий случай спросила она.

– Следил, – вдруг признался Егор.

– Но зачем?!

– Потому что… Ты сама должна понять…

– Ты хочешь сказать?..

– Да.

– Постой, я что-то плохо соображаю… Я тебе…

– Небезразлична.

Галя так долго ждала подобного, пусть даже столь осторожного, признания от Андрея и вдруг услышала его от того, от кого никогда и не думала услышать – от неприметного Егора, теряющегося своей будничностью среди одноклассников и никогда не занимавшего ее внимание.

Она посмотрела ему в глаза.

«Они действительно какие-то удивительные, – подумалось ей. – Прямо светятся изнутри, даже как-то не по себе становится…»

– Не бойся, – сказал Егор, взяв ее руку. – Я тебя не обижу.

Его прикосновение было приятным – одновременно прохладным и теплым. Галя слегка сжала его пальцы, он ответил чуть заметным пожатием.

– А… где твои очки? – спросила Галя, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Они мне больше не нужны.

– Как это?

– Просто не нужны, и все. Но это сейчас не главное. Мне необходимо тебе кое-что рассказать. Я давно ждал этой минуты. Не то чтобы не было подходящего момента, просто это должно было случиться именно сегодня.

– Ты меня интригуешь, – улыбнулась наконец Галя. – Что должно было случиться?

– Мое возвращение домой.

– Домой?!

– И перед тем, как уйти, я должен тебе открыться. Ты – самая замечательная девушка из всех, кого я встречал на Земле. И я хочу, чтобы ты знала об этом…

– Егор, – перебила Галя, – я не совсем понимаю. Ты признаешься мне в любви?

– Если хочешь, да. У вас это именно так и называется.

– У кого это, у нас?

– У землян.

– Ты что, меня разыгрываешь? – вспыхнула Галя, и в голосе ее послышались грозные нотки.

– Нет, – спокойно ответил Егор. – Я лишь прошу тебя выслушать меня и больше ничего.

– Знаешь, довольно с меня на сегодня! – воскликнула Галя, поднимаясь и вырывая руку, которую Егор по-прежнему сжимал своими длинными крепкими пальцами.

– Ну, куда же ты? Посмотри на меня!

– Что еще? – буркнула Галя, нехотя взглянув на него, и обомлела.

Глаза Егора внезапно вспыхнули ярким голубым светом, на мгновение озарив весь кабинет, и сразу же погасли.

– Как ты это делаешь? – спросила Галя, садясь на место и зачем-то вновь протягивая ему руку.

– Вот так-то лучше, – сказал Егор, подавая ей коньяк.

Галя сделала большой глоток. Дыхание перехватило, внутри немного обожгло, а на глазах проступили слезы. Егор взял у нее из рук бутылку и поставил обратно на парту.

– А ты разве не будешь? – удивилась Галя, почувствовав, как коньяк мгновенно ударил в голову.

– Мне этого не нужно. Алкоголь не оказывает абсолютно никакого действия на мой организм. Так же как и табак, и все то, чем вы, люди, привыкли тешить себя. Я не человек, Галя. И даже не землянин. Я с другой, очень-очень далекой планеты. Меня прислали сюда, чтобы получше узнать вас, понять, чем вы живете, для чего живете. Существует непреложное правило: прежде, чем вступать в контакт с другой расой, необходимо тщательно изучить ее и решить, нужен ли вообще такой контакт. История знает немало примеров, когда неосмотрительность приводила к гибели целых планет. Чтобы избежать этого и создаются специальные группы, в задачу которых входит исследование всех сторон жизни той или иной расы. А недавно было принято решение заняться изучением Земли. Я попал в состав группы и был послан сюда два года назад…

Егор действительно появился в их школе только в десятом классе.

– Кто ты? – недоверчиво спросила Галя.

– Честно говоря, я даже не знаю, как тебе это объяснить, ведь на вашем языке нет такого понятия.

– Тогда скажи, как это звучит на твоем языке.

– Мой язык не звучит. Мой язык – это язык образов. У нас нет слов, нет четко построенных фраз. Только образы.

– Я, скорее, готова поверить в оборотня, вампира или колдуна – ты тут неплохо продемонстрировал свои способности, – но инопланетянин… это уж слишком.

– И тем не менее это так. Я просто хочу, чтобы ты видела во мне человека, и ты видишь. Образ. Иллюзию. Не более того.

– Но я же могу тебя потрогать, – возразила Галя и дотронулась до его плеча.

– Иллюзия, – спокойно ответил Егор.

– А твои родители? Кто были эти люди, которые приходили сегодня на торжество?

– Иллюзия, – повторил Егор.

– Что ты заладил: «иллюзия, иллюзия»… Ну, допустим, ты не врешь. Тогда зачем ты мне все это рассказываешь?

– Потому что ты единственная, кто достоин знать это.

Егор коснулся ее щеки. Гале сделалось приятно, она схватила его руку и прижала к груди.

– Это… иллюзия?

– Это – да, – ответил Егор и поцеловал ее в губы.

Галя не сопротивлялась. Напротив, она обхватила его голову руками и долго не выпускала, стремясь продлить сладостное мгновение. Никого она еще так не целовала. Что-то теплое и спокойное потекло ей в душу с эти поцелуем, прогоняя все печали и обиды, неся мир и покой. Даже та недавняя сцена в коридоре, когда Галя застала Андрея с другой, показалась ей сущим пустяком. Она вдруг захотела испытать то же, что чувствовала Валентина, когда Андрей целовал ее грудь.

Галя незаметно скинула платье с левого плеча и, отстранившись немного, прошептала:

– Поцелуй.

Егор дотронулся кончиками пальцев до нежной девичьей груди, томившейся и жаждущей его губ, и легкая судорога пробежала по ее телу.

– Это все не то, – сказал Егор. – Это иллюзия. Позволь, я покажу тебе кое-что.

Он подхватил Галю и уложил на парту.

– Закрой глаза. Не бойся.

Галя повиновалась.

– А теперь можешь открыть, – услышала она.

Галя медленно разомкнула веки и увидела над собой светящееся, мерцающее синими и зелеными переливами, облако. Егора нигде не было. Только это облако, которое медленно опускалось на нее, окутывая прохладным и одновременно теплым светом. Она почувствовала легкое покалывание по всему телу, потом словно сгусток тепла собрался возле ее ног и стал медленно двигаться вдоль тела. Огромное, бесконечное сладостное чувство охватило Галю. Яркая звезда вспыхнула прямо над головой и упала ей на грудь, проникая в самое сердце, обжигая все внутри. Галя вскрикнула и замерла.

Ей показалось, что она не дышит, а сердце остановилось. Но вскоре осознала, что дышит, часто и глубоко, а сердце колотится в груди с такой силой, будто собирается выпрыгнуть. Облако над ней стало сгущаться, темнеть и отступать, а через минуту у ее ног стоял Егор. Лица его она не видела – оно было в тени, но Галя знала, что Егор сейчас улыбается. Волосы на его макушке блестели в свете фонарей, образуя над головой причудливый ореол.

– А вот это уже не иллюзия, – сказал Егор, помогая Гале подняться. – Ну, мне пора.

– Пожалуйста, – сказала Галя, потянувшись к нему губами, – еще одну маленькую иллюзию. – Она вдруг ощутила всю безысходность ситуации, поняла, что еще чуть-чуть, и она потеряет Егора, даже не успев обрести его, ей стало до слез обидно. – Ты вернешься?

– Да.

– Когда?

– Не скоро. Может, через сто лет, а может, через двести.

– Значит, я тебя больше не увижу?

Губы ее задрожали, глаза заблестели.

– Ты удивительная девушка, – сказал Егор. – У тебя огромное сердце. Столько тепла, доброты и любви, сколько живет в тебе, редко помещается в одном человеке. Не бойся дарить свои чувства, у тебя их всегда будет в избытке. Ты и мне немножко подарила, а значит, я ухожу не с пустыми руками. Но, если позволишь, я с удовольствием возьму еще один маленький довесочек.

Егор подошел к ней и поцеловал.

– Уже светает, – сказал он, кивнув на окно. – Скоро бал закончится.

– И карета превратится в тыкву, – вспомнила вдруг Галя.

– Прощай, – сказал Егор, отступая вглубь кабинета.

Светящееся облако поднялось в воздух, переливаясь тысячами оттенков синего и зеленого, ярко вспыхнуло и стало медленно таять.

В коридоре послышались торопливые шаги.

– Туманова! – донесся из-за двери голос завуча.

– Галя! – это уже Ирина Николаевна.

Облачко еще несколько раз мигнуло и окончательно растаяло.

Дверь распахнулась, в класс ворвались завуч, классный руководитель и несколько ребят. Вспыхнул свет.

– Ты куда пропала? Мы тебя обыскались. Разве так можно? – накинулась на нее Ирина Николаевна. – Что случилось? Почему ты плачешь?

– Все в порядке, – спокойно ответила Галя. – Просто захотелось побыть одной.

– Ты точно одна? – недоверчиво спросила Ирина Николаевна, заглядывая под парты, словно ища кого-то, потом прошла в лаборантскую, зажгла там свет и вернулась. – Ты Егора не видела? Он тоже куда-то делся.

– Наверное, домой ушел, – сказала Галя и подошла к окну. – Рассвело уже.

Солнце еще не взошло, но город уже сбросил с себя пелену ночи. На улице было пустынно. Легкий утренний ветерок ласково трепал молодые деревца в школьном саду. Серая лента дорожки протянулась от школы к воротам, за которыми начиналась совсем другая, взрослая жизнь. По дорожке, держась за руки, уходили Ольга и Кирилл. И ничто на свете их сейчас не тревожило. Они просто шли и наслаждались тем чудесным мгновением, когда два любящих сердца, пройдя долгий тернистый путь, наконец, обретают друг друга.

Журнал «Порог», Кировоград, 2007, №9

Ферма

Сильный удар в спину, и такое ощущение, что тело плавно, как в замедленном кино, рассыпается на миллионы песчинок. И внезапно – вновь удар, только на этот раз в грудь. Песчинки, теперь уже с бешеной скоростью, начинают срастаться, и страшная тяжесть обрушивается на все тело.

Челнок «Пионер-19» вынырнул из гиперпространства в заданной точке. Позади и немного сбоку приветливо светил желтый карлик Лючия, почти такой же, как Солнце. А внизу была планета Лидок, голубовато-зеленая, сплошь покрытая огромным материком, лишь на полюсах темнели воды северного и южного океанов, да посреди материка крупными оспинами выделялись пятна внутренних морей.

Федор Остапчук, доцент Европейского университета биологии, знал, что на Лидоке их восемнадцать. Но прилетел он сюда не из-за них. Пять лет назад группа энтузиастов высадилась на планете и построила здесь уникальную ферму по разведению крокодилов. Прочитав об ошеломляющих успехах фермеров Лидока, он сразу решил, что этот феномен должен стать темой его докторской диссертации. К своим тридцати годам Остапчук уже пользовался заслуженным авторитетом в научных кругах, несколько его работ были отмечены наградами Европейской и даже Всемирной академии наук. Разработанный им биоускоритель с успехом применялся в животноводстве. Этот препарат вызывал ускоренный рост в течение первого года жизни. Таким образом, через двенадцать месяцев новорожденная телка превращалась во взрослую корову, после чего биоускортель самостоятельно распадался. Причем это никак не сказывалось на качестве мяса и молока, что было неоднократно подтверждено специально проведенными исследованиями.

На мониторе зажглась надпись: «Тип посадочного дока определен. Совершить посадку?»

– Внимание! – произнес Остапчук. – Это челнок «Пионер-девятнадцать», бортовой номер ноль сто восемьдесят шесть, запрашиваю разрешения на посадку.

На самом деле, в таком запросе не было никакой необходимости – бортовые системы уже передали на базу свои данные и получили подтверждение. Но голосовой контакт – это, своего рода, традиция, выработанное годами правило этикета.

– «Пионер-девятнадцать», это ферма. Добро пожаловать на Лидок!

Остапчук щелкнул указательным пальцем по зеленой клавише с надписью «ОК», и челнок перешел в режим автоматической посадки.

– Сергей Иванович? – Остапчук протянул руку встречающему его крепко сложенному бородатому мужчине в зеленом комбинезоне.

– Он самый, – ответил Бережной. – Но лучше – просто Сергей.

– А я Федор Остапчук.

– Ну как же, наслышаны. Во многом благодаря вашему биоускорителю наши дела пошли в гору.

– Правда?

– Конечно! Нам уже одного питомника мало, собираемся осваивать новый. Ну, да что это мы стоим? Милости прошу на базу, отдохнете с дороги. Я же знаю, как это – прыгать через гиперпространство, потом дня два как пришибленный ходишь.

– Да, в голове немного шумит, – признался Остапчук.

– Это мы сейчас поправим.

Они вошли в сверкающее стеклами здание базы и спустились на два этажа вниз, где располагался жилой сектор. В большом зале с молочного цвета стенами и такой же мебелью их ждали два человека: среднего роста пожилой мужчина с откровенно выпирающим брюшком и полная женщина с копной рыжеватых волос и прыщавым лицом, на котором под маленькими глазками выделялся орлиный нос.

– Позвольте представить вам моих помощников, – сказал Бережной. – Эндрю Картер, биолог. Элеонор Крисп, бухгалтер. Эндрю из Англии, прекрасный специалист, наши крокодилы его, как родного отца, любят. Ну, а Элеонор – она из Ирландии, на ней все наши финансы.

– Очень приятно! Федор Остапчук.

– И мне приятно, – протянула руку Крисп, кокетливо улыбаясь и сощурив глаза.

От нее сильно пахло какими-то, по всей видимости, очень дорогими духами.

– Вы прекрасно говорите по-русски, – заметил Остапчук.