Дракон под шубой

Анна Леденцовская

Дракон под шубой

Глава 1

– Девушка, вам ведь елочка нужна недорого? Да? – Томочку легонько тронули за рукав пуховика. – У меня есть очень красивая и живая, но маленькая. Возьмете? Даже украшать не надо, она с блестками.

– Какая прелесть!

Тамара заглянула в клетчатый баул на колесиках, стоящий рядом с остроносенькой бабулькой, закутанной в пуховый платок и древнее клетчатое пальто с воротником из облезлого плюшевого медведя.

– А она не замерзнет? А почем продаете? А блесточки на ней не осыплются? – вопросы она задавала уже негромко и даже прикрыла открытую торбу, боясь, что налетят другие покупатели, шныряющие по торговым рядам елочного базара.

– Бери, деточка. Может, и осыплются, но продам-то недорого. Елочка в горшке у меня. Сын к себе в другой город перевозит. А деревце сама растила, жалко. Куда его с собой везти, вещей и так много. Кому другому жалко продать, выбросят ведь после праздника, а ты вот, по глазам вижу, ухаживать будешь. Добрая ты…

Старушка назвала сумму, и Тамара едва не взвизгнула от счастья. Елочка была такой, как она хотела. Небольшая, сантиметров сорок в высоту, пушистая.

– Неужели мне наконец-то повезло?!

Отдала бабка ей дерево сразу с торбой на колесиках, затянув сверху завязку хитрым узлом и закрыв крышкой.

Осчастливленная девушка чуть ли не бегом покатила домой свою добычу, радуясь, как ребенок.

– Слишком добрая и одинокая, – глаза старухи из-под натянутого на лоб платка недобро блеснули, – должно сработать! Не будет у тебя, герцог, наследника, пока не женишься. А девчонку не жаль, никто и не хватится дуры жалостливой.

И пожилая дама как будто растаяла, оставив на земле лишь темное, маслянистое, словно клякса мазута, пятнышко, которое тут же припорошил пошедший пушистый снег.

Ничего не подозревающая Томочка дотащила свою тяжеленную ношу до подъезда, колесики вязли в разъезженной машинами и растоптанной прохожими снежной каше. Потом, пыхтя и отдуваясь, подняла баул по лестнице на пятый этаж.

Наконец, захлопнув дверь квартиры, она съехала по стене, уселась прямо на пол, сняла шапку и улыбнулась.

«Новый год, новая жизнь! Хватит страдать. Еще не хватало рыдать в новогоднюю ночь и потом мучиться весь следующий год, пришедший на смену старому, год Дракона», – решительно велела она себе. Сердце тоскливо сжалось. Рана от предательства любимого была совсем свежей, но Тамара изо всех сил пыталась быть оптимисткой.

Хотя трудно быть таковой, когда у тебя ни кола ни двора. Съемная однушка, две работы, чтобы ее оплачивать, и собственная дурость.

Дурость звали Олег, и он оказался женат. Причем наивная Томка об этом даже не подозревала, хотя ее напарница в магазине игрушек, на основной работе нашей героини, проводив взглядом тогда еще потенциального кавалера, сразу ей сказала:

– Тамарка, не связывайся! Точно говорю: он женатик. И игрушки детям купил.

– Он племянникам выбирает, – заспорила Томочка, очарованная импозантным молодым мужчиной в дорогом кашемировом пальто.

Подругами они с Алькой не были, и та, фыркнув, оставила девушку в покое.

А сегодня, заскочив в большой торговый центр, она увидела Олега с семьей. Они явно выбрались на предновогодний шопинг. Мужчина по-хозяйски обнимал брюнетку с заметной примесью восточных кровей в длиннополой шубе, а два пацаненка-погодка дергали его за руку то к одной витрине, то к другой, громко вопя: «Папа, смотри!»

В довершение на пальце блеснуло обручальное кольцо, и Томочку, надеявшуюся, что вот сегодня, в волшебную новогоднюю ночь, ее мечты наконец-то сбудутся и ей предложат руку и сердце, словно ушатом ледяной воды окатили.

Как она тогда добралась домой – не помнит. Ревела долго, а потом решила действовать. Она не даст этому уроду испортить себе Новый год.

И так в угоду мужчине готовила его любимые блюда. Даже холодец, который с детства терпеть не могла!

Зато свой любимый салатик «селедка под шубой» не сделала. У Олега была аллергия на свеклу, а селедочку он и вовсе за рыбу не признавал, важно заявляя, что нормальная рыба – это тунец и лосось, стерлядь, семга, но никак не вонючая селедка пряного посола.

А еще ее уже бывший ненавидел живые елки. Признавал только искусственные. А Тамарочке очень хотелось живую, чтобы хвоей пахло на всю квартиру. Раньше ее со всеми этими выкаблучиваниями мирила «великая» любовь и мандарины. К мандаринам Олежек относился снисходительно и аллергией на них не страдал.

Так что девушка бегом слетала в ближайший магазин, благо свеклу и морковку сейчас можно было найти уже почищенные и отваренные в вакуумных упаковках. Соорудив «шубу», она поехала на елочный базар.

Теперь Тамара возилась с сумкой, пытаясь извлечь тяжеленькую елочку из торбы.

– Ни фига себе горшочек! – Тома с трудом вытащила деревце, потрясающе пахнущее и таинственно посверкивающее непонятно как прилепленными на него блесточками. Затем она уставилась на здоровый вазон, который был украшен барельефом в виде свернувшегося небольшого дракончика. – И год как раз драконий. Какая удача! Теперь мое желание точно сбудется. Жаль, что неживой. Такой хорошенький.

Она мечтательно погладила малютку по носу, представляя, как бы тот, будучи ручной зверушкой, подпалил Олеженьке его стильные брючки.

Блестяшки с ветки, задетые ее рукой, слетели на дракончика, и Тамара, смахнув их, удивилась:

– Тепленький вроде? Наверное, специальная какая-нибудь керамика. Зато корешки у елочки точно не замерзли. Только мне казалось, она была повыше…

И Тома, подложив под вазон кусочек флисовой тряпки, потащила его в комнату, не заметив, как щель между сомкнутых век керамического дракончика сверкнула оранжевым янтарным светом.

– Да кто там еще?! Ауч! – Пытаясь красиво разместить елку у окна, она дернулась от громкого звонка в дверь и прищемила себе палец, сломав ноготь. – Блин, больно же!

Противная трель раздалась от входной двери вновь, и Тамара, по детской привычке сунув палец в рот, пошла открывать, а открыв, остолбенела от увиденного.

Глава 2

Любой бы остолбенел при виде висящих в воздухе огненных букв, гласящих: «Я найду тебя, ведьма! Я иду за тобой!»

Звонок, который все это время трезвонил как заклиненный, наконец замолчал, и зловещая надпись растаяла в воздухе, словно ее и не было.

– Бр-р-р… – Девушка помотала головой, потерла глаза, подозрительно оглядела площадку и соседские двери. – Бред какой-то. Наверное, какие-нибудь новомодные фокусы, вот подростки и развлекаются. Может, Мироновы из тридцать седьмой квартиры? Они недавно за границу ездили. Там чего только не продают на Хэллоуин, вот и привезли попугать. Наверное, по скидке взяли. Новый год же уже. Придурки!

Захлопнув дверь и размышляя о людях, портящих жизнь окружающим неуместными розыгрышами, Тамара стала накрывать на стол. Конечно, печально, что придется праздновать одной, но зато одеться можно как хочется и есть все, что нравится.

В очередной раз направившись к холодильнику за салатом, она снова вздрогнула от противного звона и пулей метнулась к двери, стремясь поймать шутников.

– Ой, Алла Геннадьевна…

Похоже, неприятности в преддверии праздника не закончились. Свою жиличку решила посетить квартирная хозяйка. Высокая и худая женщина средних лет с короткой стрижкой, ярко-красной помадой на тонких, презрительно скривленных губах и с мутными глазами давно почившей трески.

– А ты ждала кого-то другого? – Женщина прошла в квартиру и, не потрудившись разуться, двинулась в комнату, оставляя за собой сырые грязные следы.

– Надо же! Шикуешь, значит, а все жалишься, что за квартиру платить нечем, – беспардонно прихватив с блюда тарталетку с икрой, заявила она растерявшейся девушке. – А я-то, дура, купилась на твои честные глазки. Актриска какая. Икру она ест, понимаете ли. А это что?

Цепкие глаза хозяйки углядели у окна сегодняшнее приобретение.

– Где взяла? Дорогущая. Еще и в горшке. Хахаль подарил? Ты учти: раз хахаля завела, значит, он тут ночует. Иначе к нему бы переехала. Раз ночует, значит, живет. Так что со следующего года платишь за двоих или выметайся. Договор был до пятнадцатого числа. Новый уже на другую сумму будет. Теперь-то я не продешевлю.

Цапнув из вазочки в карман песцовой шубы горсть конфет и прихватив еще одну тарталетку, она пошла на выход, обругав Тамару напоследок:

– Грязищу-то развела. Коридор наверняка уже месяц не мылся. Вон песка сколько, – тыкала она в собственные следы от обуви. – Еще и страховку заплатишь за косметический ремонт. Наверняка после того, как съедешь, все менять придется.

Довольная, как напившаяся крови вампирша, Алла Геннадьевна ушла, а Тома, присев на банкетку, поникла.

Теперь еще и жилье под вопросом. И почему на ее голову все эти неприятности свалились? Да еще под Новый год. К переменам?

«Не нужны мне такие отвратительные перемены. Надо так встретить праздник, чтобы весь год на меня только счастье и радость сыпались. Да что же за день-то такой?!»

В довершение всего происходящего весело зазвонил мобильник, высветив на экране лощеное лицо Олега.

Сначала Тома не хотела отвечать, но потом решила, что все негативное надо оставить в этом году.

Не дав мужчине вставить и слова, она бодро и истерично весело протрещала:

– Видела тебя в магазине с женой и детьми. Сыновья – вылитый папочка. Номер твой я заношу в черный список. Прощай.

Выдохнув, повесила трубку, а подумав, еще и совсем отключила телефон.

Со всеми этими происшествиями и наведением порядка после визита «упырихи» девушка едва успела натянуть на себя уютную флисовую пижамку в красно-зеленую клетку, пушистые тапки-олени и украсить светлые волосы переливающимся ободком со снежинками на пружинках. Именно так она всегда хотела встречать Новый год. Нарядное, но страшно неудобное платье осталось висеть в шкафу.

Президент уже говорил свою речь, а Тамара все никак не могла открыть шампанское. Бумажка и ручка лежали на столе, рядом горела свечка.

Хлопнула пробка, чуть не попав в люстру с мутными «хрустальными» висюльками из пластика, шампанское весело пенилось, пока она наливала его в бокал.

«Выйти замуж», – не придумав ничего более лаконичного, нацарапала Тома на обрывке листка бумаги, подожгла его на свече и швырнула в бокал.

«Остальное мысленно сформулирую», – решила она, торопливо пытаясь выпить, пока куранты бьют двенадцать раз.

Не облиться в таком состоянии было просто невозможно.

«Да что же такое-то! Ну ладно… будем считать, что муж будет богатым и я буду купаться в шампанском, – попыталась быть оптимисткой Тамара. – Шуба! Шубу-то я забыла из-за грымзы Геннадьевны!»

Только достав салат из холодильника, она услышала в комнате жуткий треск и грохот.

«Надеюсь, это не петарду в окно запустили?»

Оставив салатник на столе, Тома испуганно помчалась обратно в комнату.

Это была не петарда. На полу валялась маленькая, засыхающая на глазах елочка, а красивый горшок рассыпался мелкими глиняными осколками.

Ничего не понимающая Тамара подняла деревце и потащила его в ванную, собираясь поставить в воду в какую-нибудь банку.

«Такой прочный был горшок и тяжелый, ни одной трещинки…» – недоумевала она, жалея елочку, и вдруг замерла, держась за ручку двери, ведущей в санузел, и прислушиваясь.

Из кухни доносилось смачное чавканье, как будто там питалась чья-то собачка.

Держа в руках несчастное деревце уже как колючее оружие, девушка на цыпочках прокралась в крошечную кухню, а увидев виновника звуков, сильно разозлилась.

Ее любимый салат, перемазавшись свеклой с майонезом, уплетала какая-то наглая зеленая ящерица размером с крупного котенка. Лопала с аппетитом, жмурясь от удовольствия и облизываясь. Видимо, по мнению чешуйчатого пресмыкающегося, селедочка под шубой удалась.

Вне себя от раздражения, Томочка храбро шагнула вперед и свободной рукой ухватила поедателя чужих продуктов за хвост.

Зверюга от полюбившейся ей «шубы» отрываться была не намерена. Когти на ее лапах как-то резко увеличились и вцепились в салатник, а красноватый глаз сверкнул янтарной вспышкой. На спинке ящерки встопорщился до этого незаметный гребень, и раскрылись небольшие кожистые крылышки.

– Попалась, ведьма! – зло раздался над ухом Томочки незнакомый мужской голос, и перед глазами девушки все поплыло.

Глава 3

В настоящую колоритную древнюю темницу, наверное, хорошо ходить на экскурсии. Холодные стены из тесаных камней, на них тяжелые цепи для узников, чадящие, дымные факелы вместо ламп, железные решетки и толстые двери. Атмосферка что надо, если хочешь сделать мрачные селфи или просто любишь историческую архитектуру.

Только вот висеть на стене как инсталляция какого-нибудь авангардиста, в мокрой от шампанского пижаме, одной тапке-олене и со сбившимся на лоб ободком, у которого теперь снежинки торчали вперед, как рога, покачиваясь на пружинках, было совершенно не весело, а еще очень холодно.

Рядом с босой ногой валялась высушенная, как будто ее выкопали давным-давно, елка, а на той ноге, что в тапке, криво стоял чудом уцелевший салатник. В нем, как инопланетянин в тарелке, сидел зацепившийся когтями за пижамную штанину зеленый любитель селедки под шубой, по-прежнему щедро извазюканный в свекле с майонезом.

Похититель Тамары удобно расположился в мягком кресле напротив прикованной девушки, вытянув длинные мускулистые ноги в черных штанах, заправленных в высокие сапоги, и задумчиво ее разглядывал, крутя в пальцах небольшой флакончик с переливающимся черно-опаловым песком.

– Драконы, да еще предназначенные кому-то другому, к черным ведьмам не привязываются, – негромко, с легкой хрипотцой в голосе заметил он как бы между прочим. – Но ты каким-то образом сумела это осуществить, обрекая моего сына на медленную и мучительную смерть.

В голосе проскользнула еле уловимая нотка боли, которую мужчина пытался скрыть.

У Тамары только что волосы дыбом не встали от ужаса. Быть причиной смерти ребенка, да еще мучительной, она не хотела.

– Я никого не привязывала! – отчаянно пытаясь хоть что-то объяснить, торопливо и путано от волнения заговорила она. – Я елку купила у старушки, а селедку под шубой сделала потому, что Олег женат! А потом буквы в подъезде, и шампанским облилась, а елка засохла из-за разбитого горшка. А дракон ваш вообще в «шубу» залез и почти все сожрал!

Глаза мужчины сверкнули гневом.

– Ты, похоже, решила, что чем нескладнее будет ложь, тем скорее я поверю? Даже в том нелепом мире, где я тебя настиг, дракон не станет есть меха с завернутой в них рыбой. К тому же, судя по всему, ты сильна, но не очень умна. Проговорилась про сообщников. Это они придумали план?

Девушка растерялась от таких нелепых обвинений. Вздернутые вверх руки затекли, металлические кольца кандалов натерли запястья, а дракон, которого не интересовало ничего, кроме остатков содержимого салатника, как раз закончил вылизывать посудину.

Потом рептилия не придумала ничего умнее, чем начать карабкаться по Тамариной штанине вверх с совершенно непонятными целями.

Пытаясь стряхнуть крылатую ящерицу, девушка затрясла ногой, звеня цепями, как Кентервильское привидение, и отвлеклась. Она не слышала, чем ей угрожал обвинитель. Дракончик, растопырив крылья, шипел и не желал отцепляться, а разъяренный ее игнором мужчина встал с кресла, вдруг оказавшись очень близко, и выдохнул прямо в лицо:

– Сама напросилась, ведьма! Если захочешь рассказать правду и освободить дракона от своей власти, скажи. И может, тогда из милосердия я отрублю тебе ногу.

Тома в ужасе уставилась в потрясающе красивое лицо незнакомца, в глазах которого костром инквизиции полыхала ненависть.

– Не надо мне ничего рубить! Я ведь уже все сказала, – пискнула она, вжимаясь в ледяные камни стены.

– О-о-о. Ты предпочитаешь медленно плавиться, но добиться смерти наследника? Кто же и что тебе за это пообещал? Видимо, и правда дура. Может, тебя разыграли втемную? Ты пробудившаяся стихийная ведьма? Впрочем, мне все равно. Ты должна освободить дракона или умрешь.

Он медленно открыл флакон и, внимательно наблюдая за реакцией Томочки, насыпал немного блестящего порошочка на ее замерзшую босую ступню. Девушка шевельнула ногой, ведь, судя по угрозам, это был не безопасный миленький глиттер, а какая-то гадость.

Красавчик усмехнулся на ее трепыхания, а порошок намертво прилип, отливая искорками в свете висевшего на стене факела.

Ноге стало тепло, и Тамара, вспомнив про «будешь плавиться», с ужасом ожидала, что будет дальше.

Даже драконыш перестал взбираться и смотрел на блестящую ступню девушки, повиснув на ее поясе и крепко зацепившись когтями за карман пижамных штанов.

В молчании прошла пара минут, ничего не происходило. Разве что Тома немного успокоилась и, приглядевшись, сообразила, что видела недавно нечто похожее.

– Так вот почему они с елки не осыпались! Наверное, такие же были. – А потом в панике уставилась на сухое безжизненное деревце: – Это теперь я, как елка, засохну?

Похититель не ответил, присел на корточки и медленно провел пальцем по ее стопе от пальцев к щиколотке.

У Тамары, несмотря на весь кошмар ее положения, от этого движения по спине пробежали мурашки. Да-да! Те самые. Уж очень чувствительные были ее ножки тридцать пятого размера. Гад Олег как раз покорил ее сердечко тем, что любил их целовать, заливаясь соловьем о том, что готов это делать всю жизнь.

Что дальше собирался предпринять мужчина, ни девушке, ни с любопытством наблюдавшему за происходящим дракону узнать не удалось. В дверь темницы постучали, и она со скрипом отворилась, явив на всеобщее обозрение круглое веснушчатое лицо с пышными рыжими усами, которым бы позавидовал сам Буденный.

– Ваша милость, – пропищал бравый дядька в блестящем шлеме неожиданно высоким мелодичным дискантом, – скорее. Вы срочно нужны…

Такого детского голосочка от крупного представителя мужского пола Тамара не ожидала и уставилась на усатого во все глаза, отчего он испуганно юркнул за дверь и оттуда еще раз взвизгнул на пронзительно высокой ноте:

– Срочно! Там такое…

Незнакомец, который, как вдруг оказалось, был благородных аристократических кровей, встал, хмуро покосился на свою пленницу и вышел, заявив напоследок:

– Не знаю, как ты это делаешь, но разберусь.

Лязгнул задвигаемый засов. Дверь красиво полыхнула таинственными знаками, а Томочка переглянулась с наглой ящерицей, снова предпринявшей попытку восхождения наверх по ее пижаме.

– И что это было? Вот зачем ты ко мне привязался? Теперь вон ребенок погибнет. Тебе не стыдно? – сердито попеняла она крылатому верхолазу. – И меня, скорее всего, убьют. Других-то кандидатов в злодеи у них, видимо, нет.

Ей было страшно, но вся окружающая действительность казалась настолько неправдоподобной и нелепой фантазией, что признать в ней реальность разум Тамары пока отказывался. Проговаривание мыслей вслух ей всегда помогало думать.

Дракон, естественно, не ответил.

Из темного угла в круг света от факела скользнула невысокая фигурка в белом балахоне.

Глава 4

– А ты правда его к себе не привязывала? Моего дракона? – Бледный, как привидение, худенький парнишка с большими, темными, как у отца, красивыми глазами и тонкими чертами лица вскарабкался с ногами в оставленное напротив Тамары кресло и смотрел на нее вопросительно и печально. Балахон оказался длинной ночной сорочкой с завязочками у горловины.

– Я вообще ни про какого дракона не знала. Нет у нас драконов, в моем мире. Не знаю, откуда он взялся. Еще и салат весь съел. Я так и не попробовала, – грустно вздохнула Томочка. – И елка засохла. А я теперь тут вишу. Новый год называется. А ты как здесь оказался?

Мальчишка пожал плечами и кивнул на дракончика.

– Так мы же разделенные, так папа сказал, но я его чувствую и могу оказаться рядом с ним. Ну, сейчас чувствую. Раньше он спал все время. И я тоже спал почти всегда. А сегодня вдруг понял, что должен быть рядом с ним, и как-то очутился здесь. А елка тебе зачем была нужна? Для колдовства? – Ребенок тоже считал Тамару ведьмой, но почему-то совсем ее не боялся.

– Да нет у нас в мире никакого колдовства, и я не ведьма. И кстати, – девушка недовольно покосилась на дракончика, который вскарабкался наконец к ней на плечо и пытался, как котенок, поймать лапой блестящую, качающуюся на пружинке снежинку от ободка, – если я такая ужасная и страшно магическая, то почему ты меня не боишься? Вдруг я тебя заколдую?

Паренек в ответ тихонько хихикнул.

– Так на тебе цепи из сплава с серебром и аеринилом. Это любая ведьма знает. А как ты дракона разбудила? Папа не смог. Ты его правда отдашь?

– Да что вы все заладили?! Не ведьма я никакая. И дракон мне не нужен. Я же объясняю: они у нас не водятся. И как за ним ухаживать, я понятия не имею. Может, он, как кошка, к лотку не приучается. А выйди я с таким на улицу, меня тут же по всем новостям покажут. Приставать начнут, где взяла. И что мне им сказать? Нашла в «шубе», которую он ел?

При слове «шуба» глаза дракончика заблестели, и он облизнулся.

– Иди давай вон к хозяину. Кыш, – пошевелила плечом Томочка. – Может, тогда меня домой вернут. Мне еще деньги надо где-то найти на оплату квартиры, а то выгонит меня Алла Грымзовна на улицу в январе.

Наглая ящерица с плеча слезать решительно не собиралась. Дракончик успел стянуть прельстивший его ободок и играл со снежинками, дергая их коготками.

Паренек, наблюдавший за ним, сполз с кресла и, шлепая по каменным плитам босыми ногами, подошел к повисшей на цепях Тамаре.

– Иди ко мне. – Он протянул руки, и девушка поразилась, насколько они были худенькие, будто с фарфоровой кожей. – Иди. Я буду с тобой играть. Мы подружимся и тогда, может, сможем стать одним целым. Как папа.

Чешуйчатый звереныш с подозрением оглядел мальчика, но потом, крепко зажав в лапах Томин ободок, спланировал к нему в протянутые ладони на своих кожистых крылышках.

– Отлично, – обрадовалась Тамара. – Надеюсь, твой отец теперь меня отпустит и перенесет обратно домой.

Мальчишка вернулся в кресло вместе с дракончиком и снова забрался туда с ногами.

– Не знаю. Я чувствую, что не могу от тебя далеко уйти. Ему станет плохо. – Он почесал шипастый гребень рептилии.

– Да что же мне так не везет-то? Что теперь – вечно тут висеть как украшение? Пока не помру? – Тамара чуть не заплакала.

– А ты правда не ведьма и нашей семье зла не желаешь? – Паренек, вдруг что-то вспомнив, оживился и просиял слабой улыбкой. Видимо, ему в голову пришла какая-то идея.

– Правда! Могу какую угодно клятву дать, – с чистой совестью заверила его девушка, обретя надежду.

– Тогда…

Дверь в темницу чуть не сорвало с петель. Ворвавшийся внутрь негостеприимный хозяин с рычанием кинулся к Тамаре, но увидел в кресле сына с дракончиком на коленях и замер, не веря своим глазам.

– Томаш? Тебя по всему замку ищут! Как ты сюда попал? С тобой все в порядке?

Мужчина кинулся осматривать и ощупывать своего сына.

– Пап, ну пап, все хорошо. Я проснулся и почувствовал дракона. Меня к нему потянуло, и я как-то очутился тут, с ним и тетенькой. Она хорошая и дракона не забирала. Правда! Совсем-совсем не ведьма.

– Томаш, такие тва… тетеньки очень коварные. Они хорошо умеют притворяться. Сейчас я вызову Бентара, и он отведет тебя вместе с драконом в твою комнату. Тебе здесь не место.

– Папа, я не могу уйти. Дракончику станет плохо. Мы должны быть рядом с этой тетенькой.

– Ах ты!.. – Заботливый отец с перекошенным от ярости лицом повернулся к Тамаре. – Надеешься и сына моего к себе привязать?

– Пап, нет. Она хорошая! – Ребенок вцепился в рукав отцовской рубахи. – Она не ведьма и согласна пройти обряд кнай-тер.

Ни на какой обряд Томочка не соглашалась, но, видя, как успокаивается ее похититель и из его глаз исчезает пламя яростной ненависти, она благоразумно промолчала.

– Обряд кнай-тер? Чтобы его пройти, она не должна желать нам зла. – Незнакомец задумался. Он гладил сына по голове, рассматривая крошку дракона с пластиковым ободком в лапах.

– Она не желает, – горячо заверил его Томаш. – Она пройдет обряд и останется с нами, а то дракончик без нее не может. Я чувствую.

«Зашибись! – мысленно простонала Томочка. – Ящерица сожрала мой салат и присвоила ободок, а ребенок решил, что я должна остаться с ними. Мое мнение вообще тут кого-то волнует?»

Как оказалось, нет.

Красавец хозяин подошел к ней и, встав напротив и глядя в глаза, внушительно произнес:

– Если ты и правда пройдешь кнай-тер, то ты не ведьма. Я оставлю тебя в замке при сыне, пока он не сольется с драконом. Ты получишь щедрую награду и вернешься в свой мир или сможешь хорошо устроить свою жизнь здесь. Я хочу уберечь Томаша и ради него пойду на все. У тебя нет выбора. Обряд проведем сейчас.