Месть в награду. Начало

Девушка подошла к окну и задумчиво глянула на выпирающую стену центрального корпуса. Вдоль стены, что была видна и создавала прямой угол, уходила вниз пожарная лестница. На каждом этаже она вела на открытый пожарный балкон и ближайшее окно. Катя ещё раз посмотрела на металлическую конструкцию, местами уже ржавую, и решилась.

Быстро натянула нижнее бельё, спортивный костюм и кроссовки. Паспорт и кошелёк запихнула в карманы олимпийки, застегнула «молнии». Подошла к окну, посмотрела вниз и на лесенку. Если свеситься с карниза, то можно схватиться рукой.

Вроде и не высоко, всего лишь третий этаж, но расстояние до земли показалось ей бездной. Однако она понимала, что, если её застанут здесь как свидетеля убийства, ей не жить. Почти зажмурившись от страха, она встала на подоконник и протянула руку к лестнице.

«Да вот же она, фу-у-у… больше боялась».

Крепко ухватившись, перенесла своё тело на перекладины и быстро спустилась вниз. Сразу за кустами сирени, окружавшими здание по периметру, была небольшая дорожка, даже скорее тропинка, протоптанная прямо посреди газона. Далее опять кусты, а за ними невысокий заборчик.

Катя быстро преодолела это расстояние, перемахнула через забор и нарочито спокойно пошла вдоль домов к станции метро. Однако в голове у неё творился хаос: «Ну хорошо, я убежала, а дальше-то что делать? Ладно, поеду в бар, а там видно будет».

Через час она уже заходила в крохотный подвальный бар «Секвойя». Оплатила вход, чтобы не привлекать лишнего внимания и направилась прямо к барной стойке.

– Дальний столик свободен? – поинтересовалась Катя у молоденького бармена.

– Добрый вечер. Простите, но он всегда забронирован. Приношу свои извинения. Выберите, пожалуйста, другой.

– Хорошо, позовите Лару, сообщите, что пришла подруга.

– Она меняет меня через пару минут, подождёте? Что-то будете заказывать?

– Да, стакан минералки, – Катя недоверчиво разглядывала парнишку.

После всего пережитого ей хотелось забиться в уголок, и чтобы никто её не трогал.

Паренёк повозился минуту и поставил на стойку полный стакан воды с пузырьками.

– Сразу будете рассчитываться? – учтиво спросил он.

«Ну, точно новенький», – подумала девушка.

– Нет, позднее. Я дополню заказ. Спасибо.

– Приятного вечера! А вот и Лара! До свидания!

Катя кивнула в ответ и прошептала:

– Да вали уже, идиот… О, Ларка, привет! – радостно поприветствовала она выплывшую из подсобки девушку.

Её выкрашенные в идеальный светло-русый цвет и тщательно уложенные густые локоны спадали каскадом до самой талии. Слегка расстёгнутая белоснежная рубашка приоткрывала тайны декольте. Тонкая золотая цепочка, спускающаяся аккурат в затемненную воротничком ложбинку, будоражила воображение любого посетителя.

Тёмный ровный загар на бархатисто-гладкой коже так и просил дотронуться до такого совершенства. Закатанные рукава рубашки оголяли предплечья. На правом красовалась татуировка в виде двух сплетённых между собой змей.

Крупные, но правильные черты лица, зелёные, обрамлённые густыми ресницами глаза. И полные сочные губы, окрашенные тёмно-красной матовой помадой, манили, как магнитом.

«Ну, Ларка как обычно! Идеальная женщина. Я поражаюсь, как?! Как?! При таких объёмах выглядеть настолько шикарно?! Мне бы так… Всё на диетах сижу… Дура, наверное,», – с такими мыслями Катя приветственно протянула барменше руку.

Та сначала удивлённо посмотрела на посетительницу, а потом схватила её ладонь и прижала к груди.

– Катюшка, доброго вечера! Или недоброго?.. – радостный возглас перешёл в шёпот. – У тебя что-то случилось?

– Нет, всё нормально, просто вечер не удался, такое бывает, – сухо отрезала Катя. – Налей водки. И можно я уже за свой стол сяду?

– Что будешь есть?

– Ничего.

– Нет, так не пойдёт. Водка без закуски – зло!

Но Катерина уже не слышала её, она подошла к своему столику. Резким движением смахнула табличку «Забронировано» прямо на пол и плюхнулась в мягкий угловой диванчик.

Видимо, шок от пережитого начал отпускать. Её начало знобить, в голове проносились одна мысль за другой:

«И что теперь? Молчать? А как же я объясню своё отсутствие в общаге? А что я скажу Аиде?! А если Нянюшке кто скажет, она же нотации читать будет долго… Ох-х-х…»

– Катя! Катерина! – Лара мягко тронула её за плечо. – Я принесла твой заказ!

– Спасибо, оставь, – из-за слёз, наполнивших глаза, всё расплывалось. Предательски потекли сопли, и она нечаянно шмыгнула носом.

– Так, я сейчас вернусь. – Лара развернулась, подошла к стойке и дёрнула колокольчик. Что-то прошептала неизвестно откуда появившемся официанту. Тот понимающе кивнул и остался в баре.

Катя же не спеша налила себе водки из графина в маленькую рюмочку и быстро опрокинула её в себя.

«Мало, однозначно мало…» – и потянулась опять за графином.

– Так, стоп! – Лара перехватила её руку и больно сдавила. – Ты пока мне всё не расскажешь, не выпьешь больше ни капли!

– А что не так? – Катя высвободила руку.

– Всё не так! Ты, как никогда тихо, являешься в мой бар, одна! Одета как будто на рынке торговала. Лицом похожа на привидение, я даже не узнала тебя сразу!

– Ну и что? Ты же знаешь, я в долг не беру. Рассчитаюсь.

– Да я не про деньги… – Лара сдвинула у переносицы свои красивые брови. – Я просто не понимаю, что с тобой происходит. Объясни!

– Да вышло так, познакомилась с молодым человеком, понравился… Но… подруга перешла дорогу. Такие дела.

– Чё, так сильно понравился?

– Ага.

– Ладно, а что за подруга?

– Да есть одна, не парься, – Кате уже хотелось провалиться сквозь землю. Ведь здесь никто не знал, что она детдомовская, живёт в общаге и учится на швею. – Давай просто выпьем!

– Хорошо, ты только ешь! А то смотри, как исхудала!

К пяти утра Катя поняла, что уже совсем ничего не соображает, повисла на Ларе и спросила, где бы поспать.

– Ко мне поедем, выспишься, поговорим.

Глава 7.

«Месть-это иллюзия справедливости». (Глызин Артём).

А что же Сергей? Он поехал к родителям в гости. Предстоял какой-то скучный ужин с очередными зарубежными бизнесменами. Дома, в своей квартире, переодеваясь и затягивая узел ненавистного галстука, он думал только об Аиде. Пытался представить, как она открыла коробку и увидела такую редкую книгу. Хотелось вновь окунуться в омут её чёрных глаз, вдохнуть её неповторимый аромат, услышать голос.

«Так, выключаем чувства. Родители не поймут. Ну, пока не поймут. Надо соответствовать их ожиданиям», – он одёрнул пиджак, подправил воротничок и галстук.

Мать с отцом жили почти в центре Москвы, на Якиманке. Огромная четырёхкомнатная квартира поражала своей роскошью. Паркетные, натёртые до зеркального блеска полы. Большая хрустальная люстра в гостиной, такие же, но немного меньшего размера в других комнатах. В кухне новомодная подсветка в виде маленьких лампочек под навесными шкафами.

Старинная мебель в гостиной: камин, картины на стенах, множество различных статуэток. Наборы хрустальной посуды за стеклянными дверцами шкафов создавали атмосферу роскоши. Белым пятном в этой квартире был кабинет отца. Но мало кто заходил в его «контору». Тёмного цвета шторы на окнах. Стол и несколько стульев. Стенка с книгами. Диванчик, где иногда Владимир оставался ночевать, когда заработается.

Ровно в восемь вечера Сергей уже тронул дверной звонок. Конечно, у него были ключи, но приличия требовали оповестить о своём приходе. Дверь ему открыла мамина помощница, во всяком случае именно так она представляла гостям Нину Васильевну, которая с лёгкой руки его бабушки стала Наиночкой. Ей это имя шло. Наивная, добрая, вся пышная, как сдобная булочка. Она появилась в их жилище, когда бабуля совсем перестала самостоятельно передвигаться и уже не могла жить в своём доме. А после смерти бабушки так и осталась «помогать» матери по хозяйству.

– Серёженька, наконец-то ты пришёл! – начала причитать в своей манере Нина Васильевна. – Мама твоя уже несколько раз о тебе спрашивала. Да и гости не по-нашему что-то болтают. Пыталась к их разговорам прислушаться, да ничего не поняла.

Сергей кивнул Наиночке. Не снимая обувь, прошёл в гостиную. Для сегодняшнего ужина она была переделана под столовую. Наина прошествовала в свою «вотчину». Даже Антонина Петровна, мать Сергея, с опаской заходила на кухню, чтобы обсудить с Наиночкой обед или ужин. Чаще всего она звала её в столовую.

«Отношения с Ниной Васильевной у матери всегда были немного странными, вроде мать тут хозяйка, но порой Наиночка запросто могла накричать на неё, после чего сыпались угрозы выставить помощницу за дверь без копейки денег, но на этом всё и заканчивалось», – подумал парень, присаживаясь за стол.

– Сергей! Поздоровайся с нашими гостями! – Антонина Петровна жестом показала на троих мужчин, уже сидевших за столом. – Они приехали из Лондона, с рабочим визитом. Мы с Владимиром Германовичем пригласили их на ужин.

Сергей встал и протянул руку для приветствия самому старшему на вид мужчине. Тот тоже встал и крепко пожал ладонь молодого человека.

– Джон, Джон МакЛейн, здравствуйте! – басисто, с сильным акцентом представился мужчина.

– Сергей, очень приятно!

– Это мой сын, Энтони МакЛейн, – он кивком указал на темноволосого молодого человека справа от себя, который тоже привстал и протянул ладонь. – Мой друг, Робин Вольски, – теперь встал мужчина слева и тоже поздоровался с Сергеем крепким рукопожатием.

– Мы тут беседовали о развитии моего нового фонда, – Антонина Петровна жеманно повела плечами. – Я решила вложить средства от продажи дома и земли твоей бабушки Любови Афанасьевны в фонд помощи сиротам и больным детям. Часть средств будет направлена на долгосрочные инвестиции в Англию. В этом нам поможет Джон. Верно, Владимир Германович? – она пристально посмотрела на лысоватого и явно чувствовавшего себя тут лишним мужчину, сидевшего во главе стола.

– Да, Антонина Петровна, вы совершенно правы, – промямлил он после некоторой паузы. – Давайте приступим к трапезе!

Перед гостями уже дымился наваристый борщ, разлитый по большим фарфоровым тарелкам. Молодые люди с явным удивлением разглядывали такое необычное для них блюдо.

Энтони наклонился к отцу и тихо спросил на родном языке:

– Это что? Салат с горячим свекольным соком?!

– Нет! – Джон раскатисто засмеялся. И добавил с акцентом по-русски: – Это блюдо – суп, здесь его называют борщ. В него кладут сметану и едят с чёрным хлебом. Вот так, – он взял столовую ложку, зачерпнул полную сметаны и плюхнул её в тарелку.

Затем выбрал самый толстый кусок «Бородинского» хлеба. Размешав сметану, с аппетитом отхлебнул и довольно хмыкнул:

– Попробуй, это очень вкусно!

Сергей еле сдерживал смех, глядя, как молодой англичанин с опаской пробует новое для себя блюдо. Но, видимо распробовав, тот быстро заработал ложкой. Робин тоже последовал его примеру.

На второе Нина Васильевна принесла картофельное пюре с жареным салом, маринованные опята с зелёным луком и свои фирменные свиные отбивные под морковно-сырной шубой. Иностранцы ели с явным удовольствием и тихо переговаривались, расхваливая русскую кухню.

Сергей же к борщу не притронулся, а второе задумчиво ковырял вилкой. Антонина Петровна мило улыбалась гостям, а в его сторону кидала недовольные взгляды. Не выдержав, она тихо сказала:

– Сергей, выйди в кабинет.

А гостям громче добавила:

– Прошу извинить, мы с Сергеем Владимировичем вернёмся через минуту.

Раздобревшие гости понимающе закивали. Тем более, что Наиночка уже вынесла поднос с графином водки и бутылкой вина. На большом блюде были красиво выложены бутерброды с чёрной икрой. А в трёхэтажной менажнице – селёдочка под красным луком и несколько видов сыра. Она только ждала одобрения хозяйки, чтобы выставить всё на стол.

Молодой человек нехотя поднялся, кивнул гостям и проследовал в кабинет отца.

«Да что же сегодня за день такой?.. Теперь ещё и маман будет допрашивать. Скажу ей, что нездоровится».

Ему так хотелось остаться в одиночестве, забраться в горячую ароматную ванну и предаться мечтам о темноволосой красавице.

– Сергей Владимирович! – язвительные нотки в голосе матери вырвали его из своих мыслей. – Что-то ты, сынок, странно себя ведёшь. Что происходит?

– Мама, простите? О чём вы? Я чем-то вас огорчил? – точно так же язвительно вопросом на вопрос ответил он.

– Я не понимаю! Мало того, что ты опоздал почти на сорок минут. Сидишь за столом молча, ничего не ешь. Теперь ещё грубить мне смеешь?! Ты позоришь меня перед гостями!

– А я что, должен им Калинку-малинку сплясать?! Или продекламировать наизусть Евгения Онегина?! А может, пошлые частушки под гармошку спеть?! Я уже не ребёнок, мама! Если вы хотите, чтобы я мог вести с вашими посетителями диалог, то будьте добры вводить меня в курс дела. Как я должен догадаться, о чем пойдёт речь?

Увидев, что глаза матери наполнились слезами, он заговорил мягче:

– Простите меня, я погорячился… – сейчас ему захотелось обнять свою мать.

Но «железная леди» не позволяла этого делать уже давно. Поэтому они оба стояли напротив друг друга, прожигая взглядами.

Антонина Петровна решила, что так не пойдёт. Надо сбросить тон, тем более, он извинился, а то отобьётся сын от рук. А она не могла этого позволить Сергею, только не сейчас. Когда столько положено на чашу весов. И знала она от «подруг», что нынешняя молодежь стала непослушной.

«Не то, что в наше время. Мы были другими», – подумала Антонина Петровна.

– Я тебе звонила несколько раз… – голос Антонины задрожал, на глазах женщины заблестели слёзы. – Но ты ни разу не подошёл к телефону. Андрей должен был завезти тебе пакет документов по фонду, но тебя не было дома! – она указала на большую чёрную кожаную папку, лежавшую на столе. – И он привёз их обратно. Где ты был?

– У меня сильно разболелась голова, и я поехал на приём к Ольге Ивановне. Вы же сами говорили: если что-то со здоровьем, обращаться сразу к ней.

Истинное положение вещей в данный момент Сергей говорить матери не собирался. Он сам для себя не решил, во что выльется знакомство с этой девушкой с таким необычным именем.

«Интересно, кто же дал ей такое имя?» – Сергей опять задумался и потерял нить разговора с матерью.

– Она записала тебя на обследование?

Сергей только сейчас понял, о чём говорит мать. Кивнул ей.

– Береги себя, сынок! – Антонина Петровна в порыве впервые за несколько лет сама обняла сына. – А как ты чувствуешь себя сейчас? – в её глазах даже появилась наигранная нежность.

– Ольга Ивановна дала мне обезболивающее, но все же ещё немного кружится голова, – он аккуратно высвободился из объятий Антонины. – Меня удивляет, что Андрей вам не сказал, что я поехал в больницу.

– Он куда-то очень спешил. Наверное, забыл. Хотя, действительно, странно. Ладно, потом спрошу у него. А сейчас надо вернуться к гостям. Неприлично так надолго оставлять их одних.

– Я думаю, они не скучают, отец по всей видимости нашёл, чем их развлечь, – слегка улыбнулся Сергей, прислушавшись к дружному громкому смеху и репликам Джона. – Мама, если позволите, то я поеду домой. Ольга Ивановна посоветовала отдохнуть, а завтра я опять к ней поеду, надо сдать какие-то анализы.

– Ну конечно, поезжай! Будь осторожен на дороге. Или может вызвать водителя?

– Не беспокойтесь, я доеду. Извинитесь за меня перед гостями. А документы изучу завтра, – Сергей взял со стола папку. – До свидания, мама.

глава 8.

«Предположения и предрассудки все расстраивают…»

Ему так хотелось поскорее выйти отсюда, что он, даже не взглянув на Антонину Петровну, развернулся, вышел и тихо прикрыл за собой дверь. Ему казалось, что сам воздух накалился от этого разговора с матерью. Обвёл глазами пейзаж в гостиной, стало ясно, что отец и иностранцы уже выпили.

Он быстро попрощался с гостями. Нина Васильевна уже ждала у входной двери.

– Серёженька, ты уже уходишь? – тихо прошептала она.

– Да, мне нездоровится, надо отдохнуть.

– Ой, а что случилось? Может, я тебе морса с собой налью?

– Просто немного болит голова, не беспокойся, – по телу парня пробежала тёплая нега, ведь в глазах Наиночки была такая искренняя забота.

«И почему не ты моя мама? Хотя ты лучше, ты хотя бы любишь меня. Ты, а не мама была рядом со мной в детстве, ты, а не мама ухаживала за умирающей бабушкой, и именно ты достойна настоящей сыновней любви и уважения», – подумал Сергей, глядя в полные доброты глаза материной помощницы.

Вот ей он мог бы доверить то, от чего пылало сердце. Но нет, он решил пока хранить тайну.

Поэтому он просто кивнул на прощание и быстро вышел.

Тем временем Антонина Петровна стояла в раздумьях посреди кабинета. Несмотря на свои уже совсем не молодые годы, выглядела эта женщина потрясающе: высокая, стройная. Светлых вьющихся волос ещё не коснулась седина. Они лежали великолепной волной чуть ниже плеч. Голубые глаза были чистыми и ясными. Гладкая кожа уже покрылась сетью мало заметных морщинок, но это ничуть не портило её лицо.

Сейчас цвет глаз подчеркивали красивые сапфировые серьги и ожерелье тонкой работы. Белоснежный деловой костюм с юбкой-«карандаш» и пиджаком, приталенным широким чёрным кожаным поясом, белые замшевые туфли на высоком каблуке подчеркивали точёную фигуру.

Она скрестила руки на груди и, сдвинув брови к переносице, упорно думала о странном поведении сына. «Что-то не так: Сергей никогда не был таким неуравновешенным! И ранее тоже болел, но таким молчаливым и грубым не был никогда. Не далее, как вчера он шутил и смеялся на званом вечере в окружении дочерей приглашённых чиновников. Любая готова была уйти с ним в тот же вечер. Но он вновь уехал один, сославшись на какую-то срочную встречу. По отчёту Андрея, он действительно встретился с сыном одного известного бизнесмена, а потом поехал домой. Серёже уже двадцать три, пора бы подобрать ему пару. А то ещё притащит какую-нибудь сиротку-нищенку, возись потом с ней, или не дай Бог… А-ах…», – сначала она брезгливо поморщилась, а затем, словно испугавшись собственной мысли, вскинула руку ко рту и постучала себя по губам.

Где-то слышала, что сейчас всё чаще бывают «нестандартные» отношения.

«Такого позора я не переживу, надо внимательнее за ним следить. Хотя нет, ведь в прошлом году он встречался с девушками. А может, у него появились какие-то нехорошие друзья? С ума сойти можно!»

Размышления Антонины Петровны были прерваны стуком в дверь.

– Войдите! – раздражённо буркнула женщина.

«Что ещё этому недотёпе от меня нужно? Не муж, а недоразумение…»

Однако вопреки её ожиданиям, в кабинет зашёл старший МакЛейн.

– Мадам, – он широко улыбнулся. – Мы заскучали без ваших обворожительных глаз!

Антонина слегка покраснела от комплимента.

– Сергей – почему он так рано ушёл? Я хотел бы с ним побеседовать. Он очень похож на вас, и мне было бы приятно с ним общаться, – Джон важно прошествовал к Антонине и поцеловал протянутую ему руку. – Я вижу, вы чем-то расстроены?

– О, Джон, ну вы же понимаете, такая нынче молодёжь, – и Антонина с наигранно-горестным вздохом отвела глаза в сторону.

Слегка прикрыла ресницы и тихонько наблюдала за собеседником.

«Очень красивый мужчина… Кого же он мне так напоминает? Он прямо как Агент 007 из моего любимого фильма… Точно! Шон Коннери! Ну почти копия! О-о-о-о…» – от этих мыслей по телу пробежали мурашки.

Она вздрогнула, пытаясь не выдать своё состояние.

– О, как я вас понимаю, дорогая. У самого сын тот ещё, как у вас говорят, оботряс? – он подошёл очень близко и взял её руки в свои.

– Лоботряс, – Антонина Петровна улыбнулась беззаботно и легко. Это забытое чувство, когда не надо строить из себя кого-то.

Ей на мгновение захотелось почувствовать себя легкомысленной и беспечной.

«Но нельзя расслабляться, – приказала себе Антонина. – Не для того я столько трудилась, чтоб в одночасье всё разрушить из-за одного взгляда, понравившегося мне мужчины. Может, потом я обращу внимание на него или на другого. Сейчас самое главное – это сын и муж. Да и Владимир Германович совсем от рук стал отбиваться. Пить стал много»

– Л'об' отрь'яс? – Джон сильнее сжал её пальцы.

«О Боже, дай мне сил! Какие большие и сильные руки…» – от этих мыслей Антонину бросило в жар.

Потрясающий аромат и вообще образ этого холёного мужчины вызывал давно забытые ощущения. Да ещё этот его взгляд!

– Джон, надо вернуться к столу! – она решительно высвободила свои пальцы из его больших ладоней.

Так же решительно распахнула дверь и с ослепительной улыбкой шагнула в гостиную. Все её существо осталось там, в этих ладонях и глазах.

Тем временем Сергей, зажав педаль газа, мчался по Садовому кольцу. Его душу будоражили воспоминания. Странный день. Никогда ранее он не испытывал ничего подобного.

«Так, стоп! Надо остановиться».

Он тормознул у какого-то ресторана, вышел из машины и глубоко задышал, оперевшись на низкий заборчик у клумбы. В голове была каша из событий, информации, разговоров и откровенного вранья…

Тщетно он пытался разложить всё по полочкам, но ему мешал образ – чёрные глаза, кудри и мелодичный голос, всё ещё звучавший, казалось, прямо в глубине сознания.

Надо было это всё вылить – куда-то, кому-то.

Немного отдышавшись, Сергей оглянулся. В паре метров от него был таксофон. Почти не думая, закинул монетку и набрал номер.

– Алло? – из трубки послышался хриплый сонный голос.

– Антон, здравствуй. Надо поговорить. Приедешь?

– Куда?

Сергей огляделся, пелена застилала его глаза.

– Ресторан «Каприччио» на Садовом, – назвал он то место, где сейчас остановился.

– Ты один? – удивлённо спросили его из трубки.

– Да.

– А как же охрана? – голос был ещё больше удивлён. – Они же тебя от себя не отпускают.

Сергей услышал усмешку в голосе друга.

– Мать отправила их отдыхать.

– Хорошо, я скоро буду, – послышались короткие гудки.

Минут через десять, тарахтя, подъехала чёрная ржавая «Копейка».

Из неё вышел немолодой высокий статный мужчина. Сеть морщин выдавала на загорелом лице возраст уже далеко за пятьдесят.

– Серёжа, что с тобой? Что случилось? Расскажи мне, – он положил руку на плечо парня, затем присел на корточки, будто хотел поговорить с ребёнком. – Опять тебя мать достаёт? Или… или что-то другое?

– Да всё вместе… Пойдём, расскажу, – Сергей крепко сжал своей рукой ладонь этого мужчины и направился в ресторан, ведя его за собой.

Это был единственный человек на всём белом свете, кому он мог довериться. Когда-то, года три, наверное, назад, Сергей заметил заросшего грязного бомжа, постоянно ошивающегося у подъезда (тогда парень жил с родителями). Этого человека часто били и выкидывали на улицу. Однако он не попрошайничал и не пил. Он просто не уходил.

Однажды зимой, вернувшись домой, Сергей увидел, что избитый в очередной раз бомж валяется в грязной холодной снежной жиже у подъезда. И его сердце дрогнуло. Не глядя, что мать будет отчитывать, отвёз этого человека в церковь. На тот момент он просто не знал, чем ещё можно помочь. Постоянно навещал, они много разговаривали и подружились.

Вскоре Антон устроился на работу и снял себе крохотную комнатушку в коммуналке неподалёку. Мужчина был отличным собеседником, о себе лишь сказал, что так вышло, и всё. Но его, Сергея, выслушивал всегда внимательно. Давал какие-то советы. И главное – взгляд Антона, искрящийся теплом, благодарностью и добротой. Как же хотелось видеть эти чувства в глазах отца…

Эти двое беседовали за полночь. А может и больше. Сергей всё же выпил и рассказал Антону всё, о чём болело сердце. А потом очень захотелось спать. Друг бережно отвёз парня домой, поставил машину Сергея во дворе. А потом, внимательно оглядевшись, пешком отправился обратно.

Глава 9.

«Если тебя обидели, не мсти… Посмотри, как жизнь сделает это за тебя.»

Утро для Кати явно не задалось. Она проснулась от нежного поглаживания своего тела и в чужой постели. Голова гудела так, как будто долго и упорно по ней били. Вспомнила, сколько выпила, от этого ей стало ещё хуже. К горлу подступила тошнота.

Захотелось сбросить руку, которая прикасалась к ней. Лёгкие, нежные поглаживания словно сладкий яд разливались по телу Кати. Но потребности организма заставили её открыть глаза, и она глухо прошептала:

– Воды-ы-ы… – во рту и горле всё пересохло.

Лара, лежавшая рядом, протянула явно загодя приготовленный стакан.

Освежающая, слегка газированная жидкость с привкусом лимона немного взбодрила. Пока она пила, ладонь подруги продолжила своё нескромное путешествие по телу Катерины. Только сейчас она поняла, что абсолютно голая. Услужливая память скрыла от неё всё что было после того, как они покинули бар.