Рарок и Леса

Правда, это было маловероятно. Даже если они найдут эту «Огненную принцессу», что ничуть не легче поиска иголки в стоге сена, то вероятность, что она свяжет свою судьбу с ним – гладиатором, равна нулю. Он был достаточно умён, чтобы понимать это. Завести интрижку – другое дело, но что-то большее – нет. Но Рарок не собирался заводить с Лесой интрижку! Только не с ней, не с той, которую любишь… Лучше пусть будет как есть: её выбор – её воля, а его жизнь сама по себе. Но это не значит, что он повернётся к этой девушке спиной. Нет, он сначала найдёт её, убедится, что с ней всё в порядке, может быть проводит домой, а там будет видно.

Рарок хлопнул себя по лбу и уронил из-за этого вязанку хвороста из которого они с Луцием варганили костёр. О чём он думает? Куда собирается возвращаться? Большого цирка нет, как нет и школы при нём, да и самого Торгового города, как такового тоже нет, ведь дома без людей это не город, а выеденная устричная раковина.

Так что если бы свершилось чудо, и Леса согласилась стать его женой, то ему привести её совершенно некуда – он бродяга без дома, рода и племени! Правда, в его поясе было зашито немало золотых кругляшей, а в карманах и в дорожной сумке лежало несколько тугих кошелей с серебром. И это ещё не всё – основной капитал находился в Главном банке торговых гильдий, да ещё Лозас где-то зарыл кубышку и не одну. Но Рарок сомневался, что ему удастся когда-либо всем этим воспользоваться. Однако и того, что было при нём, хватило бы на то, чтобы купить дом и/или начать какое-то своё дело.

Правда, он ничего не умел, кроме как быть боевой машиной, но это ведь не беда – он ещё молод, и может чему-то научиться. Торговлю он не любил, но ведь мог бы стать трактирщиком или мельником, или… Но, всё равно, для Лесы он не ровня! Принцессе нужен принц или на худой конец барон…

........................................................................................................

– Так, и кто это у нас тут шастает по чужой территории, а пошлины не платит?

Голос раздался из темноты, а в следующее мгновение в круг света от разгорающегося костра вступила фигура, которую Рарок в другое время принял бы за клоуна.

На этом человеке красовался камзол, едва ли не превратившийся в лохмотья, но увешенный при этом невероятным множеством побрякушек и блестяшек, среди которых можно было видеть дорогие украшения из золота и серебра с цветными каменьями, с которыми соседствовали дешёвые стеклянные и медные побрякушки, стоившие на любом базаре по две штуки за грош. Надет этот камзол был на голое тело, зато дырявые потерявшие свой изначальный цвет панталоны, сквозь дыры которых можно было детально разглядеть костлявые колени незнакомца, были подпоясаны богато расшитым кушаком, из-за которого торчали рукояти дюжины кинжалов, украшенные самоцветами. Чулков на незнакомце не было, а башмаки с золотыми пряжками откровенно просили каши.

Наряд этого примечательного типа довершала широкополая шляпа с обвисшими полями, бывшая некогда чёрной. Сей, близко знакомый с молью, головной убор украшали облезлые павлиньи перья, соседствовавшие с более свежими петушиными. Пряжкой скрепляющей этот похожий на веник султан, служило крохотное зеркальце, отражающее неровный свет костра, словно фонарик.

Сам незнакомец оказался весьма высоким, тощим человеком неопределённого возраста. Ясно было только что он не молод, но видимо, не слишком стар, если судить по той энергии, которая кипела в нём, грозя выплеснуться через край. Его кожа была какой-то изжелта-серой, морщинистой. Подбородок острый, нос тоже острый и какой-то гротескно-длинный, рот тонкогубый, едва не от уха до уха, кривившийся в вечной змеиной усмешке. Из-под шляпы неровными патлами ниспадали длинные седые волосы, бывшие вероятно когда-то чёрными, а сейчас приобретшие серо-мышастый цвет.

И со всем этим резко контрастировали не старчески-мутные, как это следовало бы ожидать при такой внешности, а юношески-ясные, пронзительные глаза. Но была у этих глаз одна особенность – радужка зрачков почти не отличалась по цвету от белка, что в сочетании с прочими внешними данными их обладателя, делало его взгляд зловещим. При всём при этом Рароку до странности показалось знакомым его лицо. Ну, прямо вылитый Лозас… Нет, этот, вроде, моложе и глаза другие.

Незнакомец выдержал паузу, явно наслаждаясь произведённым его появлением эффектом, после чего вновь обратился к застывшим от изумления путникам:

– Я бы хотел знать ваши имена, господа, поскольку, повторяю – вы находитесь на моей территории, а значит, подчиняетесь моим правилам. Я человек миролюбивый и терпеливый, но не рекомендую вам медлить с ответом. Итак?

Гладиатор решил, что не будет большого вреда, если они назовутся.

– Моё имя – Рарок, – ответил он, – я гладиатор и чемпион арены Большого цирка Торгового города. А это мой друг и ученик – Луций.

– А что же ваш друг не отвечает за себя сам? – преувеличенно удивился незнакомец. – Может быть он немой?

– Он прибыл из дальних стран, и не знает нашего языка, – ответил Рарок. – Но теперь ваша очередь представиться. Скажите нам своё имя, любезный, а заодно потрудитесь объяснить кто вы такой, какое право имеете на эти земли и почему мы должны подчиняться вашим правилам?

– Конечно, конечно! – Незнакомец, казалось, просто засветился от счастья. – Моё имя – Золас, я атаман вольных людей, избранный ими самими, хозяин земли у себя под ногами и всего того, что расположено вокруг на расстоянии полёта стрелы из арбалета. А правилам моим вы обязаны подчиняться вот поэтому!

Лже-Золас щёлкнул пальцами, и в темноте зажглись десятка два факелов, осветив страшноватые рожи тех, кто их держал.

– Я думаю, вы, как люди умные, всё поняли, и не будете возражать против уплаты небольшой подорожной, а также не откажетесь от моего гостеприимства? Я тут недалеко живу…

– А если откажемся?

– О, это было бы очень жаль! – неподдельно огорчился атаман бородатых страшил. – Тогда вероятно мы поссоримся, и, хоть мне не хотелось бы конфликтовать с чемпионом Большого цирка…

– И его чрезвычайно талантливым учеником, – вставил Рарок, улыбаясь и демонстративно опустив руку на рукоять гладиуса.

– Ну, да, ну, да, вот я и говорю! – согласился разбойник. – Вы, господа, конечно, опытные и сильные, в чём я ничуть не сомневаюсь, но согласитесь – численный перевес на моей стороне!

– Мне доводилось на арене разогнать толпу и побольше, – возразил Рарок.

– Ах, вот как? Тогда что вы скажете на это!

Бандит сделал театральный жест, отступая в сторону, и на его место встали два его подельника с шомпольными ружьями, поставленными на форкетты. Если бы Рарок был один, он бы рискнул нырнуть под стволы, наведённые почти в упор, и одним взмахом гладиуса подрубил бы и форкетты, и ноги тем, кто целился в него из этих примитивных мушкетов. Но за его левым плечом стоял Луций, который врядли успеет увернуться от шестидесятиграммовой пули, обладающей страшной разрушительной силой при выстреле с такого расстояния. Попадание, хотя бы одной такой пули по корпусу – верная смерть, и повезёт тому, кто получит эту пулю в сердце, а не в живот. Рарок даже не может предупредить его, ведь они больше не понимают речь друг друга.

– Я вижу, ваше приглашение весьма убедительно, – проговорил Рарок в тон улыбчивому разбойнику. – Мы принимаем его, и если размер подорожной пошлины разумен, ничего не имеем против того, чтобы её заплатить.

– Ну, вот и славно! – воскликнул Лже-Золас. – Я знал, что вы не устоите пред соблазном отведать свежей оленины с молодым вином, и провести время в славной компании. А теперь, отдайте, пожалуйста, свои мечи моим людям.

– Нет!

Рарок скорее согласился бы принять обе пули в собственную грудь, чем вот так отдать какому-то отребью свой гладиус.

Бандит устало опустил плечи и проговорил с актёрскими ужимками:

– Воистину, моему долготерпению следует воздвигнуть памятник. Наверное, я когда-нибудь так и сделаю, но это потом, а сейчас я проглочу очередную обиду, которую вы мне наносите своим недоверием, и поясню ещё раз – вы на моей территории, а значит, подчиняетесь моим правилам. А мои правила таковы, что если бы вы согласились на моё предложение сразу, то я бы проникся к вам доверием и великодушно оставил бы вам оружие. Но вы пошли на это под давлением, а значит и отношение к вам соответственное. Иными словами, пока вы будете у меня в гостях, ваше оружие побудет в надёжном месте. Клянусь, вам всё отдадут, когда настанет время покинуть мой гостеприимный кров.

– Нет!

Лже-Золас смерил Рарока долгим пронизывающим взглядом.

– Готов умереть, но поставить на своём? Ну, что ж, это выдаёт в вас человека благородного. В таком случае, посмотрим, насколько далеко это благородство простирается. Глум, ну-ка приведи сюда нашу гостью!

Один из державших факелы бородачей исчез в темноте, но уже через полторы минуты вернулся, толкая перед собой кого-то небольшого роста, завёрнутого в серый, драный плащ. По знаку своего атамана он втолкнул этого маленького человека в световой круг, и одним движением сорвал с него накидку. Под плащом оказалась девушка…

– Леса! – в один голос крикнули Рарок и Луций, подаваясь вперёд, навстречу своей подруге.

Да, это была Леса. Странно, (по крайней мере, для неё), одетая, какая-то вся измотанная, с расцарапанной щекой и усталым отсутствующим взглядом. Она медленно подняла голову, словно пробуждаясь от глубокого сна, и вдруг узнала стоящих перед ней мужчин.

– Ребята?! – произнесла Леса с такой улыбкой, как будто улыбаться ей было больно. – Откуда вы здесь?

– Цыц, принцесска! – ласково сказал Лже-Золас. – Тебе слово не давали. Глум!

Здоровенный бородач с неожиданной скоростью выхватил откуда-то острый кухонный нож и приставил его к горлу девушки.

Вот так! – радостно пропел главарь бандитов. – Я вижу вы знакомы? Это сильно упрощает дело. Я-то хотел сыграть на ваших чувствах благородных людей, увидевших прекрасную незнакомку в руках злодеев, но, если вы знакомы с этой кралей, и более того – принимаете в неё участие, или, что совсем хорошо, неровно дышите к ней, то я думаю, мы с вами поладим в два счёта. Короче – если вы не будете подчиняться, то Глум по одному знаку перережет ей горло, а ведь ему всё равно – человека зарезать или кролика. Он бывший мясник, и мёртвое от живого, вообще, плохо отличает.

Рарок, не сказав ни слова, отстегнул меч от пояса, и вместе с ножнами бросил его на землю. Потом повернулся к Луцию, и, не без труда, забрал оружие у него. Мальчик понимал значение наставленных на них железных трубок, и осознавал, что происходит вокруг. Теперь он кипел от ярости, с ненавистью поглядывая то на главаря бандитов, то на Рарока, то на Глума, который убрал куда-то нож, но держал свою лапищу на плече Лесы поближе к сонной артерии.

– Наконец-то! – воскликнул эксцентричный бандит. – Вынужден признать – вы, ребята, крепкие орешки. Пришлось-таки с вами повозиться. Но, теперь всё будет хорошо. Итак, добро пожаловать в пещеру Золаса, то есть, в моё жилище! Надеюсь, вам там понравится…

– Знаешь, что? – перебил его Рарок, одарив мерзавца зубастой улыбкой. – Открою тебе один маленький секрет – ты в подмётки не годишься настоящему Золасу!

Глава 119. Несколько ранее

Леса решила уйти. Проснувшись в то утро, она долго не могла сообразить, где она, что здесь делает и вспомнить, что произошло накануне. К тому же, судя по солнечным лучам на полу, день приближался к полудню, со двора доносился весёлый смех и плеск воды, это девушки занимались стиркой, и даже, скорее всего, заканчивали её. А она проспала… Почему же её никто не разбудил, не позвал работать? Ох!

Леса вдруг вспомнила. Вспомнила и не поверила себе самой. Может быть это всё-таки сон? Но нет, это был не сон. Всё было на самом деле. И её ночные подглядывания, и решение заключить контракт с Молли, и мягкая мудрая отповедь хозяина фермы…

Волна стыда накрыла Лесу с головой, и она зарылась лицом в подушку. Эх, герр Иоханнес! Пожилой, рыжий, добрый толстяк… Вы оказали девушке неоценимую услугу, остудив её пыл ушатом, нет – бочкой холодной воды. Это было правильно – поставить её на место. Это было правильно – заставить её хорошенько подумать, не разгорячённой, возбуждённой, а холодной головой. Но…

Разве в человеческой жизни может быть всё правильно? Скажем больше – разве в человеческой жизни должно быть всё правильно? Кто-то уверенно скажет – да, должно быть! Но ведь это невозможно!

В любой жизни, в любой судьбе бывают неправильности. Люди принимают неверные решения, ошибаются, но ведь порой эти ошибки, как раз и приводят их к лучшему результату, чем действия взвешенные и продуманные. Не всегда, но это бывает. А иногда это случается даже не в результате ошибки, как таковой. Просто ошибка вызывает цепочку событий, которые в конечном итоге помогают добиться такого результата, какого невозможно достичь, если идти по дороге разума.

Нет, это, наверное, хорошо, что вчера герр Иоханнес уберёг её от ошибки, но только, что ей теперь делать? Как смотреть в глаза девушек Молли? Ну, хорошо, они скоро уйдут туда, где смогут заработать больше, чем здесь на ферме. Предположим, что она останется и примет предложение хозяина. Но как будут смотреть на неё обитатели фермы, памятуя, с кем она сюда пришла? Неужели герр Иоханнес не понимает этого?

Даже если она с его благословения выйдет здесь замуж, то разве не будет муж при всяком удобном случае указывать ей на то, откуда он её взял и как при этом облагодетельствовал? Может и не будет, а если будет? Эх, герр Иоханнес… Да нет, дело даже не в этом.

Ну, заключила бы она контракт с Молли, ну, стало бы это ошибкой. Это был бы её шаг. Её! Пусть он был бы ошибочный, но это была бы её ошибка, и ей за неё самой пришлось бы расплачиваться. Возможно, она пожалела бы об этом своём решении через несколько дней. (Недель, месяцев, лет?) Возможно наоборот, ей бы понравилось, она нашла бы себя в профессии гетеры и выдвинулась бы на этом поприще! Но теперь не случится ни того, ни другого, потому что вы, герр Иоханнес всё испор… Исправили…

Сейчас Леса знала одно – она не придёт больше к Молли и не скажет, что согласна заключить контракт, но она и не согласится на предложение хозяина фермы. Нет, у неё другой путь, тот к которому она привыкла и которого не боится.

Леса тихонько встала и заправила свою кровать. Потом она оделась и выглянула в коридор. В доме никого не было. Выглянув во двор, девушка обнаружила, что он тоже пуст. Трудолюбивые прачки закончили стирку и отправились на речку полоскать бельё. Это было кстати.

Леса выскользнула из двери и взяла из-под навеса свои башмаки. Потом она подумала и вернулась в дом, к вешалке, где висели плащи, оставленные на крюках по случаю тёплой погоды. Пробежав глазами по этой выставке немудрёной верхней одежды, Леса остановилась на самом старом и изношенном плаще, принадлежавшем Полли. У них с девушкой был один размер, и плащ идеально подошёл, удачно скрыв её слишком яркий наряд. Вместо него Леса повесила свой меховой, роскошный, которому завидовали все девушки. Полли поймёт, она умница! Неплохо было бы оставить записку, но Леса нигде не смогла найти письменных принадлежностей. Ладно, Молли всё и так сообразит, она человек опытный. Во всей компании по уму с ней могла сравниться только Гендра. Кстати, кроме Молли, она одна из всех умела читать и писать.

Всё, прощайте, девочки! Не поминайте лихом… Леса ещё раз окинула взглядом пустой двор, потом всю ферму, и решительно направилась к воротам. Они были не заперты. Герр Иоханнес не боялся воров, а о монстрах в этих краях имели весьма смутное представление.

Девушка вышла на дорогу, по которой они пришли сюда две недели назад. Пойти обратно? Нет, обратно ей не хотелось. Что она там не видела? Отправиться дальше вглубь западных королевств? После того, что сказал ей герр Иоханнес, туда ей тоже не хотелось. Лесу манили неизвестные места, о которых мало кто что знал, а ещё, она соскучилась по схваткам с монстрами.

Так можно и навыки потерять! Она не тренировалась уже почти месяц – не хотела выдать себя перед девушками мисс Молли. Хорошо, что до этого они усиленно занимались фехтованием с Луцием. Но ничего, она запросто наверстает упущенное! Жаль только, что из оружия у неё снова один лишь большой кухонный нож, но и это не беда – бабушка научила превращать в оружие любой предмет, имеющийся под руками – палку, даже если это просто щепка, камень, даже если он размером с ноготь, тряпку, даже если она старая и ветхая.

С такими мыслями Леса отправилась прямиком через поля на юг. Южное направление во всех обитаемых местах считалось опасным, подозрительным нежелательным. Именно оттуда чаще всего приходили монстры, а люди, изредка появляющиеся с юга, были какими-то странными. Но в мире всё относительно. Цивилизованные обитатели знакомого ей мира долгое время настороженно поглядывали на «Проклятый каньон», где находилось её родное Междустенье, жители которого называли свой каньон «Божьей горстью». Сами обитатели Междустенья до сих пор недоверчиво относятся к землям, что лежат за южной стеной каньона, но ведь именно там находится «Мёртвый город», который так много уже дал их цивилизации, (инструменты, оружие, машины, книги), и там же находятся эти замечательные катакомбы, из которых Леса по своей воле ни за что бы не вылезла!

Так что Юг её не пугал. Беда была лишь в том, что добираться до него приходилось через обитаемые земли, но Леса надеялась, что они скоро закончатся. Несколько удручало то, что вокруг были сплошные поля и небольшие рощицы – никаких признаков леса. Хоть охотница на монстров предпочитала подземные галереи, залы, проходы, норы и всё такое прочее, в лесу она родилась и чувствовала себя, как дома. И еды в лесу было больше – куропатки и кролики успели надоесть.

Поэтому, когда впереди показались скалы, девушка совершенно искренне обрадовалась. Скалы это горы, горы это пещеры. И пусть эти горы совсем невысокие, больше похожие на холмы, поросшие редким кустарником, как лысая макушка старика убогим пухом – остатками прежней шевелюры, но пещеры в них всё равно должны быть, и она их найдёт.

Холмы порадовали изобилием разной промысловой птицы. Лесу привлекли не столько сами птицы, сколько их гнёзда полные не насиженных ещё яиц. Девушка не собиралась, эти гнёзда разорять и брала только по одному яйцу из каждого, где их было больше трёх. Тем не менее, вскоре съедобных трофеев у неё набрался целый подол.

Увы, посуды, в которой можно было бы яйца сварить или пожарить у неё не было, и тогда Леса испекла свою добычу в золе. Наверно ничего на свете она не ела вкуснее! Впрочем, так всегда кажется, когда не видишь какой-либо пищи подолгу и питаешься однообразно.

Тщательно завернув оставшиеся яйца в тряпочку, Леса продолжила исследование холмов. Пещеры появляться не спешили. Может, здесь их и не было? Жаль, но не беда – что-нибудь подобное найдётся в другом месте. Холмы были необитаемы, как и места вокруг них. Огороженные пастбища закончились день назад, а то, что простиралось вокруг, больше напоминало степь.

И всё равно Лесе было интересно! Она буквально каждой клеточкой ощущала свободу! Как прекрасно, что она здесь одна! Как хорошо, что её никто не видит! Как чудесно осознавать свою полную независимость и одиночество!

Общество других людей, внимание, общение с себе подобными нужны были Лесе не меньше, чем любой другой девушке. Но нынешнее уединение, это как раз то, что было надо! И Леса радовалась ему, как ребёнок, получивший долгожданный подарок.

Вдруг она увидела пещеру. Девушка даже глаза протёрла, так это было неожиданно. Она уже смирилась с тем, что пещер здесь нет, и на тебе – пещера!

А ведь она вполне могла пройти мимо – вход в пещеру был надёжно укрыт от посторонних глаз с одной стороны зарослями кустов, а с другой корнями громадного полузасохшего дуба, который выглядел так, как будто хотел выдраться из склона холма и уйти отсюда, куда глаза глядят.

Не веря своему счастью, Леса вступила под низко нависающие каменные своды. В её арсенале был миниатюрный масляный фонарь, найденный в одной из покинутых ферм. Девушка зажгла его и пришла в восторг! Пещера была глубокая, переходящая в настоящий зал, в стенах которого чернели проёмы галерей, ведущих куда-то вглубь.

Здесь, в зале ничего не было, только стая вспугнутых летучих мышей обрушилась с потолка, метнулась туда-сюда и унеслась в черноту одного из коридоров. Леса подумала и пошла вслед за мышами. Что она надеялась там найти? Сама не знала!

Коридор, а точнее подземная галерея, полого опускалась вниз. Поверхность, по которой шла Леса, напоминала ступени до основания стёртые ногами сотен тысяч людей, так, что едва заметные неровности указывали на то, что здесь когда-то была лестница. Свет от фонаря девушки был слабоват, чтобы разглядеть, как следует, так это или нет.

Но вот галерея кончилась. Внутри был ещё один проём ведущий куда-то в черноту. На сей раз вход был маловат. Не настолько, чтобы не протиснуться, но девушке пришлось пригнуться, для того чтобы не удариться о низкую притолоку. Похоже, она оказалась ещё в одном зале, но теперь свет от фонарика совершенно не разгонял мрак, а освещал лишь небольшой участок пола под ногами. Леса направила узенький конус света перед собой, немного вниз, чтобы ненароком не наступить в невидимую пропасть, и пошла вперёд.

Она прошла всего несколько шагов и встала, как вкопанная, поражённая увиденной картиной. Прямо перед ней стоял стол. Небольшой, грубовато сколоченный деревянный стол, накрытый простой домотканой скатертью. На столе стояли несколько бутылок, видимо с вином, нарезанный хлеб на плетёном блюде, сыр, тоже нарезанный, на блюде деревянном, копчёная ветчина на блюде золотом, фрукты в хрустальной фруктовнице, прозрачной, как ночной воздух в конце мая, два серебряных кубка, две тарелки и наборы вилок и ложек к ним. За столом с обратной стороны от Лесы сидел человек похожий на пугало, в одежде усеянной какими-то побрякушками и в широкополой старой шляпе с перьями, видавшими виды.

– Добро пожаловать, дорогая принцесса! – начал этот незнакомец, встав со своего места. – Присаживайтесь, пожалуйста, и окажите мне честь, разделив со мной эту скромную трапезу…

Леса взвизгнула и метнулась обратно, к выходу, откуда пришла. Но она тут же налетела на что-то большое и мягкое, оказавшееся пузом высоченного здоровяка, похожего на гору. Девушка отлетела обратно, как мячик, который с размаху бросили о стену, и оказалась в объятиях похожего на пугало гостеприимного человека, не давшего ей упасть.

И тут пещера взорвалась хохотом множества голосов и разом осветилась светом фонарей, факелов и самых разных светильников. Леса даже зажмурилась!

– Ну, что вы, принцесса? – заговорил странный незнакомец, отпуская Лесу и ставя её на ноги. – Я приглашаю вас со мной пообедать, а вы…

Девушка затравленно оглянулась. Пещера была заполнена народом. Бородатые мужики диковатого вида, женщины всех возрастов и даже несколько детей, грязных и оборванных. Впрочем, одежда взрослых тоже представляла собой живописные лохмотья, зато все здесь были вооружены, даже дети, а на чёрных от грязи пальцах, у многих сверкали перстни с драгоценными камнями. Леса поняла куда попала – это было разбойничье логово, и ждать чего-либо хорошего от его обитателей не приходилось.

– Позвольте представиться, – вновь заговорил пуголоподобный человек, – меня зовут атаман Золас!

Лесе стало смешно.

– Атаман Золас, – сказала она, – мой дедушка. А вы, не он!

Последовала пауза во время которой все присутствующие замерли, и, кажется, даже затаили дыхание.

– Моё дорогое дитя! – проговорил лже-Золас примирительным тоном, за которым слышалось с трудом сдерживаемое раздражение. – Вы правы, я не ваш дедушка. Но если я говорю, что моё имя – Золас, то вы должны мне верить. Я называю себя так, потому что мне это нравиться, и потому что имею на то право, а всякий кто назовёт меня иначе, пожалеет об этом.

– Но ведь я лично знаю настоящего Золаса, – возразила Леса. – Я видела его всего один раз, но не думаю, что когда-либо забуду этот день.

Главарь бандитов скрипнул зубами.

– Позвольте вас просветить, дорогуша, – процедил он, – имена человеческие имеют свойство повторяться. Да, я не тот Золас, в честь которого назван Золас-град. Кстати, тот погиб много лет назад, и знать его вы никак не можете. А ещё, я не верю, что вы являетесь ему внучкой. Хотя, как знать… Так вы сядете за стол или нет?!

Последние слова он выкрикнул, теряя терпение, и, так-как Леса всё ещё колебалась, добавил:

– Штырь! Шкворень! Помогите ей!

Два крепких парня с нехорошими рожами подошли к Лесе с разных сторон, и, взяв её под локти, потащили к столу. Такого обращения с собой охотница на монстров терпеть не собиралась, а потому, извернувшись, хорошенько лягнула одного из них между ног, но другой попытался вывернуть ей руку. Это ему почти удалось, но разъярённая Леса выхватила из сумки острый, как бритва кухонный нож и хорошенько полоснула его по ягодицам!