Очень странный факультет

В конечном итоге даже умудрилась поступить в университет, только на платное. И дабы суметь хоть как-то его оплатить, устроилась на злосчастную работу, где в первый же день влипла в историю.

– После приюта мне временно выделили комнату в общежитии, должны были дать квартиру, но вначале просто комнату, – продолжала я. – Чтобы на что-то жить, пошла работать… помогала в магазине, таскала ящики с фруктами…

– Работала?! – неожиданно прервал Станислав и расхохотался. – Эмма, ну это уже не смешно, ты в жизни ничего тяжелее ложки не держала. Ты просто пересказываешь все услышанное о переселенцах!

– Не перебивай! – рыкнул на него магистр и, уже глядя на меня, сказал: – Продолжай, я внимательно слушаю.

Почему-то его тон голоса успокаивал, заставлял довериться. Пришлось рассказать ему о своем первом и последнем рабочем дне, о том, как обвинили в воровстве, о деньгах, которых никогда не было, и о том, как спешила и, похоже, попала под машину.

– А в это время твоя дочь Эмма решила сбежать из дома и села на лошадь, – магистр красноречиво посмотрел на Станислава. – Верно понимаю?

– У нее через неделю помолвка, а через месяц свадьба! С графом Карьери! Вы понимаете, что это значит?

Если магистр и понимал, то по его лицу даже тень не пробежала. По ходу, какой-то там граф его мало волновал.

– Боюсь, тебе придется сообщить ее жениху дурные вести, – без какой-либо тени иронии или сожаления ответил старик. – Его невесты в нашем мире больше нет. Похоже, Эмма умерла.

Кончики моих пальцев похолодели.

– К-как умерла? – зачем-то задала очевидно глупый в этой ситуации вопрос.

Старик глубоко вздохнул и все же ответил:

– Ты же поняла, что оказалась не в своем мире? Это чужой мир, а таких, как ты, у нас называют переселенцами. Иногда происходит феномен, когда два двойника в вашем и нашем мире умирают одновременно. И тогда более сильная личность занимает место более слабой, при условии, если одно из тел остается подходящим для дальнейшего существования.

– Как понять «подходящим»?

– Это значит – в своем мире твое тело уже не дышит, Вероника. А тебя швырнуло сюда, в тело Эммы.

– А она где?!

– Мне очень жаль, – магистр развел руками, отвечая мне, но при этом смотрел на Станислава. – Тебе придется сказать своей жене правду. Эммы больше нет.

– Или эта девчонка все выдумала, начитавшись историй о переселенцах. – Станислав все еще не собирался так легко отпускать дочь. – Она просто бессердечная, избалованная зараза, которая хочет загнать мать в могилу и пытается сорвать свадьбу! Магистр Стефаниус, вы же понимаете, после случая с нашим старшим сыном эта история не может быть правдой. Так не бывает! Два переселенца на одну семью…

Он говорил, а из его осанки, казалось, исчезает невидимый стержень.

Стефаниус выслушал его тираду с выдержанным равнодушием.

– Сожалею, Станислав. Но придется смириться.

Мне же становилось плохо, начинало подташнивать.

Получается, я умерла, но потом ожила тут, при этом захватив чужое тело, так похожее на мое.

– Вернуть обратно ничего не получится, – продолжал старик. – Даже если попробовать изгнать Веронику, другого тела в своем мире у нее не будет. А в этом случае мы получим пустую оболочку без души. Такие эксперименты уже проводились, и все прекрасно знают, чем они заканчивалось.

Взгляд упал на мои руки, они мелко дрожали, а кожа покрылась мурашками. Получается, я стала убийцей, заняв место в другом теле. Собственным появлением я убила человека…

Комната вновь начала плыть перед глазами, а стены – вибрировать, будто в такт с моей дрожью.

Раздался звон битого стекла, треск камня…

– Вероника! Вероника! Успокойся, – сквозь пелену пробивался голос старика-магистра, меня трясли за плечи, пытались выдернуть из оцепенения, но безрезультатно.

Пока горячая оплеуха не обожгла щеку.

В тот же миг все прекратилось.

Дрожь унялась, сменившись гневом на того, кто это сделал.

Рядом стоял мальчишка Мишель. Глядя на десятилетнего ребенка, смотрящего на меня куда более взрослым взглядом, чем положено возрасту, я моргнула, и гнев постепенно улетучился.

Драться с мелким пацаном – последнее дело.

– Спасибо, Мишель, – зачем-то поблагодарил его старик-магистр, теперь недовольно уставилась уже на него.

– Вы в своем уме? Благодарите его за то, что руками размахивает?

– За то, что не дал тебе сломать пару стен. – Магистр жестом указал на широкую трещину от пола до потолка, которой еще полминуты назад не было. – И этим самым мы подошли к главной причине того, почему я покинул академию по первому зову и провесил портал сюда.

Я неверяще смотрела на стену, на Станислава, с опаской глядящего на «бывшую» дочь; на магистра, тот, в отличие от других, наоборот, пребывал в задорном расположении духа – можно подумать, ему в руки попало ценнейшее сокровище.

– Путешествие через завесу миров не проходит бесследно. Все переселенцы становятся сильными, очень сильными. Этот дар необходимо приручить ради твоей же безопасности, Вероника. Сломанная стена – далеко не вершина айсберга, кто знает, на что ты еще способна. Поэтому продолжать оставаться в этом доме тебе нельзя. Я вынужден забрать тебя с собой.

Осоловело прошлась взглядом по комнате, пытаясь осознать произошедшее, наконец остановилась на зеркале, в которое недавно смотрелась.

Если стена просто треснула и ее наверняка легко отремонтируют, то зеркалу не повезло больше.

Милую вещицу превратило в стеклянно-металлическую лепешку, как после пребывания под гидравлическим прессом.

– Станислав? – обернулся старик к отцу Эммы. – До сих пор уверен, что это твоя дочь?

Мужчина молчал, а после сделал шаг назад, опуская голову.

Покидая комнату, он обронил:

– Теперь у меня нет дочери.

Глава 2

– Когда вы покинете дом, магистр? – едва молчание затянулось, спросил Мишель.

Странный мальчишка. На вид лет десять, но по поведению куда взрослее, слишком собранный взгляд у него был, явно в парне нечто особенное.

– Через несколько часов. – Старик посмотрел на меня оценивающе, взял за запястья, похоже, посчитал пульс. – Когда Вероника сможет стоять на ногах. Новой душе нужно время для освоения в этом теле.

– Значит, мое недомогание и постоянное головокружение – это последствия переселения? – спросила я, замечая, как стены вновь начинают плыть, хоть уже и не так интенсивно.

– Или падения с лошади, – напомнил магистр. – Нужно учитывать, что, возможно, у тебя сотрясение. Но это лечится, хороший лекарь справится с подобным играючи. Тебе, можно сказать, повезло, чаще всего переселенцы оказываются в куда более покалеченных вместилищах, уходят недели на восстановление. А ты отделалась шишкой на темечке да испугом.

Звучало слишком просто, словно черепно-мозговая травма – это порез пальца. Заклеил пластырем, и все прошло.

Вот только если все правильно понимала, еще утром у моего тела была другая хозяйка… Но не от сотрясения же она умерла, и на ее месте оказалась я.

– Вы сказали, что если оба двойника умирают одновременно, то после переселения остается самая сильная личность, – заговорила я. – Но падение с лошади не было серьезным, раз из последствий одна шишка. Так почему умерла Эмма?

Магистр нахмурился, видимо я задала верный вопрос.

– Вероятно, Эмма не хотела жить, раз залезла на лошадь и пыталась сбежать от свадьбы. Иногда этого достаточно… Мишель, я ведь прав? Эмма наверняка в последние дни находилась в подавленном состоянии.

– Не сказал бы, она, наоборот, вела себя довольно активно, – ответил мальчишка. – Постоянно злилась, разбила несколько сервизов из коллекции маминого фарфора. А после заявила, что помолвка состоится только через ее труп.

– Вот видишь, Вероника, – будто это успокаивало, произнес магистр. – Ощущать чувство вины – это естественно, но ты точно ни в чем не виновата. Просто твоя жажда жить оказалась сильнее, чем у Эммы.

– Так легко… – ответила я. – Вы так спокойно говорите, вам ее совсем не жалко? А ты, – ткнула пальцем в мальчишку. – У тебя же сестра умерла, где скорбь?

В моей голове уже потихоньку выстраивалась картинка нового мира. И что-то уже укладывалось, а что-то нет.

Например, стало понятно: магистру в принципе безразлично, кем была Эмма. Ему интересна я и некая сила, которая у меня появилась.

С отцом Эммы Станиславом тоже все ясно. Точнее, почти ясно. Он плевал на дочурку с высокой колокольни, считая ту избалованной девчонкой, и желал выдать замуж. Когда все пошло не по плану, а именно появилась я, вначале решил, что это проделки Эммы, а потом легко вычеркнул ту из жизни. Нет у него больше дочери!

Козел!

И мать.

Я вспомнила женщину около постели. Нервную, суетливую, с бегающими глазами, вот кто действительно достоин сочувствия.

Пусть мы общались всего несколько минут и я даже не знаю ее имени, думаю, она точно будет горевать об исчезновении кровинки.

И мальчишка Мишель с по-прежнему нехарактерным выражением лица для ребенка на вид десяти лет, а казалось, ему целая сотня. Где надутые губы из-за обиды на безвременно почившую сестру? Где скупые слезы? Ну хоть что-нибудь из нормальных реакций на смерть близкого человека?

– Мы мало общались, – сдержанно ответил парнишка. – Нам не о чем было разговаривать. Слишком разные интересы, слишком большая разница в возрасте.

Я заломила бровь.

– Лет восемь? Разве это разница? Нет, понимаю, она вряд ли меняла тебе пеленки, но все же! Это твоя сестра!

– Пятьдесят восемь, – поправил меня парень. – Я несколько старше, чем кажусь. Это долгая история, я бы не хотел разговаривать об этом.

Мои глаза округлились.

Какие пятьдесят восемь? Да он же на вид из-за стола вчера выполз.

– Вероника, – прервал мои вопросы магистр. – Обо всем потом, время в нашем мире не всегда течет так, как ты привыкла. Сейчас важно другое – подготовить тебя к перемещению в академию. Мишель, можешь собрать вещи сестры? Думаю, они пригодятся Веронике в академии.

Мальчишка кивнул и покинул комнату.

– Пока у нас есть несколько часов, позволь тебя еще расспросить, мне важно понять, что ты из себя представляешь и каковы твои умения.

Следующий час я все так же провалялась в кровати, но активно отвечая на вопросы.

Так Стефаниуса несказанно обрадовало, что я неплохо знаю математику и физику своего мира и что поступила на экономический факультет. Имею неплохие познания в истории, начитанна, но выяснились и минусы.

Например, я, как и Эмма, не умела ездить на лошади.

– Это станет проблемой? – спросила я.

– Научишься, возможно, не сразу, – пообещал Стефаниус. – Куда хуже обстоят дела, когда переселенец не умеет ни писать, ни считать. Вот это проблема.

– А так бывает?

– Конечно, – кивнул он. – Переселенцем может быть даже младенец, и нет ничего страшнее маленького, нервного и очень могущественного ребенка, обгадившего пеленку. И как такого обучать? Представь себе.

Я пожала плечами.

Сейчас трудно понять, как и чему будут меня обучать, а они спрашивали про абстрактного младенца.

– Расскажите об академии. Чем я буду там заниматься? Предметы? Дисциплины?

– По-разному, – размыто ответил Стефаниус. – У всех переселенцев есть силы, чаще всего разрушительные, если не придать им огранку. Как у драгоценного камня – не засияет, пока не попадет в руки к ювелиру. В академии именно этим мы и занимаемся. Помогаем людям с талантом и силами найти их верную огранку, чтобы вы засияли ярче. Первый год обычно занимаемся чем-то простым, таким как природная магия земли. Если человек находит себя в этом занятии, то дальше продолжает совершенствоваться в данной стезе. Если нет, то со второго года расширяем горизонты, подключаем тяжелые дисциплины – осваиваем оставшиеся стихии: вода, воздух, огонь и к пятому курсу время.

– А дальше? Если и этого будет мало? – не унималась я. – Вы же магистр, значит, есть магистратура? Докторские степени?

Стефаниус усмехнулся.

– Давай переживем вначале первый год, – ответил он. – А там посмотрим. Самое главное, в академии безопасно. Мы находимся на острове, вдали от городской суеты, так сказать. Благодаря повышенному природному магическому фону, твои силы, как и силы других наших учеников, сильно приглушены. Ровно настолько, чтобы вы сумели научиться ими пользоваться, чтобы по возвращении в наш обычный мир не произошло вот этого, – он указал на трещину в стене. – Умиротворение, красивая природа, свежий воздух, что еще нужно для комфортного обучения?

Стефаниус будто рассказывал мне о санатории с минеральными водами, а не об академии магии.

Как правило, в таких рекламных проспектах всегда есть подвох: либо стоимость курорта зашкаливает, либо еще какая-то гадость. А потому я не могла не спросить.

– Это дорого?

Магистр рассмеялся.

– Ну что ты! Совершенно бесплатно, мы заинтересованы в ваших силах, переселенцы сами по себе ценный ресурс. И брать с вас деньги… это смешно. Ты ведь даже не знаешь название нашей валюты. Так о какой оплате может идти речь? Главное, прилежно учись.

– А если я не захочу учиться? Ну вот пойму, что мне достаточно, и захочу закончить обучение? Отчислиться? Что тогда?

Стефаниус откашлялся.

– Это не совсем возможно, пока совет академии не одобрит. Прошу понять нас правильно, – в голосе мелькнули нотки угрозы, – и буду откровенным, но оставить очень опасного переселенца без знаний и навыков в обществе мы не можем. Поэтому, – тон опять стал мягким, – академия – это отличная альтернатива!

Я кивнула.

Намек понятен.

Не буду пока спрашивать, чему конкретно академия является альтернативой, но явно ничему хорошему.

– Значит, вы тоже переселенец из моего мира? – спросила я, выстраивая вполне логическую цепочку. – Точнее, когда-то им были?

– Нет, я из этого мира, – покачал головой старик. – Со временем ты разберешься в нюансах, а пока попробуй подняться. Уже прошло достаточно времени, тебе должно стать лучше.

И в самом деле. Комната уже не кружилась, а ноги не ощущались ватными и чужеродными.

Пусть и с некоторой опаской, я свесила ноги с кровати, поболтала пятками в воздухе, прежде чем коснуться пальцами пола и встать.

– Кажется, все в порядке! – обрадованно воскликнула, я едва выпрямилась в полный рост.

Не удержалась и даже попрыгала на месте.

– О нет. Давай без резких движений, – с опаской выставил руку вперед Стефаниус. – Кто знает, насколько разрушительна твоя радость по сравнению с испугом. Я бы предпочел не рисковать. Сейчас, только дождемся Мишеля.

Ждать пришлось недолго, вскоре мальчишка явился с увесистым чемоданом, который казался слишком большим для этого тощего пацаненка.

– Должно хватить на первое время, – заявил он. – Остальные вещи соберет мать, едва смирится с утратой. Хотел попросить вас, магистр, чтобы вы проложили портал в академию прямо из этой комнаты. Не нужно спускаться вниз и попадаться матери на глаза. Новость об утрате Эммы слишком ударила по ее самочувствию.

Мое горло опять пересохло от безмерного чувства вины. Должно быть жутко осознавать потерю дочери, когда ее тело бодро расхаживает, но уже с другим носителем.

Я ощутила себя паразитом, как какой-то плесневый грибок, проросший на корке белого хлеба…

Стены опять затряслись.

– Вероника! – в этот раз Стефаниус рявкнул на меня, одергивая. – Эмоции. Впрочем, порефлексируешь о произошедшем позже.

Он взмахнул пальцами, будто отгонял невидимых мух, а после разорвал пространство, и то треснуло под его руками, превращаясь в темное ничто размером с дверь.

В эту «пустоту» Мишель швырнул чемодан.

– До встречи, магистр Стефаниус, – произнес он и перевел взгляд на бывшую сестру. – С тобой, думаю, мы тоже еще встретимся.

Не успела ничего ответить, как магистр цепко подхватил мой локоток и потащил к порталу.

– Эй! Куда? На мне даже тапочек нет! – воскликнула я, но уже через секунду оказалась в зияющей дыре.

Пространство вокруг смазалось, выцвело и завертелось, искажаясь, словно я летела на карусели с огромной скоростью. Мелькали здания, пейзажи и чьи-то лица, горы, пустыни, моря, звездное небо, и все это разлеталось на осколки, как в огромном калейдоскопе.

Так же внезапно, как я оказалась в портале, меня и выбросило из него.

Я грохнулась на землю, стукнувшись коленями и едва успев выставить вперед ладони. Не хватало только разбить голову второй раз за сутки.

Тут же в нос ударил резкий запах навоза…

Вслед за запахом пришли и другие ощущения: правая босая нога оказалась в чем-то мягком и теплом, в то время как левая угодила меж двух деревянных балок в загоне.

– Какого… – пискнула я, пытаясь поднять голову и осмотреться.

Но мой нос, а вместе с ним и все лицо от подбородка до лба лизнули огромным шершавым языком.

– Му-у-у-у-у-у-у, – протянулось в ответ.

Я моргнула, закашлялась, а после нервно и как-то истерически хихикнула.

– Прекрасно, теперь я в коровнике, в недвусмысленной позе, но зато с чемоданом.

Его я обнаружила с обратной стороны загона. Багаж отделяла от меня деревянная загородка, в которой застряла конечность.

– Му-у-у, – опять протянула корова, глядя на мои безуспешные попытки подняться из жуткой позы и окончательно не измазаться в навозе. На практике выходило, что я не могу перевернуться, не сломав себе при этом кости, вот и пришлось лежать в полупозе «зю», опираясь на локти.

– Магистр Стефаниус, – робко позвала я, очень сильно надеясь, что в портале ничего не сбилось. Потому что это место точно не похоже на магическую академию, а вот на огромное стойло с десятком коров – очень даже. – Магистр!!!

Слева раздались шаги, наконец-то помощь близка, принялась звать к себе громче.

– Помогите! Я тут застряла! Магистр?!

Вместо него на пространство перед загоном вышла пухлая женщина в белой, абсолютно не подходящей цветом к месту, мантии и с ведром.

– Ты кто? – спросила она в лоб, разглядывая плененную балками лодыжку.

То, что лежу в загоне с коровой, казалось, ее не впечатлило. А вот лодыжка…

– Вероника. Из портала! Магистр Стефаниус… – начала я, но женщина шевельнула рукой, будто выкрутила звук на минимум невидимой крутилкой, и голос пропал.

Я попыталась захрипеть, но ничего не вышло. Из горла не вырвалось ни сипа.

– Не кричи, это плохо влияет на удои, – произнесла она, морщась и присаживаясь ближе к моей ноге, зачем-то потрогала ее пальцем. – Опять темпоральные поля сбоят. Придется ломать!

Я округлила глаза: надеюсь, не ногу?

А чего еще ожидать от тетки, которая выключила мне голос ради надоев молока?

– Да не дер-р-ргайся ты, – рыкнула она. – Сейчас выпущу!

Корова рядом издала радостное «му», видимо решив, что это к ней обращаются.

Раздался треск дерева. Обернувшись, увидела, как голыми руками без всяких инструментов, «доярка» ломает доску загона, будто соломинку.

Почувствовав свободу, я выдернула лодыжку из плена и поспешила подняться.

Выпрямилась в полный рост, мышцы болезненно загудели, а шея хрустнула.

Видимо, Эмма была не в ладах с физкультурой, а ее тело явно слабее моего прежнего. Иначе почему за пять минут, пусть и в неудобной позе, я ощущала себя так, словно выбралась из мясорубки? Или это последствия перехода все еще сказывались?

Я попыталась заговорить с женщиной, но из горла по-прежнему не вырывалось ни звука.

Тогда я начала жестикулировать.

– Только тихо, – недовольно ответила она, все еще разглядывая сломанную доску. – Я люблю тишину.

Это мы уже поняли, поэтому, когда голос вернулся, говорить начала ну очень тихо.

– Простите, пожалуйста, я не хотела, – прошептала я. – Это все портал, меня просто тут выкинуло.

Женщина вскинула недовольный взгляд.

– Я это уже поняла, что-нибудь новенькое скажешь?

– Мне бы магистра Стефаниуса найти. – И тут же осеклась. – А я, вообще, в академию попала?

Все же коровник вокруг не располагал к учебе.

– В академию, – буркнула женщина. – Она там, за холмом налево. Стефаниус наверняка, в отличие от тебя, попал в свой кабинет.

На этом она открыла загон, выпуская новоприбывшего гостя, проследила, чтобы я забрала чемодан, и потеряла ко мне интерес.

Складывалось ощущение, будто тут недели не проходит, как какая-то девица падает в коровник босиком.

Барышня в белой мантии пробурчала что-то про «ломать не строить» и вновь принялась колдовать над сломанной доской.

Я едва челюсть не потеряла, когда поняла, что доска, как живая, заращивает слом и становится целой…

Завороженная этим, я вышла из коровника и, только оказавшись снаружи, поняла, насколько поторопилась с променадом наружу.

Я была в легком платье, босиком, грязная, перепачканная в хм… грязи, и при этом посреди осенне-зимнего унылейшего пейзажа.

Лил дождь, небо не радовало затянутыми тучами без единого просвета. Холмистая местность, мрачная донельзя, разбитая дорога – то ли телегами, то ли копытами коров, – лужи… и зубодробильный холод.

– За холмом и налево? – пробормотала я. – Да она издевается, тут десяток холмов. Какой из них налево?

Пейзаж до самого горизонта напоминал Мордор из «Властелина Колец». Даже своя Роковая Гора нашлась – вдалеке виднелась вершина вулкана, должно быть, самая высокая точка на этом острове.

Я нервно дернула плечом, вспоминая разговор со Стефаниусом, что академия находится в окружении океана, а значит, если вдруг захочется, то из этого чудесного места бежать только вплавь…

Не хватало только Ока Саурона для полноты картины. Впрочем, кто знает, вдруг, когда я доберусь до здания академии, там и всевидящий глаз найдется.

Пока размышляла, продрогла окончательно.

– Чемодан! – стукнула себя по лбу, с надеждой щелкнула замками. – Мишель, ты же умный мальчик, ты ведь нашел для сестры куртку? Положил хотя бы тапки?

На сапоги не надеялась, да и найдись они в чемодане, вряд ли бы засунула свои грязные ноги в чистую обувь.

– Это фиаско! – Я шмыгнула носом после беглого осмотра вещей. – Мишель, спасибо! Ты явно не думал, что я окажусь в коровнике.

Либо думал, но сделал все, чтобы тело сестрицы умерло заново, но уже от воспаления легких.

В чемодане нашлись два платья, расческа и премиленькие бархатные туфельки с хлястиком и жемчужной пуговкой. Какие-то платочки, кружавчики… миленькое тряпье, одним словом.

Изумительно.

Но не когда я стою под ливнем!

– Что ж! – рыкнула я. – Я выжила после автомобиля, какой-то дождик не помеха!

Захлопнув чемодан, откинула мокрые пряди с лица и взяла курс на самый большой холм, решив, что если здание академии где-то и прячется, то только там. Местность за остальными холмами худо-бедно просматривалась, и вряд ли за ними могло спрятаться большое здание.

Я шлепала по тропинке среди жидких сосенок, стараясь обходить самые большие лужи. Хотя это не очень помогало. Дождя с неба хватало, чтобы на мне сухого места не осталось.

Зуб на зуб не попадал.

Но я шагала вперед, проклиная темпоральные поля, которые сломались, порталы, Стефаниуса – ведь магистр явно забыл, что я тоже была с ним, когда шагала в тот водоворот. Похоже, искать на острове новую переселенку никто не собирался.

Да и зачем?

Отсюда точно вряд ли сбегу.

Я злилась, эмоции кипели, но, в отличие от комнаты с уютной периной, где треснула стена, на острове мои силы будто не работали. Ни грома, ни молнии, ни тебе сломанной сосны!

А жаль, так бы кто-нибудь уже обнаружил одиноко блуждающую девушку в горах.

Впереди за деревьями замаячили огни.

Еще ничто не радовало так за день, как эти огонечки в темноте. Я поменяла шаг на бег. Деревья расступились, оголяя поляну, что очень важно – сухую и светлую.

Я даже не поверила вначале, но едва ступила на нее, как вдруг температура резко повысилась, и дождь прекратился. Никак опять магия – можно подумать, здесь был натянут огромный невидимый зонт!

А еще чуть поодаль стояла группа людей, они толпились по кругу и с интересом кого-то слушали.

Я подошла ближе.

Парни и девушки в плащах внимали мужчине в белой мантии наподобие той, что я видела у женщины с ведром в коровнике.

Он был молод, темноволос, и на вид казался едва ли старше тридцати, но припомнив, что Стефаниус говорил о странном течении времени в этом мире, я решила не строить догадок по поводу возраста данного преподавателя.

Уж очень авторитетно он говорил, уверенно, а еще…

– Простите, – я попыталась постучать по плечу ближайшей студентки, если их здесь так зовут. – Мне нужна ваша по…

– Тщ-щ-щ! – грозно прошипела она, давая понять, что не желает вникать в мои просьбы. – Профессор Виктор Харлинг ведет занятие!

Она тут же отвернулась, вновь возвращая внимание к типу в центре. Я присмотрелась внимательнее, все девчонки здесь смотрели на него со странной долей обожания и страсти во взгляде.