Жизнь по правилам и без

На учениях была всем поставлена задача: по азимуту и знакам местности найти зарытый пакет в лесу. Мне повезло, я быстрее всех справился с этим сложным заданием и первым был у цели. За находчивость и армейскую смекалку мне объявили благодарность и поощрили увольнением в город.

В ближайший выходной я оказался за металлическими воротами со звездой. С любопытством бродил по большому городу, в который вместе со мной ворвалась удача, свобода и любопытство.

В метро неожиданно встретил любимую учительницу, растерялся, вскочил со своего места и предложил ей присесть. На что она улыбнулась в ответ и сказала:

– Серёжа, неужели я так старо выгляжу или Вы так галантны, что мне в пустом вагоне уступаете своё место?

– Нет, что Вы! Вы, Вы, Вы… Прекрасны! – выпалил я, заикаясь, и покраснел.

Она погладила мои коротко подстриженные волосы.

– Ах, Серёженька, какой же Вы смешной, – взяла меня под руку и предложила: – Можно я угощу Вас кофе с мороженым?

Как я ни отнекивался, но она упорная, настояла на своём. Ох, как было приятно побыть рядом, хотя бы недолго, с такой красивой женщиной. Мне казалось, что на неё посматривали все мужчины в кафе. Она рассказала мне зачем-то, что муж её был намного старше. Он долго болел, потом его не стало. Нигде человек не высказывается так ясно, как во время еды, сладкой еды.

– А теперь я все силы отдаю работе, повышаю твои знания и других ребят, – она впервые назвала меня на «Ты» и щёлкнула пальцем по носу. – Ах, как же мне с вами хорошо. Я вас всех люблю, моих милых, славных учеников, но тебя больше всех!

Мне было приятно её признание, а я так и не решился сказать ей что-то подобное, признательное, тёплое. Мы разговорились, и незаметно время дня убежало за горизонт. Засиделись, съев по три порции мороженого. Я заторопился, глядя на часы, боялся опоздать. Отказался от такси, которое предложила Наталья Григорьевна. Бежал с тёпленького и, в то же время, холодно-сладкого места.

Только что был на седьмом небе – и вдруг страх: подвести товарищей своего взвода. Тогда я стал со страхом разговаривать. Мне понравилось. Он стал моим другом. Идём быстро вечером по тёмной улице вдвоём, Страх и Я. Страх подобен волку, посаженному на цепь: он опасен только тогда, когда ты спустишь его с цепи.

Вдруг возле памятника Генералиссимусу вижу, как двое парней моего возраста пристают к девчонке. В голове мысль: «Вот Суворов бы не дал её в обиду, а я что?! Трус? Нет! Я – суворовец? Нет, я не побоюсь!» И заступился, они ретировались. После взглянул на девушку, не выдержал, всё же поинтересовался, как её зовут: в ней было что-то свежее, живое, красивое, что привлекло моё внимание.

– Катя, – просто представилась она. – Я учусь в девятом классе, здесь неподалёку.

Но мне надо было уже бежать на проходную, а я всё держал её за руку, заглядывал в её небесного цвета глаза и не смел сказать больше ни слова: подумает ещё, что я тоже пристаю, как эти двое, которые убежали.

Конечно, из увольнения я опоздал. Но я был очень доволен собой, встречами, увольнением, столько осталось впечатлений. Оно было похоже на езду без тормозов.

Однако схлопотал за все удовольствия первое взыскание – выговор. Сижу злой в ленкомнате, пишу письмо матушке и проклинаю в мыслях ротного: «Подполковник – старый хрыч, у него все чувства ещё до революции отпали. Что он может понимать в любви? Ничего! А я, такую девушку встретил. И вот тебе на: и с девушкой толком не познакомился, и наказание получил».

А в это время другие рядовые нарушители во всей казарме натирали полы до зеркального блеска. Здоровенные весёлые кадеты танцевали на одной ноге по паркетным полам час-другой, возя щётками по полу и заполняя всё пространство скипидарным запахом мастики и собственного пота.

В училище работал кружок танцев. Я очень хотел научиться вальсировать, но нас обучали кружиться со стульями вместо девушек. БОльшая часть желающих сразу отсеялась, остались единицы. И вдруг мы увидели, что самые стойкие через некоторое время начали танцевать с девочками. Мы ринулись обратно, но нам предложили опять стулья. Танцующие познавали уже сложные Па, нам их уже было не догнать. Эх, до свидания, девочки! Однако азы танца мы всё же получили.

Строевая – «через день на ремень»! Но были и другие дни недели. Их так и называли: «поющий четверг», а следом шла «пляшущая пятница» – кому со щёткой, а кому с танцами.

«Не мужское это дело – ножкой кренделя выписывать, – успокаивали мы себя. – Мужское дело – это военные парады! Под духовой оркестр, под барабан. Ать-два, ать-два. А не раз-два-три!»

Но в начале вытянутого шага была жесть и проливание пота! Особенно перед парадом начиналась ежедневная строевая подготовка на плацу, чтобы, во-первых, ровным строем пройти мимо трибуны, где будет стоять командование училища, да ещё с песнями. Ротный командует:

– Нога прямая, каблук на 15-20 сантиметров, носок оттянут, кисть руки выше пряжки, рука назад до отказа…

А, во-вторых, шутка ли прошагать строевым шагом километров семьдесят на плацу за два месяца при тренировке к военному параду.

Тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та, та, та, та, та, та, та, та, та… Отбивал дробно барабан. «Люблю музЫку, особливо барабан!» – поговаривал Суворов.

Когда шёл по городу строй суворовцев, то в такт барабанов дрожали улицы и весь город. Да что там город! Дрожали все миры!

А после военного парада мы бегом спешили в казарму за отпускными. Урааа! Домой, в отпуск! На каникулы!

Показаться на улицах родного города в мундире с золотыми галунами на стоячем воротничке и в «фураге», надетой набекрень, отдавать на улице честь офицерам и видеть, как они в ответ, точно равному, будут прикладывать руку к козырьку, вызывать удивлённо-почтительные взгляды сестры и девчонок из своего бывшего класса – все эти удовольствия смущали меня, оттирали на задний план предстоящую встречу с матерью.

Моим поступлением, лычками и учёбой больше всех был доволен отец, несостоявшийся генералиссимус, майор запаса. Мать была в полном умилении, лишь только всхлипывала и приговаривала:

– Сынулька, ну, как ты там, не голодаешь? – подкладывая мне в тарелку очередную седьмую котлету, а другой рукой поглаживая форму. – А я первое время места себе не находила, ругала себя и отца. А ты вон какой стал! Возмужал!

Да, в кадетке мы учились, дружили, грустили, мечтали, взрослели.

Два года в Суворовском пролетели, как редкая птица над Москвой-рекой, и мы могли выбирать для себя высшие военные училища, прикрепив свой первый кадетский погон под закрутку значка «Деда», так мы величали Фельдмаршала. Перед выпускными экзаменами, по давней кадетской традиции, когда строй проходил мимо бюста Суворова, вдруг из толпы высовывалась рука и тёрла нос «Деду», за ней вторая, третья.

Распределение шло относительно справедливо: по количеству набранных балов по всем предметам из ста человек, сверху вниз. Наверху был передовик, отличник. Я оказался по списку в середине, полсотни пятый.

Выбор мой пал на ракетные войска стратегического назначения, РВСН, как самые прогрессивные на то время, дающие хорошее инженерное и всестороннее высшее образование. Их создавали на базе артиллерии, авиации и морского флота. У каждого вида войск были взяты лучшие качества: у первых – техническую точность, у летчиков – дружбу и взаимовыручку, у моряков – традиции и боевое дежурство.

Детской мечте не суждено было осуществиться – стать стройным, крепким моряком, но зато я стал рыбаком. А это что-то совсем рядышком, наверное, сближает вода, тянет к себе водоём с карасями. И не было девушки, которая любила бы несостоявшегося моряка. «Первым делом – самолёты, ну а девушки, а девушки – потом!» – напевал я известную песенку. Однако без девушек никак не обойтись, когда делали общую фотографию, кто-то крикнул:

– Сиськи! Всем сказать это слово, а то стоите серьёзные, как истуканы.

И все выпалили, как по команде: «Сиськи!» Фото получилось с всеобщей улыбкой.

В начале жизненного пути надо получить высшее образование. Тогда у меня был вид: «Всё знаю! Всё могу! Всех люблю! Вперёд покорять неведомое! Прокладывать брешь в минном поле армейской жизни!»

После экзаменов был кадетский выпускной бал в старинном дворце: зеркала, лепнина, подсвечники, банкетки… И светлые девушки, как благовоспитанные гимназистки, в белых платьях с кринолином, выпускницы из соседних школ.

Я заметил, как трепетно они волновались, перебирая белоснежными ручками прозрачную шаль, как горели их глаза, бросая родниковый взгляд из-под длинных ресниц на будущих офицеров. А мы с ребятами, курсируя между красавиц, ходили и шутили, подбадривая в первую очередь себя, выбирая достойную напарницу на полонез. Вдруг среди светлого живого облака я заметил солнечное, милое лицо Кати. Солнце огненными красками отображалось везде: в её глазах, на губах, волосах. Наши взгляды встретились. Лёгкая искра короткого замыкания, словно сладостная нить молнии, пронзила сердце. И я уже больше никого и ничего не замечал. Полонез, вальс и другие бальные танцы проплыли в музыкальном тумане на раз, два, три. Этот танец мог оказаться длиною во всю жизнь, но в то время не все девушки готовы были из столичных тёплых условий жизни «лететь» в дальние холодные гарнизоны.

Ну вот, пока искал девушку на полонез, нарвался на чувство. Что это? Любовь, влюблённость или сиюминутная страсть? На балах часто среди танцующих зарождалось, возникало, вспыхивало чувство. Я, может быть, встретил свою избранницу, как и Пушкин повстречал свою Наталью Николаевну именно на балу.

Месяц – серебряный шар со свечою внутри,и карнавальные маски – по кругу, по кругу!Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,и – раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!..

Но вот окончен бал, погасли свечи. Впереди меня ожидали учёба и служба. В этой длинной обойме армейских отношений я почувствовал себя исходной точкой бытия, но не одинокой точкой самой по себе, а точкой, являющейся частью линии, росчерка, взлётной полосы на моём, отмеренном мне жизнью, пути. Но вначале всего этого было ЖЕЛАНИЕ, МЫСЛЬ, а затем уже СЛОВО! Моё слово! И слово это было РЕШЕНИЕ! Решение жить вот так: «Делай, что можешь, и будь, что будет!»…

Всё повторяется, но на новых, своих кругах – дружба и расставания. Грустно порой, но что поделаешь: жизнь, словно состоит из этих встреч и расставаний.

Всегда так, конец чего-то означал начало нового, другого. Меня ожидало Серпуховское высшее военно-командное училище имени Ленинского комсомола.

Серпухов.

Училище в городе Серпухов оказалось «придворным», рядом со столицей – в ста километрах, на берегу реки Оки. Сюда бывалые офицеры, генералы отправляли своих сыновей на учёбу. Здесь была отличная учебно-материальная база.

Обучали нас «грызть гранит науки» очень хорошо, да еще обязательные самоподготовки после занятий. Я иногда заезжал в Москву к друзьям – студентам. Так в сравнении с нами, они просто перебивались сдачей зачетов, прогуливая занятия. У студента три причины отсутствия на занятии: забыл, запил, забил. А дисциплины мы изучали серьёзные: Сопромат, Высшая математика, Баллистика, Психология, История.

На первом курсе начал курить. Мой отец сам никогда не курил и внимательно следил за моим здоровьем. А я, как не сопротивлялся, но всё-таки начал баловаться сигаретами. Все курсанты на перерывах между занятиями шли в курилку и дымили за разговорчиком. Коллективное дело заразительно. Не выделяться же из массы.

Однако получить военную форму, я понял, что это внешний путь, но есть ещё и внутренний, не менее трудный. Путь воина – это путь развития воли. Именно благодаря воле воин обретает власть над телом и эмоциями. В том числе над страхом. Он не избавляет тебя от страха, но ты приобретаешь над ним власть. Ты не готовишься к подвигу. Ты к нему уже готов. Внутренне. Самое важное – это внутреннее решение, позволяющее тебе идти до конца в том, что ты считаешь правильным. Этот путь ты проходишь долгие годы, и можешь не дойти до конца, как правило, не доходят…

Сложно мне, крымчанину, зимой давались лыжи. А снег он такой разный, то ватный пушистый, то ноздреватый, пористый, а то и вообще – корка льда, и лыжи проскальзывают, не катят вперед, скользят на одном месте.

На юге кругом вода, а тут первым делом – лыжи! Не спрашивали – умеешь ты или нет на них ходить. Должен! Вручили лыжи и все курсанты за территорией училища по всему периметру в сосновом бору должны пройти за полчаса, иначе на завтрак опоздаешь. Вот где воля к победе или тяга к еде вырабатывалась.

Преферанс

В дни долгих стажировок, во время отдыха друзья обучили меня любимой игре офицеров – преферанс. Играли на деньги в «сочинку». Преферанс мне в военной жизни еще не раз пригодился – дальние расстояния от городка до стартовой площадки на мотовозе заполняли этой увлекательной и прибыльно – убыльной игрой. Мотовоз! «Возит уголь, возит лес, и офицеров РВэС!!!» Время – деньги! Офицеры любили играть в преферанс, но ставки были мизерные. Расписывали самую жесткую версию пульки – «Сталинград». Теперь играют в легкомысленные «Сочинку», «Классику», «Ростов» или «Ленинград». Мне игра нравилась. Мне получалось обыгрывать чаще, чем оставаться «на мели», всё таки по высшей математике имел отлично и были хорошие учителя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.