Ниенна. Берендеево проклятие

Из толстой дубовой ветки Громобой живо выстругал гарпун и отправился рыбачить. Поймал парочку упитанных и потому неповоротливых карасей, а Ингвар тут же их пожарил, не разжигая костра. Берендей только рот раскрыл, дивясь, как ловко молодой кузнец-колдун орудует пламенем. Вроде только перекинул пару раз рыбью тушку из ладони в ладонь – а уже готово.

Сам он охотно разделил с новым товарищем половинку оставшегося пирога бабки Потапихи.

– В сметане бы их утушить, этих карасей, – мечтательно произнёс Ингвар после трапезы. – Да соли даже с собой нет. Ну ничего, скоро уже будем в Ахенбурге, я тебя в такой трактир отведу – пальчики оближешь! Главное, чтобы нас поскорее нашли.

– Да кто нас найдёт в этой глуши? Сами дойдём до Ополушек, оттуда до твоих Смежей три дня пути, ну или сутки в телеге. Можно лошадей нанять, у меня деньги есть.

– Не переживай, – колдун показал уже знакомый камушек, зажатый в руке. – По этому камню чародеи наводят телепорты практически в любую точку. Тут просто холмы вокруг, не слишком удобно, надо на ровное поле выйти или в берёзовую рощицу. Камушек сам подаст сигнал, и нас вытянут.

– Так сразу и вытянут? – недоверчиво фыркнул Громобой. – Сам же баял, мол, тебя сюда насильно отправили, обманом. Уверен, что хочешь видеть тех, кто тебя придёт спасать?

Ингвар только поморщился:

– Сюда меня забросила змеюка подколодная, которой я доверился по глупости. Чернокнижными чарами опутала и на смерть отправила.

А затем заулыбался, думая о чём-то приятном:

– Спасёт же нас невеста моя. Она самолично камень заговаривала, знает, как и где искать. Придёт на помощь, не сомневайся.

– Как невеста? – Громобой аж с места подскочил. – А если она уже пыталась тебя вытащить? Он же у ырки был, тот камень! Кровососу мужика в радость схарчить, а бабу молодую – вдвойне!

Ингвар даже бровью не повёл, только хмыкнул:

– Не видал ты мою невесту, Гром. Она бы этого упыря разделала, как деревенская баба – курёнка.

– Такая сильномогучая чародейка? – подивился Громобой.

А сам подумал: как-то странно всё. Зачем столь суровой бабе, что ырку может на два счета порубить в капусту, молодой и не слишком сильный колдун?

– Сильномогучая, но не физически, – объяснил колдун и рассмеялся: – Увидишь потом. Её в Академии Боевых, Целительских и Особых искусств и за глаза и в глаза лялечкой кличут с первого курса. А я – льдинкой называю.

– А-а-а-а, – протянул Громобой. И вдруг спохватился: – Так это её ты звал в беспамятстве после драки с Серохвостыми? А я уж думал, камень тебе надобен, жизни без него нет…

– Камень-то нужен, но для конкретных целей. Потом можно его хоть выкинуть.

– Эдакую красоту выкинуть?! – ахнул берендей, не удержался.

Сразу стало не по себе. Камушек, может, для чародея столичного и бросовый, но для Громобоя он уже стал символом маленькой путеводной звёздочки, что приносит удачу. В конце концов, проклятье из-за него получил. Зазря, что ли?

– Понравился? Я тебе его отдам, – пообещал кузнец. – Только пусть Ниенна нас сначала вызволит отсюда.

А затем чуть нахмурился:

– И пообещай, что не наделаешь в Ахенбурге глупостей. За тобой глаз да глаз нужен, я уже понял. Есть у меня ощущение, будто ты, извини, третьего дня как с ёлки слез и человеком обернулся, а до этого бурундучком по веткам прыгал. Или медведем, может, по чаще шатался.

Громобой хмыкнул – и не стал обижаться. Почти прав ведь колдун! Во всех смыслах прав.

Разве что с ёлками не угадал: по деревьям Громобой лазить не любил, всё боялся, что ствол надломится в самый ответственный момент и станет он калекой не только телом, не умеющим оборачиваться, но и головой. Потому что черепушка при падении с высоты не выдержит даже у берендея. Эдак и остатки разума недолго потерять!

Ингвар же продолжал перечислять правила вежества, принятые в столице, и так он в эту минуту напоминал царя-дядюшку, что Громобой едва не рассмеялся.

– По мостовым ходить, прижимаясь к обочине, чтобы экипаж, запряженный лошадьми, не сбил ненароком. На людях не голосить и не басить, как ты умеешь, а то здесь птицы в испуге с ближайших кустов разлетаются, а там народ в стороны разбежится. Ещё жандармам попадёшься, скрутят за нарушение порядка. А попробуешь сопротивляться – и вовсе в яму с кольями кинут, понял? Далее, в карты в трактирах не играть, деньги, которые имеются, никому не показывать, хмельное пить в проверенных местах, если надумаешь. Я скажу, где…

– И к срамным девкам в притон не ходить, – с ухмылкой закончил Громобой. – Ты прямо как дядька мой с отцом: тот же тон, тот же взгляд укоризненный, как будто заранее знаешь, что я всё вышеперечисленное сотворю. Поди, ремнём еще выпорешь за ослушание.

Ингвар в ответ хмыкнул – больно надо, мол, но на щеках его вспыхнул смуглый румянец:

– К девкам – по желанию. Ты мужик взрослый, сам в этих вопросах решишь, как быть. Правда, подсказать, куда лучше наведаться, не смогу, сопроводить – тем более. У меня одна женщина уж три года почти. И надеюсь, она таковой и останется до конца дней. А теперь давай передохнём хоть половину часа. До сих пор тяжко после вчерашнего, устал я что-то брести.

С этими словами кузнец спустился к речке ополоснуть ладони после обеда, затем вернулся, лёг на траву, положив здоровую руку под голову, и задремал. Громобой подумал – и растянулся неподалёку. Путь неблизкий, а мало ли, как дорога повернётся?

«Говаривал один из человеческих генералов: мол, вдруг завтра война, а я устамши? – лениво думал берендей, засыпая. – Вот и мы вздремнём, вдруг ещё удастся по пути ырку изловить и башку ему своротить набок? Может, и проклятие сразу спадёт…»

Засыпал он медленно, втягиваясь в неведомый водоворот, липкий и сладкий, будто патока. Страшно не было, любопытно – тоже. Громобой чувствовал, что устал: от невозможности выспаться вторую ночь, от пешей дороги – и чего тайными тропами не отправился, умеет же! И от непонятой маеты, что вцепилась змеёй-медянкой в сердце.

А вынырнул резко, будто от удара под дых. Вскочил с земли, ещё сонный, с тяжёлой головой, судорожно хватая воздух. Рот пересох, будто накануне солёной рыбы поел и пенным хмелем сверху залил.

Ингвара рядом не было. Вещи валялись, а колдун как сквозь землю провалился. Остатки сна будто ветром сдуло. Берендей заозирался по сторонам – и вдруг услышал плеск около речки, где накануне ловил карасей. Громкий, словно человек споткнулся и упал прямиком в воду с высоты своего роста. Громобой повернулся в ту сторону – и с ужасом услышал ещё кое-что.

Пение, нежное и трепетное, словно пёрышком ласково по горлу провели. Смех, что серебряными монетками ссыпался в шёлковый подол женского платья.

От ужаса волоски на здоровенных ручищах встали дыбом. Не за себя – вкрадчивая тварь ничего ему не сделает, а вот колдуну, чистокровному человеку… Громобой рванул к реке так, что поскользнулся в жидкой грязи, которая вдруг появилась на тропинке меж кустами, и едва не упал. Но на ногах удержался.

Так и есть. Мавка качалась на поверхности воды, выпятив вперёд прельстительную обнажённую грудь, едва прикрытую волосами. Личико нежное, даже не девичье – почти дитячье. Пухлые губки, большие глаза, мерцающие водными бликами. Протянутые к мокрому насквозь кузнецу беленькие ручки, полупрозрачные, почти восковые.

Ингвар медленно брёл к ней, то и дело скользя по мокрым камням на дне и едва не падая.

– Льдинка моя, – звал он растерянным голосом. – Почему ты так глубоко забралась?

– Поиграть хочу, – мавка рассмеялась звонкими колокольчиками. – Сердце моё, ну же, я жду тебя!

И тогда Громобой заревел так, как никогда в жизни не ревел. Небось, выйди он на площадь столичного Ахенбурга – рык было бы слышно аж в королевских покоях.

– А ну, пошла прочь, падаль!

Ингвар вздрогнул и замер на месте. Растерянно обернулся, взглянул на ощерившегося берендея, затем на водяную девку – и с криком отшатнулся назад.

Тварь в ответ обнажила мелкие острые зубы:

– Врешшшшшь, не уйдешшшшшь! – зашипела она, хлопая по воде ладошками. Пальцы её вмиг удлинились чернющими, лаково блестящими когтями.

И перед носом кузнеца, что пятился к берегу, взметнулась волна. Захлестнула, потянула за собой на глубину, тот едва успел всплеснуть руками.

– Сто-о-о-ой! – Громобой рванул в воду, даже не задумываясь, что голодная мавка способна утянуть под воду и двоих. Практически на ощупь ухватил тонущего Ингвара за шиворот, рыкнул «Звиняй!» – и отшвырнул себе за спину, надеясь, что тот если и не удержится на ногах, то хотя бы приблизится к спасительному берегу.

Речка в этом месте была высоченному берендею по грудь. Но сколько бы той воды ни было, под ней всё равно земля. Матушка, что всегда обогреет, накормит детей своих и даст силу в трудную минуту. Громобой представил, как ноги его, будто стволы дуба, укореняются в галечное дно, и сдвинуть их с места не может ни одна нечистая гадина в мире.

Земля отозвалась ласковым теплом и гудением в пятках. Сколько бы водоворотов ни хлестало вокруг, ни один не способен сбить с ног существо, которое держит на ладони Великая Мать, питающая всё живое. Какие бы волны ни били в могучую грудь, разве ж под силу им расколотить скалу?

Мавка затряслась от злобы и ужаса, заскрежетала зубами:

– Что тебе этот человечишка, топотун? На кой он тебе нужен? Я голодная, отдай!

– Я тоже голодный, – оскалился в ответ берендей. Мертвячка ничего не поймёт ни про дружбу, ни про симпатию, ни про долг. Нет у неё сердца, сгнило в своё время. Одна ненасытная утроба осталась. – Жри рыбу, её в реке навалом. А я его первым нашёл, и мне решать, что с ним будет. Хоть в сливках с мёдом потушу, хоть отпущу. Пошла прочь!

И снова взревел так, что волна хлынула в противоположную сторону, окатив мавку с головой. Та злобно взвизгнула и нырнула в воду. Только спина пустая с торчащими ребрами перед глазами Громобоя мелькнула.

– Вот такие они и есть: спереди красавицы, а сзади – страхолюдины дохлые, плюнуть противно, – громко сказал берендей, оборачиваясь. – Слышишь, Ингвар? Ты, может, в Ахенбурге и начнёшь меня за руку водить по злачным местам, да только в лесу всё наоборот. Не смей отходить от меня в одиночку, понял? Сожрут в два счёта…

И осёкся. Кузнец, мокрый и грязный, сидел на берегу, зажав в ладони большой булыжник, и смотрел на Громобоя со страхом.

– Чародеем, значит, стать хочешь? – хриплым голосом спросил он. – Лопуха доверчивого из себя корчишь и из меня заодно? Что вкуснее для тебя: шоколад или человеческая плоть, в сливках потушенная?

Громобой сделал к нему шаг, и Ингвар тут же вскочил на ноги. Меж пальцами правой руки затрепетало пламя, левая по-прежнему сжимала булыжник.

– Не подходи, упырь! А я-то тебе доверился… а ты…

– А я тебя дважды от смерти спас меньше, чем за сутки, у ырки амулет чародейский забрал, силу на исцеление ран потратил, – с грустью сказал Громобой. В горле когтями заскреблась обида. – Хотел бы и впрямь сожрать, ещё ночью бы это сделал.

Берендей вышел на берег, отряхнулся, снял и отжал над камышами рубаху. Ингвар не сводил с него тревожного взгляда. Громобой нарочито медленно вылил воду из сапог, стряхнул влагу с лохматых волос, натянул одёжу, что мигом прилипла к телу, и только потом поднял глаза:

– Знаешь, что? Иди-ка ты… лесом. Без тебя до Ахенбурга доберусь. Надеюсь, магистр Рейван окажется умнее.

И зашагал сквозь кусты на поляну, к оставленным вещам. Жаль, что так вышло. Колдун же нормальным вроде был, с таким и поближе знакомство свести было бы приятно. А оно вон как повернулось.

И настолько по-глупому себя обнаружить! Громобой прикусил нижнюю губу, а то, чего доброго, всхлипнул бы с расстройства, как дитя сущеглупое. А с другой стороны, если представить себя на Ингваровом месте, любой бы испугался здоровенного мужика, который в момент драки с нечистью вдруг зарычал диким зверем…

– Гром.

Берендей, уже вышедший на поляну, обернулся.

Ингвар стоял на тропе в трёх шагах, уже без булыжника. Вид у него был напуганный и при этом виноватый.

– Прости, – тихо сказал он и опустил глаза. – Я с нечистью да разными духами особых дел до этого не имел. В основном, упырей видел только, которые хотели меня сожрать, но никак не защитить…

Громобой в ответ только скривился обиженно:

– Дать бы тебе в морду за эти слова. В каком месте я нечисть?

– Не сердись, – попросил кузнец. Он стоял посреди мокрой тропы, поникший и печальный, и берендею самому стало перед ним неловко. – Если я ляпну чего, так по незнанию, никак не из желания тебя обидеть.

Ингвар сделал ещё шаг.

– Давай уже прояснимся до конца, раз так вышло. Ты мне расскажешь, кто таков и куда идёшь. Только правду, ладно? Не надо про Рейвана и Ахенбург привирать, я и так тебе поверю.

Громобой вздохнул – и сел на расстеленный по земле тулуп, на котором дремал еще несколько минут назад. Ингвар примостился неподалеку.

– Про Ахенбург и Рейвана чистая правда. Могу поклясться, чем хочешь. Только не учиться иду, хотя…

Громобой поскрёб задумчиво в затылке – и признался:

– Я действительно человек, но только наполовину. Матушка моя покойная – из твоего племени, а отец – берендей Милован, младший брат царя Михайлы. Не знаю, слышал ли ты про наш народ.

Ингвар в ответ лишь удивлённо заморгал:

– Слышал, конечно. И с детства хотел увидеть, но не доводилось до сего времени… Вот откуда у тебя дар целительства! И ненависть к волкам: вы же их исконные враги, соперники за охотничьи угодья.

– Ну уж, соперники, – фыркнул Громобой. – Они изначально звери, человеками могут стать токмо для пакостей. А так – людоеды поганые, и самое им место – в Бездне у рогатых.

– Знаю, – кузнец нехорошо сощурился. – Был у меня бой два года назад с одним таким… Но тот гад, хоть и человеком изначально родился, вырос дурак дураком. Хотел красавцем писаным стать, чтобы девки за ним бегали. Для того двенадцать ножей заговорил с помощью эльфовского колдуна и кувыркнулся через пень, как чернокнижный обряд советует.

– Серьёзно? – опешил Громобой. – И впрямь дурак набитый. Полегче вариантов очаровать баб не нашлось?

– Видимо, нет… Слушай, а чего ты медведем-то вчера во время драки не обернулся? В зверином виде сражаться с волками всяко проще, разве нет?

– А это уже ответ на второй твой вопрос. Не могу я оборачиваться. Один раз в детстве получилось, а дальше всё. В родном поселении меня калекой из-за этого считают, недомедведем. Вот отец с царём-дядюшкой и отправили в Ахенбург, может, тамошние чародеи помогут чем… Ты только не болтай об этом, ладно? А то народ всякий у вас, ещё на вилы поднимут. Скажут, мол, оборотень поганый жрать нас пришёл.

Громобой подтянул колени к груди, обнял их. Признаваться в постыдном чужаку было тяжко, в груди будто та самая мавка с речки скреблась. А ну как посмотрит сейчас жалостливо на калеку, пробурчит что-нибудь утешительное – а сам больше никогда не взглянет прямо в лицо и вообще всячески начнёт избегать. Мало, что ли, в родных теремах он этого навидался?

Но нет, Ингвар смотрел вроде сочувственно, но не отводя глаз.

– Можешь быть уверен, Гром, я не болтлив. Ниенне, невесте своей, только скажу. И лишь потому, что она сама чародейка могучая. Вдруг её дара хватит тебе помочь? А в Ахенбург и к Рейвану в гости мы и так съездим. По ярмаркам да лавкам пройдёмся, приоденем тебя по столичной моде. А то вроде царский племянник, а тулуп носишь ровно такой же, как я года четыре назад в деревеньке у Смежей таскал, и то в холода.

– Вашу одёжу модную мне нянька Потапиха запретила брать, говорит, срамота, пуп едва прикрывает, – снова зафыркал берендей. – Она бабка суровая. Бывало, в детстве как лапой поджопник отвесит, так мигом желание не слушаться пропадёт!

– Ты взрослый мужик, – рассмеялся Ингвар. – Тебе можно всё. Хоть по кабакам, хоть по девкам. Только с умом, договорились? Голова на плечах всегда должна быть, особенно в столице.

Он помолчал немного, а затем тронул Громобоя за плечо:

– Говорят, за секрет надо секретом платить. Ты хороший парень, я это вижу. Честный, справедливый и вряд ли болтливый. Дерьмо я на расстоянии отлично чую, а в тебе его и капелюшечки нет. Только ты всё равно пообещай, что не проболтаешься. Тебя, может, неразумные люди и поднимут на вилы при случае, но насчёт берендеев его величество указ года три как выпустил: мол, древняя разумная раса, наподобие дворфов, можно сотрудничать, дружить и сочетаться браком. А вот такого, как я, Инквизиторы в застенки или в яму с кольями вмиг отправят, ежели прознают. Или на опыты чародейские, и поди разбери, что из этого хуже…

Ингвар помолчал ещё минуту. Громобой не торопил – видел, что кузнец собирается с духом.

– Я не чародей, Гром. Во мне ни капли дара, я просто пью специальные эликсиры, чтобы другие колдуны чуяли какой-то пусть слабенький, но магический фон.

– Чего? – опешил берендей. – А как же ты рыбу жарил сегодня? А вчера волков огнём пугал?

– То другой дар. Ты про драконов, живших тысячи лет назад, слышал когда-нибудь? Вот от них и передалось, если можно так выразиться…

Громобой хотел ответить, что слышал, конечно. Что у царя Михайлы отличная библиотека, в которой вдоволь и свитков, и книг по мировой истории. И что берендеи, в отличие от людей, помнят многое о былых временах, ибо только уважающий прошлое сможет построить достойное будущее.

Но вместо этого подскочил на месте – в такой жар его вдруг бросило.

– Ингвар, ты… Неужто ты Источник? – ахнул он. – Боги милостивые, я ж тоже всю жизнь мечтал увидеть своими глазами хоть одного из вас!

Кузнец посмотрел на него в ответ не менее ошарашенным взглядом:

– Я – кто, прости?

– Да ладно, шутишь, что ли? Родители тебе ничего не рассказали?

– Нет, – пожал плечами Ингвар. – Я сирота. С приёмным отцом до его смерти мы эту тайну разгадать не успели, он был хоть и образованным лекарем, но всё же человеком. А книг про драконов, сам понимаешь, в человеческих библиотеках не то, чтобы очень…

– Зато в наших – навалом. На заре времён человеческий мальчишка спас драконёнка из ловушки остроухих, и тот в благодарность поместил ему в грудь источник огня. Теперь мальчуган мог колдовать сразу, без обучения и даже без чародейского дара, но только в пределах огненной стихии. Дар со временем стал передаваться всем его потомкам. А потом начались долгие холода, драконы вымерли, а вас люди почти истребили, потому что боялись…

– Всё так, – кивнул Ингвар. – А Источник-то почему?

– Так твой род тоже драконов в узде держал, просто по-особому. Дракон – он кто? Рептилия, по сути. Может, и разумная, да только инстинкты у ней зверячьи и ярость может застить глаза в любой момент. Мало ли, в какой деревеньке вдруг мяса мало поднесли, или вдоволь, да не того. А друг-человек под боком, понимающий, способный видеть ящера насквозь, помогал держать ярость в узде. Драконы были для вас источником пламенной силы, а вы для них – источником спокойствия, мягкосердечия и разумности. Но когда они исчезли, ваш огненный брат, как бы это помягче выразиться, с катушек начал сходить. Только громадную ящерицу людям убить не под силу, разве что скопом навалиться, а вот человека – легко…

– Ишь, какими словами заговорил, деревенский житель, – удивлённо приподнял брови Ингвар. – Будто образованный и много книг прочитал.

– Я – царский племянник, – напомнил Громобой. – Жизнь в лесной глуши не лишает разума и не отвращает от наук. Общаться с важными господами как полагается надо привыкнуть, конечно, но науки ваши многие я разумею. И толмача для беседы с иноземцами мне не требуется. Тётушка-царица от скуки нас с братьями даже плясать обучила ничуть не хуже, чем щёголи-аристократы в королевском дворце умеют. Просто раньше это умение не пригождалось. Не с кикиморами же болотными вальсировать.

Ингвар будто не слышал его слов. Он сидел неподвижно, опустив голову. Берендей даже испугался: вдруг не надо было всё это рассказывать? Разбередил, поди, рану в самом сердце. Дело пустяковое, минутное, а вот заживать может и десятки лет.

К тому же кузнеца, который, как оказалось, не являлся чародеем, было жаль. Дважды сирота, это же надо случиться такому несчастью в жизни! У Громобоя, как ни крути, всегда рядом был Милован. Всячески поддерживал – и когда зубы резались, и когда по деревьям первые разы лазил да падал, и когда девки над ним только начали смеяться и юный берендей приходил домой, кипя от обиды и злости.

Сколько бы ни судачили кумушки из царского терема за их спинами, он знал с самого детства: отец его любит, искренне и беззаветно. Громобой, когда подрос, начал догадываться, что младший брат самого царя мог и жениться второй раз. Положа руку на сердце, было, на ком. Но нет – Милован опасался подспудно, что новая жёнушка не примет мальца-полукровку. Поэтому предпочёл отдать всю нерастраченную любовь сыну.

«Нет, в ближайшее время я точно не вернусь, – рассеянно подумал берендей. – Ингвар прав, я уже не мальчишка. А отец ещё не стар. Надо дать ему время успокоиться, оглядеться вокруг – и устроить-таки личную жизнь. Иначе ни я себе красавицу по сердцу не найду, ни он».

– Гром, а можно…

Берендей отвлёкся от сумеречных мыслей и взглянул на Ингвара. Тот улыбался. Но робко и растерянно, уголком рта.

– Можно эти книги хоть как-то увидеть? Я о себе почти ничего не знаю. Раны неглубокие заживлять умею, но не все, как вчера оказалось. Пламя у меня разного вида. Но почему так, в чём секрет этих способностей? И спросить не у кого, родичей я не нашёл. Знаю только о прадеде, но он погиб давно.

– Не знаю, пустят ли тебя в берендееву общину, – честно ответил Громобой. – Но я попробую вынести книги за пределы нашего царства, например, в ближайшую деревушку. Подобное не запрещается, если возвернём всё быстро и в целости. А пока могу рассказать, что сам помню. Как ты понимаешь, легенды о драконах и их человеческих спутниках были у меня любимыми.

– Давай, – охотно согласился Ингвар и улыбнулся уже по-настоящему. – Всё же интересно судьба складывается. Я вообще не должен был сюда попасть, но перенесся по глупости и доверчивости из слободы под Смежами. Мог бы встретить в окрестных полях и лесах любого человека – но нашёл именно берендея, которого мечтал увидеть с детства. Ты же встретил существо, о котором читал сызмальства и тоже мечтал познакомиться.

– Я в судьбу не очень верю, – хмыкнул в ответ Громобой. – Но в такую готов и поверить, да. И я тоже рад, что мы встретились. Ну что, больше не будешь меня в людоедстве подозревать?

Кузнец тоже хмыкнул в ответ – и протянул ладонь, приветственно и открыто. И берендей спустя краткий миг размышлений охотно ответил на предложенное рукопожатие.

Глава четвёртая. Счастье бескрылое

Сколько часов минуло с пропажи Ингвара, Ниенна не считала. Она сидела за столом в лавке у Бажена, вперившись взглядом в зачарованную карту территорий мыса Хладного. Её привез с собой ночью Инквизитор из Пятиречья – сутуловатый мужик с благообразным лицом, одетый в тёмно-серый балахон. Карта эта, дорогая и сложная в использовании, показывала вспышки магии в том или ином месте в реальном времени, причём, делила их по стихиям.

– Позовёт тебя пропавший кузнец через амулет поиска, и ты сразу увидишь, где он находится, – объяснил Инквизитор полуживой от тревоги некромансерке. – Амулет сама настраивала? Сталбыть, фиолетовым загорится, с уклоном в розовый. Он жених тебе или как?

Дождавшись в ответ кивка и жалобного всхлипывания, мужик смущённо кашлянул и погладил её по плечу:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.