Студентка, коммерсантка и просто красавица!

– Можно, я с вами постою?

– Разговоры наши слушать? Вот уж дудки! Марш к своим. Скоро отправляемся, только ещё пару ребят дождёмся, – Алка развернула меня и подтолкнула в спину в направлении моих одноклассников. Она чрезвычайно гордилась тем, что стала взрослой и считала, что общение со мной – это детские забавы. Мимо прошёл Ярик, здороваясь со всеми. Сестра и вовсе забыла про меня, оправила платье и ринулась на абордаж неприступной крепости.

Вздохнув, я повернула к своим. Коля обескураженно наблюдал за мной, Светка уже болтала с Юркой, смешно жестикулируя. Не иначе опять спорят.

– Эй, выходим! Все в сборе! – крикнул Ярик и мы направились к скверу.

Я плохо помнила, где он находился, наш городок был не в пример многим очень зелёным, тут и там попадались то скверы, то широкие тенистые аллеи, то небольшие парки. Какой из них нам выпал в этот раз? На месте разберёмся.

Шумной ватагой прошагали несколько кварталов и вышли к пустырю, где шла разметка будущих асфальтированных дорожек. Нас уже ждали пару учителей из школы и несколько незнакомых мужчин.

– А, вот и ребята, – улыбаясь, помахала нам рукой Ольга Владимировна, преподаватель химии, – подходите, разбирайте саженцы и инструменты, сейчас вам покажут, где сажать деревья.

Нас распределили по территории будущего сквера, отвели для каждой группы свой участок. Признаюсь, даже ковыряться в земле вместе с одноклассниками было весело. Как всегда балагурил Юрка, по учёбе звёзд он не хватал, но был тот ещё затейник и активист. Всегда учувствовал во всех школьных подготовках к праздникам, распределял шефство над двоечниками, сам же виртуозно от этого шефства уклоняясь. Высокий, но очень худой, с вечной улыбкой на лице и хитрыми глазами. Ему бы оценки приличней, стал бы комсоргом класса, но, кажется, он и сам к этому не стремился.

– Девчонки, вы что ковыряетесь возле этой лунки? Решили все саженцы разом туда запихнуть? – Юрка подошёл к нам, критически разглядывая наши потуги: – Шагай вперёд, комсомольское племя! – потешно продекламировал он, – ждут нас ещё деревья, – и ткнул пальцем в охапку кленовых саженцев.

– Сам иди сажай, – надулась Светка, – ходишь, только указываешь.

– Э, нет, уговор был, что мы лунки копаем, вы садите, – повернулся к ней Юрка, – так что, не ленись, Зорина, а то ночью будете здесь досаживать. Ольга Владимировна сказала, пока последнее деревце не займёт своё место, никто никуда не расходится.

Тряхнув локонами, Светка пошла за новыми саженцами, бурча что-то нелестное про активистов.

Я огляделась вокруг, времени работа займёт немного. С удовольствием вдохнула аромат исходящий от перекопанной земли, лёгкий ветерок кружил по скверу, поднимая мелкий мусор и ероша нам волосы.

– Иванова, – Юрка, совсем по-птичьи наклонив голову набок следил за мной, – саженцы там, как и твоя подруга.

– Да иду я, иду, сорока-ворона, – вспомнила я школьную кличку Юрки.

Он незлобиво ухмыльнулся:

– Там вон, тебя возле лунок уже ждут.

Я оглянулась. Переминаясь с ноги на ногу, опёршись на лопату, чуть в стороне стоял Коля. Настроение сразу упало. Надо поговорить. Я понимала всю ирреальность происходящего, не знаю за что высшие силы подарили мне такое счастье. Но даже если я проведу в прошлом всего несколько дней, тратить время на Николая нет совершенно никакого желания. Хотя может сейчас и есть тот самый подходящий момент для разговора.

Подхватив несколько тоненьких деревцев, направилась к Коле. Он с улыбкой наблюдал за мной:

– Вы долго возитесь со Светкой, давай я помогу, – он протянул руку за саженцами. Вместе мы стали аккуратно опускать их в лунки.

– Послушай, Коля, – набравшись храбрости начала я, – не надо больше провожать меня со школы.

Замерев над очередной лункой, Николай перевёл взгляд на меня, потом медленно опустил лопату и выпрямился:

– Почему? – он ждал ответа, а я не знала, что сказать.

– Просто – это моё решение, – пролепетала, опустив глаза, всё же разговор давался тяжело.

– Объясни, – коротко бросил он.

– Тут нечего объяснять, просто не надо и всё, – со злостью воткнула саженец в очередную лунку.

Коля зло отбросил лопату и зашагал прочь. За нами с немым изумлением наблюдали Юрка и Светка.

– Ты чего? – подошла подруга.

– Ничего, не хочу больше, чтобы он провожал меня.

– Сама же мне все уши о нём прожужжала, какая муха тебя укусила? – Светка стояла, наматывая локон на палец.

– Давай работать, или ты в самом деле хочешь тут до ночи в грязи ковыряться? – зло бросила подруге и подняла лопату, принявшись закапывать посаженное деревце.

– Знаешь, если тебе никто в друзья не годится, копайся здесь сама! – вспылила Светка и пошла прочь.

Ну, вот, ругаться с ней в мои планы не входило. На душе стало тоскливо, как-то не так начинаю я новую жизнь. Подошёл Юрка, молча взял у меня лопату и принялся помогать. Потом поднял глаза, подмигнул:

– Не переживай, Иванова, всё будет хорошо, топай ещё за саженцами.

Так мы с ним и посадили оставшиеся деревца. Когда вернулись к выходу из сквера, почти все уже собрались. В толпе прохаживалась Ольга Владимировна, проверяя, чтобы все сдали лопаты. Коля, увидев меня, демонстративно отвернулся и ушёл на другой конец нашего сборища. Как и Светка. Странно, откуда у подруги такая реакция? Ничего ведь обидного в моих словах не было.

Пожав плечами, я отошла к Юрке, с ним мы и дошли до дома.

Войдя в квартиру, увидела мечущуюся из ванны в комнату Алку. Когда она успела вернуться?

– А что у нас происходит? – спросила я у мамы, которая крутилась на кухне с обедом.

– Будто не знаешь. Танцы, – махнув рукой ответила она.

– Тебе помочь? – обняла я её.

– Нет, Иришка, иди отдыхай. Всё почти готово.

Урвав с тарелки блинчик, я пошла к себе.

Сестра вступила в неравную борьбу с чёлкой, на трюмо стоял стакан с крутой заваркой, служившей нам тогда заменителем лака для волос.

– Во сколько начинаются танцы? – спросила сестру.

– В семь, как обычно, – не поворачиваясь, бросила Алка.

Я подошла к трюмо. Мама дорогая! Сестра напоминала дурного клоуна из знаменитого ужастика: ядовито-синие тени, размазанные толстым слоем до самых бровей, подводка толстая и кривая, тушь, от обилия слоёв, комками повисшая на ресницах. На губах ярко-оранжевая помада. От неожиданности я икнула.

Глава 7

– Ты чего? – обернулась Алка, в её глазах отразилось искреннее недоумение моим возгласом.

– Тебя мама видела? – только и выдавила из себя.

– Отстань, сейчас все так ходят, – сестра насупилась, резко отвернулась, и с удвоенной энергией принялась терзать свою чёлку.

– Алла, ты только не обижайся, – робко начала я, – но ты же на буфетчицу в годах похожа, а не на молодую красивую девушку.

Сестра повернулась, отставив плойку в сторону. Потом снова глянула на себя в зеркало.

– Ты правда так считаешь? – неожиданно присмирев, спросила она.

– Хочешь, помогу тебе накраситься?

– Тебе-то откуда знать, как надо? Ты и туши в руки не брала никогда, – Алка, расстроенная, села на кровать.

– Если у меня не получится, то буду целую неделю убирать за тебя в квартире.

– Идёт, – оживилась сестра и побежала в ванную, умываться.

Я разложила всю её косметику. М-да, огрызки маминых карандашей, помады с воткнутыми в них спичками и ленинградская тушь, не густо. Отыскала небольшую коробочку с тенями, где на донышке виднелись их остатки.

Вернулась сестра, уселась на стул перед трюмо:

– Ну, не тяни время.

– В чём ты собираешься идти?

Хотелось подобрать что-то соответствующее наряду. Пусть и в прошлой жизни хорошей косметикой я была не избалована, но краситься не хуже девушек в журналах умела.

– Вон всё, – кивнула Алка в сторону шкафа.

Я обернулась, на вешалке висела шёлковая мамина блуза глубокого изумрудного цвета и юбка оттенка горького шоколада. Сочетание было удачным. Осталось лицо привести в порядок.

Повернула сестру к себе и принялась за дело.

Немного карандаша нанесла на брови, чуть изменила их форму, нанесла под брови и на внутренний уголок века светло-персиковые тени. Кое-как, слюнявя высохший грифель и матерясь про себя, нарисовала стрелки, выведя их чуть выше линии верхнего века, так глаза сестры стали гораздо глубже и выразительнее. Распределила на подвижных веках тени цвета кофейной гущи, хорошенько растушевала. Далее в ход пошла тушь.

– Плюй сама, – протянула её Алке. Та, вздохнув, принялась рьяно возить пластмассовой щёткой по коробочке.

Аккуратно, стараясь не слепить ресницы, прокрасила их по всей длине, дала высохнуть, и нанесла ещё один слой, отчего каждая ресничка стала объёмнее и длиннее. Если научиться пользоваться «самоплюйкой», можно получить невероятно красивые «опахала». Одно но, попадёт вода – пиши пропало, глаза выедало, словно туда плеснули кислоты. Критически оглядела результат своих трудов. Выбрала помаду, приятного пудрово-розового цвета. Нанесла капельку вместо румян, ею же подкрасила и губы. Алла была красивее меня, тонкие, как у мамы, черты лица, вкупе с большими тёмно-карими глазами. Много косметики такая внешность не требовала, лишь подчеркнуть природную привлекательность.

– Смотри, – отошла я в сторону.

Сестра развернулась к зеркалу, придвинулась ближе. На её лице отразилось неверие вперемешку с удивлением, а после карие очи полыхнули радостью.

– Ирка, это же просто невероятно. Я такая красивая! – любуясь она поворачивала голову из стороны в сторону, то приближаясь, то отдаляясь от зеркала.

– Давай с причёской тоже помогу, – взглянула на вздыбленную чёлку Алки.

– Давай, – она повернулась ко мне гораздо более охотно и распустила волосы.

Я принялась распутывать её начёсы, приводя всё в порядок. Наши волосы были густыми и уложить их было трудно. Собрав высокий пучок, я аккуратно завернула его в классическую «ракушку». Выпустив несколько локонов подкрутила их плойкой. Чёлку же аккуратно уложила на лбу, убрав набок, как у Одри Хепберн. Теперь на меня смотрела не матрёшка расписная, а элегантная девушка, которую впору хоть на бал вести.

– Любуйся! – кивнула в сторону зеркала.

Сестра повернулась и замерла, поводя головой из стороны в сторону:

– Ирка, да ты же талантище! – она обняла меня, поцеловав в щёку.

– Помаду береги, – рассмеялась я.

– Ой, точно! – Алка повернулась, проверить не всё ли стёрлось с губ. – Ну, теперь можно одеваться.

Она надела юбку и блузку, натянула чулки и обула мамины лаковые туфли.

– Пошли, маме покажем, – подмигнула мне сестра.

Мы вместе прошли в зал, где мама отдыхала после кухонных дел.

– Аллочка, – увидев её в изумлении протянула мама, – ты просто красавица! Кто так тебя научил краситься?

– Не поверишь, мамуль, Ирка, – смеясь она ткнула пальцем в мою сторону.

– Вот это да! Я всегда тебе говорила, что макияж должен быть аккуратным, посмотри, какое чудо! – мама обошла Алку кругом, любуясь дочерью.

– Ну, всё, – неожиданно смутилась сестра, – я пошла, а то вы меня совсем захвалите.

– Беги, родная. Домой?

– Не позже десяти, я помню, мам, – Алка махнула рукой, подхватила весенний плащ и упорхнула.

– Каждый день я замечаю в тебе новые таланты, – мама ласково потрепала меня по макушке.

– Просто смотрю по сторонам и вижу, как можно красиво краситься. Она же на клоуна была похожа с этими синими тенями.

– Я говорила ей это десятки раз, да кто бы меня слушал, – матушка снова опустилась в кресло, где лежал уже почти готовый пуловер для папы.

В глаза мне бросилось, как нервно мама поглядывает на настенные часы, монотонно бубнящие стрелками. А ведь папы до сих пор нет. При всей строгости его начальника, Павла Петровича, он никогда не задерживал их в выходной после обеда. У самого семья дома ждала. Отец уж слишком откровенно врёт.

Я включила телевизор и присела у маминых ног, как и в прошлый вечер. Её близость умиротворяла.

Через минут сорок возвратился отец, хмурый и недовольный.

– Что случилось, Петенька? – тревожно взглянула на него мама.

– Аля, – раздражённо бросил он, – сама не видишь. Весь день проторчал в бюро. Что ещё могло случиться.

Я подошла к нему и уловила едва заметный аромат чужих духов, приторно сладких.

– Папа, переоденься, отнесу вещи в стирку.

– Так вроде чистые, – оглядел себя отец.

– Вон на рукаве грязь и воротничок несвежий, – нашлась я, мне не хотелось, чтобы мама почувствовала присутствие чужой женщины.

Покорно сняв рубашку, отец протянул её мне и ушёл в спальню за домашними брюками.

Отнесла его рубашку к остальным вещам, которые ждали своей участи в большой стиральной машине. Развернула по дороге воротничок, на самом сгибе виднелась полоска алой помады. Замыла её водой, осталось пятно, но не беда. Лучше так.

Мама позвала ужинать, однако даже сидеть за одним столом с отцом желания не было. Отговорившись тем, что устала и хочу спать, ушла к себе. Его предательство до сих пор больно резало по сердцу. И чувствовалось острее, после вчерашней идиллии, которая, казалось, царит в семье. Нет, если мне выпал шанс, не буду в этот раз пускать всё на самотёк. Надо найти эту провинциалку, любительницу чужих мужей. Не знаю, что стану делать дальше, придумаю после. Сейчас я была настолько на неё зла, что даже рассматривала вариант, как толкнуть её под машину. Я по-прежнему боялась ложиться спать. Но если мне судьба вернуться назад, то так и случится, не спи я хоть неделями. Не стала себя мучить и залезла под одеяло. Тем более, что действительно сильно устала сегодня. Стоило коснуться подушки, как сон сморил меня. Как вернулась Алла, я уже не слышала.

Глава 8

Наутро Алка, не удержавшись, принялась меня тормошить:

– Ну, вставай же, соня. Сколько можно дрыхнуть?

Это было не похоже на мою сестру. Вот уж кто любил поспать, и, желательно, до обеда.

– Чего тебе, – открыла я глаза, отчаянно зевая, – пожар, что ли?

– Хуже, тьфу ты, лучше то есть. Ну, что ты, совсем неинтересно? – Алка надула губы и отодвинулась от меня.

– Говори давай, всё равно разбудила, – я села на кровати, завернувшись в одеяло.

– Ярик! Ярик пригласил меня танцевать, мы почти весь вечер провели вместе, а потом он проводил меня до дома! – сестра запрыгала по кровати так, что я чуть не слетела в своём коконе на пол.

– Отлично! Так меня-то зачем будила? – даже с учётом, что легла я рано, спать хотелось отчаянно.

– Как так?! Это же ты! Твой макияж чудесный и причёска. Мне Ярик так и сказал, что я выгляжу как сказочная красавица, – Алка обняла меня и расцеловала в щёки, – это не я сказочная красавица, а ты – настоящая фея!

– Алка, я просто хотела помочь, но очень рада, что у вас всё получается, – попыталась ретироваться из крепких объятий и всё-таки поваляться в кровати, но сестру уже было не угомонить.

– Слушай, если сказать нашим девчонкам, что макияж ты делаешь просто на отлично, можно и косметикой получше разжиться. Смекаешь, о чём я? – Алка упорно выковыривала меня из одеяла.

– А деньгами взять нельзя? – открыла я один глаз, подзаработать было бы неплохо.

– Ты что? – округлила глаза Алка, – хочешь, чтобы тебя спекулянткой прозвали, а то и похуже? А если комсорг узнает?

Ох, я и забыла, где нахожусь! Что в Союзе предпринимательства нет и быть не может, упустила из вида. Но сестра натолкнула меня на хорошую мысль. Ведь можно брать бартером, как она и предложила.

– Так, я согласна, только косметику пусть несут свою. За макияж сколько и чего можно взять, как считаешь?

Сестра задумалась, барабаня пальцем по подбородку:

– За один раз просить тушь или помаду, наверное, дорого. Может, предложить за нескольких человек сразу? Например, с троих помада, с четверых тушь или тени, а с одной или двух карандаш.

– Только чур, вся косметика моя! – протянула ладонь Алке.

Сестра возмущённо встала:

– Ну, знаешь! Я ей эдакую идею подкинула, а она – всё моё! – кривляясь, спародировала она меня. – В кого только такая жадина?

– Что ты предлагаешь?

– Пополам, – сестра придвинулась ближе.

– Знаю, в кого, в тебя. Крашу я, – загнула палец, – косметика их, – второй палец, – а с чего делиться с тобой. А?

– Ну-у-у, за идею, – нашлась Алка.

– За идею сама крась, – я опять начала заворачиваться в одеяло, всем видом показывая, что собираюсь досмотреть сон.

– Да ладно тебе, – Алка легла рядом со мной, – зачем тебе столько косметики? Давай хоть всё, что будет, в двойном экземпляре поделим? Тебе тушь и мне, и так далее, – она придвинулась ближе, умильно заглядывая в глаза.

– Только делить буду я, – подавила очередной зевок, – я очень хорошо умею это делать, – и, отвернувшись, всё же попыталась хоть немного поспать.

Сестра не стала тормошить меня, убежав по своим делам. Мне не спалось, просто хотела сбагрить Алку и обдумать всё хорошенько. Идея отличная, но куда потом деть косметику, если она скопится? Продавать, действительно, не получится. Значит, надо менять на что-то стоящее, но так, чтобы поменьше народу об этом знало. А то быстро «пропесочат» на собрании или из комсомола турнут. С этим сейчас строго. Насколько я помню. Идея! Надо с Юркой обсудить, он точно всех и всё знает. Наверняка что-то дельное подскажет. С этими светлыми мыслями я незаметно уснула.

– Соня, вставай, весь день проспишь, – услышала сквозь сон голос мамы, – ты не заболела?

Она подошла и положила руку мне на лоб. Поцеловала:

– Вроде температуры нет. Иришка, ты точно себя хорошо чувствуешь?

– Да, мамочка, всё окей, – я обернулась и обняла её, – просто так сладко спалось.

Потрепав меня по макушке, она поднялась с кровати:

– Вставай, там твои любимые ватрушки стынут. И Алла к ним уже подбирается.

– Эй, мои ватрушки не трогать! – это было моей самой любимой выпечкой у мамы, мигом одевшись, побежала на кухню.

Так странно было чувствовать себя в «старом» новом теле, снова дурачиться, как в детстве. Но ведь я и есть ребёнок! Беззаботный, полный жизни и света. Как это здорово! Вот она настоящая жизнь! А не все эти: работа, замуж и прочие «прелести».

Обнаружив искомое лакомство, налила себе компота и принялась за завтрак. На кухню зашёл отец. Вспомнилось его вчерашнее поведение, аппетит пропал. Я тут сижу, объедаюсь вкусняшками, а у меня семья скоро развалится. Надо действовать. Времени осталось всего ничего. Каких-то неполных три месяца. Отложив очередную ватрушку, подпёрла подбородок кулаком и задумалась. С кем посоветоваться в таком деликатном деле? Алла исключается сразу, она развезёт море слёз и пойдёт всё рассказывать маме. Не-е-е. Светка недалёкая и тоже болтушка, ей секрет не доверишь. Коля тоже отпадает, он теперь и не посмотрит в мою сторону. Оказывается, хороших друзей у меня было не так и много. И тут я опять подумала про Юрку. А ведь этот проныра знал все районы города как свои пять пальцев! И всех, кто жил в нашем районе, включая «новичков». Странно, почему в школе я не обращала на него внимания? Ведь мы неплохо общались, и он всегда помогал мне. Болтливым никогда не был. А вот помочь мог и весьма ощутимо. Решено. Завтра же в школе заведу разговор о «сбыте» косметики, а потом можно и перевести потихоньку на моего отца. Тем более, я-то точно знаю разлучницу. Найти её общагу не составит труда. Останется лишь проследить за ними и поймать отца с поличным. Может, такой поворот заставит его одуматься и не рушить нашу жизнь?

Мелькнула мысль, сказать, что-то типа: «А у знакомой моей знакомой отец завёл роман на стороне, развёлся, но без квартиры, что осталась жене, любовница его бросила и теперь он один-одинёшенек, никому ненужный», но пока отогнала эту идею. Если что, есть варианты, как подставить гадину, совратившую моего отца, и застыдить в глазах общества так, что вовек не отмоется.

Оставшуюся часть дня заняли уроки. Надо было многое освежить в памяти, сколько лет прошло после школы! К тому же не давал покоя предстоящий разговор с одноклассником. Отмучившись с учёбой, сил хватило только на то, чтобы доползти до кровати.

Утро, как всегда, началось с дребезжащей трели будильника. Как же мне нравился этот звук! Он стал для меня просто гимном новой жизни.

Как всегда, мама хлопотала на кухне. Умывшись, я поспешила к ней, чтобы помочь с завтраком. Родительница удивлённо подняла брови.

– Что? – подошла я к ней, – обещала помогать тебе, вот и пришла.

Матушка радостно обняла меня:

– Была уверена, что ты забудешь. Ну, раз так, вот тебе яйца, взбей омлет, я пока сделаю бутерброды.

Когда мы накрывали на стол, подошли отец и Алла. Папа, как обычно, отгородился от нас газетой, молча прихлёбывая чай. Алла рассказала маме о нашей затее.

– Ой, девочки, – она покачала головой, – смотрите, чтобы вам потом не попало за такую деятельность. Петя, скажи им.

Папа угукнул, не откладывая газеты:

– Слушайте мать, она плохого не посоветует.

Мама вздохнула и перевела взгляд на нас:

– Давайте, я вам свою косметику лучше отдам?

– Мамулечка, не переживай, – Алла расправила ей рюшку фартука, – мы же не с каждой. Подумаешь, девочки достали хорошую помаду, подарили нам, в благодарность Ирка их и накрасит. И всё. Ведь это не преступление, а вза-и-мо-по-мощь, – подняла она вверх указательный палец.

– Только потом краснеть за вас на собрание я не пойду, и не надейтесь, – мама насупилась и принялась убирать тарелки в раковину, – всё, хватит рассиживаться, марш одеваться, опоздаете.

– Ой! А который час? – подхватилась сестра и побежала в комнату.

Я быстро натянула форму, поцеловала родителей на прощание и поспешила на учёбу. Светка не стала меня ждать. Когда я вышла во двор, там были лишь соседи, спешащие на работу. Ну и ладно. Переживём.

Школа всё так же бурлила, как растревоженный муравейник. Шум и гам был слышен задолго до приближения к её стенам. Оставив куртку в гардеробе, прошла в класс. Светка пересела от меня за другую парту. Я недоумённо пожала плечами: странно, что мелкая размолвка подняла такую бурю. Спокойно заняла своё место и разложила учебники. Коля тоже делал вид, что не замечает меня: сидел с напряжённой спиной, словно кол проглотил.

Уроки я прослушала вполуха, ждала большой перемены, чтобы перехватить Юрку. Вот прозвенел вожделенный звонок и я ринулась к однокласснику, пока тот, по своему обыкновению, не смылся.

– Юрка, постой, – еле успела перехватить его, – поговорить с тобой надо.

Он заинтересованно склонил голову:

– Валяй, Иванова.

– Только, – замялась я, – беседа долгая. Помощь твоя нужна в одном очень сложном деле.

– Как интересно, – Юрка взъерошил волосы, – тогда жду тебя после уроков на крыльце, по пути домой и поговорим. А сейчас мне надо идти, извини, Ира.

– Договорились, – кивнула я.

Сорокин убежал по делам, а мне оставалось только дождаться конца занятий. От безделья прослонялась по коридорам – хотелось вспомнить всё в точности, снова провести руками по шероховатым стенам, посидеть на тёплом от солнца подоконнике, разглядывая школьный двор. Вскоре начался следующий урок. В этот раз я была готова по всем предметам, заминок с заданиями не возникло. Время пролетело быстро. И вот я уже спускаюсь по ступеням к выходу из школы, где меня ждал одноклассник.

– Так, что у тебя за очень серьёзное дело? – скорчив совершенно легкомысленную физиономию, он с улыбкой забрал мой портфель, – пошли, провожу тебя как джентльмен.

Я послушно потопала за ним следом:

– Даже не знаю как сказать. Только давай договоримся, об этом никому ни слова.

– Тайны мадридского двора, Иванова? – Юрка с любопытством оглянулся.

– Так и есть, – не стала лукавить я.

– Как скажешь, – кивнул он, – излагай.

Вкратце описала ему нашу с Алкой задумку. Сорокин поскрёб в затылке:

– Ты так уверена, что тебя косметикой завалят?

– Нет, но всё же, поразмыслить об этом нелишнее.

– Масштабно мыслишь, Иванова. Мне нравится, я подумаю, как тебе помочь. Рассказывай дальше, по глазам вижу – это не всё, – он развернулся и пытливо взглянул на меня.

– Ты прав, – вздохнула я, – тут дело касается моей семьи.

– Пошли-ка, присядем, – махнул рукой Юрка, указывай на скамейку, – такие вопросы походя не обсуждают.

Я рассказала о своих якобы подозрениях и замолчала, ожидая его предложений.

Сорокин в задумчивости почесал нос:

– А ты уверена в этом? Ведь у вас и ссор не бывает. Образцово-показательная семья, – усмехнулся он.

Я выложила ему субботнюю историю с помадой.

– Как интере-е-есно. Давай так, покажешь мне, где живёт эта дамочка, а в выходной, если дядя Петя опять соберётся «работать», зайдёшь за мной. Есть у меня одна мысль. Но тебе пока не расскажу, даже не проси, – Юрка многозначительно тряхнул чёлкой.

– По рукам, – вздохнула я, – а может, поделишься мыслями?