Слова на кончиках пальцев

Я устроилась поудобнее, приготовившись говорить. Я так много раз отвечала на этот вопрос детям, взрослым, пожилым людям, что уже заранее предполагала, какие за моими словами могут последовать вопросы.

– Прозвучит банально, но мне хотелось помогать другим. Есть много людей, которые в силу тех или иных причин не могут позаботиться о себе: здоровье, финансовые возможности, отсутствие близких или что-то еще. И мне кажется важным, чтобы несмотря ни на что всегда был тот, кто может им помочь. К тому же, – я чуть улыбнулась, – патронаж – это не всегда тяжелый труд и невозможность смотреть на чужие страдания. Это большой опыт, а зачастую – и приятная компания.

– Ну, мою компанию ты приятной вряд ли назовешь, – усмехнулся Кевин, не открывая глаз.

– Зато опыт, – не стала спорить я.

Мне уже доводилось видеть улыбку на лице Майерса. Раз или два. Но те улыбки были натужными, искусственно-любезными. Улыбка, которую я имела удовольствие лицезреть сейчас, расползлась по губам Кевина медленно, будто выглядывающее из-за туч после дождя солнце. И она была такой же ясной и светлой. На щеках у юноши проступили небольшие ямочки, на которые я невольно засмотрелась.

Оказывается, он умел искренне улыбаться. И ему это очень шло.

– Люблю честность, – сказал он.

Отчего-то, глядя на его улыбку и слыша его спокойный голос, я почувствовала растерянность. Слишком быстрые и резкие перемены в поведении Кевина настораживали. Неужели это все из-за миссис Майерс?

– А как быть с теми, у кого нет средств на помощь патронажа? – спросил он, возвращая меня в реальность.

– В нашем центре есть благотворительный отдел, работники которого могут оказывать бесплатную базовую помощь: прибраться, вызвать врача, купить самые необходимые продукты и лекарства. В первое время, как только я устроилась в патронажную службу, работала там.

– И неужели тебе это нравилось? – Кевин перестал улыбаться. И тут же мне стало грустно. Самую капельку. – Тратить время и силы на незнакомых людей просто так? Ничего за это не получая?

– Почему же ничего? Чужую улыбку, доброе слово, благодарный взгляд…

Майерс хмыкнул:

– Какая бесполезная валюта.

– Добрые дела не всегда совершаются для того, чтобы получить что-то взамен.

– А для чего же еще?

– Чтобы быть полезным.

– Да, тобой пользуются, называя это красивым словом «благотворительность».

Я не была согласна с Кевином и хотела уже начать ему доказывать, что он не прав, но остановила себя. Он жил иначе. Он ни в чем не нуждался, вокруг него все время много людей. Кевин не знал, что такое бедность или нужда. И мне даже стало немного жаль Майерса за то, что он был ограничен рамками своего воображения.

– Но сейчас ты работаешь не бесплатно, – заметил он.

Я опустила взгляд на свои ладони и негромко произнесла:

– Я коплю на учебу.

Когда я снова посмотрела на Кевина, его глаза были открыты. Господи, клянусь, он выглядел заинтересованным!

– Куда хочешь поступать?

– В медицинский колледж.

– Предполагаю, это тоже связано с желанием помогать людям?

– Это предсказуемо.

– Но я не говорил, что это плохо.

Я внимательно следила за тем, как меняется выражение лица Кевина. Он посерьезнел и будто бы погрузился в себя. Мы оба молчали, и я не знала, продолжить ли мне и дальше говорить с ним или сейчас лучше позволить Майерсу побыть со своими мыслями.

– А что твои родители? – спросил он. – Они не могут помочь?

– Мама работает официанткой в закусочной, а папа… – Я тяжело вздохнула. – Папа погиб два года назад.

Кевин свел брови:

– Мои соболезнования.

Наступила неловкая тишина. Парень снова принялся покусывать нижнюю губу.

Если бы кто-то мне еще в прошлую среду сказал о том, что я буду спокойно разговаривать с Майерсом на такую личную и даже болезненную для меня тему, я бы рассмеялась этому человеку в лицо.

– Мой отец ушел от нас когда мне было четырнадцать, – заявил мой подопечный. – Не смог и дальше жить с моей матерью. И я его прекрасно понимаю. Если бы у меня была такая возможность, я сам бы от нее сбежал.

«Не задавать лишних вопросов. Не задавать лишних вопросов. Это не мое дело. Это меня не касается», – уговаривала я себя, прикусив язык.

Кевин тоже не торопился делиться подробностями семейных проблем, а я посчитала, что для первой адекватной беседы мы и так были с ним слишком откровенными.

– Спасибо, Сэм, – негромко сказал он. Я обратила внимание, какое преображение произошло с ним с того момента, как мы пришли сюда. Его дыхание выровнялось, на губах играла едва заметная улыбка, а сам он выглядел почти умиротворенным. – За то, что поговорила со мной.

– Я здесь, чтобы заботиться о тебе.

Неожиданно Кевин болезненно поморщился, и я напряглась, испугавшись, что снова сделала что-то не так и все испортила.

– Не произноси этого слова.

– Какого?

– «Забота».

– Но почему?

– В моем мире оно значит почти то же, что и эгоизм.

Я растерялась:

– Но они же имеют совершенно противоположные значения…

– Сэм, я просто попросил тебя, – с нажимом произнес он.

– Хорошо.

Наверное, это было не самым лучшим завершением диалога, но в контексте взаимодействия с Кевином Майерсом, возможно, даже вполне приемлемым. Во всяком случае, теперь я знала, что мой подопечный все же владел навыком человеческого общения.

Глава 5

Освободившись после Майерсов, я решила заскочить к маме на работу. Ее кафе как раз располагалось по пути следования автобуса от мэра до нашего дома, только нужно было выйти на остановку раньше.

Блеклое одноэтажное здание из местами потрескавшегося серого кирпича с куском жалкого подобия газона у входа и кривой вывеской «Rustic Lunch» («Деревенский обед» – Прим. автора.).

Несмотря на неприметный внешний вид, это место славилось большим количеством постоянных посетителей. Все местные знали, как здесь недорого и вкусно кормили, а частенько и угощали каким-нибудь десертом за счет заведения.

При входе приветливо звякнул колокольчик над дверью, и меня окутало аппетитными запахами. Среди целого букета ароматов я смогла выловить наиболее яркие – кофе, жареный лук и чесночные гренки. Из скрипучих колонок под потолком играла песня «There's Nothing Holdin' Me Back» Шона Мендеса, не имевшая ни малейшего шанса на то, чтобы перекрыть гомон десятков голосов посетителей.

Было время ужина, поэтому почти все столики оказались заняты. Усмотрев в дальнем углу единственный свободный, я прошла к нему мимо стойки с кассой и приветливо махнула управляющему Грегору. Тот, похожий на дровосека со своим двухметровым ростом, небритым подбородком и накинутыми на красную клетчатую рубашку подтяжками, улыбнулся мне и, обернувшись, басисто крикнул куда-то в сторону кухни:

– Мелани!

Едва я устроилась на пошатывающемся стуле, как в зале показалась мама. Миниатюрная, проворная, она грациозно лавировала между столиками по пути ко мне. Густые каштановые волосы, собранные в немного растрепанный под конец рабочей смены пучок, выразительные темно-карие глаза, румяные щеки и широкая обаятельная улыбка на лице.

От меня не ускользнуло, какими взглядами маму проводили несколько мужчин, мимо которых она прошла. Несмотря на повышенное внимание противоположного пола, с момента смерти папы она пока так и не смогла набраться смелости начать новые отношения.

– Девушка, вам как обычно? – с легкой усмешкой поинтересовалась она, приблизившись к моему столику.

Я с улыбкой кивнула в ответ.

Мама протянула руку и ласково коснулась моей щеки:

– Все хорошо?

Я снова кивнула.

– Сейчас все принесу, – перед тем как убрать ладонь, мама щелкнула меня пальцем по носу и, одарив самой теплой из своего огромного арсенала улыбкой, развернулась и исчезла в направлении кухни.

Мама работала здесь столько, сколько я себя помнила. Она рассказывала, что до замужества подрабатывала в салоне красоты парикмахером, а потом почти сразу после свадьбы забеременела и ушла с должности. Папа занимался продажей домов и квартир и неплохо зарабатывал, поэтому необходимости в том, чтобы после декрета мама снова выходила на работу, не было.

Но, едва отправив меня в детский сад, она поняла, что устала сидеть без дела, и нашла небольшую подработку недалеко от дома. Ей предложили свободный график.

Со временем она прикипела и к работе, и к коллективу, и к Грегору, который был похож на ее брата, – моего родного дядю, – Стивена, жившего в Австралии.

Когда не стало папы, мама много думала о том, чтобы найти другое место – с более высокой зарплатой, но после десяти лет в «Rustic Lunch» для нее это оказалось не так-то просто. Тем более, что Грегор, войдя в положение, повысил ей оклад, и к тому же подвернулась подработка с соседкой.

Мама снова показалась в поле зрения. Поставив на стол бездонную кружку с какао, она подмигнула мне и, выудив из кармана фартука компактный блокнотик с ручкой, направилась к окликнувшим ее посетителям.

Примерно через час мы с мамой вышли из ресторана и направились пешком в сторону дома, намереваясь по пути зайти в продуктовый магазин.

Набрав все самое необходимое и преимущественно по акциям, мы пошли к кассам. Нам пришлось пройти мимо небольшого отдела с техникой, и мама вдруг остановилась около одной из полок. Нагнав ее, я обнаружила, что она рассматривает блендеры. Их было всего несколько – от пятидесяти долларов и до двухсот.

Мамино внимание привлек самый недорогой. Она любила готовку, а отсутствие блендера часто усложняло этот процесс. Наш последний древний помощник отправился на помойку несколько месяцев назад.

Блендер для нас относился к числу тех приобретений, которые «как только будут деньги, так сразу и купим», но пока этот момент не настал, поэтому мама еле слышно вздохнула и продолжила движение с тележкой к кассам.

Я же заняла место напротив полки с заинтересовавшей маму техникой. Получив первую зарплату у Майерсов, половину суммы я убрала в копилку, а вторую половину положила на банковскую карту, чтобы при необходимости деньги всегда были под рукой.

Сейчас у меня на карте лежало порядка двухсот долларов, и я, если честно, не планировала их тратить.

Мама не заметила моего отставания. А я, немного поразмыслив, схватила с нижней полки коробку и поспешила к кассам.

К тому моменту, как я подошла, мама уже убирала продукты в пакет.

– Я подумала, мы что-то забыли, – сказала она, увидев меня.

Я улыбнулась и выставила на ленту коробку:

– Забыли.

Кассир начала пробивать товар, а мама, увидев, что именно, округлила глаза:

– Сэм, ты с ума сошла?

Я оплатила покупку и подошла к маме, протягивая ей коробку.

– Ты давно ничего себе не позволяла, а это – слишком маленькая благодарность за все, что ты для меня делаешь.

Мама несколько секунд пристально всматривалась в мое лицо, а затем в ее глазах блеснули слезы. Она поставила пакеты с продуктами между ног, приняла коробку с блендером, а свободной рукой притянула меня к себе и крепко обняла.

– Дорогая, я так тебя люблю, – пробормотала она мне в волосы.

Я обняла ее в ответ:

– А я тебя, мам.

***

Когда я на следующий день приехала к Майерсам, то была уверена, что мы продолжим с Кевином налаживать отношения.

Каково же было мое разочарование, когда уже за завтраком он дал понять, что рассчитывать на дружелюбное общение мне сегодня не придется. Подопечный снова был мрачным, молчаливым, и к тому же бестактно проигнорировал мое предложение добавить ему в кофе сливок. Что ж, к такому Майерсу мы уже привычны.

Зато холодность Кевина с лихвой компенсировал Фил, без остановки рассказывавший всякие бессмыслицы, от которых я не прекращала смеяться.

Почти перед самым обедом у нас с Каллаханом выдалось немного свободного времени. У Майерса шли занятия, а Чбоски готовил мясной пирог и недвусмысленно намекнул нам, что мы будем ему только мешаться. На улице стояла отличная погода, и мы с Филом решили подышать свежим воздухом.

Мы обошли дом со стороны, противоположной бассейну, и оказались на небольшой лужайке с идеально ровно подстриженным газоном и парой скамеек в тени яблонь прямо под окнами.

Усевшись, мы некоторое время сидели молча и наслаждались запахом свежескошенной травы.

– Сэм, а у тебя есть парень?

Я едва не поперхнулась очередным глубоким вдохом.

– Нет, конечно.

Мне даже не нужно было поворачиваться в сторону Фила, я и так чувствовала на себе его пристальный взгляд.

– Конечно? – переспросил он. – Почему так категорично?

Я никогда не отличалась большой любовью к себе и своей внешности, но считала себя вполне миловидной девушкой. Теперь же все не так. Прошло слишком мало времени с того момента, как на моем лице и руке появились эти уродливые шрамы. И пройдет еще много времени прежде чем я приму себя такой, какая есть. А может и не приму вовсе.

Я грустно усмехнулась:

– Посмотри на меня.

– Я смотрю.

Я все же осмелилась повернуться к Каллахану. Его взгляд был таким серьезным, что мне даже стало немного не по себе.

– И вижу перед собой добрую, искреннюю и самоотверженную девушку. Ты только с виду хрупкая. Не каждый осмелится пойти на такую работу как у тебя. Я бы точно не рискнул.

Почувствовав, как щеки налились жаром, я увела взгляд.

– Думаю, ты и сама прекрасно знаешь, что внешность – не главное…

– Не все такие как ты, Фил, – сказала я. – Увидев меня в первый раз, ты не стал морщить нос и стараться свести общение к минимуму. Большинство, к сожалению, даже не хотят тратить силы на то, чтобы узнать человека лучше, им достаточно картинки.

– Значит, это плохие люди. – Я вновь посмотрела на Каллахана. Он пожал плечами. – Хьюго, Натан – разве они смотрят на тебя косо? – Я качнула головой. – А тот, кто ведет себя иначе – просто не заслуживает твоего внимания. Да, у тебя есть шрамы, – внушительно произнес парень. – Но уже спустя пару дней общения с тобой к ним привыкаешь и перестаешь обращать на них внимание. С любой стороны, с какой ни посмотри, главное – оставаться порядочным человеком.

Разумеется, Каллахан был прав, и я улыбнулась, таким образом выражая свое согласие с его словами, но все равно это все слишком сложно. И хоть Фил и хороший парень, он был не на моем месте, поэтому не мог представить, какие трудности мне приходилось преодолевать каждый раз, начиная общение с новым человеком.

С минуту мы просидели молча.

– Фил, а как ты попал к Майерсам? – Этот вопрос интересовал меня практически с самого первого дня. Каллахан со своей энергичностью и веселостью выбивался из общей атмосферы дома, и я удивлялась, как такого парня, как он, судьба привела в дом мэра.

Фил усмехнулся:

– Начнем с того, что меня на первом же курсе выгнали из колледжа.

– Что?

– Я не хочу быть проектировщиком зданий, – Каллахан на мгновение закатил глаза. – Этого всегда хотели мои родители, потому что отец работает проектировщиком, и дед до него. И им это почему-то казалось невероятно крутым и престижным – дизайнер в третьем колене! По-моему, это бред. Поэтому я либо спал на занятиях, либо прогуливал учебу. – Фил улыбнулся своим мыслям. – Мама чуть с ума не сошла, когда меня вытурили, и переживала, что я никуда не устроюсь. Хьюго, кстати, – брат моей мамы, мой дядя.

– Да ладно? А я сразу обратила внимание на то, что вы очень дружны.

Фил согласно закивал:

– Он знает меня с пеленок и часто бывает у нас дома. Вот и решил меня выручить и спасти мать от нервного срыва: предложил работу помощником повара. Хотя у Майерсов изначально не предполагалась такая должность – на стол накрывать помогала горничная, а Хьюго неплохо справлялся и сам. Но, поскольку дядя у миссис Майерс на хорошем счету, она пошла ему навстречу и согласилась принять меня. Я, если честно, особо и не сопротивлялся, – Фил хитро прищурился. – Работа непыльная, зарплата хорошая, да и Хьюго рядом…

– Слушай, прости за бестактный вопрос, – немного помялась я. – А Хьюго совсем не разговаривает?

Каллахан тихо засмеялся:

– Не такой уж и бестактный для будущего медика. У Хьюго дисфазия1 с рождения. Дедушка с бабушкой пытались это исправить, водили его по логопедам, психологам… Он может говорить, но слишком невнятно, и посторонним его речь может показаться пугающей, поэтому он чаще молчит, особенно на работе. – Я хотела выразить сочувствие за Чбоски, но Фил, чуть нахмурившись, качнул головой. – Мы все живем с этим много лет и уже привыкли, так что все нормально. Да и, к тому же, я сам люблю много поболтать, а Хьюго – идеальный слушатель, поэтому мы с ним отлично сработались. – Каллахан криво усмехнулся и спрятал руки в карманах джинсов. – Но вообще я надолго тут задерживаться не собираюсь. Это все не мое.

– А что твое? – Мне понравилось, как после моего вопроса преобразилось лицо Каллахана: из задумчивого оно стало мечтательным.

– Я люблю открывать новые места и фотографировать. Буквально на днях купил зеркалку. А совсем скоро куплю трейлер и отправлюсь путешествовать.

– Вау, – вырвалось у меня. Почему-то оказалось довольно легко представить Каллахана рассекающим на огромном белом трейлере по серпантину. И при этом обязательно распевающим в открытые окна какие-нибудь хитовые песни.

– Хочешь поехать со мной, Сэм?

Увлекшись своими фантазиями, я удивленно уставилась на Фила. Осознав суть его вопроса, я с улыбкой покачала головой.

– Нет, я серьезно! – Парень придвинулся ко мне.

– Фил, я домоседка, – засмеялась я.

– Ну значит, пока я буду лазать по горам, ты будешь ждать меня в трейлере и печь блинчики с кленовым сиропом! – Он легонько толкнул меня плечом, вызвав очередную волну смеха.

– Поверь, с моими кулинарными способностями я испеку тебе такие блинчики, что вместо гор ты сможешь любоваться только близлежащими кустами.

Каллахан в ответ тоже рассмеялся.

Вдруг позади нас что-то грохнуло, и мы дернулись и резко замолчали. Синхронно обернувшись, посмотрели на дом. Фил нахмурился.

– Окно захлопнули, – объявил он. – Это учебная комната.

– И что это значит? – с тревогой поинтересовалась я.

Каллахан пожал плечами:

– Полагаю, скоро узнаем.

Узнали мы действительно скоро, уже в обед.

Кевин появился в столовой с недовольным лицом. Не успела я начать предлагать ему блюда, как он меня перебил:

– Сэм, позови Фила.

В первый раз услышав подобную просьбу, я напряглась, но заглянула в кухню и махнула другу рукой, призывая выйти в столовую.

Мы с Каллаханом стояли рядом, сложив перед собой руки и приготовившись слушать Майерса.

– По большому счету мне без разницы, как обслуживающий персонал проводит свободное время. – Кевин положил обе руки на стол и принялся неслышно постукивать по поверхности кончиками пальцев. – Главное, чтобы мне не мешали заниматься своими делами.

Пусть меня и покоробило словосочетание «обслуживающий персонал», но ведь для Майерсов мы именно им и были. Мы с Каллаханом переглянулись. В отличие от меня, он выглядел совершенно расслабленно.

– Сегодня вы двое так бурно проводили свободное время, что мешали моей учебе.

Я опустила голову. Вот оно что, значит. Мы с Филом настолько увлеклись беседой, что начали вести себя слишком громко. Это было одновременно так глупо и так обидно…

Неужели сейчас Кевин скажет, что мы уволены? Ладно я, но Фил… Получается, он подведет своего дядю, и это все из-за меня.

Вдруг Каллахан взял меня за руку и немного сжал. Я сжала его ладонь в ответ, благодарная за поддержку.

– Напоминаю, для вас этот дом – рабочее место, – холодно заявил Майерс.

Я подняла голову. С таким суровым выражением лица как сейчас, Кевин выглядел намного старше своих лет.

– Это я виновата… – начала я, но Фил еще крепче сжал мои пальцы и прервал извинения:

– Мистер Майерс, я знал, где находятся окна вашей учебной комнаты, и не проследил, чтобы мы были от них как можно дальше. Сэм тут ни при чем.

– Но ведь… – снова начала я, но Фил строго взглянул на меня и покачал головой.

Выражение лица Кевина едва заметно переменилось. Создалось впечатление, будто он еле сдержался, чтобы не поморщиться.

– Впредь прошу ответственнее относиться к своей работе. А тебе, Фил, я делаю выговор.

Каллахан выпрямился и с достоинством приподнял подбородок:

– Я понял, мистер Майерс.

– Можешь быть свободен.

Фил еще раз взглянул на меня, и я одними губами произнесла «прости». Парень в ответ подбадривающе улыбнулся и, прежде чем отпустить, еще раз сжал мне ладонь.

Когда Каллахан исчез в кухне, я покосилась на Майерса. Тот в этот момент стелил салфетку.

– Сэм? – окликнул меня он. – Я голоден.

Восприняв это как призыв приступить к своим обязанностям, я приблизилась к нему и начала перечислять блюда.

Обед прошел немного напряженно. Я снова боялась сделать что-то не так, но уже не по причине непредсказуемого поведения подопечного, а из-за не дававшего мне теперь покоя чувства вины.

***

На следующий день Шарлотта работала в офисе.

Понаблюдав за атмосферой в доме во время присутствия мэра, после ее отъезда я пришла к выводу, что работники Майерсов вели себя не так уж и возвышенно-церемонно, как мне показалось в начале. Было заметно, как с отсутствием хозяйки дом будто бы выдохнул и все спокойно приступили к своим рабочим обязанностям.

Хьюго готовил вкусную еду. Фил копошился вместе с ним на кухне, время от времени отпуская шутки и заставляя дядю шутливо грозить ему кулаком. Горничные протирали и без того начищенные до блеска полы и окна. Садовники обрезали разросшиеся кусты. Натан следил за общим порядком.

А я продолжала присматривать за своим подопечным.

Несмотря на то, что снова большее, на что я могла рассчитывать при нашем общении – это молчание или, в лучшем случае, односложные ответы, Кевин изменился.

Сначала я думала, что мне это лишь показалось, но Майерс действительно стал другим. Он опять ни о чем не просил меня, обходясь собственными силами, но в то же время перестал поручать мне делать различные глупости вроде стряхивания со спинки дивана пыли, якобы вызывающей у Кевина желание чихать.

Я вела себя предельно осторожно – добросовестно выполняла все, что от меня требовалось, и не навязывалась. Подвоха можно было ожидать в любой момент.

На мое счастье, следующие два дня работы прошли без лишних нервов и хлопот.

***

Из-за дня рождения Руби я отпросилась у Натана с работы чуть пораньше. Вместе с ней и Майком мы хотели посидеть в фуд-корте, а после сходить в кино. Поскольку в прошлый раз мы так и не попали на «Стражей Галактики» из-за того, что у подопечной Руби случился приступ астмы, и пришлось срочно отвозить ей лекарства, мы решили отложить поход в кинотеатр.

Майк опаздывал почти на сорок минут. Мы с Руби успели проголодаться, поесть и начать не на шутку переживать за друга.

В последний раз Мур звонил полчаса назад, оповещая о том, что задерживается по семейным обстоятельствам. Нам с Руби даже не нужно было ничего говорить друг другу, так как мы обе прекрасно знали, что подразумевалось под этими «семейными обстоятельствами».

Голдштейн беспокойно теребила в руках телефон, ожидая очередного звонка от Майка, а я без конца косилась в сторону эскалатора, откуда он должен был к нам подойти.

– Может, все-таки съездим к нему? – спросила Руби, неуверенно глядя на меня.

Если честно, я сама была уже на грани от того, чтобы сорваться и поехать к другу домой, но, тем не менее, покачала головой:

– Ты же помнишь, что Майк всегда говорит на этот счет.

– Да помню. – Руби с досадой вздохнула и принялась еще яростнее накручивать мобильник.

Я в очередной раз посмотрела на эскалаторы и встрепенулась, так как в нашу сторону уже двигался Майк Мур. Высокий, тощий, бледнокожий, с точеными скулами и густой кудрявой шевелюрой, даже с недовольным выражением лица он вызывал желание подхватить его, закинуть на плечо и отнести в бургерную, чтобы наконец откормить. Майк не голодал, он просто был такой комплекции, но от этого его худоба не выглядела менее пугающей.

Мы с Руби почти одновременно облегченно выдохнули, когда парень, возмущенно пыхтя, занял свободный стул рядом с нами.

– Спровадил отца на ночь к соседу. – Вместо приветствия заявил Майк. – Он хотя бы сможет его вырубить, если тот буянить начнет. Это невозможно просто! Поломал все кусты возле дома, которые еще бабушка выращивала. Пьянь!

Обменявшись сочувствующими взглядами, мы с Голдштейн снова обратили все внимание на друга. Руби неуверенно пододвинула в его сторону стаканчик с чаем и картонное ведерко с картофелем фри, который Майк любил настолько, что, кажется, мог питаться только им. Еда Мура всегда отвлекала безотказно.

– Мы вот… Взяли тебе, – негромко сказала девушка. – Но уже все остыло.