Единственная любовь

С того времени имя Терри стало для неё запретным. Она не вспоминала о нём – разве что пять раз на дню – пока госпожа Мюррей не решила с ней встретиться. И вопросы будущей свекрови растравили едва зажившую рану.

«Хватит глупостей, – подумала Дени, – прошлое останется прошлым. Брук смог избавиться от него, и начать жизнь заново. Значит, я тоже смогу».

Немного поколебавшись, она отложила конверт с газетной заметкой в сторону. Он ей ещё пригодится в минуту сомнений или возможных сожалений о прошлом. Перечитав заметку, она поймет, что поступила правильно.

Она не предавала свою любовь, это сделал Терри. Она же просто подчинилась обстоятельствам.

Несколько минут спустя всё было кончено. Дениза разожгла огонь в камине и, бросив в него пакет, долго смотрела, как превращаются в пепел бумажные листки, как чернеют и обугливаются вещи, подаренные Терри.

…Той ночью Дени впервые за долгое время спала спокойно.

***

Дождь, смешанный со снегом, начавшийся ранним утром, превратил прогулку до госпиталя в нешуточное испытание. Дениза придерживала капюшон плаща, чтобы прикрыть лицо от ледяных капель, одновременно пытаясь удержать равновесие на скользкой мостовой. К тому же, несмотря на предупреждение Бада, она проспала, и ей пришлось едва ли не бежать.

Госпиталь представлял собой каменное здание в форме полукруга, которое несколько раз перестраивали. Широкая лестница вела к главному входу, но Дени уверенно свернула направо, к неприметному флигелю, где находилась лаборатория.

Она издали заметила Бада, нетерпеливо прохаживавшегося по мостовой взад-вперед. Стоило ей приблизиться, как его грубоватое лицо осветилось улыбкой:

– Ну, наконец-то! Я уж думал, что соврать сестре Терезе по поводу твоего опоздания. Вряд ли она поверит в единорога, вдруг появившегося на улицах Саммера.

– Она и в больного, которому срочно понадобилась моя помощь, не поверит, – вздохнула девушка. – Впрочем, все практиканты опаздывают. Не пойму, чего она ко мне цепляется?

Бад с серьезным видом принялся загибать пальцы:

– Ты слишком резкая, всегда пытаешься настоять на своем. Уверена, что знаешь, как лечить больных лучше целителей и самой Терезы. А также…

–… несобранная и несерьезная, – послышался чей-то громкий голос. – Впрочем, вы, господин Флетч, во всем потакаете своей напарнице. Боюсь, с таким настроем, вам обоим не получить хороших рекомендаций.

Бад побледнел так сильно, что на его лице явственно проступили коричневые пятна – следствие перенесенной в детстве лихорадки. Обернувшись, он поклонился невысокой женщине в чёрном платье, выглядывавшей из полуотворенной двери:

– Госпожа Тереза! Простите, мы немного задержались.

– Сестра Тереза, – невозмутимо поправила его женщина, – интересно, чему вас учат в Академии, если за месяц вы даже не запомнили, как ко мне обращаться.

Большие, немного оттопыренные, уши Бада покраснели, и отнюдь не от холода. Дени стало жаль его, и она изобразила на лице любезную улыбку:

– Доброе утро, сестра. Наверное, у вас выдалось трудное дежурство?

Но её ласковый голос не подействовал на женщину. Скользнув по практикантке безразличным взглядом, Тереза отметила:

– У нас других не бывает, госпожа Вэр. А теперь, если вы закончили чесать языками, будьте добры пройти внутрь. До обеда нужно разобрать рецепты зелий. А потом, возможно, целителям понадобится ваша помощь.

Переглянувшись, молодые люди поднялись на крыльцо и прошли мимо Терезы. Для них начался ещё один скучный день практики. И Дени, с тоской надевая белоснежный халат, и мечтая о возвращении в Академию, даже представить не могла, что вскоре вся её с трудом налаженная жизнь перевернётся вверх тормашками.

Глава 3

– Дени, зачем ты споришь с сестрой Терезой? Она сейчас в такой ярости, что досталось всем, кто случайно попался  ей на глаза. Смотри, даже твой стол задвинули в самый угол лаборатории. Работать будет неудобно, – Бад Флетч чуть щурился, отчитывая свою «подругу по несчастью».

– Наша практика подходит к концу, скоро мы вернемся в Академию, и забудем это место, как страшный сон. Чего ты злишься? – раздраженно отозвалась девушка,  по капле отмеряя зелье ярко-зелёного цвета в стоящую перед ней чашку.

Бад тяжело вздохнул. На практику в палату целителей их отправила Академия, в которой им предстояло учиться ещё год. Несмотря на скучный монотонный труд – разлить зелья, подписать бумаги, вымыть пустые бутылки, иногда помочь целителям во время обхода больных – он бы не стал жаловаться, если бы не поведение напарницы. Но Дениза с первого дня, как попала сюда, совершала ошибку за ошибкой. Она резко отвечала больным, игнорировала сестру Терезу и мечтала лишь о том, чтобы запереться в лаборатории, изучая разные составы и смешивая зелья.

Нет, Дениза не была плохой. Скорее – упрямой и не слишком заинтересованной в том, что её заставляли делать.

Бад, вздохнув про себя, подумал, что ему не слишком повезло с напарницей. Хорошо еще, если сестра Тереза не выполнит свою угрозу и напишет удовлетворительные рекомендации. На отметку «хорошо» он уже не рассчитывал.

Впрочем, с Денизой они дружили еще со школы, так что, Флетч давно привык к её странностям, и мог ей многое простить. Но, порой, легче самому выполнить работу, чем переделывать ее за напарницей… Да, и если бы проблема была только в этом!

Сегодня Дениза снова отличилась, и Бад со страхом ждал появления в лаборатории представителей начальства. А вышло так: практикантов попросили отнести лекарства женщине средних лет. Её постоянно навещали пожилая дама с маленьким ребенком. Госпожа Рэйд (так звали женщину) не так давно потеряла старшего сына. С бедняжкой случился конвульсивный припадок, когда она узнала о его смерти, и только целители смогли её успокоить.

Оказавшись в одиночной палате, женщина принялась сдирать со стен обои,  желая найти сына, которого якобы скрывают от нее. А потом просто стала видеть своего ребенка в каждом молодом целителе, случайно зашедшем в палату. Больше её ничто не волновало – ни длительное лечение, ни то, что её младшую дочь воспитывает бабушка. Похоже, сын был для неё единственной ее отрадой.

   Дениза вместе с Бадом, который нес лекарства, вошла в палату госпожи Рэйд. Когда женщина протянула руки, чтобы обнять Флетча, Дениза дернула напарника за руку, так что тот едва не упал, а потом чётко поставленным голосом произнесла:

– Вы можете и дальше сидеть в этой комнате, если не хотите смириться с реальностью. Но тогда вы ничего, кроме этих белых стен, не увидите, а вашей дочери, когда она вырастет, придется приводить своих женихов сюда. Поверьте, ей будет стыдно за вас, за вашу слабость. По трагической случайности вы потеряли сына. А теперь хотите потерять еще и дочь?

– Мой сын жив, и он здесь! – закричала больная с такой силой, что у Бада заложило уши.

– Вы знаете, что это не так. Вам нравится себя обманывать. Нет большей глупости, чем лгать самой себе, – Дени хлопнула дверью, выходя из палаты, оставив несчастного  Бада разбираться с тем, что натворила.

…Сейчас, глядя на друга, укоризненно качавшего головой, девушка почувствовала угрызения совести. И, действительно, чего она полезла не в свое дело? Могла бы спокойно выполнить поручение целителей и уйти. И не создавать проблем ни себе, ни другим.

Но во взгляде госпожи Рэйд плескалось столько отчаяния, что девушка не могла остаться в стороне. Пусть она – не настоящий целитель, но интуиция у неё есть. И Дени всегда чувствовала, когда причина болезни кроется не в плохом физическом состоянии, а в душе человека. В его тайных желаниях.

Для госпожи Рэйд казалось проще придумать новую реальность, чем смириться с потерей и попробовать жить дальше. А целители, окружив её заботой и вниманием, пичкая различными зельями, только способствовали её болезни. Зачем что-то делать, к чему-то стремиться, если тебя и так все любят, жалеют, и всё преподносят «на блюдечке»? Мысль, что такая забота только губит больную, потакая её слабостям, никому в голову не приходит.

Слова Дени, жестокие, но честные, подействовали на женщину, как удар кнута. Но, может быть, ей и не хватало подобной встряски? И госпожа Рэйд, наконец, очнется от своих иллюзий и вернется к родным, которые её с нетерпением ждут?!

«Или не вернётся, – вздохнула про себя девушка. – Сейчас всё зависит только от неё. Но, если она пойдет на поправку, я с радостью приму любое наказание. Даже если сестра Тереза не даст мне рекомендаций. Бада только жалко. Опять пострадает ни за что».

Дени заткнула флакон с зельем пробкой, вымыла руки и тщательно вытерла их салфеткой. Затем с виноватой улыбкой повернулась к другу:

– Прости, Бад. Обещаю, если меня не выгонят отсюда, все оставшиеся дни вести себя тише воды, ниже травы. Слушаться целителей, сестру Терезу и…

– Хотел бы я на это посмотреть, – с сомнением хмыкнул друг. – Кстати, не советую сразу становиться паинькой. Тереза решит, что ты задумала новую жуткую пакость.

Они дружно посмеялись. Потом Бад прошелся по лаборатории, переставил несколько склянок, и, не глядя на девушку, сказал:

– Знаешь, Дени. Тут такое дело. Не знаю, с чего начать.

У Денизы противно засосало под ложечкой.

– Плохие новости?

– Как посмотреть, – уклончиво ответил Бад. – В общем, Терри Брук вернулся в город.

Дени вцепилась пальцами в край столешницы, радуясь тому, что уже закончила разливать зелья. Её рука обязательно дрогнула, и, разбив флаконы, она бы не только дала Терезе повод для возмущения, но и сама бы пострадала.

«Вернулся? Зачем?» – Дени стояла, невидящим взглядом глядя прямо перед собой. Она так мечтала о возвращении Терри, о том, как он, перепрыгивая через ступеньки, ворвется в её дом, подхватит на руки и закружит по комнате. А она рассмеется, отведет с его лица тёмную прядь, ласково и нежно прикоснётся к губам…

Этого больше не будет. Никогда.

Дени потерла тонкий золотой ободок на безымянном пальце, словно черпая в нем силы. Или напоминая самой себе об узах, связывающих её с совсем другим человеком? Потом, призвав на помощь все свои актерские способности, ответила:

– Да? Как интересно. Не помню, сколько он отсутствовал – год, два? Город должен устроить праздник в честь возвращения своего героя, – она подошла к маленькому столику, за которым обычно пили чай. – Кстати, чаю не нальешь? У меня в горле пересохло.

Повисла пауза. Дени опустилась на стул, держа спину очень прямо. На её бледных губах промелькнула улыбка. Если бы Бад знал её хуже, он бы непременно поверил в её искренность.

Но развивать опасную тему друг не стал, за что девушка была ему весьма признательна. Вместо этого он подал ей чашку и пододвинул вазочку с конфетами:

– Угощайся. Правда, чай немного остыл. Если хочешь, я сбегаю в лавку за пирожками.

Дени покачала головой. Потом, сделав над собой усилие, проглотила кусочек шоколада, совершенно не чувствуя вкуса.

– Ты точно не хочешь встретиться с Терри? – осторожно спросил парень.

Пожав плечами, Дени сделала еще один глоток и отставила чашку.

– А зачем? Между нами всё кончено.

Бад приподнял брови, явно собираясь возразить, но в этот миг из коридора послышался громкий монотонный звук. Он постепенно нарастал, заставив Денизу прижать ладони к ушам, а потом резко оборвался.

Молодые люди обменялись тревожными взглядами. Оба знали, что это означает – к целителям привезли кого-то с серьезной болезнью или ранением. И этот человек находится на грани жизни и смерти.

Заглянувшая в лабораторию сестра вызвала Бада. Дениза осталась одна.

Она подошла к окну, наблюдая, как за стеклом медленно кружатся в воздухе белые хлопья. Странное беспокойство, охватившее её, когда она узнала о возвращении Терри, усиливалось с каждой секундой. Напрасно она старалась убедить себя, что рассказ Бада и появление в госпитале тяжелобольного никак не связаны. Сердце ныло, требуя, чтобы она немедленно написала записку бывшему парню и убедилась, что с ним всё в порядке.

Дениза сжала ладони в кулак. Нет уж, писать она Терри не будет! Не хватало еще, чтобы над ней весь город смеялся! Но она должна убедиться в том, что её страхи напрасны.

Девушка направилась вниз, в холл, где одна из сестер размещала данные о поступивших пациентах. И, когда её взгляд остановился на высоком стенде, на одной из табличек высветилось имя: «Терри Брук».

 Слабый вскрик – не стон и не всхлип – вырвался из её груди. Дениза не помнила, как, резко повернувшись, пересекла холл и бросилась бежать по коридору, сопровождаемая недовольными окриками.  Но двери в операционную оказались крепко запертыми. Над ними горел красный огонек, свидетельствующий о критической ситуации.

Опираясь ладонью о холодную каменную стену, девушка медленно опустилась на жесткую скамейку, пытаясь сдержать подступившие к горлу  рыдания.

«Я ведь знала, Терри, знала, что так всё и будет! Три года назад тебе повезло, единственному из старшекурсников Академии. Тебя даже прозвали счастливчиком. Но судьба – дама капризная. Ты не ушёл от неё».

Глава 4

Дениза стояла неподвижно, не сводя взгляда с двери в операционную. Сердце стучало так сильно, что она слышала его удары, рука, которой она опиралась о стену, дрожала.

Ей давно не было так страшно, причем не за себя, а за другого. Девушке казалось, что она уже отвыкла бояться, с той самой страшной ночи, три года назад.

Тогда она не смогла остановить Терри. И потом, когда он не вернулся после боя в ратуше, считала, что потеряла его навсегда. Ей потребовались долгие месяцы, чтобы снова научиться жить. Радоваться самым простым вещам – первой листве на деревьях, солнечному лучу, отражающемуся в воде, прогулке с друзьями или успешно сданному экзамену.

Жить, делая вид, что уже не больно. Скрывать за улыбкой отчаяние, говорить на посторонние темы, пытаясь убедить себя и других, что Терри Брука в её жизни никогда не было. Это оказалось невероятно трудно, но Дени справилась. Она терпеть не могла, когда её жалели.

Правду знал только Бад, судя по тому, как осторожно он сообщил ей о возвращении Брука. Но этот тихий, скромный парень никогда бы её не выдал.

За эти годы Дениза десять раз давала себя клятву, что не станет искать встречи с Терри. Если уж парень смог вычеркнуть её из своей жизни, то так тому и быть. У неё тоже есть гордость.

Но сейчас она почему-то стояла, здесь, у двери операционной, повторяя только одно: «Лишь бы он остался жив! Лишь бы Терри остался жив!»

Все остальное – разлука, непонимание, обиды – вдруг стало неважным. Потому что Дениза не представляла, как будет жить дальше, если Терри вдруг не станет.

***

Дениза прикусила нижнюю губу, стараясь сдержать слезы. Нет, сейчас не время и не место биться в истерике. Она же – Дениза Вэр, а не какая-нибудь изнеженная красотка из верхнего Саммера.

Внезапно дверь операционной распахнулась. На пороге появилась сестра Тереза, та самая, с которой девушка воевала едва ли не с первого дня практики в госпитале. Всегда холодная и сдержанная, не проявлявшая почти никаких эмоций, сейчас женщина нервно постучала каблучком о пол. Её взгляд быстро обежал пустой коридор и остановился на Денизе.

Девушка похолодела: такое белое, словно бумага, лицо, у целительницы было только во время самых сложных, почти безнадежных операций.

Внезапно решившись, целительница подошла к девушке и до боли стиснула ее руку.

– Мне нужна ваша помощь, госпожа Вэр.

– Что с Терри? – сглотнула Дениза.

– Ситуация очень серьезная. Он ранен и потерял много крови. Сейчас целитель Томкинс пытается снять проклятие, но ему требуется энергетическая подпитка. Его помощница упала в обморок. Девица оказалась поклонницей Брука и не выдержала, увидев кумира в таком состоянии. Надеюсь, вы не из этих истеричных девчонок? – холодно поинтересовалась женщина.

Практикантка вскинула голову:

– Конечно, нет!

– Отлично, мне некогда искать замену, – с ноткой облегчения произнесла Тереза. – Надеюсь, вы умеете не только кричать на пациентов, но и лечить их. Впрочем, ничего сложного от вас не требуется, просто делайте то, что я скажу.

Они вошли в сияющую стерильной чистотой операционную. Дениза еще здесь не была – практикантам не доверяли ничего серьезного – но она не обратила внимания ни на расставленные на полках артефакты, ни на разноцветные зелья в колбах, ни даже на целителя Томкинса, прославившего госпиталь своими способностями. Её взгляд метнулся к окну, там, где на широкой, застеленной белоснежной простыней кровати, лежал Терри.

Он выглядел старше, чем в её воспоминаниях. Лицо при ярком свете, льющемся с потолка, казалось восковой маской. Тёмные спутанные волосы рассыпались по подушке, открывая лоб. Под глазами залегли тени, сжатые в узкую полоску губы казались бескровными. Только прислушавшись, Дени ощутила слабое и прерывистое дыхание.

«О, Небо! Терри, вот как нам довелось встретиться!»

В палате витал острый запах зелий, смешавшийся со сладковатым ароматом крови. Дени сразу ощутила тошноту. Она сжала ладони в кулаки, так, что ногти впились в кожу. Это помогло ей придти в себя.

«Теперь ясно, почему целителям не рекомендуется оперировать родственников. Дрогнет рука, и заклинание, вместо помощи, может убить пациента…»

Сестра Тереза толкнула Денизу на жесткую кушетку, велев не двигаться. Потом, что-то прошептав, развела руки в стороны, и девушку тут же окутало золотистое облако, от которого потянулась тонкая нить к склонившемуся над Терри целителю.

Сама женщина неслышно передвигалась по палате, то проверяя работу артефактов, то поднося зелья или выполняя короткие приказы целителя.

Минуты текли мучительно медленно. Дени смотрела прямо перед собой, прислушиваясь к каждому слову целителя и его помощницы. Вскоре у неё затекло всё тело, очень хотелось повернуться или хотя бы вытянуть ноги. Но при первом слабом движении золотистое облако всколыхнулось, став менее плотным, и Тереза с неодобрением покосилась в ее сторону. Девушка замерла и пообещала себе, что больше не пошевелится.

Внезапно, до ее слуха донесся тихий голос:

– Боюсь, сестра, мы бессильны. Рана слишком глубокая…

«Нет, вы не должны сдаваться, – едва не закричала Дениза, – не позволяйте ему умереть!»

Она вцепилась пальцами в край кушетки, чтобы сдержать безумное желание вскочить и броситься к кровати Терри. Сжать его ладонь, коснуться губами лба. И просить, умолять о том чтобы он не оставлял её одну! Зачем ей жизнь, если в ней не будет Терри?

Дени прикрыла глаза. Её губы беззвучно шептали:

«Пожалуйста, Терри, только не умирай. Слышишь? Клянусь, я сделаю все ради тебя, и никогда больше тебя не покину. Только выживи, только дыши…»

Она не заметила, как в золотистом облаке вдруг мелькнула голубая искра, и, спустя мгновение прошла через руки целителя. Тот не сдержал удивленного возгласа.

– Что случилось? – метнулась к нему сестра Тереза.

– Ничего. Восстанавливающее зелье, быстро, – коротко приказал мужчина и, получив небольшую склянку с раствором, осторожно смочил губы Терри.

Дениза напряженно прислушивалась, в ужасе ожидая короткого скорбного сигнала, свидетельствующего о смерти пациента. Но ничего такого не случилось. Наоборот, несколько минут спустя, целитель поднялся и обернулся к сестре Терезе:

– Думаю, мы можем отпустить девочку. Я развеял заклятие. Теперь ему нужны только зелья, тишина и хороший уход.

Когда Дениза, пошатываясь от усталости и напряжения, вышла, Томкинс покачал головой:

– Интересно, кто она такая?

– Просто практикантка. И не из самых лучших, – отозвалась Тереза. – Мне было некогда искать замену. Что-то не так?

– Ничего. Просто я давно не встречал настолько сильной искры жизни, да еще спонтанной. Надеюсь, что последствий не будет…

***

Держась рукой за стену, Дениза медленно дошла до стоявшей в коридоре скамьи и буквально рухнула на нее. Чувствовала себя она отвратительно: кружилась голова, перед глазами мелькали разноцветные пятна, грудь сжало так, что каждый вздох давался с трудом.

«Интересно, как профессиональные ассистенты справляются с такой нагрузкой? Такое чувство, что из меня вытянули все силы», – размышляла девушка.

Дениза помнила инструкцию: после энергетического донорства требовалось немного поесть, выпить укрепляющего зелья и, как можно быстрее, лечь в постель. В противном случае, целители пугали всевозможными осложнениями, самым легким из которых была временная потеря сил. Но, как рассказывали, во время войн случались вещи и похуже, так, несколько доноров, помогавшим целителям спасать раненых, отдали слишком много жизненной энергии, и потом не проснулись.

Но, разве она сможет уйти, если здесь, за стенкой, совсем рядом, находится Терри?! И она даже не знает точно, стало ли ему лучше…

Чьи-то теплые пальцы коснулись ее плеча. С трудом разлепив ресницы, девушка увидела Бада, вложившего в ее руку небольшую склянку:

– Так и знал, что ты полезешь в самое пекло, – произнес парень. – И как тебя только до операции допустили? Пей, Дениза. Это должно помочь.

Жидкость, настоянная на спирте, обожгла горло. Девушка закашлялась. На глазах навернулись слезы, щеки раскраснелись.

– Осторожней. Ты, что, забыла, что это зелье пьют небольшими глотками? – Бад встревожено смотрел на свою напарницу. – Впрочем, я тебя понимаю. Кто бы мог подумать, что с Терри такое случится.

Дениза глубоко вздохнула, рассматривая стену прямо перед собой. После принятого зелья ей стало легче. По крайней мере, руки уже не дрожали, и перед глазами всё не двоилось. Но никакое зелье не могло исцелить душевную рану.

Наверное, Бад понял это, и, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, наигранно бодрым тоном сказал:

– Ты даже не представляешь, что творится внизу. Кажется, в госпитале собрались представители всех газет Саммера. Не понимаю, как они узнали о ранении Брука. Шум, крики, споры… Подобного не случалось года три. Все ждут новостей и требуют, чтобы к ним вышел кто-то из целителей.

На лбу Денизы залегла складка:

– С ума сошли! Ночь на дворе, пациенты нуждаются в отдыхе. Здесь госпиталь, а не балаган, – она взглянула на запертую дверь операционной и тихо добавила, – боюсь, целитель и сестра Тереза ещё не скоро освободятся. Нужно хоть немного успокоить страсти.

Флетч собирался что-то добавить, но тут со стороны лестницы послышался топот ног и оживленные голоса. Из-за поворота вышла живописная группа, состоящая из нескольких корреспондентов с блокнотами в руках. За неимением новостей, они ограничивались тем, что обсуждали последние события и с помощью несложных заклятий делали снимки внутренних помещений госпиталя. А кое-кто, не теряя времени, незаметно снимал белокурую красавицу, величественно выступавшую впереди.

Девушка казалась ровесницей Денизы. Но, едва взглянув на неё, практикантка почувствовала себя полевым цветком рядом с пышной садовой розой.

За прошедшие месяцы её школьная подруга стала еще красивее. Светлая, как фарфор, кожа, удлиненное лицо, обрамленное тщательно завитыми локонами. Голубые глаза, подведенные краской, словно излучали сияние. Изящными пальцами она придерживала длинное, до пола, платье из синего шелка, шуршащее при каждом шаге.

Девушка порой прижимала к лицу кружевной платочек, но слезы ее не портили, наоборот, вызывали сочувствие, делая более хрупкой и очаровательной…

«Значит, ты вернулась в Саммер вместе с Терри? И, конечно, не упустила случая покрасоваться?» – усилием воли Дени заставила себя успокоиться. Если слухи о помолвке Брука верны, то Шери Блау имеет полное право здесь находиться. Это она, Дениза Вэр, прошлое героя Саммера, в то время как Шери – настоящее.

Странность заключалась в том, что безутешная невеста выглядела, будто её только что вытащили с вечеринки – шелковое платье и драгоценности, сверкавшие на руках и груди, в госпитале казались неуместными. Впрочем, Шери принадлежала к одной из самых известных семей Саммера, и не могла позволить себе появиться на публике, одетой кое-как…

Глава 5

Громко всхлипнув, Шери бросилась к школьной подруге и обняла ее. Дениза поморщилась, с трудом справившись с приступом кашля – Блау предпочитала духи с цветочным запахом, и душилась ими излишне щедро.

– О, Дени, – воскликнула блондинка, – ты уже знаешь, что случилось?!

– Мы тут работаем, Блау, так что не в курсе последних сплетен, – вмешался в разговор Бад, – тебе не прислали новые платья? Или бал во дворце правителя оказался скучным?

Ответом был полный укора взгляд голубых глаз, действовавший только на тех, кто плохо знал блондинку. Но Флетч все равно почувствовал себя неловко. Наверное, не стоило так глупо шутить, хотя бы ради Денизы, только что покинувшей операционную…

– Я говорю о Терри, – терпеливо продолжила Шери, проигнорировав насмешку. – Представляешь, никто не хочет мне сказать, что с ним, и насколько серьезно он ранен.