Бывшая любовница герцога

В общем, обвинить в попытке покушения на жену герцога его бывшую любовницу – самый очевидный вариант. Мотив у неё имеется, а остальное уже мало кого волнует. Вывод: Зине надо сделать так, чтобы всем стало очевидно, что никакого мотива вредить герцогине у неё нет. А вот как это сделать – вопрос, над которым предстоит подумать. Можно, конечно, еще попытаться предотвратить покушение на герцогиню Ланттарскую, но Зина опасалась, что тем самым сделает только хуже. В книге Эжения, сделав подножку Милене, не пыталась помочь ей подняться, а просто отошла в сторонку вместе со всеми. В итоге, никто её не подозревал, кроме самой Милены. А в этот раз она оказалась в кругу рядом с Миленой – и, естественно, у герцога возникли подозрения. Наверняка и остальные гости, кто не видел, что именно произошло, а видел только результат, подумали, что это бывшая любовница специально унизила будущую жену.

Таким образом, пытаясь избежать событий в книге, Зина сделала себе только хуже. Теперь все точно поверят обвинениям против неё. Значит, нужно не просто избегать событий сюжета, а сделать нечто такое, что никак в него не сможет вписаться. Что-то такое, что сделает невозможным даже саму мысль, будто покушение на герцогиню могла заказать Эжения.

От невеселых мыслей её отвлёк граф Даниятский, который вновь подошёл пригласить её на танец. И Зина с радостью согласилась, ухватившись за возможность отвлечься и прогнать дурное настроение. Граф на этот раз не предпринимал никаких попыток к соблазнению, а был на удивление мил, обходителен и весел. После танца он отвёл девушку на место, но не покинул её, а продолжил развлекать разными смешными историями из жизни. Зина хохотала так, что забывала порой, где находится – и лишь недовольные взгляды прочих аристократов, обращенные на них, заставляли девушку вспомнить о приличиях.

"Вот может же быть милым, если захочет, – думала Зина, слушая очередной рассказ графа и любуясь его очаровательной улыбкой, создающей ямочки на щеках. – Вот кто чутко чувствует настроение окружающих и пытается им помочь. Жаль, что бабник, а так – отличный парень. Не чета Кастлеру Оделлу."

Когда графа окликнули его друзья, и тот, извинившись, оставил Зину, она решила, что с неё на сегодня хватит. И так её визит на бал должен был быть намного короче – но всё пошло не по плану.

Решив так, Зина направилась к выходу. Прощаться она ни с кем ни стала – по этикету это не обязательно, а желания видеть кого-либо у неё самой не было. Выйдя в холл, девушка направилась к дверям, но тут её окликнул знакомый властный голос:

– Эжения!

Обернувшись, Зина устало взглянула в глаза герцогу Ланттарскому. Ну, чего ему еще от неё надо?!

– Да, милорд? – вымученно улыбнулась девушка, мечтая только о том, чтобы побыстрее свалить домой. Приседать в реверансах перед герцогом она не стала – виделись уже, в этом случае повторного реверанса не требуется. Брошюрка по этикету всё же сильно выручила Зину – без неё, она бы просто не знала, как себя вести.

– Что это было, расскажешь? – сузив глаза, обманчиво спокойно спросил герцог. Выдавали его гневные искорки в глазах.

"Ну, началось!" – подумала Зина. Сейчас герцог начнёт её пытать на тему, чего она добивается, унижая его будущую супругу – и всё в таком роде. И ведь не объяснишь ничего – всё равно не поверит.

– Не понимаю, о чём вы, милорд, – тем не менее, ответила Зина. Однако герцог начал говорить что-то совсем странное.

– Не понимаешь?! – Рыкнул Кастлер Оделл. – Не ожидал от тебя такого легкомыслия! Зачем он тебе, Эжени? Ты ведь знаешь его репутацию – ни одной юбки не пропускает. Еще не хватало тебе что-нибудь подхватить от него…

При этих словах герцог брезгливо сморщился, а Зина поняла, что ничего не поняла. Ясно только то, что герцог говорит не про свою будущую жену. А про кого тогда?

Зина впервые видела герцога так близко – в то утро, когда она оказалась в этом мире и, одновременно, в спальне герцога, она была слишком озадачена, хотя это и не помешало ей оценить его мужскую красоту. Сейчас же она впервые могла детально рассмотреть его лицо: упрямый подбородок, чувственные губы, крупный, немного мясистый нос, тёмные густые брови, нависающие над переносицей, будто крылья хищной птицы, а под бровями – пронзительные, гневные карие глаза. Довершали образ широкие скулы и короткие пряди тёмных волос, падающие герцогу на лоб в художественном беспорядке. "Такая прическа герцогу очень идёт," – как-то машинально отметила Зина.

– Эжения, граф Даниятский – не лучший кандидат в любовники! – подвёл итог своей странной речи герцог, чем расставил, наконец-то, всё на свои места. Правда Зина от этого потеряла дар речи. Так это он про Даниятского говорил? Должно быть, видел, как они с Эженией мило беседовали и как она смеялась. Но, какое, спрашивается, герцогу до этого дело?!

– Простите, милорд, но почему вас это беспокоит? – прямо задала Зина вопрос, ответ на который не могла найти.

– Я… – начал было герцог, но потом запнулся. – Я просто волнуюсь за тебя, Эжени. Всё-таки, не чужие люди. Не хочу, чтобы твоя репутация пострадала.

– Пострадала сильнее, чем сейчас? – Зине стало весело. – Что ж, пожалуй, я прислушаюсь к вашим словам, милорд.

Тот, довольно кивнув, развернулся, чтобы уйти, но Зина добавила:

– Возможно, вы, на правах старого знакомого, тогда порекомендуете мне кандидатуру получше? Раз уж граф Даниятский вас не устроил?

Герцог скрипнул зубами и снова обернулся к ней.

– Я полагаюсь на ваш вкус и ваше благоразумие, графиня, – сквозь зубы ответил он, и, развернувшись, размашистым шагом направился обратно в бальную залу.

Зина лишь головой покачала. Ну и ну! Что это вообще такое было? Вместо того чтобы утешать свою невесту, или пытаться выяснить, кто её толкнул – герцог принимает участие в выборе следующего любовника для своей бывшей. И пусть сама Зина не собиралась заводить вообще никаких любовников, ситуация показалась ей до смешного абсурдной.

Забравшись при помощи Блеза в нанятую карету, Зина откинулась на спинку сиденья и порадовалась, что этот безумный день наконец-то закончился. Впереди горячая ванна и сон!

Глава 8

Зина бежала со всех ног, но понимала, что не успевает. Она видела, что внимание Милены приковано только к очаровательным ребятишкам из приюта, которых она приехала навестить. Позади неё служанка доставала из кареты корзину со сладостями и игрушками, а Милена спешила к детям, не замечая, как прямо на неё несётся всадник с лицом, замотанным черным платком.

– Милена! – крикнула девушка в отчаянии, понимая, что не успевает спасти главную героиню, и надеясь, что сможет хоть криком дать ей понять о приближающейся опасности.

Милена услышала, затормозила и посмотрела в её сторону.

– Беги! – из последних сил, задыхаясь, крикнула ей Зина. – Сзади!

Милена начала повочариваться, но медленно, слишком медленно. Секунды, на которые она отвлеклась, услышав крик Зины, стали для неё роковыми: всадник затоптал несчастную девушку прямо на глазах у детей – и поспешил скрыться. Выжить после такого было нереально: Зина своими глазами видела, как копыто лошади опустилось на кудрявую головку главной героини.

Дрожа, Зина опустилась в пыль, в ужасе прижимая руку ко рту. Что же она наделала? Хотела помочь, а в итоге убила главную героиню! По книге ведь та не должна была умереть! Если бы Зина её не отвлекла своими криками – та вовремя бы заметила опасность и отскочила. Ведь стук копыт невозможно не услышать! По книге преступник лишь задел её по касательной!.. Она выжила и даже не потеряла ребёнка. А теперь Зина виновата в гибели двух ни в чем не повинных существ…

Откуда ни возьмись появились мужчины в форме королевской полиции. Тело герцогини накрыли простыней, часть мужчин опрашивала находящуюся в шоке служанку, часть – персонал детского приюта. Двоё подошли к Зине, подхватили её под руки, заставляя встать, и один из них чеканным голосом проговорил:

– Графиня, вы арестованы по обвинению в убийстве герцогини Ланттарской. Свидетели в один голос утверждают, что это вы помешали ей спастись. Более того, есть улики, указывающие, что это вы наняли убийцу. Вам грозит лишение титула и смертная казнь. Пройдёмте.

Зина покорно плелась за представителями закона. Смертная казнь. Не монастырь. Правильно, она заслужила. Она убийца. Последнее, что видела Зина в своей жизни – это палач, опускающий топор на её покорно склонённую голову…

Зина в ужасе открыла глаза, села, пытаясь отдышаться и огляделась вокруг. Немного успокоилась, осознав, что находится в спальне – к сожалению, не в своей собственной, а в спальне Эжении. Но, к счастью, смерть главной героини, её неродившегося ребёнка и собственная казнь – всё это ей только приснилось.

Интересно, это подсознание вытащило её собственные страхи наружу – или же это на самом деле вещий сон? Кто-то или что-то – возможно, сам мир или же автор книги – таким образом сообщает Зине, что её вмешательство в сюжет приведёт к катастрофе. Возможно такое? Раньше Зина сказала бы, что невозможно. Но после попадания в мир книги, Зина готова была поверить даже в зелёных человечков, ворующих людей на опыты, чего уж говорить про вещие сны.

Придётся принять за рабочий вариант то, что автор не хочет, чтобы Зина вмешивалась в сюжет и пыталась спасти главную героиню. И он чётко дал понять Зине, что такая попытка приведёт к обратному результату. Даже если Зина всё надумала, и ничего такого не произойдёт – проверять страшно.

Милена по книге выживет в любом случае – значит, смысла особого спасать её нет: серьёзно она не пострадает. А вот в случае вмешательства Зины – может произойти всё, что угодно. И не факт, что события сложатся наилучшим образом – тут и снов вещих не надо, чтобы это понять.

Что же это значит? Что Зине надо смириться с ролью злобной бывшей любовницы и покорно уехать в монастырь, когда придёт срок? Ну, уж нет! Так и быть, Зина не будет вмешиваться в сюжет во всём, что касается главной героини и их истории любви с герцогом. Пусть всё идёт, как идёт – текст романа не пострадает. Но! Во всём этом есть одно "но": повествование в романе идёт от лица главной героини. А это значит, что сама Эжения появляется только в нескольких ключевых моментах, остальную жизнь этого персонажа читатели не видят! Эжения в романе – словно не живой человек, а чертик из табакерки, выскакивающий только тогда, когда надо сделать какую-то пакость. А своей собственной жизни у неё как будто и нет.

Именно поэтому Зина ничего не знает о том, что за человек была Эжения, с кем общалась, как звали её слуг… Кто её друзья и кто враги. Вся задача Эжении в тексте романа сводилась к тому, чтобы пакостить главной героине и строить против неё козни, а под конец – отправиться в монастырь в качестве получившего по заслугам зла. А то, что у остальных персонажей романа, помимо главных героев, тоже есть своя жизнь – так об этом упоминать не стоит, роман же не о них.

Что же это значит? А это значит, что Зина-Эжения может творить в свободное время всё, что душе угодно – важно лишь появляться в поле зрения героев в те же моменты, в которые это происходит по книге. Пакостить Зина не собиралась – да в этом и не было необходимости, как она поняла: это совершенно ни на что не влияет. Главная героиня всё равно получит свой набор пакостей – сюжет об том позаботится.

А это значит, что в своей собственной жизни Зина всё-таки более-менее свободна. И это радует!

Следующие несколько дней Зина просидела в кабинете, читая книги, которые там хранились, и вникая в своё финансовое состояние, которое оставила ей настоящая Эжения – если та вообще когда-либо существовала. А то, возможно, мир романа ожил только потому, что Зина в него попала? Это как в компьютерной игре – те локации, в которых в данный момент игрока нет, не прогружены, и "оживают" только в момент появления в них игрока. Правда, если верить такой теории, то все люди вокруг неё – не настоящие. А это несколько… пугает.

Нет, всё же Зина решила считать реальностью то, что с ней происходит. Она мыслит, осознаёт себя и окружающий мир, взаимодействует с ним. Если это – не реальность, то, что тогда считать реальностью вообще?

Словом, Зина разбиралась в записях Эжении, занималась подсчётом финансов и пряталась от графа Даниятского.

Да-да, настойчивый граф буквально осаждал её дом, ежедневно отправляя девушке букеты, а то и приезжая сам. Зина предупредила всех слуг в доме, что для графа Даниятского её нет, а сама жалела, что не дала на балу решительный отказ. Если бы она знала, к чему это приведёт!.. В собственном доме прячется, как в осажденной крепости. Одна надежда – что графу рано или поздно надоест, и он поймёт, что ему тут не рады. Нет, Зина была бы не против общаться, дружить, но столь бесцеремонные попытки навязать девушке своё общество – откровенно раздражали, особенно, учитывая, с какой целью они предпринимались. Если бы мужчина с таким рвением добивался её руки – она бы, пожалуй, не восприняла это в штыки. И уж точно дала бы шанс им узнать друг друга получше. Но ничьей любовницей она быть не собиралась – ни в своём мире, ни в этом. Зачем ей бесперспективные отношения? Ей любовь нужна, чувства, свадьба, дети. Семья, одним словом. Зачем ей чужие посторонние мужчины? Зачем те нужны были Эжении, Зина уже поняла. Проведя ревизию всех имеющихся средств, оценив доходы и расходы, девушка пришла к неутешительному выводу: денег им хватит всего на несколько месяцев. Если не найти источник дохода, графиня Эжения де Лавиньяк отправится по миру. Если раньше её в монастырь не упрячут или вообще не казнят. Мда…

Но Зина по жизни была оптимисткой, а потому привыкла не сидеть и переживать из-за проблемы, а искать способы её решения. Нет денег и не готова быть чьей-то любовницей на содержании? Выход один – деньги нужно заработать. А что умеет Зина лучше всего? Стричь, заплетать, красить, завивать. Сколько себя помнит, Зина мечтала открыть свой парикмахерский салон, даже деньги откладывала на эту цель. Но копить ей таким образом лет десять надо было, не меньше. А тут – помещение есть, деньги – пока что тоже есть. Считай, все условия. А для начала неплохо бы разведать обстановку.

Тем же вечером, перед сном, когда служанка расплетала ей косу на ночь, Зина аккуратно поинтересовалась:

– Мила, а кто тебя научил делать такие красивые причёски?

– Мама, миледи.

– А кто у тебя мама по профессии?

– Так горничная, Ваше Сиятельство. Она работает у маркизы ле Потер.

– А бабушка?

– Бабушка тоже была горничной и работала у Маркизы ле Потер, но сейчас стала слишком старая и живёт в деревне. У неё своё хозяйство небольшое. Десяток кур, корова, пара свиней…

– Так-так, отлично, – перебила её Зина, не желая слушать о том, какое хозйство у бабушки Милы. – И что, все в твоей семье были горничными?

Прямо династия горничных какая-то!

– Все женщины, миледи. Мужчины по-разному: отец конюхом был, дед – лесорубом…

– Хорошо-хорошо, – снова перебила разговорчивую девушку Зина, и вернулась к тому, что интересовало её, – значит, тебя научила мама делать прически, а её – твоя бабушка и так далее, да?

– Да, миледи?

– И что, все горничные умеют так? – спросила Зина.

– Конечно, – недоуменно ответила Мила, – иначе кто её, неумеху, возьмёт на работу?

– То есть, всем леди делают прически горничные?

– Ну, да.

– А если леди не хочет такие прически, которые делает её горичная? Что тогда?

– Тогда леди меняет горничную, – пожала плечами Мила, расчёсывая волосы Зины. Внезапно Мила напряглась:

– А почему вы спрашиваете, миледи? Я… Вы… Вы хотите меня уволить? Вам не нравится, как я вас заплетаю?

Казалось, девушка вот-вот расплачется, и Зине пришлось её успокоить, заверив, что выгонять она никого не собирается. По крайней мере, пока есть чем платить зарплату слугам – но это Зина вслух не сказала.

– Значит, в городе нет такого места, куда бы леди могла прийти и сделать прическу? А как же простые дамы. не аристкоратки?

– Те, кто побогаче – тем тоже горничные делают, а остальные к цирюльнику ходят или сами справляются, – охотно ответила девушка, убедившись, что никто её не увольняет.

– Ага! – обрадовалась Зина. – Значит, цирюльни тут есть?

– Есть, конечно, как не быть? Только благородным леди, вроде вас, там делать нечего. Там и стригутся-то в основном мужчины – матросы, обросшие за время плавания, шахтёры, вернувшиеся с вахты, простые горожане. Девушки всё же либо сами за волосами ухаживают, либо просят помочь маму, сестру, подругу. Я вот сама заплетаюсь, а на праздники мы с Данкой помогаем друг другу сделать красивые прически.

Так, а вот это уже не слишком хорошая новость для Зины. С одной стороны – никакой конкуренции, а с другой – услуга-то, как таковая, и не нужна. Зина успела на балу оценить прически знатных леди: там были и завитушки, и разного вида косы, и сложные "многоэтажные" прически, какие они с девочками в салоне обычно на свадьбу делали или на выпускной. Похоже, что горничные в этом мире – на все руки от скуки. То есть, не от скуки, конечно, а от желания иметь кусок хлеба на день грядущий.

Получается, Зине нужно что-то совершенно новое, что могло бы заинтересовать местных аристократических красоток. Что-то, чего в этом мире не делает больше никто. Но что? Модные современные стрижки точно не зайдут: леди явно предочитают причёски, и чем сложнее – тем лучше. Зина не могла себе представить леди в пышном платье и со стрижкой "Боб". Даже простой каскад не впишется в реалии этого мира – распущенные волосы леди носят либо на помолвку, либо дома. Для прогулок волосы укладывают попроще, чем для приёмов, но всё равно укладывают.

Можно еще попробовать ввести в моду афрокосы и боксерские косы с канекалоном – их можно уложить в элегантные причёски – будет смотреться очень интересно. А еще плести брейды – на них можно будет цеплять афрокосы и сенегалки, а также, возможно, они придутся по вкусу мужчинам: многие из лордов носят довольно длинные волосы, заплетая в обычную косу или просто убирая в хвост. Пара брейдов на висках добавят причёске шарма. Да те же локоны или объемные косы можно крепить на брейды – это должно заинтересовать тех леди, кого природа не одарила густыми и длинными волосами. Этакая альтернатива парикам, при том, что парик может слететь, а локоны, закрепленные на брейды – точно не слетят.

Дреды тоже вряд ли найдут своих клиентов – слишком сильная будет ассоциация со спутанными и грязными волосами бродяг. Этот мир еще не настолько прогрессивен, чтобы носить рабочую форму простых работяг в качестве модной одежды, да еще дырки на коленках в ней протирать. Так что дреды тут тоже будут преждевременны.

В целом, идея с салоном и новыми причёсками показалась Зине довольно свежей – по-крайней мере, стоящей того, чтобы её обдумать. Весь вопрос в том, где в этом мире и в этом времени взять канекалон?

_________

* Канекалон – искусственные синтетитческие волосы, весьма похожие на натуральные. Бывают как естественных оттенков, так и ярких, цветных.

* Брейды – тугие косички, заплетенные по голове. Брейды можно носить, как сами по себе, так и крепить к ним при помощи специального крючка пряди волос, локоны, африканские или сенегальские косы и т.д.

*Афрокосы, или африканские косички – причёска, состоящая из множества тонких тугих косичек, заплетенных с добавлением канекалона. Другой вариант плетения – когда на брейды при помощи специального крючка цепляют уже сплетенные косы из канекалона. В последнем случае косы можно снимать, хранить и, при желании, использовать повторно.

*Сенегалки, или сенегальсике косички – прическа из тонких, туго скрученных по типу каната косичек. Их также можно крепить на брейды, снимать, а затем использовать повторно.

* Боксёрские косы – две объемные французские косы, заплетенные по голове, с вплетением канекалона.

* Дреды или дредлоки – искусственно спутанные пряди волос.

Глава 9

Чем больше Зина думала, тем больше ей нравилась идея с собственным парикмахерским салоном. С утра она еще раз обошла дом, выбрав помещение на первом этаже, которое можно переоборудовать под салон. Сейчас это был своего рода склад ненужных вещей: тут была составлена старая и сломанная мебель, лежали какие-то тюки, рулоны старых штор и ковров. Зачем Эжения всё это складировала, Зина не знала, но предполагала, что, будучи ограниченной в средствах, графиня периодически что-то оттуда продавала. Среди аристократов ведь тоже не все сплошь богачи: кому-то проще купить дешевый стол с отломанной ножкой и починить, чем выкладывать кучу денег за новый.

Зина решила перебрать весь этот хлам – вдруг там есть вполне нормальные вещи, которые можно оставить и использовать для оформления парикмахерского зала? Их она отложит, а остальное сдаст какому-нибудь старьёвщику по оптовой цене. Горничные Мила и Дана – считай, готовые парикмахерши, их просто надо немного подучить, показав причёски, которые умеет делать Зина. В дальнейшем, можно еще нанять горничных, раз они все владеют в той или иной мере парикмахерским искусством.

Однако во всём её плане было одно большое "но": все услуги, за которыми современные Зине женщины ходили в салоны, в этом мире и в это время леди получали, не выходя из дома. Массаж, притирания, маникюр, педикюр, прически и прочее – это всё умеют делать горничные. И любая женщина предпочтёт довериться уже проверенному специалисту, чем обратиться к человеку, мастерство которого ей неизвестно. Да и не в мастерстве дело, а в привычке и в удобстве – зачем выходить из дома, когда все услуги можно получить на дому от собственной горничной, к которой уже привыкла?

Даже если Зина придёт на бал в какой-то новой, не свойственной этому миру прическе – например с собранными в высокую элегантную прическу африканскими косами, то что помешает тем дамам, которые заинтересуются её прической и захотят повторить, приказать своим горничным сделать такую же? Разобраться и понять механику того, как делается то или иная причёска, для опытного мастера – не проблема.

Кроме того, даже пригласив к себе какую-то леди и пообещав, что её горничные сделают ей такую же причёску, как намекнуть, что это будет платная услуга?

Сначала она хотела сделать так, как сделала бы в своём мире: открыть на первом этаже своего дома салон, повесить вывеску, дать рекламу и ждать клиентов. Но, обсудив свою идею с мажордомом Карлом, поняла, что это – плохой вариант.

– Ваше Сиятельство, – медленно, подбирая слова, произнёс усач, – не поймите меня неправильно, но, будь вы вдовой или дочерью купца, торговца или ювелира, к примеру, – никто бы вам и слова не сказал. И дамы, вполне возможно, с удовольствием бы пользовались вашими услугами и рекомендовали бы их подругам… Но если этим займётесь вы – то вас подвергнут остракизму.

– Но за что? – удивленно спросила Зина. – Какая разница, кто заправляет салоном – купчиха или графиня? Разве не приятней для леди из высшего общества посещать салон, которым владеет такая же леди?

Мажордом смерил её странным взглядом, а затем пояснил:

– Это вызов обществу, леди. Вас съедят, вашему салону объявят бойкот – и ваше дело прогорит. Либо вам придётся обслуживать простых горожанок, что еще сильнее ударит по вашей репутации. Вас перестанут принимать в обществе. Высокородные леди не должны заниматься такими вещами.

Зина нахмурилась, поджав губы: значит, работать и иметь своё дело леди не может, а жить за счет подачек от любовников – вполне? Что за нравы!

Впрочем, в её время многие женщины тоже предпочитают жить именно так – просто самой Зине этот вариант не подходил. Она из простой рабочей семьи: отец-строитель погиб на стройке из-за несчастного случая, когда Зина пошла в первый класс, так что мать всю жизнь хваталась за любую работу – чтобы обеспечить дочке нормальное существование. Даже полы мыла в общественном туалете – а с шестнадцати лет и Зина мыла, после уроков – надо же было матери помочь. Но, видимо, работа на износ подкосила мамин иммунитет – иначе как объяснить, что она сгорела за неделю от банального воспаления лёгких? С двадцати лет Зина жила одна – и, по примеру родителей, не чуралась любой работы. Благодаря матери успела отучиться в парикмахерском колледже, который закончила с отличием, приобрела довольно денежную специальность. Конкуренция, конечно, большая, но и клиентов много – на жизнь хватало, и даже откладывать получалось. Зина просто не могла представить, что можно жить за чужой счёт, не работая. Одно дело, когда мать содержит ребёнка, так как тот еще маленький, либо, когда муж содержит жену и детей, потому как жена сидит с малышами и следит за домом – тут всё понятно. Но почему мужчины соглашаются содержать взрослых работоспособных женщин, которые им не жены и не родственницы – Зина понять не могла. И представить себя на месте такой женщины – тоже. Не в её это характере, не так её воспитали родители. Впрочем, и лезть со своими принципами к другим людям не торопилась – если всех всё устраивает, ей-то какое дело? Но, видимо, где-то глубоко в душе она осуждала такой образ жизни – за что, кажется, теперь и расплачивается, оказавшись в теле такой вот, осуждаемой всеми, женщины.