Бывшая любовница герцога

И вот сейчас Зина нервно вертела кольцо на пальце, пытаясь собраться с духом и войти в зал, откуда доносилась музыка и звучали голоса. Если бы не осознание того, что обратного пути у неё нет, Зина бы сбежала прямо сейчас. Но вместо этого она глубоко вздохнула, нацепила вежливую улыбку и шагнула в зал. Новоиспеченной графине стоило огромных усилий не впасть в ступор от обилия красок: большинство дам были одеты в роскошные платья всевозможных расцветок, и всё это великолепие рябило в глазах.

Зина немного прошлась по залу, подражая неспешному шагу окружающих леди, которые аналогичным же образом прогуливались, внимательно рассматривая других гостей и ища поводы для сплетен. Посчитав, что замереть в одиночестве посреди зала будет глупо, Зина двинулась к столам с закусками и попросила пробегавшего мимо официанта принести ей сока или воды. Официанты сновали между гостями, предлагая тем игристое вино и соки, так что вскоре уже Зина стояла у столов с бокалом сока в руке и выискивала взглядом герцога или его невесту. Графиню Траутскую Зина не видела, но помнит её описание по книге, а потому рассчитывала узнать. Насколько помнила Зина, герцог с невестой должны появиться ближе к танцам, объявить о помолвке, станцевать вместе пару раз – а потом покинуть бал. Для Милены Севаньон, графини Траутской – главной героини романа – этот день должен был стать ужасным: мало того, что герцог практически не обращал на неё внимания, что девушка расценила как неуважение, так еще и пригласил на бал свою любовницу, о чём невесту незамедлительно оповестили "доброжелатели". И, как будто этого мало, та самая любовница сделала всё, чтобы опозорить и высмеять Милену. Но теперь в теле Эжении находится Зина, а она ничего такого делать не собирается. Надо лишь дождаться герцога с графиней, показаться на глаза, поздравить – и вернуться в свой уютный домик, который Зина уже начинала любить.

Но всё пошло не так, как она рассчитывала. Началось всё с того, что перед ней возник невообразимо красивый мужчина – герцог тоже был хорошо собой, но рядом с тем, кто сейчас перекрыл Зине обзор, он и рядом не стоял. Высокий сероглазый блондин, сложенный настолько гармонично, что это казалось невозможным, завладел рукой Зины:

– Графиня, – произнёс он с придыханием, прикасаясь полными горячими губами к её руке, отчего по телу девушки побежали мурашки, – безмерно рад вас видеть! Вы подумали над моим предложением?

Восхищение, которое испытала Зина при виде столь привлекательного субъекта, сменилось удивлением и паникой. О каком предложении идёт речь? Что она должна ему ответить? Боже, да она даже имени этого красавца не знает! И титула! Как к нему обращаться?

Незнакомец, видя гамму эмоций на лице Зины, истолковал её по-своему. Прижав руку к груди в театральном жесте, он воскликнул:

– Как же так, миледи? Не хотите ли вы сказать, что не читали моё письмо? Ах, вы ранили меня в самое сердце!

Письмо?.. "А не тот ли это ловелас, что сделал мне в письме неприличное предложение?" – подумала Зина, и оказалась права. В следующий миг блондин приблизился к ней и жарко прошептал на ушко, касаясь того губами:

– Я рассчитываю отныне видеть вас в своей спальне так часто, как мы оба этого захотим.

Зина отшатнулась от красавца и возмущенно выпалила:

– Не знаю, за кого вы меня приняли, но вы ошиблись! Я – честная девушка!

Граф Даниятский – а в том, что это именно он, у Зины не осталось сомнений – рассмеялся, как будто услышал хорошую шутку.

– Дорогая моя, когда вы были девушкой, я только учился держаться в седле!

Зина же к этому времени взяла себя в руки и попыталась отшить графа:

– Невежливо напоминать леди о возрасте, милорд. Простите, но, кажется, я вижу знакомых.

С этими словами Зина обошла мужчину и направилась в толпу гостей. Разумеется, никаких знакомых она там не увидела – да и откуда бы им взяться, она же не Эжения – но понадеялась, что граф отвяжется и не пойдёт за ней. Так и вышло: красавчик лишь рассмеялся ей вслед, но что-то подсказывало Зине, что он так просто не оставит её в покое.

Увы, её тактическое отступление привело к тому, что Зину заметила какая-то рыжеволосая леди в красном платье, которая подхватила девушку под локоть и поволокла её куда-то, при этом тараторя:

– О, дорогая, ты всё-таки решила пойти! Какой мужественный поступок с твоей стороны. Мы ждали, что ты подашь весточку – и готовы были проигнорировать этот бал вместе с тобой, но ты молчала… Так что мы здесь. Хотя наша Клодия всё равно бы пошла – баронессе не с руки идти против герцога, ты же понимаешь… Но мы с Мари тебя бы непременно поддержали.

Пока женщина – а подхватившая её под руку была скорее женщиной лет тридцати, чем юной девушкой – продолжала свой монолог, в голове у Зины в усиленном режиме крутились шестерёнки. Мари… Клодия… Неужели она попалась в лапы закадычных подружек Эжении? Похоже, что так.

– Леди, смотрите, кого я вам привела! – жизнерадостно воскликнула рыжая, подводя Эжению к группе из двух молодых женщин. Обе брюнетки, но, если одна выглядит старше и уверенней, то другая кажется её бледной робкой тенью. Выходит, одна из них – Мари ле Фондани, графиня Канопорская, вторая – баронесса Клодия Шарде, а притащившая её сюда леди, методом исключения, является маркизой Лилиан де Бокенфорт? Но как понять, кто из брюнеток кто? Логичнее было бы предположить, что более робкая – это баронесса, как обладательница наименее значительного титула в их компании, но Зина не спешила с выводами. Характер от титула не всегда зависит.

– Приветствую вас, леди, – кивнула Зина обеим брюнеткам сразу, выбрав наиболее общую форму приветствия, чтобы не произносить имён, в которых до конца не была уверена. В ответ та из брюнеток, что покрупнее и держится более высокомерно, кивнула в ответ, а более худенькая и робкая – едва уловимо присела, скорее обозначив реверанс, чем действительно его сделав. Выходит, Зина оказалась права в своём изначальном предположении: робкая – это баронесса. Только ей из присутствующих по титулу полагается приветствовать графиню подобным образом. Как же хорошо, что Зина не теряла времени даром и изучила брошюрку по этикету. Самой ей проще – реверанс она должна делать только перед герцогом или королём. Есть плюсы в высоком титуле, как ни крути.

Глава 6

Стоя в кругу закадычных подруг Эжении, Зина искала и не находила повода, чтобы сбежать. За время их общения, леди перемыли косточки всем аристократам, попавшим в поле их зрения. И, хотя для Зины было полезно узнать об окружающих её людях, она сомневалась, есть ли в тех сведениях, которыми снабдили её "подруги", хоть доля правды. Не потому, что леди сознательно стремились ввести её в заблуждение – а потому, что сами этим заблуждениям с удовольствием верили. Ну не могла Зина принять за истину информацию о том, что маркиза Сусанна ле Потер – почтенная матрона шестидесяти с лишним лет и весом за сотню килограмм, имеет пятерых любовников – и это при том, что она замужем, есть дети и даже внуки. Причем любовники не из простого народа – а сплошь аристократы, поговаривают даже, что сам герцог Ланттарский в её постели отметился.

Зина на это лишь закатила глаза: чего только люди от скуки не придумают. Лилиан заметила этот жест, но поняла его по-своему:

– Ой, прости, – затараторила она, делая притворно-сочувствующее лицо, – нам не стоило упоминать герцога. Но всё-таки, Эжени, что ты теперь будешь делать? Станешь бороться за Кастлера?

– Нет, Лили, – Зина уже поняла, что между собой женщины общаются без лишних формальностей – и сама стала этому следовать. – Герцог сделал свой выбор, о какой еще борьбе может идти речь?

Лица сплетниц вытянулись. Зина мысленно себе дала себе подзатыльник, осознав, что, видимо, Эжения рассказывала о своих коварных завоевательских планах подругам. И почему она не читала книгу более внимательно? Так нет же, Зину интересовали, в первую очередь, отношения главных героев, а второстепенные моменты она просто перелистывала – так хотела пораньше закончить читать, чтобы успеть выспаться. Выспалась.

– Я знаю, в чем причина такой резкой перемены планов Эжении, – хитрым тоном начала Мари, – она решила обратить свой взор на другого герцога.

– Но как же? – удивилась Клодия. – Ведь у нас всего трое свободных герцогов: один – это герцог Ланттарский, а два других…

Мари в ответ ехидно захихикала, а к ней присоединилась Лилиан. Зина же сохраняла невозмутимый вид, хотя ей было интересно, чем вызвана такая реакция сплетниц.

– В самом деле, Эжени, – проговорила Лили с издевательской ухмылкой, – почему бы тебе не обратить внимание на герцога Таргионского? Он весьма хорош собой – жаль, проживёт недолго. Впрочем, тебе ведь не привыкать? Твой первый муж был ненамного моложе, если не ошибаюсь.

Зина проследила за взглядом Лилиан и увидела седого и сморщенного старичка, который сидел в окружении пожилых дам на специально расставленных для этой цели по периметру зала стульях. Это и есть герцог Таргионский?

Зина только головой покачала: вот тебе и подруги. Разве будут стараться настоящие подруги ужалить побольнее, как это сейчас сделала Лилиан? Это Зине без разницы, что она там говорит про замужество Эжении, которое никак нельзя назвать счастливым, а самой Эжении наверняка было бы больно и неприятно подобное напоминание. Как и намёк, просквозивший в словах "подруги".

– Или, может, – подхватила Мари, – ты заинтересовалась мрачным и нелюдимым герцогом Монтеберским? Что с того, что на лицо урод, и ходит с трудом? Зато богат, да и герцогский титул, опять же.

Зина снова проследила за взглядом – на этот раз Мари – и увидела темноволосого мужчину среднего роста и возраста, который стоял в одиночестве, небрежно прислонившись к колонне. Даже издалека было заметно, что всю левую сторону его лица пересекает ужасный багровый рубец со рваными краями. Зина содрогнулась при мысли о том, в результате какого несчастного случая мог появиться такой шрам.

Её дрожь не укрылась от собеседниц, и те довольно заулыбались.

– Что ты такое говоришь, Мари! – в притворном ужасе воскликнула Лилиан. – Ты ведь знаешь, что герцог Монтеберский убил свою первую жену! Говорят, это она оставила ему эту жуткую отметку на лице – бедняжка отчаянно сопротивлялась…

– А я слышала, будто он пытался спасти её, но не смог и сам при этом пострадал, – робко вклинилась Клодия в разговор.

– Не говори глупости, Кло! – одёрнула её Лили. – Это всё сказки для наивных простачков – надо же как-то оправдать, почему герцог до сих пор на свободе. А правда в том, что он просто оказывает королю какие-то важные услуги – вот тот его и не трогает…

Последние слова Лилиан произнесла, сильно понизив голос и оглядываясь по сторонам. Сплетни сплетнями, но про короля такие вещи вслух лучше не произносить.

Зина вновь взглянула на герцога Монтеберского, пытаясь угадать, какая из двух озвученных версий ближе к истине. Скорее всего, никакая – едва ли кто-то из посторонних знает правду о том, что произошло в семье герцога и с ним самим. В этот момент герцог, словно почувствовав, что на него смотрят, поднял глаза – и встретился взглядом с Зиной. Девушка смутилась, поняв, что мужчина застукал её за разглядыванием его шрама – и поспешила отвести взгляд, понимая, что такое поведение с её стороны может быть неприятно мужчине. Ей внезапно стало очень стыдно за то, что она стоит тут и слушает сплетни об окружающих людях – пусть даже сама ничего плохого ни о ком не говорит, но раз стоит и слушает – значит, поощряет. Бросив ещё один взгляд на герцога, она не увидела на его лице недовольства – лишь кривую усмешку. Должно быть, мужчина уже привык к повышенному вниманию, которое вызывает его лицо.

Зина уже решила сказать, что ей надо отойти в дамскую комнату – и сбежать таким образом от милейшего общества гадюк, но тут разговоры смолкли, а в центре зала появились виновники сегодняшнего торжества – герцог Ланттарский со своей невестой, графиней Траутской. Милена была одета именно так, как описывалось в романе: её платье казалось, было отлито из чистого золота, что на смуглой коже графини смотрелось просто великолепно. Её чёрные кудри были распущены в этот вечер – такова традиция для тех, кто становится невестами, а глаза, хоть Зина их и не видела, но знала, что они должны быть "цвета клейкого зеленого листочка, только появившегося после суровой зимы". Она даже наизусть запомнила эту строчку, так ей понравилось сравнение. Правда, Зина не могла представить себе, что глаза могут быть такого цвета, но это было так красиво и поэтично описано, что на такие мелочи она решила не обращать внимания. Сейчас же ей было интересно поглядеть вблизи на цвет глаз главной героини.

В остальном Милена полностью соответствовала описанному в книге образу: невысокая, очень женственная фигурка, рядом с массивным темноволосым герцогом она смотрелась ещё более хрупкой, чем была на самом деле.

"Какая красивая пара!" – восхищенно подумала Зина, даже порадовавшись в тот момент тому, что попала в роман и смогла увидеть главных героев своими глазами. Не каждому читателю удаётся увидеть такую визуализацию героев!

Но тут взгляд главной героини обратился прямо на неё – и всё очарование как ветром сдуло. Милена смотрела на Зину настороженно и с изрядной долей презрения.

"Донесли уже!" – мысленно вздохнула Зина, понимая, что дружбы у неё с главной героиней, скорее всего, не получится. Какая девушка в своём уме станет дружить с любовницей мужа, пусть даже бывшей? Нет, наверное, найдутся и такие, но вряд ли главная героиня к ним относится. Да и самой Зине лучше держаться от неё и от её мужа подальше – во избежание, так сказать.

Тем временем герцог представил свою невесту, объявил о помолвке, а также открыл бал танцем с будущей герцогиней. После чего бал начался уже для всех, её собеседницы оживились, а сама Зина стала потихоньку пятиться в направлении столиков с закуской. Если она возьмёт в руки бокал с соком или тарталетку, едва ли кто-то её в этот момент станет приглашать. Потанцевать, конечно, хотелось, но опозориться при этом – не очень.

Отступая спиной, Зина случайно на кого-то наткнулась – и тут же почувствовала чьи-то руки на своей талии. Обернувшись, встретилась взглядом с серыми глазами наглого блондина.

– Графиня! Какая удача – и сама плывёт мне в руки! – Пошутил граф Даниятский. – Позвольте пригласить вас на танец.

Зина хотела отказаться, но граф, фактически, не оставил ей выбора, выведя на середину зала и не убирая руки с её талии.

Зазвучала музыка, и Зина, до этого момента переживавшая, что своим неумением танцевать выдаст себя, поняла, что танец даётся ей на удивление легко. Тело словно само знало, что надо делать, а граф оказался превосходным танцором, и вёл вполне уверенно. Впрочем, Зина не сомневалась, что граф делал превосходно всё, что так или иначе связано с соблазнением женщин. Танцы определенно входили в этот список.

Расслабившись, Зина стала получать настоящее удовольствие от танца – даже несмотря на то, что красавчик граф не просто держал её за талию, но и легонько поглаживал, очевидно провоцируя. Об этом говорила его коварная ухмылка и внимательный взгляд, которым тот следил за реакцией девушки. Зина же не обращала внимания на графа – она просто наслаждалась: танцем, движением, тем, как закручивается вокруг ног её юбка, повторяя с запозданием движения тела. Вот теперь она – точно Золушка, жаль только, что "принц" не замуж её хочет, а просто хочет. И не её даже, а тело, в котором она оказалась.

Поглядев на блондина, Зина ослепительно ему улыбнулась, благодарная за этот танец. Молодой человек как-то сразу расслабился и усмехнулся в ответ. А то до этого он странно её рассматривал, словно сомневаясь, тот ли перед ним человек. Но сейчас Зине, видимо, удалось усыпить его бдительность.

– Благодарю за танец, графиня, – с легким поклоном, граф поцеловал её руку. – Так я могу рассчитывать на ваш положительный ответ?

– Я бы не хотела говорить об этом сейчас, – уклончиво ответила Зина, не представляя, как ей всё-таки избавиться от настойчивого внимания графа. Любовницей его она точно не собиралась становиться – и вообще, образ жизни Эжении ей был совершенно не по душе. Вероятно, надо что-то делать для исправления её репутации. Или не надо? Сегодняшний вечер наглядно показал Зине, что сплетни всё равно будут – так стоит ли стараться?

– Что же, я буду ждать вашего решения, графиня, – снова поклонился блондин, и неожиданно подмигнул ей, добавив, – но не слишком долго.

Зина невольно рассмеялась: вот прохвост! Пожалуй, с ним было бы интересно общаться, если бы он оставил свои смущающие девушку поползновения в её сторону – уж с ним общаться всяко веселее, чем с гадюками, то есть, "подругами".

Глава 7

После танца с графом Даниятским, Зину еще несколько раз пытались пригласить, но девушка отказывалась, поскольку не была уверена в танцевальных навыках предполагаемых партнёров. Это с графом у неё всё получилось, а если остальные пригласившие совсем неважно танцуют? Словом, девушка всё-таки продолжила свой маршрут по направлению к закускам – тем более, что на нервной почве ей на самом деле захотелось есть.

Зина уже успела увидеть, как кушают леди: двумя пальчиками берут тарталетку и откусывают от неё понемногу, хотя сама Зина сунула бы её в рот целиком – что там откусывать-то, когда та по размеру на один укус? Но этикет есть этикет, приходится соответствовать.

Так что стояла она, точила потихоньку тарталетки одну за другой, никого не трогала. Как вдруг увидела надвигающуюся на неё катастрофу в лице главной героини.

В романе эта сцена была несколько иной – там Эжения сама искала возможности поговорить с главной героиней с глазу на глаз, а потому Зина решила, что если не будет проявлять инициативу, то и разговора никакого не состоится. Но, судя по решительному виду Милены Севаньон, разговора избежать не удастся. Ну, хоть того, что должно последовать дальше, не случится: по книге во время этого разговора, Эжения специально подставит девушке ножку, та споткнется, для удержания равновесия ухватится за скатерть стола, и опрокинет на себя блюдо с пирожными.

И тут происходит невероятное: Милена всё-таки спотыкается, начинает падать, хватается за скатерть – и пирожные приземляются ей на голову, стекая кремом по лицу и одежду. Миг – и Милена, вся заляпанная кремом, орешками и джемом, сидит на полу, хлопая глазами, которые оказались тёмно-зелёными, как бутылочное стекло – сравнение не самое поэтичное, но зато самое удачное и близкое. "Вот кому бы подошли изумруды" – возникла в голове у Зины несколько неуместная в данной ситуации мысль.

Однако другие мысли отказывались приходить: Зина просто не могла понять, как так получилось? Она ведь ничего не делала, не ставила подножку. Почему главная героиня упала? Неужели… сюжет не изменить? И, что бы Зина не делала, а финал всё равно будет один? От этой мысли Зину пробрала дрожь. Впрочем, она подумает об этом позже, а сейчас надо помочь Милене, которая затравленно озирается на хихикающих и перешептывающихся гостей, даже не пытаясь при этом подняться. Нет, вот ведь какие гады! Ни один не попытался помочь, хотя открыто смеяться над будущей герцогиней тоже никто не решился, но и их тихих смешков было вполне достаточно.

Зина шагнула к графине Траутской, протягивая той руку, и тут…

– Что здесь происходит?! – буквально над ухом раздался рык, от которого Зина подпрыгнула и развернулась на месте, как была – с вытянутой рукой. Узрев перед собой герцога Ланттарского, Зина поспешно опустила руку – поскольку это выглядело, будто она собиралась обменяться с герцогом рукопожатием.

– Эжжже-эния! – прорычал герцог её имя, сверля девушку гневным взглядом. – В чём дело?

– Ни в чём, милорд, – спокойно ответила Зина, придя в себя, и в спешном порядке изобразив реверанс. – Графиня оступилась, и я хотела ей помочь подняться.

Её слова нисколько не уменьшили гнева в глазах герцога, но к гневу добавилась подозрительность. Герцог так и застыл, сверля её взглядом, а в Зине с каждым мгновением росло недоумение.

– Милорд? – Не выдержала девушка. – Вы не собираетесь помочь своей невесте?

Кастлер Оделл словно опомнился, бросил на Зину еще один испепеляющий взгляд – и обратил, наконец, внимание на будущую герцогиню, которая так и продолжала сидеть на полу. Сделав шаг к Милене, герцог протянул ей руку:

– Миледи, – проговорил он, и та ухватилась за протянутую ладонь, – вы сильно пострадали?

– Нет, это пустяки, милорд, – дрожащим голосом проговорила девушка, поднимаясь и кидая ненавидящий взгляд в сторону Зины.

"Не поняла? – захотелось завопить той. – Что я ей сделала-то, что презрение сменилось ненавистью? Я ведь далеко стояла, она должна понимать, что это не я ей подставила ножку!"

Кстати, вот вопрос – кто это сделал? Зина обвела взглядом зал, увидела своих "подруженций", который стояли с довольными улыбками – их, видимо, радовали любые неприятности, происходящие с другими людьми. Увидела и остальных, с кем успела познакомиться сегодня – очно или заочно. Все стояли полукругом, освободив место происшествия, и сказать, кто именно толкнул графиню – не представлялось возможным. Она могла даже сама запнуться – ведь смотрела на Зину, а не себе под ноги, когда шла. Впрочем, последнее маловероятно: споткнуться на ровном полу бального зала – это надо сильно постараться.

Из романа Зина знала, что против кандидатуры Милены Севаньон в герцогини были многие столичные аристократы. Ведь Милена – приезжая, даже её смуглая кожа и слишком тёмный цвет волос отличали девушку от местных аристократок, которые мазались различными кремами и носили широкополые шляпы, чтобы избежать загара. Брюнетки тут были, но их цвет волос был не слишком тёмным. Черноволосых же не было вовсе.

Но и это еще не все: главная причина всеобщего недовольства – это то, что герцог пренебрег местными леди, привезя графиню из провинции. Тот факт, что графиня – юная невинная девушка, а на местных леди пробы ставить негде, аристократией не учитывался. Тем более, что во времена своей бурной молодости герцог лично "опробовал" практически каждую из присутствующих аристократок, так что мог бы и выбрать одну из них. А ему, видите ли, чистоты и невинности захотелось! О том, что герцог был связан договором помолвки, из высшего света практически никто не знал, а те, кто знал – особо не распространялись. Самому же герцогу жена была не нужна – ни невинная, ни "виновная". Это потом, узнав свою будущую супругу получше, герцог проникнется к ней чувствами, а пока что его волновали только его статус и репутация – именно поэтому он злился, что его будущая жена подверглась такому унижению, а на чувства самой девушки ему было плевать.

Зина всё это знала из романа, но всё равно не могла понять, почему герцог первым делом не бросился к невесте. Похоже, он ещё больший чурбан, чем ей казалось. Такой вообще никакой жены не заслуживает: и Милена, и Эжения – обе слишком хороши для него.

Уведя свою жену, герцог Ланттарский практически сразу вернулся в зал – и это тоже не добавило ему очков в глазах Зины. Она понимала, что он не может бросить гостей совсем – в конце концов, это его гости – но он мог бы задержаться, утешить девушку, на которую и так столько всего навалилось. Узнать по достижении совершеннолетия, что ей предстоит выйти замуж за незнакомого человека – уже само по себе является шоком. А то, что этот человек даже не пытается наладить отношения – угнетает ещё больше. Еще и это унизительное падение!.. Неужели герцог настолько чужд любых проявлений эмпатии?

Покачав головой, Зина отбросила всякие мысли о Кастлере Оделле, чувствуя, что разочаровывается в главном герое. В книге переход от холодности к влюблённости и нежности был описан так постепенно, так плавно, что вопросов не возникло. Но сейчас, глядя на герцога, Зина думала о том, что люди не меняются в такие короткие сроки. Ведь до свадьбы осталось меньше трёх месяцев – и к этому моменту у героев должна уже появиться взаимная симпатия. Даже на самой неплодородной почве растут растения – но тут почвы нет, сплошной лёд. Откуда же вырасти чувствам?

Однако куда больше отношений героев, Зину волновало её собственное будущее. В монастырь не хотелось категорически. Но, если события книги идут так, как должны – вне зависимости от действий самой Зины, то есть риск, что это – её реальное будущее. Ведь в книге говорилось, что против Эжении не было прямых улик, что не позволило судить её по закону, а потому её просто сослали в монастырь. А если прямых улик не было, девушку вполне могли подставить – недоброжелателей у Милены хватает, как, впрочем, и у герцога. Да и у самой Эжении они наверняка имеются. Те же сыновья графа Синопского, вдовой которого она была. Да и мало ли еще кто – завистливые подруги, отвергнутые поклонники.