Ведун

– Пойдем со мной, если хочешь. – у Вадима был приятный голос, ему хотелось верить и идти с ним. Вова колебался не больше секунды, терять ему было по сути нечего, и калека ухватился за отполированные колеса кресла. Вадим покачал головой. – Нет, если я сказал, пойдем, это означает, пойдем, а не поедем. Понял разницу?

Вова сглотнул, страх перемены, и страх что все это окажется сном, топили сердце мутной водой. Еще в детском доме он наслушался библейских историй, и помнил, что там надо было верить, чтобы чудо произошло. Но вот как раз веры в это чудо у него не было. Надежда, отчаянная и робкая, но не вера.

Вадим понимающе хмыкнул и щелкнул пальцами. Впоследствии, Вова узнал, что внешний жест всего лишь высвобождает энергию скрученную колдовством, и можно до посинения щелкать пальцами, но если нет особой силы, толку не будет. Но пока он только почувствовал, что вечный холод, что заморозил и исковеркал его ноги, отступает, конечности покалывало, через полминуты, покалывание перешло в боль. Вова схватил себя за вывернутые наружу колени, но и боль отступила достаточно быстро. Раздался отчетливый хруст, кости и мышцы трепетали под кожей. Ноги выпрямлялись и меньше чем за пять минут превратились в нормальные, только слегка худые.

– Господи Иисусе… – залепетала бабка стоящая рядом, что было странно, так как она изображала слепую. Но Вадим не обратил на нее внимания, он присел на корточки и растирал голые ноги Вовчика.

– Ты Бог? – шепотом спросил мальчик.

– Ага, только нимб в поезде забыл! – засмеялся Вадим – Так, все это хорошо, а где твоя обувь?

Вовчик развел руками, кудесник задумался, осматриваясь. Увидел киоск набитый всякой ерундой, на витрине, рядом с одноразовыми китайскими плеерами лежали резиновые тапки.

– Подожди меня здесь. – велел он и пошел к киоску.

Продавщица Софочка наблюдала за произошедшим. Она еще не решила, как относится к увиденному. Природный скептицизм убеждал ее, что это всего лишь фокус. Но патлатый паренек смог напугать до седых волос Тыщенко, этого она не могла объяснить никакими фокусами. Он симпатичный, решила она и оперлась о прилавок, позволяя ему увидеть свою грудь, которой Софочка по праву гордилась. На колдуна это не произвело впечатления, он смотрел ей только в глаза.

– Чего хочешь за тапочки? – спросил он, продавщица поняла, что не интересует его и обиделась.

– Не видишь? – раздраженно сказала она – Пятьдесят.

– Денег пока нет, – спокойно ответил Вадим – потому и спрашиваю, что ты хочешь за тапки? Я могу много – подумав, добавил он.

– Ты гибрид Золотой рыбки и Хоттабыча? – ехидно спросила Софочка – Значит, я хочу, – она демонстративно начала загибать пальцы – дачу на Канарах, миллион баксов и принца…

Софочка осеклась, увидев полыхнувший в глазах парня огонь, она поняла, что перегнула палку и сейчас с ней может произойти то же что и с Тыщенко. Вадим закрыл глаза и через секунду опять открыл. Пламя исчезло, обыкновенные карие глаза, только на дне едва заметные искорки. Продавщица молча достала с полки первые попавшиеся тапочки и протянула колдуну, в том, что этот парень колдун, она не сомневалась. Главное, думала она, чтобы он побыстрее убрался, кто знает, на что он еще способен.

– Благодарю, – вежливо сказал Вадим – ты хорошо поступила.

– Да это… – Софочка смутилась – ничего, особенного…

– Не люблю быть в долгу, – тепло улыбнулся Вадим, если бы минуту назад, она не видела его глаз, продавщица решила бы что он с ней заигрывает. Но нет, этот человек, человек ли, говорил только то что думал. – вот тебе мой подарок. Ты можешь забыть про диеты, те заветные пятьдесят четыре килограмма придут через два дня и будут сохраняться. Устраивает тебя такая плата?

Софочка кивнула, она даже в мыслях не позволила себе усомниться в его словах. Вадим повернулся и пошел к мальчику в инвалидной коляске. Продавщица никогда больше не видела его, но даже через тридцать лет, ее фигура выглядела отлично, и сохранялся вес в пятьдесят четыре килограмма. Только дважды в жизни она превышала этот вес, когда была беременна сыном и дочерью, но не обижалась на колдуна за это отступление от слова.

Колдун протянул руку и мальчик ухватился за твердую ладонь и поднялся. Шатался, но стоял. На лице нищего застыла ошарашенная улыбка. Медленно они пошли к стеклянным дверям метро, с надписью «вход».

                  Глава третья.

Вовчик не любил когда ему снилось прошлое и, словно подчиняясь его желанию, сон сменился. Улыбающаяся Маришка брызгает на него прохладной водой, прибой кипит у ее коленей. Она так восхитительна и чудесна.

Маришка проснулась от того что ее кто-то звал, она по-детски потерла кулачками глаза и осмотрелась. Так и есть, Вовчик бормотал во сне ее имя. Девушка улыбнулась, она не знала точно кому обязана таким отношениям, случаю или Учителю, но их любовь почти никогда не омрачалась ссорами. Они чувствовали друг друга слишком сильно, чтобы причинять боль.

Хозяева побоялись их будить, только прикрыли одеялом. Впрочем, ночь была теплой, и париться в душном доме, не лучшая идея. Девушка выскользнула из-под одеяла и подошла к рукомойнику, прибитому к стене сарая. Прохладная вода освежила ее и прогнала остатки сна.

Предрассветные сумерки самое время для прогулки, решила Маришка. Она оглянулась, ее друг спал, что-то бормоча во сне. Девушка где-то слышала, что уважаем мы людей за их достоинства, а любим за недостатки. Вовчик любил поспать, в принципе, они могли не спать неделями, но это еще не значило, что им это нравилось.

Маришка еще раз взглянула на любимого и побежала к реке. Густая не скошенная трава, покрытая росой, намочила штаны до колен. Девушка предпочла бы бежать нагой, но это вряд ли оценили идущие в коровник доярки. Она вспомнила Тихий Бор, затерянный в лесах уголок, где не надо притворяться. Дом, и это не вонючая общага, откуда ее забрал Вадим.

Река дымилась туманом, Маришка скинула штаны и зашла в воду. Она успела перепробовать разного купания, но твердо верила, что нет ничего лучше, чем поплескаться в предрассветной водичке, не зря ее в народе сравнивают с парным молоком. Северский Донец в этом месте был не широк, метров десять и Маришка решила поплавать вдоль, чтобы разогреть мускулы.

– Что шумишь! – услышала она раздраженный голос с берега – Всю рыбалку распугала!

– Ой, – девушка повертела головой отыскивая неведомого рыбака – извините, я же не знала.

На сделанной из толстых сучьев сиже, сидел пухлый мужчина лет сорока. Поношенный костюм и старомодная рубашка, а также обширная лысина, делали его похожим на Хрущева. Удочку, сделанную из прута лещины, он воткнул в щель между сучьями и, с аппетитом жевал объемный бутерброд с салом. Хозяйский такой бутерброд, подумала Маришка, сало толще хлеба. Еще она догадалась что купание законченно. И подплыла к берегу.

– Доброе утро, Степан Аркадьевич. Какими судьбами? – спросила девушка, выходя на берег и отжимая волосы.

– Да я так, порыбачить… – девушка невежливо хмыкнула, уж что-что а переться за пару сотен километров на рыбалку, Степан Аркадьевич вряд ли бы захотел. Толстяк засмеялся, видя ее недоверчивую мину. – Ладно, расколола как шпиона! – он вздохнул, что при его толщине впечатляло – Никодиму все неймется, тем более что вы прямо из кожи вон лезете, чтобы достать старого маразматика.

– И чем это мы ему мешаем? – зло спросила Маришка, Степан Аркадьевич только развел руками.

– Никто не любит конкуренции, тем более что ваш товар пользуется большим успехом.

– Это не товар! – присевшая было Маришка, вскочила – Мы людям помогаем, а не бабло рубим!

– Так уж бесплатно? – ехидно переспросил толстяк.

Девушка хотела ответить резкостью, но передумала. Она всегда отличалась трезвостью мышления.

– Мы же живые люди, а не святые – тихо сказала она – ты знаешь наш принцип, мы не берем денег с бедных, с обеспеченных, сколько дадут….

– А богатых?

– А у богатых и так денег больше чем надо! – отрезала Маришка – Хватит демагогию разводить, говори зачем пришел?

– Ну никакого уважения. – Степан Аркадьевич сделал вид что обиделся, правда, не слишком убедительно – Извини, Маришка, я действительно верю вам, иначе бы не помогал.

Степан Аркадьевич работал на скромной должности бухгалтера, Никодим не доверял деньги помощникам, а у Степана Аркадьевича была безупречная репутация. Как Вадим вышел на пухлого бухгалтера, для Маришки оставалось загадкой, но он снабжал их крайне важной информацией, благодаря ей удавалось избегать серьезных столкновений. И он здорово рисковал, Маришке стало стыдно.

– Извини Степан Аркадьевич, просто ты приносишь плохие вести, и у меня плохое настроение.

– Лучше плохие вести вовремя, чем глупая радость перед эшафотом.

– Что настолько плохо? – девушка заметила, что обычно жизнерадостный бухгалтер заметно беспокоился.

– Никодим нанял двух киллеров. Единственное что я слышал о них, это клички. Странные, хотя у уголовников иногда ум за разум заходит.

– И что за клички? – спросила Маришка, она не слишком беспокоилась, обычные убийцы, вряд ли могли им помешать.

– Вязальники, так вроде.

Маришка почувствовала, как холодок пробежал по спине и отдаваясь неприятным ощущением страха в затылке.

– Может «вязальщики»?

– Точно, вязальщики, ты слышала о них? – Степан Аркадьевич полез в потертый портфель за еще одним бутербродом.

– Срочно бери ноги в руки и беги отсюда! – бухгалтер замер с куском хлеба в руках и медленно повернулся к Маришке. Такой перепуганной он эту девчонку не видел никогда. А девочка была не из робкого десятка. Вадим кого попало, на такую работу не пошлет.

– Что значит беги?

– Значит, бросай свой холестериновый бутерброд и бегом к трассе, лови попутку и постарайся оставить между этим селом и собой побольше километров, понял? Не пытайся с нами связаться, это слишком опасно, если вдруг ты понадобишься, мы тебя сами найдем. – Маришка смотрела на трясущегося толстяка – Если почувствуешь, только почувствуешь, что тебя заподозрили, выбирайся к Чертовому Яру, тебя прикроют. А еще лучше отправляйся туда сразу. Ты нам очень помог, мы не хотим, чтобы ты пострадал.

– А если… – робко промямлил Степан Аркадьевич.

– Никаких если, – Маришка взяла себя в руки и привычная уверенность опять появилась в голосе – Никодим связался с вязальщиками.

– И что это значит?

– Будет большая заваруха.

Пухлый бухгалтер, неловко переваливаясь, посеменил к трассе. Маришка развернулась и опрометью кинулась к дому Михайло. По пути она вспоминала все, что рассказывал о вязальщиках Вадим.

Киллеры, куда там психам с винтовками. Эти твари способны парой опустошить село за полдня. В том что они придут парой она не сомневалась. Вязальщики всегда перемещались парами. Даже их маскировка почти не менялась: огромная толстая баба и рядом с ней суетливый невзрачный мужичок. Самец и самка и каждый по своему опасен. Самка невероятно сильная, а самец быстрый, оставалось надеяться, что не настолько быстрый как ведуны. Но бой будет серьезный, пьяные мужики из Нижних Тернов, не успели бы даже ничего понять, если бы на них напали вязальщики. Главное помнить, у них только одно уязвимое место в центре брюшины. Бить надо точно и со всей силы, только бы они не добрались до Вовчика, сам он их не одолеет.

Невысокий заборчик, отделявший двор от огорода, Маришка перепрыгнула и, оглушительно свиснув, помчалась к висящему на ветке рюкзаку. Вовчик не стал тратить время на выяснение обстоятельств и выхватил из-за пояса рукоять, еще через секунду призрачный колдовской булат мерцал в его руках. Маришка отвлеклась всего на секунду и магическим жестом запечатала дверь в дом, не хватало еще, чтобы хозяева увидели все это, а тем более пострадали.

Они успели, ворота открылись, и во двор заглянул тощий невысокий мужчина с рыжими волосами и блеклыми невыразительными глазами, он мял в руках кепку. Вязальщики плохо видели, он чувствовал ведунов во дворе, но не мог видеть, что они уже стоят в боевых стойках:

– Добрый день, люди добрые, – просипел он – тут ведуны остановились? Мне бы жену подлечить….

После, проанализировав бой, Вовчик понял, что безалаберность хозяина, спасла жизнь ему и возлюбленной. Плохо закрепленный лист шифера на крыше сарая треснул под солидным весом вязальщицы. Она уже мало походила на человека, только лицо еще выглядело лицом обычной уставшей от жизни и забот толстой курицы, в меру хмурой и в меру туповатой. Именно на такую женщину никто не обратит внимания. Кто поверит, что за такой личиной скрывается одно из самых омерзительных изобретений папы Адриана, психа и фанатика. Стокилограммовое паукообразное, ядовитое детище средневекового алхимика, прыгнуло, широко расставив лапы, еще не зная в какую сторону, попробует отпрыгнуть Вовчик. Но ведун не стал уходить с линии атаки, наоборот рванулся вперед. Паучиха не успела подтянуть вооруженные внушительными когтями лапы и ведун по рукоять вогнал сталь в центр брюха, туда где сходились сегменты лап.

В боевом режиме ведун мог столкнуть с места груженый щебнем вагон, однако паучиха атаковала с бешенной скоростью. Вовчик почувствовал, как в спине что-то хрустнуло, но устоял, не дал жвалам дотронуться до себя и отбросил корчащегося паука в сторону. Все это не заняло больше трех ударов сердца, ведун обернулся к самцу.

Его руки и ноги разделялись вдоль, маскирующая щетина еще сохраняла вид обрывков одежды. Лицо от переносицы до подбородка разделилось открыв жвалы, глаза еще похожие на человеческие хранили доброжелательное выражение а на левой челюсти застыла виноватая улыбка. Вязальщик не стал кидаться на двух ведунов в лоб, помня чем это закончилось для его самки. Он упал на все восемь лап и резво забежал на стену дома.

– Маришка, он будет вязать! – заорал Вовчик и активировал кольчугу. Тело девушки как будто усыпали блестками, она тоже включила защиту. Вязальщик выкинул первую нить, его расчет был прост, запутать ведунов, лишить основного преимущества, скорости. Он держался подальше, не желая напороться на сталь, и чувствовал себя в безопасности. Вовчик уклонился от очередной нити. Белесая, не толще спички, она была прочнее стальных тросов и покрыта липким ядом, способным, пусть и не сразу проесть кольчугу. Уклоняться становилось все труднее, вязальщик выбрасывал паутину слишком быстро, заполняя свободное для маневра место.

– Прикрой! – приказала Маришка, Вовчик не стал рассуждать и дал ей то, что она хотела, две секунды времени. Он почувствовал жгучую боль в бедре, нить оплела ногу, ведун отсек нить, вязальщик не успел дернуть за нее, но яд разъедал защиту слишком быстро. Вовчик очень надеялся, что Маришка знает, что делает.

Девушка кинулась к рюкзаку, сделала кувырок, избегая очередной нити, и выхватила пистолет. Первый выстрел оторвал вязальщику лапу, тот тонко, почти в ультразвуке, завизжал от боли и ярости. Второй выстрел снес ему пол головы, для верности, девушка всадила в паука еще пол обоймы.

Она подошла к подрагивающему лапами вязальщику, тот зачем-то пытался натянуть на себя маскировку. Уцелевшая половина лица меняла выражения, гнев, улыбка, стеснение, укор. С другой стороны бешено метались изувеченные жвалы. Ведунья методично всадила оставшиеся в обойме патроны в головогрудь паука. Посмотрела на Вовчика, тот сидел на лавке и поливал ногу самогоном, спирт нейтрализовал яд и через минуту почерневшая паутина отвалилась.

– Как ты? – спросила девушка.

Вовчик промолчал, пододвинул два стакана и налил в них самогон. Они выпили, для деревенской отравы, напиток оказался не совсем плохим, видимо Михайло гнал его исключительно для себя.

– Надо прибраться! – сказал ведун, осматривая двор.

Маришка согласно кивнула и сосредоточилась. Песня Мокоши, заклятье не слишком энергоемкое, но требующее концентрации, выжгло всю паутину. Вовчик кряхтя поднялся, трупами вязальщиков предстояло заняться ему. Хромая, нить все же успела его достать до живого тела, он соорудил гравитационную аномалию и свалил тела в бортовой уазик, стоящий возле колодца.

            Глава четвертая.

В уазике было тесно втроем. Маришка сидела на коленях у Владимира и билась головой об потолок, каждый раз, когда машину подкидывало на ухабах. Наконец они подъехали к пруду.

– Вот он. – сказал Михайло, пыхтя выбираясь из кабины – Сюда лет двадцать назад спихнули полвагона удобрений, так что к пруду никто не подходит, место глухое.

Пруд действительно представлял собой мрачное зрелище, вокруг него на полсотни шагов не росло ничего, даже бурьян не выдерживал соседства с насыщенной химией водой. Впрочем, воды в пруду было не много, скорее это было похоже на вонючую черную жижу. От зараженного водоема отвратно несло прокисшими щами.

Пока Вова концентрировался, чтобы левитировать трупы вязальщиков, Маришка решила поговорить с Михайлом:

– Слушай внимательно. – мужчина уже не удивлялся и не возмущался тем, что подростки указывают ему, что делать, сейчас его заботило только одно, быстрее избавиться от них и забыть обо всем – Ты думал, как расплатиться с нами…

– Откуда ты узнала? – удивился было толстяк, а потом махнул рукой и замолчал.

– Вот твой шанс снять с души долг. – продолжила девушка – Значит, ты нас не видел никогда, в дом мы к тебе не приходили. Даже на исповеди или спьяну ты никому никогда не разболтаешь! Уяснил?

– Да… – Михайло слегка сомневался в крепости обещания, особенно в нетрезвом виде, но предпочел согласится – А?

– Не бойся, две недели поститесь, потом у вас все получится. – успокоила мужчину Маришка, подумала и добавила – Передай это жене.

Она сунула Михайло какую-то веточку, с привязанной розовой ленточкой. Тот повертел ее в руках, хмыкнул и спрятал в карман. Он не знал, что это мощнейший оберег, а вот Вера тщательно берегла подарок и наказала детям передавать из поколения в поколение. Никогда больше в их семье женщины не знали бесплодия, проблем по-женски и патологий у детей.

Владимир не сдюжил отправить трупы сразу в пруд и сначала плавно спустил их на землю рядом с уазиком. Брезентом он их накрыл еще до того, как выпустил из дома хозяев и Михайло не знал, что под ним.

– Что там? – спросил он у ребят.

– То, что припрется за вами, если не будешь держать рот на замке. – пожала плечами Маришка.

– Глянуть можно? – любопытство съедало мужика.

– Да, пожалуйста! – ухмыльнулся Вовчик.

Михайло поднял брезент и несколько секунд всматривался, пытаясь понять, что это за мешанина хитина и остатков маскировочной шерсти. Когда до него дошло, что лежит под тканью, он взвизгнул от ужаса и забежал за уазик. Вот там его уже вырвало.

– Это пришельцы? – в перерывах между уже пустыми спазмами, спросил он.

– Нет, – Вовчик не видел смысла скрывать правду от человека – древнегреческая богиня прокляла брата и сестру на вечные муки, обратив в пауков. А один психопат-алхимик в средневековье, научился делать тоже самое из рядовых средневековых граждан.

– Так они люди? Кому могла прийти в голову мысль, такое с людьми сотворить?

Вова развел руками. Для него тоже были загадкой мотивы папы-алхимика. Но время поджимало, он собрался с силами и приподнял мысленно две туши. Руками их касаться было опасно, яд еще не перебродил в трупах. Наконец когтисто-ядовитых наемников поглотила черная жижа пруда.

– Все, Михайло, – сказал он мужику – нам пора, до завтра надо попасть в Белгород. Помни, не трепи языком, ты обещал.

– Спасибо вам, наверное. – Михайло еще находился под влиянием увиденного, был зеленоват и его трясло.

Он уже сел в машину и завел тарахтящий мотор, когда вспомнил наказ жены. Выскочил и окликнул уходящих прямо через луг ведунов. Пыхтя и отдуваясь он подбежал к ним и поклонился.

– Спасибо, действительно, спасибо. – он все же был не бессовестным человеком – Просто испугался я этой пакости. Вот, держите.

Михайло попытался сунуть им в руки деньги. Маришка и Вовчик не попытались даже прикоснуться к деньгам. Маришка пояснила:

– Мы не берем денег вперед. Никогда. – она мягко отстранила его руку.

– Но я же вам верю. – пролепетал Михайло и сам себе удивился, ведь доверчивостью он никогда не отличался.

Владимир рассредоточил сознание и поплыл по округе, обнимая душой местность. Вот черным пятном гниет пруд, он стал еще чернее и отвратнее из-за утопленников. Наконец он накрыл мыслью село где они только что были. Бордовый цвет горя и отчаяния больше всего шел от предпоследнего дома, почти возле реки. Женщина. Старая. Одна.

– Вот что, Михайло. – сказал он – Возле реки, предпоследний дом, кто там живет?

– Борисовна. – мужчина пытался сообразить, к чему клонит ведун – Старая кляча, вредная и злобная, активистка, мать ее. Все на меня кляузы строчит в сельсовет.

– Поздравляю, ты попал. – усмехнулась Маришка – Хочешь отблагодарить нас? Корми и заботься о ней. Она одна, вот и злая как упырь в полнолуние.

– Может, лучше деньгами? – Михайло мысленно застонал, старушку он, мягко говоря, недолюбливал.

– Совесть, – улыбнулся Владимир – совесть не даст тебе оставить нас, без награды. Долг платежом красен и все такое.

– Да уж… – пробормотал Михайло и пошел к машине, зажав в одной руке деньги, а в другой усердно почесывая затылок. Впрочем, он не прогадал, исполнив волю ведунов. Как только Антонина Борисовна поняла, что Михайло не пытается ее подкупить, а просто помогает, то ее одинокая душа раскрылась, отдариваясь теплом и лаской. А уж для новорожденной Тани, она была даже лучшей бабушкой, чем мать Михайло.

Вовчик и Мариша видели это как зеленеющие векторы судеб этих людей. Они улыбались, ведь они любили то, чем занимались. Ведуны вышли прокатанную в полях грунтовку и зашагали к трассе.

– В Белгород, как я понимаю, мы не пойдем? – уточнила Мариша.

– Разумеется. – пожал плечами Вовчик – Вязальщики наемники, надо связаться с Вадимом. Да и остальных предупредить следует.

                  Глава пятая.

В кабинете едва слышно наигрывала музыка. Услаждая слух хозяина, но при этом не мешая разговору. Что-то среднее между церковным детским хором и классикой. Приятно и ненавязчиво. Сам кабинет был обставлен с неброской скромностью действительно богатого человека. Стены обклеены шелковыми обоями, мебель антикварная и дорогая. Вместо картин иконы. Подлинники шестнадцатого века. Хозяин сидел в огромном резном кресле, хмурый и недовольный. Гостья удобно расселась в кресле для посетителей, закинув ногу на ногу и ловя хмурые взгляды хозяина на своих голых коленках.

– Тебя что, не учили как надо одеваться при посещении храма? – буркнул толстый здоровенный старик и поправил красную ермолку кардинала.

– Я сюда не на исповедь пришла. – нагло ответила гостья – Сами вызвали.

– Ты того, не борзей! – вспылил кардинал – Помни с кем говоришь!

– Ваше высокопреосвященство, – гостья наклонилась чуть вперед – я оперативник, у меня есть свой модус операнди. Я же вас не учу как паствой управлять?

– Выучили на свою голову. – пробурчал кардинал, потом достал из стола папку и протянул гостье – Надеюсь ты хоть на половину так же хороша в работе, как в наглости.

Гостья отбросила вызывающее поведение и углубилась в чтение досье. Кардинал не сказал, что данные секретны, впрочем, это и не требовалось. Она знала, что Русская Экуминическая Церковь не любит болтунов. А вот досье впечатляло. Периодически ее нанимали для подобных заданий, но обычно это были мелкие шарлатаны. Для отставного оперативника МГБ, это были легкие денежки. Тут же все было как-то странно. Она просмотрела досье еще раз. Все равно не складывалось одно с другим.

– Ваше высокопреосвященство, – гостья уже не пыталась дразнить кардинала и разговор перешел в деловое русло – у меня есть несколько вопросов, вы не против?

– Спрашивай, дочь моя. – милостиво согласился иерарх.

– Зачем вы посылали к ним киллеров? Куда проще было бы разоблачить шарлатанов, облить грязью в прессе и посадить как аферистов?

– Не получается. – кардинал криво ухмыльнулся – Хитрые сволочи.

– У них компромат есть? – гостья постаралась чтобы ее голос звучал ровно, одно дело чуть-чуть подразнить старого падре, совсем другое шутить с иерархом РЭЦ. За это недолго и на пожизненное покаяние в отдаленный монастырь угодить.

Теперь все становилось на свои места. Ушлые конкуренты в деле вербовки душ, нашли компромат на церковь и прикрываясь им и либеральным отношением властей к неэкуменистическим сектам, творят свое черное дело. Хотя она никогда особо не была религиозна, но впитала еще имперскую неприязнь к нововведениям вроде отделения церкви от государства. Что хорошего, спрашивается, может случиться если власть не будет контролировать веру населения? Ничего. А с последствиями она и разбиралась.

– Мне необходимо знать, что за материалы, как сохранены и какой объем информации… – она уже начала отрабатывать свой немаленький гонорар.