Книжные тюрьмы

Как и всякий почти взрослый мужчина в свои двадцать три, я стремился к интересной работе по специальности, хотел посмотреть мир, что-то кроме курортных Турции и Египта, где отдыхал с родителями; найти девушку, в конце концов. Неужели я теперь не смогу осуществить ничего из того, что планировал?

Тем временем конвоиры остановились, очевидно доставив меня к конечному пункту. В помещении находился механизм, похожий на гигантский старый граммофон со страниц учебника по истории быта людей XX века. Возле граммофона крутился не то научный сотрудник, не то библиотекарь – я не успел рассмотреть работника, поскольку двигался он слишком быстро, проверяя состояние оборудования.

– Хм-м, а вот и «Ветра Востока» Джерри С. С. Мортира пожаловали, верно? – Наконец, мой взгляд остановился на замершем мужчине в аккуратной, но безвкусной рубашке с острым воротом, надетой поверх майки. – Выходит, вы попали в переплет? Кстати, спасибо, что не задержались – я теперь вовремя успею на обеденный перерыв. Давайте поторопимся, сегодня подают венские вафли в столовой через дорогу, хочу застать их еще горячими.

Некоторая циничность и отстраненность на подобной работе, конечно, требовались для сохранения здравого рассудка, однако мне не понравилось, что свое равнодушие, пренебрежение и легкую насмешку этот человек даже не попытался скрыть.

– У меня, вообще-то, есть имя и чувства, – не выдержал я, раздражаясь. – Я же вот не берусь судить вас, как книгу, по обложке. Хотя держу пари, что рубашку вам подыскивала мама, потому что ни один мужчина в здравом уме не решится такую одежду добровольно выбрать. А у жен обычно есть какой-никакой вкус. И фразу вы свою коронную про «попали в переплет» каждому заключенному говорите, она у вас дежурная. Думаете, что вы смешной и остроумный?

Сотрудники службы безопасности не сдержали улыбок, но попытались подавить смешки. Мужчина, выслушавший мою тираду, поджал губы, набрал в рот воздух, пытаясь парировать замечания, открыл рот, но не нашел, что ответить. Потом снова глубоко вдохнул, собираясь высказать свое негодование, и опять растерялся.

– Валерий, зачитай права нашему шутнику. И запускай уже свою машину.

– Машину? Вообще-то, это трансформатор… переместитель, чтобы вам было понятнее. Это изобретение превращает частицы, из которых состоит человеческое тело, в волновое излучение, а затем обратно, и тогда переносимый объект оказывается уже непосредственно в книге. Одежда, она тоже из органики, поэтому телепортируется вместе с владельцем… Так или иначе, – Валерий взял себя в руки, собрал остатки инициативы и продолжил: – Денис Левинский, ваша книга будет храниться в отделе «Мошенничество в особо крупных масштабах», запечатанная в течение двадцати лет. Если по истечении этого срока вы останетесь в живых, то вас вернут со страниц книги. Вы можете написать прощальное письмо или высказать ваши мысли, которые мы запишем на видео. Копии видеозаписи будут разосланы по указанным вами адресам. Я лично прослежу за доставкой ваших сообщений родным и близким. Такая у меня работа.

Я устало кивнул, запоздало осознавая, что моя вспышка негодования могла мне дорого обойтись. Все-таки не стоило злить человека, от которого напрямую зависело мое благополучие.

– Пожалуй, давайте запишем мои слова на камеру, – я немного сник, снова отстраняясь от происходящего. Задумавшись, я не заметил, как ко мне тихо подошел один из конвоиров и утешительно произнес:

– Ничего он с твоей книгой не сделает, можешь не переживать. Здесь повсюду камеры. За такой проступок Валерий только недели две будет писать объяснительные. Бумажная волокита – его страшный сон наяву, вот такие они, эти выпускники с инженерного. Ты даже не представляешь, как нас достала эта глупая фразочка про переплет, так что спасибо. Думаю, больше мы ее не услышим.

Никогда бы не подумал, что бюрократия однажды спасет мне жизнь, но теперь к оформлению отчетов о проделанной работе и объяснительным я решил относиться с большим уважением и теплом. Мне не хотелось терзать родителей и друзей длинными прощаниями, и обвинять мир в несправедливости у меня тоже не было желания, так что я ограничился небольшим сообщением:

– Вы меня хорошо знаете и понимаете, что я невиновен. Просто оказался, как бы это банально ни звучало, не в то время и не в том месте. Следовало бы настороженнее отнестись к новой работе, ну не знаю… Не откликайтесь на вакансии через интернет-приложение «Трудоголик», потому что я не хочу встретить вас, разгребающих конюшни на страницах русской классики. Такой удар ни один школьник не переживет. Берегите себя и помните, что ученикам и без вас хватает страданий из-за постоянного додумывания на тему: «Что же хотел сказать автор о характере героини, когда изображал невозделанное русское поле». Я вами очень дорожу. Люблю вас, папа и мама. Ник, Ленька, как говорится, не дождетесь. Вот вернусь и опробую все Ленькины советы по знакомству с барышнями.

– Вообще-то, – голосом школьницы-отличницы заметил технический специалист, – после попадания в книгу человека меняется только тот том, в котором оказался заключенный. Остальной тираж остается неизменным.

– Валерий у нас обделен юмором, – печально пояснил конвоир и покачал головой. – Он бедный во всех смыслах.

Техник что-то зашипел в ответ, как растворяющаяся витаминка в стакане, но я уже не услышал перебранку. Глаза защипало, и я отвернулся. Сотрудник выключил камеру и подсоединил к ней шнур для перекидывания видео. Сопровождающие стояли чуть поодаль, внимательно за мной следя. Валентин открыл небольшой ящичек у «граммофона» и положил внутрь книгу, предварительно вчитавшись в надпись на ее форзаце и бегло пролистав страницы. Знакомая с детства яркая обложка с золотистым драконом и воином-всадником в китайских доспехах легко узнавалась. Я внимательно проследил за тем, как мужчина в последний раз сверился с выставленными на телепортаторе настройками.

Интересно, догадались ли продавать переписанные книги на аукционах? Это была бы золотая жила: одному Богу и распорядителю аукциона известно, какие бешеные суммы согласны выложить фанаты любимых произведений за новую версию романа. Валентин направил на меня огромный ретранслятор «граммофона», похожий на распускающийся бутон цветка. Конвоиры синхронно попятились, словно участвовали в танцевальном флешмобе, и мне на секунду показалось, что я просто оказался героем реалити-шоу о розыгрышах. Однако моя фамилия была не Труман, и кошмар не прекратился. Трансформатор заискрил. Из ретранслятора вырвались прозрачные волны, по краям которых переливались радужные разводы – совсем как у мыльных пузырей. Волны настигли меня, и я почувствовал, что они похожи на прикосновение брызг моря и дуновение соленого морского бриза. Почти сразу излучение стало каким-то тягучим, словно патока, и я начал увязать в нем. Лаборатория, равно как и ее сотрудники, медленно выключилась точно так же, как гасли когда-то старые ламповые телевизоры, о которых я смотрел научно-популярную программу на «Дискавери». Перед глазами выросли плоские белые бумажные города за крепостной стеной, на которых были вытатуированы черные буквы. Между городами образовались леса и поля, потекли реки из шрифта. От китайских пагод с загнутыми вверх крышами потянулись тени, добавляющие архитектуре объем. Поля превратились в холмы, приобретая трехмерность, а у рек появились берега. Мир вокруг меня вращался, точно карусель в парке аттракционов; на черно-белой реальности стали распускаться робкие акварельные бутоны цвета. Прежде чем передо мной явился мир «Ветров Востока», я увидел вспышки выдыхаемого огня, бой-танец монахов, одетых в лазурные одежды, горные пики, занесенные снегом, вдоль которых кто-то оставил одинокую цепочку следов. Передо мной засияла огромная желтая луна, бросающая тени на серебристую реку, в которой тонули звезды. Мираж исчез, когда я случайно моргнул.

Трансформатор выбросил меня посреди распаханной чайной плантации, прямо в колючий зеленый куст, да еще и вверх ногами. Словно колобок, я выкатился на протоптанную дорожку и перевел дыхание. Лицо, наверно, покрылось мелкими ссадинами, поскольку жутко чесалось; тюремная мягкая рубашка слегка задралась, и я поспешил ее поправить. Я не ожидал, что после перемещения в роман окажусь одетым по местной моде, но все равно занервничал. Книга Джерри С. С. Мортира была довольно жестока даже к тем, кто родился, вырос и прошел успешную социализацию в местном обществе. Что же можно было сказать о чужаке, разряженном под огородное пугало? У меня почему-то не оставалось сомнений: если я в таком виде покажусь перед местными жителями, меня быстренько без всякого суда предадут казни как шпиона из соседнего государства. И неважно при этом, похож ли мой наряд на тот, что носят чужаки, или нет. Я огляделся. Зеленые кусты чая перемежались с фиолетовыми, ярко цветущими кустами лотоса вайолет и исчезали за горизонтом, спускаясь витиеватыми полосами с холма в долину. Лотос, выдуманный автором, был создан скорее для описательной красоты, нежели для выполнения какой-либо функции, однако обладал легким успокаивающим эффектом. Вместе с расползающимся солнечным светом по земле заскользили завихрения тумана. Я вспомнил первые строки «Ветров Востока»: «Это было необычайно хрустальное утро, окутанное еще не проснувшимся волшебством. Белая пугливая дымка стелились по зелено-фиолетовым полям».

Я хмыкнул. Тишина, как и приказано фантазией Джерри С. С. Мортира, зазвенела еле слышными колокольчиками и затихла в молчаливом предвкушении. У меня вырвались следующие строчки книги: «Этот мир ждал». Тьфу ты! Нашел время цитировать любимое произведение! Какой у меня вообще план? Прятаться от всех мест, помеченных цивилизацией? Следить из-за кустов за развитием сюжета, боясь, что меня обнаружат? А еду как добывать? И как не замерзнуть зимой? Я не выживу, прячась по лесам и полям, ночуя без палатки, спальника, нормальной пищи. Даже если в местных лесах достаточно съедобной, немагической дичи, то где мне раздобыть лук и стрелы? Осознание пришло быстро, как будто давно было готово всплыть и открыть мне правду: мне нужно стать главным героем. Отнять у простодушного, наивного юнца его единственный шанс выбиться в люди и стать воином-волшебником. Забрать, присвоить себе чужую судьбу, варварски вырвать из рук простого крестьянина надежду и безжалостно растоптать ее. Мне никогда не хотелось быть кем-то; в то время как мои одноклассники мечтали стать Джоном Ленноном или Вином Дизелем, я всегда хотел был просто собой. А сейчас именно мне придется притвориться другим человеком, чтобы выжить. Чтобы вернуться домой хоть и постаревшим, помятым, но все-таки живым. Теплым, дышащим. Эту книгу придумали не под меня, поэтому нужно сильно постараться, чтобы вписаться. Вспоминая, что произойдет дальше, я помчался вниз, вдоль педантично высаженного ряда кустов чая и лотоса. Впереди показалась река, лениво ворочающая свои воды по камням. Я понял, что повествование книги отнюдь не собирается меня ждать, когда наконец догнал крестьянина, снимающего с плеч плетенную из бамбука корзинку. Как и положено порядочному главному герою, юноша по имени Минж отвлекся от своего тяжелого труда, и, увлеченный созерцанием восходящего солнца, стал зачитывать вслух только что сочиненные строки:

Дух ветра и потока шепчет на ухо,О, расскажи всем обо мне.Тогда я на рассвете увижуГнездо феникса,И всполохи на небе будут алы.

Если переводить весь этот текст с языка метафор, то Минж заявлял, что окрылен творческим вдохновением и хочет принести своей стране процветание. Протагонист, вопреки моим ожиданиям, оказался совсем уж невысоким парнем, едва достающим мне до плеча, а еще он слишком простодушно расплывался в прямо-таки умственно отсталой улыбке. Такой умиротворенный, настроенный на нежное единение с природой, Минж вдруг словно взбесился, стоило мне обогнать его и оставить позади. Я услышал боевой клич за своей спиной и поднажал. Позади раздались почти нечеловеческие завывания. И вот это уже было не по сценарию. В этом месте «Ветров Востока» простой сборщик чая должен был почувствовать зов непреодолимой силы и спуститься к реке, не забывая восхищаться бабочками и птичками, как последняя Белоснежка.

– С дороги! Не смей! Ты идешь туда, куда… нужно именно мне! Только мне… – Маленький крестьянин с короткими ножками с каждой фразой все с большим трудом переводил дыхание, задыхаясь от бега. С плетеной корзиной, трепыхающейся за спиной и шуршащей собранным чаем, Минж напомнил мне разъяренную черепаху.

Книга Джерри С. С. Мортира была интересна тем, что повествование начиналось с истории, в которой самый обычный человек, на месте которого так легко себя представить, постепенно становится воином без страха и упрека, силой своей воли подчиняет себе волшебство и всему учится вместе с читателем. Духовный рост и путь, полный приключений, я с героем проходил в детстве вместе – а не наблюдал за очередным становлением и без того крутого всемогущего колдуна, списанного с фантазий о себе какого-нибудь недалекого автора. Кроме таланта поэта, который, к сожалению, никак не мог усилить выносливость, Минж в данный момент ничем особо выдающимся не располагал. Я сейчас ненавидел сам себя. За то, что существенно превосходил крестьянина-чаесборца по физическим показателям, навыкам ведения боя и уровню владения оружием. Обойти очевидно более слабого соперника, не способного оказать сопротивление, – это было слишком низко, даже постыдно. Ничуть не запыхавшийся, я стоял у подножия холма и пытался понять, в каком направлении мне теперь двигаться. К сожалению, автор не так подробно описал путь до реки, и я не был уверен, стоит идти направо или налево, вдоль берега. Да и, в отличие от Минжа, меня не примагничивало сюжетом к месту разворачивающихся событий. Мои задумчивость и нерешительность дорого мне обошлись. Отчаянно подавляемые грудные хрипы и сопение я услышал слишком поздно, когда отважный крестьянин в прыжке бросился на меня из-за чайного куста, пытаясь повалить и выиграть время. Это было похоже на прыжок домашнего кота, который играл в охоту. У моих родителей был сиамец по кличке Брюс Ли, выскакивающий из-за угла на всех гостей и членов семьи с одной-единственной целью – застать врасплох. Брюсик, как его ласково звала мама, поймав «добычу», принимался колотить задними лапами по тапку человека, а передними крепко вцеплялся в ногу, словно хотел вскарабкаться на дерево. Нетрудно догадаться, что мама просто обожала, когда на Восьмое марта ей дарили несколько пар колготок нелоскутной кондиции.

Сейчас родительского кота мне очень напомнил Минж, пытающийся лягаться, царапаться и кусаться одновременно. Воинственный крестьянин, с трудом переводя дыхание, оттолкнул меня. Однако без дополнительной опоры потерял равновесие и нелепо завалился на бок. Красное от перенапряжения лицо с ненавистью уставилось широкими миндалевидными глазами, Минж прорычал:

– Я не сдамся! Я буду сражаться! До последнего вздоха.

Даже в сочетании со смешно болтающейся на одной тесемке плетенной из бамбука шапочкой его заявление не показалось хоть чуть-чуть забавным. Отряхнувшись от пыли, я покачал головой:

– Эх, а ведь я всю жизнь пытался стать на тебя похожим… Я всегда хотел такой сильный, несгибаемый характер…

Крестьянин ничего не понял и продолжил прожигать меня взглядом. Не представляю, что делал бы Минж, окажись он на моем месте. Но я знал, что буду вынужден сделать сейчас. Мне нужна была его одежда (и без мотоцикла!).

Пока я раздумывал, как лучше провести удушающий прием, после которого Минж быстро придет в себя, главный герой снова попытался броситься мне под ноги. Машинально я шагнул в сторону, освобождая дорогу юному и бравому чаесборцу. Вот только я не учел, что покатый холм за моей спиной переходил в овраг. Минж покатился кубарем – да так бодро, как будто участвовал в английских соревнованиях по бегу с горы за головкой сыра. Приз в виде сыра у подножия чайной плантации, конечно же, не ждал беднягу Минжа. Литературный персонаж крякнул и поднял последнее облако пыли. Что-то предательски и неприятно хрустнуло. По моей спине прошел холодный озноб, и ужасная мысль закралась вдруг в мое подсознание: «Неужели мои действия повлекли за собой летальный исход? Я сломал ему спину?!»

* * *

В кустах, на обломках бывшей плетеной корзины, без чувств и слегка помятый, лежал Минж. Все руки и ноги, вопреки моим опасениям, торчали из правильных мест и под нужным углом. Убедившись в наличии пульса и ровного дыхания у героя, я принялся критически осматривал себя.

Одежда протагониста «Ветров Востока» хоть и налезла на меня, но выглядела жутко, как будто я ограбил детский магазин карнавальных костюмов. Полукафтан с запа́хом сел впритык только потому, что предполагал обмотку вокруг тела в два слоя и обвязывался вокруг пояса веревкой. Правда, вместо того чтобы доставать до колен, кафтан предательски топорщился складками чуть пониже спины. Штаны вообще превратились в бриджи и налезли на меня лишь благодаря подвязкам на поясе. Соломенную шляпу я привязал к шее, чтобы она аутентично болталась за спиной, так как она категорически отказалась держаться на голове и постоянно спадала. В этом добытом в бою наряде я чувствовал себя китайским разбушевавшимся Иваном-дураком. Только лаптей не хватает… Но у меня есть неплохой аналог: пока сидел за решеткой, ожидая приговора, успел обзавестись простыми мокасинами из искусственной кожи, которые были положены всем заключенным… К счастью, мокасины были похожи на обувь, которую носили местные книжные жители. Плетеные «туфельки» Минжа, наверно, не подошли бы ни Золушке, ни даже Дюймовочке. Да чего я, собственно, злюсь-то? Нормальный 35-й размер среднестатистического жителя Востока – что вымышленного, что реального.

Кстати, сам гордый владелец 35-го размера ноги, укрытый моей тюремной формой, чуть шевельнул кустом чая, а значит, скоро должен был очнуться. Я поспешил к реке, чтобы побыстрее встать на нужную сюжетную канву, и принялся тщательно исследовать песчаную отмель. «Минж, тонко ощущающий природу, скорее почувствовал, чем понял: что-то не так. Хрупкая грань мира треснула, и произошел еще один сильный перекос в сторону дисгармонии и хаоса. Юношу осенило – он должен спасти того, кто попал в беду!» – в моей голове всплыла фраза писателя.

– Ну неужели нельзя как-то подсветить нужный мне участок реки? Где я должен искать ее?! Мортир, ну почему ты не мог добавить какую-нибудь фразу про волшебные всполохи? – закричал я в пустоту, скорее из-за злости на самого себя, чем на автора книги.

Я развернулся и зашагал в противоположную сторону. Та, кого требовалось отыскать, сейчас трепыхалась в рыболовных сетях, а я все никак не мог обнаружить тонкие длинные лодочки и аккуратную пристань за густо проросшими кустами. Я бежал вдоль песчаной косы, не сбавляя быстрого темпа. Только бы она не захлебнулась, так и не дождавшись моей помощи! Поиски невольницы и исследование окрестностей на предмет попавших в беду героев по-прежнему ничего не давали. Я начинал паниковать. Подобно сказке о золотой рыбке, в китайском фольклоре проскальзывала идея благодарности спасенных человеком от верной смерти животных, которые внезапно оказывались говорящими или волшебными. Используя этот повествовательный прием, Джерри С. С. Мортир имел возможность ввести протагониста в мир приключений и магии. Река сделала очередной змееподобный изгиб, за которым и обнаружилась долгожданная бухта. На фоне пастельно-голубого неба, пастельно-голубой реки синяя рыболовная сеть как-то зрительно терялась. Возможно, я бы и не заметил ее, если бы в ней не запуталась маленькая рыженькая лисичка. Если честно, момент с застрявшей в сети лисой, с моей точки зрения, был самым слабым и недостоверно прописанным во всей книге. «Совсем еще лисенок, она спустилась к реке, чтобы утолить жажду, и не заметила растянутую под водой сеть. Испугавшись, лиса задергалась и увязла в мелкой сетке. Каждая попытка освободиться еще больше сковывала испуганное животное…» Бежевые лодочки, как им и положено, тихо покачивались у пристани, лиса, как ей было приказано, фыркала и отплевывалась от брызг, насквозь промокшая и отчаявшаяся. На меня сквозь вязаный узор сети посмотрели золотистые глаза.

– Помоги мне, не бросай меня! Я награжу тебя, только не уходи!

Куда уж тут уйдешь! Я выдохнул с облегчением.

– Я не опасна! Мы всегда были добры к людям! Пожалуйста, не причиняй мне вреда! – продолжала лисица, жалобно глядя на меня.

Исчерпав весь свой запас отведенных автором реплик, зверюшка затихла и сжалась в комок.

– Помоги мне, не бросай меня! Я награжу тебя, только не уходи! – внезапно повторила она. Словно пластинка вдруг поехала по второму кругу, и вся ситуация жутко напомнила мне ролевую компьютерную игру, где персонажи повторяют одни и те же слова, пока ты не выполнишь то, что от тебя требует геймплей и замысел сценариста.

Я приблизился к пленнице и увлек ее подальше от воды вместе с сетью. Руки на автомате принялись распутывать узлы, наученные более сложным обстоятельством – необходимостью в реальном мире приводить шнур от наушников в рабочее состояние.

– Я связана теперь с тобой. Ты спас мне жизнь. Я еще не умею использовать свое волшебство, но как только научусь, то обязательно отблагодарю тебя!

Нужно было как можно скорее убираться отсюда. И дело было не только в том, что меня мог найти Минж. Схватив поклонившуюся лисичку, я бросился в сторону леса, за которым вырисовывались сияющие на солнце горные пики.

– Меня зовут Ян Конг Минг Мэй, что значит «солнечная». Но ты можешь звать меня Мэй, – радостно декламировала моя новая спутница. – А как звучит твое имя?

– Денис, – не задумываясь выпалил я.

– Очень приятно, Цзе Ни Сы. Можно я буду звать тебя просто…

– Нет, – возразил я, перебив Мэй. – Не надо так сокращать мое имя!

– Как тебе угодно, Цзе Ни Сы!

– Денис же! – Я отказывался соглашаться с подпрыгивающей на моих руках лисой.

– Я так и говорю: Цзе Ни Сы!

Я вздохнул, не имея более душевных сил, чтобы спорить с восточно-ориентированной книжной лисой. Когда мне показалось, что я успел проскочить надвигающуюся опасность, из леса навстречу вышел странствующий отряд разбойников. Они были одеты в разноцветные меха. Буквально разноцветные. У одного коротышечного юноши на плечах висела радужная шкурка, у другого – насыщенно-синяя, в которой я признал мех кота-оборотня. У главаря – самого, с позволения сказать, крупного человека, который оказался на голову ниже меня, – был плащ из драконьей кожи – плотный, переливающийся золотыми чешуйками. Зрелище было одновременно красивое и ужасно грустное. Мэй тяжело выдохнула и прижалась к моей груди. Вместо того чтобы обеспокоиться по поводу вооруженного отряда из пяти человек, я подумал о том, что уже начал менять книгу, когда представился Денисом. Впервые лисица сказала что-то не по тексту… Однако главарь головорезов своей роли пока еще придерживался исправно:

– К чему такому насекомому, как ты, столь дорогое животное? Нам шкура зверя больше будет к лицу! Если ты немедленно отдашь животинку нам, то мы кинем тебе немного еды, селянин.

– Почему бы мне не показать вам, где я нашел гнездо этой лисы? Тогда у вас в руках окажется еще больше шкур, ведь ее мать с отцом должны скоро вернуться с охоты! – фраза, конечно, не была дословной, но сказана оказалась близко к оригиналу.

Самый крупный разбойник изобразил на лице подозрительность.

– Я тебе не верю. Твои слова звучат неубедительно.

И вот тут случилось сюжетное расхождение. Книга зажила своей, какой-то альтернативной жизнью. Я почувствовал, как что-то внутри оборвалось, будто я оступился и, к своему ужасу, вдруг не обнаружил под ногами землю. Мне оставалось лишь гадать, не покорежился ли весь сюжет из-за моей глупости и неосторожности. Не собираясь еще больше портить повествование, я устремился направо к той яме, вокруг которой поросли плотные кусты и куда Минж должен был заманить любителей меха и шкур магических существ. Мэй испуганно сопела и впивалась когтями в плотную ткань суконного халата. Стараясь ориентироваться по деревьям из описания Джерри С. С. Мортира, я с содроганием озирался по сторонам, чтобы самому случайно не рухнуть в глубокую, вырытую под крупного зверя, ловушку с наточенными кольями на дне. Низко висящая тонкая ветка стегнула меня по лицу, и я резко затормозил у самого края ямы, прикрытой каркасом из прутьев и листьями. Гогочущая толпа выскочила следом и, увидев, как я замер в лесу, решила, что я передумал и захотел с ними сотрудничать:

– Отдай лису и уйдешь живым. Это – мое последнее предложение. Хорошенько подумай: оно невероятно щедро!

Я изобразил тень сомнения и задумчивость, краем глаза подметив, что один из пятерки тихо отделился от остальных, чтобы обойти кусты и подкрасться со спины.

– Думай же, пока я добрый! Ты и так заставил меня и моих друзей побегать.

Речь явно была призвана отвлечь мое внимание, однако, продолжая смотреть в нагловатые маленькие глазки главаря, боковым зрением я улавливал движения крадущегося разбойника.