Рожденная

– Ну ладно, – выдохнул Адам и вдруг резко поднялся.

На секунду моя рука обездолено застыла в воздухе, перестав чувствовать пальцами его мягкие кудри. Сон разбился о реальность.

– Давай есть, пока не остыло. – Адам пододвинул к нам корзину со съестным, и мы принялись за еду. С самого утра я ничего не ела, чтобы развернуть трапезу на пикнике, и теперь накинулась на еду с непривычным аппетитом. Адам довольно глядел на меня, уминая цыпленка, вдруг остановился, поглядел на меня и весь измазанный соусом, с набитым ртом, воскликнул: – Какая вкуснятина, Биби!

Я прожевала прежде чем ответить и продолжила есть уже спокойнее, смакуя каждый кусок.

Людей вокруг озера было множество. Сбоку от нас, всего в паре десятков метров расположилась семья – может, когда-нибудь нам с Адамом тоже посчастливится стать такой семьей, – с другой стороны рыбачил одинокий, тихий мужчина. И так по всей кромке воды взгляд натыкался на людей, радующихся последним теплым денькам. Впервые с тех пор, как приехала сюда, я видела столько людей одновременно. И общий шум, голоса и смех хотя бы на слух, когда я прикрывала глаза, возвращали меня в полный людей Чикаго. Как, оказывается, сильно можно скучать по месту! Я наслаждалась этим мгновением перед тем, как вернуться в наш тихий, практически безлюдный район.

День был приятный, такой, каким только можно представить хороший осенний день. Легкий ветерок щекотал лицо, пригревало теплое солнце, и лес вокруг озера дышал свежестью и хвоей. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и скоро – гораздо быстрее, чем хотелось бы – солнце начало клониться к закату. Яркое зарево отразилось в воде, рваные, будто сладкая вата, облака стали розовыми, а приближаясь к солнцу, сияли алым. В момент все стало таким ярким, что заслепило глаза, и как-то стихло. Я достала телефон, сделала пару снимков на память, и вдруг крохотная капля ударилась о мое лицо.

– Мне кажется, или на меня капнуло? – Я вытерла щеку.

– На меня тоже. – Адам разглядывал капли на своей руке. Обреченно улыбнувшись, он поднялся с пледа и начал собирать наши вещи. – Пошли, пока не начался дождь.

На сегодня моя сказка окончательно была разрушена, лишь оставалось надеяться, что это не последние погожие дни. Но еще больше я желала, чтобы в следующем году мы также приехали вместе на это озера, а потом через год, и еще через год, и еще через город. Я бросила последний взгляд на озеро, подернувшееся рябью от поднявшегося ветра. Он вдруг неожиданно сильно устремился прямо на меня, и я увидела, как ярко-желтые листья начали облетать с деревьев. Если бы я могла сделать хоть что-то, чтобы продлить это время… но я могла лишь провожать взглядом уходящие краски.

Пока мы шли до машины, дождь усилился. Мои ноги начали застревать в липкой грязи, но последние несколько метров мы бежали. Адам заливисто смеялся, прямо как мальчишка. Я знала, вспоминает один похожий случай, когда мы оба вымокли до нитки. Футболка на нем намокла, и сквозь светлую ткань просвечивал его торс. Адам побросал вещи в багажник, но, когда я добралась до машины и дернула ручку пассажирской двери, поняла, что двери он не открыл.

– Адам, ты не… – начала я, закрываясь от дождя рукавом рубашки.

В секунду он пересек разделяющее нас расстояние и впился в мои губы жадным поцелуем. Сильные руки обхватили мою талию, приподняв над землей и сжав мое тело. Губы Адама спустились к моей шее, на коже я чувствовала его обжигающее дыхание и вся задрожала.

– Вспомнил дождь тогда, – промурлыкал Адам, улыбаясь, мне на ухо. В его объятиях было так тепло, что я могла бы стоять под дождем часами. – В тот день мы тоже вымокли.

– Я помню. – Сердце у меня заходилось, и голос дрожал.

Глаза Адама сразу округлились от испуга, он тут же открыл для меня дверь автомобиля, так и не поняв, что трясло меня совсем не от холода. Почти сразу он оказался рядом, первым делом потрогал мои холодные руки, недовольно повел челюстью и резко развернулся к выезду. Адам не слушал, когда я сказала, что согрелась, и не выключил печку. А когда мы приехали домой, сам ринулся разбирать вещи. Мне было позволено лишь пойти в дом сварить кофе.

Я грела руки в горячей воде, глядя, как вода убегает в водосток, слушая шум кофемашины и изредко бьющегося о крышу, замирающего дождя. В зале вновь было темно, прямо как поздним вечером. Но мои глаза уже настолько хорошо видели в темноте, что я отлично ориентировалась на кухне. Я разлила горячий кофе по кружкам, украсила взбитыми сливками и поставила их на столик в нише. Надо мной не горела даже желтоватая лампа, и я отчетливо видела каждое темное деревце на заднем дворе, будто подглядывала за природной стихией.

Небо было еще светлым, голубым, и если бы не темные свинцовые, медленно плывущие тучи, зависшие над нами и бросающие на землю громадную тень, вечер казался бы весьма приятным. Высоко в небе, задернутая поволокой, повисла молочная, едва заметная луна. И ветви, в тени черные, будто вымазанные сажей, кровожадно тянулись к окнам.

Я распахнула широкие стеклянные двери террасы, поежилась от пробравшегося в дом холодного воздуха и выглянула на улицу. Меня все еще грела кружка горячего кофе в руках. Я стояла в дверном проеме, ни о чем не думая, глядя вдаль, сквозь высокие сосны, и даже не заметила, как Адам подошел и обнял меня сзади. Я прижалась к его твердой груди, вцепилась пальцами в обхватившую меня руку и закрыла глаза, слушая его дыхание. Слушая дыхание лесы и завывающего в верхушках сосен ветра. Они шептали мне что-то, но я слышала лишь как бьется у Адама сердце.

После только что прошедшего мелкого дождя пахло свежестью. Но давящая тишина предрекала – это только затишье перед бурей.

Я оказалась права. В минуты небо потемнело, тучи будто спустились ниже к земле, и, как я и думала, вскоре прямо над нашим домом прогремел гром. Мы зашли в дом, плотно закрыли стеклянные двери, уселись за столик, но не стали включать свет. Адам уставился куда-то вверх, на потемневшее небо, я – на него. Неужели на этой буре кончились здесь погожие дни? Я боялась, что горящие пламенем облака, будто высоко над ними пылало яркое зарево, осталось лишь моим воспоминанием.

Глава 4. Сиэтл

23

Незаметно время приблизилось к двадцатому числу. Вышедшее из-за туч солнце заботливо грело мою кожу, пробиваясь сквозь раскидистые ветви высоких сосен и заглядывая в окна кухни. Этот день начался хорошо, потому что я сидела за круглым столиком с кружкой кофе, любуясь светящимися верхушками деревьев. Воздух наполнился благоуханием свежих цветов в вазе, а Миса щекотала мои щиколотки своим пушистым хвостом. На душе у меня было легко.

Оказалось, Харпер в таком раздрае, что просто сняла себе номер в недорогой гостинице на первое время, а не переехала в дом родителей, настолько ей хотелось побыть одной и прийти в себя. Она ждала меня у себя только вечером, но я решила приехать раньше, заселиться в номер в той же гостинице и посмотреть город. Фото на их сайте не внушали доверия, поэтому все необходимое я брала с собой и собрала целую дорожную сумку – я никогда не умела ездить налегке.

Свою машину Адам оставил мне, чтобы я спокойно добралась до Сиэтла, а потом – домой, а не мучалась с выбором подходящего автобусного маршрута и транспорта до отеля. В таких вопросах он всегда отталкивался в первую очередь от моих безопасности и комфорта. Самому же Адаму пришлось просить коллегу подвезти его до работы, и все утро он ходил по дому и вслух размышлял о второй машине, для меня. В голове у меня только и крутилось, что он это не всерьез, но зная Адама, можно было догадаться, что рано или поздно новым автомобилем будет занята свободная часть гаража.

Перед выходом, зная, что меня не будет почти двое суток – я собиралась переночевать в Сиэтле, – я отыскала Мису. Она нежилась в солнечном свете в самом центре светлого ковра в гостиной и вся вытянулась, довольно жмуря глаза, когда моя рука несколько раз прошлась по ее светлому животику. Я почесала под шейкой и за ушами, пожелала хорошего вечера с Адамом и, подобрав с пола приготовленную сумку, пошла в гараж.

День обещал был теплым, и я только надеялась, что такая погода сможет продержаться до завтра – совсем не хотелось гулять по городу, прячась под зонтом от дождя. Машина резала воздух, как нож масло. Я неслась по лесной дороге, а позади оставалась стена хвойного леса. Солнце золотило верхушки сосен. Я то ныряла в тень высоких деревьев, то выныривала из нее на яркий солнечный свет.

В окнах машины не пару минут показался крохотный городок. Я бросила на него короткий взгляд, в очередной раз вспомнив, насколько он мал – всего несколько кирпичных трехэтажных зданий вдоль главной дороги, прорезающей ножом город, да россыпь скромных приземистых частных домиков. Если бы не компания Адама, это было бы просто медленно исчезающее с карты поселение, отток жителей опустошил бы эти улицы. Но город еще держался на плаву и, хотелось бы верить, я вместе с ним. За считанные минуты я пронеслась сквозь город, и редкие строения его окраин остались далеко позади.

Точки назначения я достигла только через полтора часа – остановилась перекусить в кафе. За панорамными окнами высотки резали своими шпилями облака. Небоскребы из стекла и стали, бесконечные прямоугольники окон каменных зданий напоминали мне родной Чикаго. Конечно, населения здесь в несколько раз меньше, и Сиэтл не простирается огнями на несколько миль, куда хватает дотянуться взора, но здесь были люди.

Я дышала полной грудью, вновь погруженная в городской темп. Жизнь здесь пульсировала, словно кровь вновь циркулировала по телу. И от этого темпа – почти как дома – дух у меня захватывало. И одновременно с этим я вливалась в него, как ручей в буйную реку, становясь его частью.

Было страшно признаваться самой себе, как недоставало мне этой кипящей жизни, как сильно хотелось ловить каждый миг, проведенный здесь. Но я брала себя в руки, напоминая себе об Адаме и его горячих объятиях, что ждали меня уже через пару дней. И этими мыслями удавалось зашить мою вновь открывшуюся рану.

Я покинула центр города ближе к вечеру, к назначенному Харпер времени. В багажнике у меня лежала бутылка вина – хоть я и не любительница выпить, подумала, что оно может понадобиться – и две пинты мороженого. Подъехав по навигатору к отелю, я вдруг поняла, что он всего в нескольких минутах ходьбы от набережной. Это оказалось невысокое, немного винтажное здание с несколькими кованными балкончиками, практически крайнее перед широкой магистралью, граничащей с набережной. Я закусила губу в надежде, что вид мне достанется на ближайшие высотки – хотелось как можно дольше наслаждаться вечерними огнями города.

Внутри отель выглядел еще более старинным, чем снаружи: тепло-коричневые деревянные панели на стенах, пол, устланный ковром с мелким рисунком, и лестница с резными перилами. Приветливая девушка за стойкой администрации выдала мне ключи от номера, и я поднялась на третий этаж. Мне повезло – единственное окно выходило на дорогу, за которой вдалеке виднелись высокие здания, а стеклянные двери открывались на небольшой кованый балкон, тот самый, что находился практически над вывеской отеля. Мебель здесь тоже была винтажной, а на постельном белье вырисовывались тонкие веточки вербы.

Я оставила дорожную сумку на постели и огляделась. После гудящего города спокойный старинный номер с тяжелой мебелью из дерева и цветочными занавесками действовал как успокоительное и больше всего напоминал о месте, из которого пару часов назад я уехала. И, стоя посреди комнаты, я невольно вспомнила наш с Адамом дом в лесу – там такое спокойствие, тишина и умиротворение царили повсюду. Я захватила пакет с продуктами и отправилась на поиски номера Харпер.

Ее комната была на том же этаже, нужно было только пройти пару узких коридор, между нашими номерами я насчитала восемь дверей. Не так уж и близко, зато не придется бегать туда-сюда по лестнице. Стоя перед дверью номера Харпер, я набрала полную грудь воздуха, готовая к любым ее эмоциям, и постучала. Но дверь мне открыла вовсе не она. Передо мной стояла смутно знакомая девушка с темными волосами и родинкой над верхней губой.

– Привет, ты Бьянка, верно? – Она протянула мне руку и жестом пригласила войти. Харпер сидела на кровати с еще одной девушкой, платиновой блондинкой, всю ее правую руку покрывали многочисленные татуировки. Девушка, встретившая меня, повернулась к остальным и громко объявила: – Теперь все в сборе.

Харпер тут же подлетела ко мне и заключила в объятия, на ухо сыпя благодарности, что смогла вырваться и уделить ей время. Она широко улыбалась, представляя мне своих подруг.

– Это Эшли, может, вы друг друга помните, иногда у нас троих были общие лекции. – Она указала не девушку, встретившу меня. Затем рукой мне помахала с кровати платиновая блондинка с тату. – Триш, ее ты не знаешь. А это Лайла. – Только сейчас я увидела третью девушку, утопающую в кожаном кресле. Темные волосы у нее были забраны в низкий хвост, но несколько прядей выбились и закручивались в неплотные кудри у лица. Глаза у нее были по-кошачьи вытянуты. Она была самой молчаливой и скупой на эмоции из всех. Сдержанно Лайла махнула мне рукой и погрузилась в изучение здешнего меню. Ее глаза как-то слишком плавно задвигались по страницам, будто просто пробегались по строкам.

Я глядела на всех собравшихся и чувствовала, как жар приливает к лицу – одна бутылка вина и пара упаковок мороженого теперь казалось жалким угощением, никак я не ожидала увидеть кого-то кроме Харпер, и заметно растерялась.

– Ого, ты что-то принесла, круто, – блондинка разрядила обстановку, подскочив ко мне и выхватив пакет. Она выглядела живо и дружелюбно, и я была ей безмерно благодарна. – А мы заказали пиццу, скоро должны доставить.

Еще раз я глянула на Харпер. Она выглядела вполне счастливой, наслаждаясь женской посиделкой, но я знала, на душе у нее скребут кошки. Было ясно, осведомлена об этом не только я, и все девушки поддерживали общую атмосферу, будто ничего и не произошло. Я решила придерживаться той же стратегии.

Атмосфера быстро разрядилась, и вот мы уже сидели на большой кровати и без умолку болтали. Скоро привезли пиццу, и коробки валялись по всей комнате. Девушки включили какой-то фильм по телевизору, на который никто не обращал внимания, пили вино и разорили мини-бар. Не пила только я, никогда не любила терять чувство осознанности, но вот Харпер прилично напилась и в один момент подозрительно притихла, смолк ее смех. Она застыла, уставившись в одну точку, и вдруг с широко открытыми, испуганными глазами произнесла:

– Он изменил мне.

Повисло молчание. Воздух в номере вдруг стал очень тяжелым. Я попыталась вдохнуть полной грудью, но смогла сделать только короткий вздох и сглотнула. По тому, как переглянулись девушки на кровати, я поняла: они чувствуют то же самое. Не глядя на нас, Харпер продолжила.

– Не-ет, не просто изменил. – Она смахнула с щеки катившуюся слезу. – Он изменял.

Мы все разом ахнули. Не единожды. Это было не единожды… В голове у меня заплясали картинки, воспоминания. Вот Майкл приехал к Харпер в общежитие. Вот мы большой компанией сидим все вместе в кафе. Они откинулись на диванчике, Харпер вся в его объятиях, он обхватывает ее обеими руками, не желая отпускать. Шепчет нежности на ухо. Они будто в другом мире, не со всеми, никого, кроме них двоих, не существует. У меня засосало под ложечкой.

– Мы оба любили тусоваться в своих компаниях. – Харпер говорила как робот, глядя сквозь телевизор, сквозь нас. Лицо у нее застыло в пугающей отстраненности. Она почти не моргала. – Вы знаете, для меня это никогда не было проблемой. – Харпер вдруг зажмурилась, ее губы исказились в болезненной усмешке. – Если уверен в себе, не подумаешь на другого, верно?

Я была уверена в себе. Я бы никогда не посмотрела на другого парня. Как вообще можно посмотреть на кого-то, кроме Адама? Он заходит в комнату, и она озаряется светом его улыбки. Как можно желать кого-то, кроме Адама, тем более, если повезло быть с таким мужчиной? Да, я была уверена. В себе… К горлу подступил ком, срочно нужно было прокашляться, но, задержав дыхание, я подавила этот порыв.

– И кто это был? – Услышала я голос справа от себя и вся внутри вздрогнула. Спрашивала одна из девушек, Эшли, если я не ошибаюсь, и спрашивала очень осторожно. Голос звучал неуверенно и глухо.

Я вся подобралась и затаила дыхание. Действительно, кто? Кто это может быть, когда твой парень постоянно у тебя на виду? Кто это может быть, когда вы живете вместе, как это было у Харпер и Майкл? Как у…

– Коллега. – Ответ Харпер прозвучал словно молот ударил по наковальне. Просвистело, падая, лезвие гильотины. Кожа у меня на шее заныла. Или виновато было внутреннее удушение? Я держала себя в руках, чтобы не взметнуть ладонь к горлу. Сфокусировалась на голосе Харпер. Я ведь приехала сюда поддержать подругу, разве не так? Она глухо продолжала, ее рот дрожал в подобии истерической улыбки. – Что может быть банальнее, правда? И что самое интересное… – Харпер вдруг вскинула яростный взгляд. Могу поклясться, она представляла перед собой лицо Майкла. – Я ее знала.

Сердце у меня сжималось от каждого ее слова. То, как она говорила, то, как горели ее глаза. Все говорило о разбитом сердце. Но все-таки казалось: Харпер больше злилась, чем страдала – зная ее характер, я не была удивлена. Сидела в каком-то тупом оцепенении, не решаясь взять ее за руку, глотая каждое слово. А сама думала о том, что мы еще не успели пригласить коллег Адама на ужин. Я знала о них лишь по его рассказам.

– Да кто так делает? – вдруг вскрикнула Харпер и с силой пнула пустую коробку от пиццы так, что та улетела в стену прежде чем глухо плюхнуться на пол. – Она приходила к нам, знала, что мы вместе, ела еду, которую я готовила. Он говорил, что они просто хорошие коллеги. И ему хватило наглости закрутить роман прямо перед моим носом! – Она возвела руки, оглянулась в поисках поддержки и сразу же получила ее в виде наших ругательств. – Это было унизительно. Они будто смеялись надо мной. Эмоций ему в отношениях не хватало!

Между ними было такое взаимопонимание, незримая связь. Идеальная пара… Все мы думали, у них будет крепкий брак, они нарожают кучу детей и состарятся вместе. Даже такие отношения рассыпались, как карточный домик… весьма хрупкое счастье. Желудок скрутило узлом, я лишь надеялась, что это не отразилось на моем лице. Мне вдруг отчаянно захотелось позвонить Адаму, просто услышать его добрый голос, убедиться, что все в порядке. Я разжала ладонь – оказывается до боли впивалась ногтями в кожу, – рука невольно потянулась к телефону, но тут все мы услышали спокойный, будто баюкающий голос Лайлы.

– Сейчас главное – не принимать это на свой счет. – Мы замолчали, глаза невольно обратились к Лайле. Ее голос гипнотизировал, действовал, как успокоительное. Промелькнула мысль: этой девушке не подходит ее голос, бывает же такое. – Это его личная проблема. Ты прекрасна и ты здесь ни при чем. Когда встретишь своего человека, он никогда не заставит чувствовать себя подобным образом.

Я глядела на Лайлу во все глаза, как и остальные, и тут она встретилась со мной взглядом. В ее вытянутых глазах сверкнул отблеск проезжающей мимо окон машины, и я невольно покрылась мурашками. Она сразу отвела взгляд. Надеюсь, не заметила моей реакции. Но, как ни странно, ее слова меня успокоили. Мои ладони разжались. Я больше не тянулась к телефону. Она была права. Не стоит принимать это на свой счет. Иногда так бывает, обращаются вовсе не к тебе, но слова задевают до глубины души.

Харпер тоже приободрилась. Рука Лайлы мягко касалась ее плеча, и будто от одного этого прикосновения Харпер могла дышать глубже. Еще несколько минут они сидела, приходя в себя, а потом немного виновато улыбнулась. Буря прошла.

– Оу, похоже, мини-бар все, – объявила Эшли, девушка с родинкой над губой, открыв дверцу маленького холодильника.

– Я видела бар на первом этаже, можем пойти туда, – предложила блондинка.

Все согласно закивали, даже спокойная Лайла поддержала идею, которая понравилась всем. Всем, кроме меня.

– Да, это то, что нужно, – почти ровным голосом сказала Харпер. Она уже гляделась в зеркало, убеждаясь, что слезы не испортили ее макияж. – Мне просто необходимо развеяться.

А у меня в голове тем временем был только Адам. Что бы он почувствовал, если бы узнал о моей ночной прогулке? Желудок у меня завязался в узел. Я не хотела идти в бар, не хотела тусоваться. Вот бы Адам каким-то магическим образом оказался тут. Я вдруг представила, как буду стоять перед ним завтра вечером и рассказывать об этом. Меня замутило.

– Девочки… – протянула я, и все сразу обернулись ко мне. – Вы не против, если я не пойду?

– А что такое? Что-то случилось? Как себя чувствуешь? – Наперебой зазвучали их вопросы.

Я было начала отнекиваться, говорить, что все в порядке, что просто устала и хочу спать, как спокойным голосом нашу болтовню прервала Лайла. Она не сводила с меня своего серьезного, прищуренного взгляда и, глядя мне прямо в глаза, произнесла:

– Я понимаю. Если бы у меня был хороший парень, мне бы тоже не хотелось очернять наши отношения сомнительным пьяным вечером в баре. – От нее веяло таким спокойствием, что я невольно с благодарностью улыбнулась. В этот момент Лайла однозначно стала моей любимицей, и я молилась, чтобы она жила не дальше Сиэтла. Ее глаза продолжали меня гипнотизировать. Как бы от них оторваться?

Одними губами я сказала “спасибо”, Лайла лишь сдержанно, но уж очень тепло улыбнулась. Секунда потребовалась остальным, чтобы вникнуть в ее слова, но затем девушки с пониманием закивали, но как-то обреченно, словно это было вовсе не моим решением и нежелание идти в бар без моего молодого человека достойно утешения. Я не предала этому значения и, когда девушки собрались, вышла вместе с ними.

Мы дошли до лестничного пролета и начали прощаться. Харпер обняла меня изо всех сил, что у нее остались.

– Спасибо, что приехала. – Она разомкнула объятия и растерла мои плечи. – Обязательно пиши мне, не так уже далеко и живем друг от друга.

Я только, улыбнувшись, кивнула, помахала на прощанье девушкам и вдруг оказалась в объятиях Лайлы. Она касалась меня осторожно, легко, едва дотрагиваясь ладонями до моих лопаток. И по спине у меня вдруг пробежали щекочущие мурашки. Я вся замерла, ощутила шлейф ее духов, неожиданно глубокий и сложный аромат. А потом она расцепила объятия, а мне почему-то отчаянно захотелось вновь почувствовать мягкую ткань ее блузы под своими пальцами.

– Была рада познакомиться, – почти прошептала Лайла, задержав на моей лице свои глаза, ускользая от меня. И вот уже они вчетвером спускаются. А я смотрю вслед, скорее ей, чем всем остальным, пока компания не исчезает в следующем пролете лестницы.

24

Битый час я слонялась по номеру, теребя в руках оборку на рукаве своего платья. Черное кружево уже измялось и покрылось сеткой полосок, когда я наконец нашла в себе силы отпустить израненную ткань. Я никак не могла найти себе места, меряя комнату шагами, присаживаясь то на кровать, то на кресло, каждый раз поднимаясь и пытаясь взять себя в руки. Нижняя губы была уже искусана чуть не до крови, и я чувствовала во рту соленый привкус ржавчины.

Внутри у меня все тряслось, хотелось выпрыгнуть из собственного тела, помчаться в сторону нашего с Адамом дома. Сейчас никакие высотки и небоскребы, городской темп жизни, которого мне так не хватало, не имели смысла. Я написала Адаму, спросила, как проходит его вечер, и он ответил максимально дружелюбно, максимально привычно для себя. И этого должно было бы хватить, чтобы успокоить меня. Но этого оказалось недостаточно. Ком подкатывал к моему горлу, слезы щипали глаза. Если самое страшное когда-нибудь произойдет, не Адам станет причиной нашего разрыва. Что, если в какой-то момент это буду я? Надеюсь, любовь к Адаму всегда будет затмевать любовь к бешеному темпу каменных джунглей.

Комната вдруг стала крошечной, воздуха здесь перестало хватать. Мне нужно было срочно выйти проветриться, но не на этот крошечный балкон, где каждый желающий прохожий мог видеть, как в отчаянии я хватаюсь за голову. Я вспомнила о набережной и выглянула в окно. Она виднелась по диагонали от отеля, тянущаяся за широкой трассой, темная и практически пустая. Я схватила куртку, набросила ее на плечи и выскочила из номера.

Снаружи у воды, тихо плещущейся недалеко внизу, стало гораздо спокойнее. Хоть наш дом и был окружен деревьями, а не водой, этот тихий плеск как часть чего-то природного успокаивал. Я закрывала глаза и видела Адама, развалившегося на диване, на руках у него мурчала Миса, на телевизоре был включен фильм, не хватало только меня. И мысль о том, что я окажусь там, рядом с Адамом, в составе нашей маленькой семьи уже завтра вечером окончательно меня успокоила. Он ждал меня, и я это знала.

Собираясь в эту короткую поездку я даже и представить не могла, как пара дней без Адама на меня подействует. Как я жила без него раньше, без возможности каждый день держать его за руку и накрывать поцелуем его губы, засыпать и просыпаться вместе? После разделяющих нас сотен миль, это казалось мне роскошью, но роскошью, жизненно необходимой. Это настоящая любовь или я просто зависима? Я решила об этом не думать.